Диалектные слова, будучи употребленными в письменных текстах, рассчитанных на широкого читателя, становятся диалектизмами, которые в языке художественной литературы выполняют особую роль. В авторском повествовании они воссоздают местный колорит, как и экзотизмы, и, подобно историзмам, являются одним из средств реалистического изображения действительности. В речи персонажей они служат средством речевой характеристики героя. Диалектизмы шире используются в диалогах, чем в авторском повествовании. При этом использование слов, сфера употребления которых ограничена территорией одной или нескольких областей, должно быть продиктовано необходимостью и художественной целесообразностью.

Как установили диалектологи, в русском языке «в зависимости от своего происхождения выделяются говоры севернорусские и южнорусские, с переходными между ними среднерусскими» (71, с.22). В художественной литературе нашли отражение характерные черты и каждой из этих основных групп, и входящих в них конкретных узкотерриториальных диалектов.

Умело расцвечивали речь своих героев местными словами М. Шолохов, В. Распутин, В. Астафьев, Ф. Абрамов и др. писатели. Образцы наиболее удачного стилистического использования диалектизмов находим в романах М. Шолохова «Тихий Дон» и «Поднятая целина». Писатель изображает жизнь донского казачества, и естественно, что донские диалектизмы отражаются в речи персонажей и частично в авторском повествовании. Вот характерные примеры авторского повествования с уместно инкрустированными диалектизмами (в целях создания местного колорита) :

К вечеру собралась гроза. Над хутором стала бурая туча. Дон, взлохмаченный ветром, кидал на берега гребнистые частые волны. За левадами палила небо сухая молния, давил землю редкими раскатами гром. Под тучей, раскрылатившись, колесил коршун, его с криком преследовали вороны. Туча, дыша холодком, шла вдоль по Дону, с запада. За займищем грозно чернело небо, степь выжидающе молчала («Тихий Дон», кн. 1, ч. 1, гл. 4).

Сравните с другими отрывками:

Аксинья отстряпалась рано, загребла жар, закутала трубу и, перемыв посуду, выглянула в оконце, глядевшее на баз . Степан стоял возле слег , сложенных костром у плетня к мелеховскому базу . В уголочке твердых губ его висела потухшая цигарка; он выбирал из костра подходящую соху . Левый угол сарая завалился, надо было поставить две прочных сохи и прикрыть оставшимся камышом» (там же, ч. 2, гл. 12).

В мелеховском курене первый оторвался ото сна Пантелей Про-кофьевич. Застегивая на ходу ворот расшитой крестиками рубахи, вышел на крыльцо <…>, выпустил на проулокскотину.

На подоконнике распахнутого окна мертвенно розовели лепестки отцветавшей в палисаднике вишни. Григорий спал ничком, кинув наотмашь руку.

– Гришка, рыбалить поедешь?

– Чего ты? - шепотом спросил тот и свесил с кровати ноги.

– Поедем, посидим зорю.

Григорий, посапывая, стянул с подвески будничные шаровары, вобрал их в белые шерстяные чулки и долго надевал чирик, выпрямляя подвернувшийся задник.

– А приваду маманя варила? - сипло спросил он, выходя за отцом в сенцы.

– Варила. Иди к баркасу, я зараз.

Старик ссыпал в кубышку распаренное пахучее жито, по-хозяйски смел на ладонь упавшие зерна и, припадая на левую ногу, захромал к спуску. Григорий, нахохлясь, сидел в баркасе.

– Куда править?

– К Черному яру. Спробуем возле энтой карши, где надысь сидели.

Баркас, черканув кормою землю, осел в воду, оторвался от бeрегa. Стремя понесло его, покачивая, норовя повернуть боком. Григорий, не огребаясь, правил веслом.

– Не будет, батя, дела... Месяц на ущербе.

– Серники захватил?

– Дай огню.

Старик закурил, поглядел на солнце, застрявшее по ту сторону коряги.

– Сазан, он разно берет. И на ущербе иной раз возьмется.

(Там же, ч. 1, гл. 2.)

В произведениях М.А. Шолохова используются прежде всего диалектные слова, широко распространенные в южнорусском наречии; многие из них известны также украинскому языку. Если выписать из романа диалектизмы, наиболее часто употребляемые в авторской речи, то перечень будет сравнительно небольшим. Чаще всего это слова, обозначающие донские реалии – названия предметов хозяйства, быта, одежды, названия животных и птиц, явлений природы: курень – казачий дом со всеми хозяйственными постройками, баз – загон для скота на дворе и сам двор, горница – комната, стодол – сарай, соха – жердь, подпорка с развилиной, костер – поленница, слега – тонкая длинная жердь, коваль – кузнец, рогач – ухват, чапля – сковородник, жито – зерно (всякое), бурак – свёкла; гас – керосин, серники – спички, каймак – сливки, бурсаки – булки, жалмерка – солдатка; справа – одежда казака, чекмень – казачий военный мундир, завеска – передник, чирик – сапог без голенища, башмак; бугай – бык (племенной), кочет – петух; балка – овраг в степи, займище – луг, заливаемый весенней водой, левада – участок земли с лугом, огородом и садом, шлях – дорога, татарник – чертополох.

При сравнительном анализе частотности и характера диалектизмов в авторском повествовании и в речи персонажей выясняется, что из уст героев романа – донских казаков – диалектная лексика звучит чаще и представлена многообразнее. И это закономерно, поскольку в речи персонажей отражены не только местные названия, но и воспроизводится донской говор, т.е. речь героя становится средством его характеристики. В ней свободно употребляются не только существительные, но и диалектные глаголы и наречия; наряду с собственно лексическими диалектизмами используются лексико-семантические, лексико-фонетические и лексико-словообразовательные: гутарить – говорить, угадать – узнать, кохаться – любить друг друга, кричать – плакать, шуметь – кричать, гребится – кажется, зараз – сразу,немедленно, сейчас, трошки – немного, дюже – очень, сильно, надысь – на днях, недавно, рыбалить – рыбачить (фонет. диалектизм), подвеска – веревка, на которой вешают занавеску, загораживающую постель, карша – глубокое место в реке, привада – приманка и др.

Вместе с тем сопоставительный анализ первого и окончательного вариантов рукописей романов «Тихий Дон» и «Поднятая целина» показывает, что М. Шолохов последовательно стремился избавить текст от чрезмерного насыщения диалектизмами, которыми он вначале увлекся в большей мере, чем этого требовали стоящие перед ним художественные цели и задачи. Вот характерный пример авторской правки рукописи романа «Поднятая целина»:

1. Меня кубыть ветром несло.

2. Я отощал вовзят, не дойду.

3. Глухо побрякивая привязанным к шее балобоном, бежал жеребенок.

4. Теперь надо навалиться на волочбу. И чтобы обязательно волочить в три следа.

5. Хозяин охаживал коня руками.

1. Меня словно ветром несло.

2. Я отощал совсем, не дойду.

3. Глухо побрякивая привязанным к шее колокольчиком, бежал жеребенок.

4. Теперь надо навалиться на боронование. И чтобы обязательно боронить в три следа.

5. Хозяин гладил коня руками.

Сопоставление свидетельствует о взвешенном и вдумчивом отношении автора (в расчете на массового читателя) к отбору и употреблению слов из родных для него донских говоров.

Большим мастером художественного употребления местных слов был П.П. Бажов, автор сказов «Малахитовая шкатулка». Создание сказов, опирающихся на рабочий фольклор, казалось бы, предполагало использование уральских диалектных слов; однако писатель отбирал их осторожно, так как придерживался твердого принципа: «Я должен брать только такие слова, которые считаю очень ценными». (7, с.179). Бажов искал слова не узкодиалектные, а прежде всего профессиональные, выбирая из них самые образные, эмоциональные, соответствующие сказовому стилю с его напевностью, лукавством и юмором. Вот характерный для языка и стиля П.П. Бажова отрывок из сказа «Каменный цветок»:

Приказчик не поверил. Смекнул тоже, что Данилушка вовсе другой стал: поправился, рубашонка на нем добрая, штанишки тоже и на ногах сапожнешки. Вот и давай проверку Данилушке делать:

– Ну-ко, покажи, чему тебя мастер выучил?

Данилушка запончик надел, подошел к станку и давай рассказывать да показывать. Что приказчик спросит – у него на все ответ готов. Как околтать камень, как распилить, фасочку снять, чем склеить, как колер навести, как на медь присадить, как на дерево. Однем словом, все как есть.

Пытал-пытал приказчик, да и говорит Прокопьичу:

– Этот, видно, гож тебе пришелся?

– Не жалуюсь,– отвечает Прокопьич.

Образцы умеренного и уместного использования диалектизмов дают классики: А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, А.П. Чехов, Л.Н. Толстой и др. Например, не кажутся лишними диалектизмы в рассказе «Бежин луг» И.С. Тургенева: «Чего ты, лесное зелье , плачешь?» (о русалке); «Гаврила баил , что голосок, мол, у ней такой тоненький»; «Что намеднись у нас на Варнавицах приключилось»; «Старостиха…дворовую собаку так запужала , что та с цепи долой…» (все эти слова в речи мальчиков, сидящих у костра, не требуют перевода). Если же писатель не был уверен в правильном понимании читателем подобных слов, то он разъяснял их: «Лужком пошел – знаешь, там где он сугибелью выходит, там ведь есть бучило ; знаешь, оно ещё всё камышом заросло…» (Сугибель – крутой поворот в овраге; Бучило – глубокая яма с весенней водой; примечания И.С. Тургенева).

Другие писатели ХIХ в. также нередко инкрустировали свои сочинения местными словами, руководствуясь стилистическими критериями меры и сообразности. Диалектизмы того времени, многие из которых впоследствии вошли в литературный язык (в том числе с легкой руки употребивших их известных прозаиков), можно найти в произведениях И.А. Гончарова (крякнул ), Г.И. Успенского (хоботьё ), П.Д. Боборыкина (выставляться ), Л.Н. Толстого (балка, чувяки ) и др. Через речь интеллигенции влились в литературный язык и закрепились в нем простонародные слова земляника, брюква, ботва, паук, деревня, черемуха, пахать, хилый, доить, почин, быт, суть, проходимец и сотни других.

Диалектные слова употребляли не только писатели, но и поэты XIX в. – Кольцов и Некрасов, Никитин и Суриков. Встречались такие слова и в поэзии первой трети XX в. Например, в стихах С.А. Есенина можно обнаружить заметный слой диалектных слов: выть – земля и судьба, кукан – островок, махотка – кринка, хмарь – мгла, шушун – кофта, шубейка – душегрейка, бластиться – мерещиться, шигать – убегать, шибко – очень, сильно и т.п. Сопоставление ранних стихов С. Есенина с более зрелыми обнаруживает, что в начальный период своего творчества поэт использовал местную лексику в гораздо большей степени – например, в стихотворении «В хате» (1914 г.):

Пахнет рыхлыми дроченами;

У порога в дежке квас,

Над печурками точеными

Тараканы лезут в паз.

Вьется сажа над заслонкою,

В печке нитки попелиц,

А на лавке за солонкою

Шелуха сырых яиц.

Мать с ухватами не сладится,

Нагибается низко,

Старый кот к мохотке крадется

На парное молоко.

Для справок: дрочёна – «кушанье из запеченной смеси яиц, молока и муки или тертого картофеля»; дёжка, дежа – «квашня, кадушка для замешивания теста»; печурка – «выемка в русской печи для просушки чего-либо»; заслонка. – «железная крышка, прикрывающая устье русской печи»; попелица – «зола, пепел»; мохотка – «кринка».

Написанное позднее широко известное стихотворение «Письмо к матери» (1924 г.) может служить образцом проявления сформировавшегося в сознании С. Есенина представления о соразмерности, разумном балансе между общеупотребительными словами и диалектизмами в художественной речи. В стихотворении всего два областных слова, которые уместно используются и для создания кольцевой структуры (во 2-й и последней строфах), и для того, чтобы поэтический текст был, по замыслу автора, ближе сердцу крестьянской матери:

Так забудь же про свою тревогу,

Не грусти так шибко обо мне.

Не ходи так часто на дорогу

В старомодном ветхом шушуне .

Примечание . Слово шушун, которое обозначает старинную верхнюю женскую одежду типа телогрейки, кофты, не все исследователи признают диалектизмом, тем более этнографическим (т.е. называющим предмет быта или одежды, используемый только жителями данной местности и неизвестный за ее пределами). Например, Н.М. Шанский высказывает совершенно иное мнение об этом слове:

«На первый взгляд слово шушун <…> является у Есенина таким же диалектизмом, как наречие шибко – «очень».

Но это не так. Слово это было давно широко известно в русской поэзии и ей не чуждо. Оно встречается уже, например, у Пушкина («Я ждал тебя; в вечерней тишине // Являлась ты веселою старушкой, // И надо мной сидела в шушуне, // В больших очках и с резвою гремушкой»), шутливо описывающего свою музу.

Не гнушался этим словом и такой изысканный стилист нашей эпохи, как Б. Пастернак. Так, в его небольшой поэме или большом стихотворении «Вакханалии», написанном в 1957 г., о существительное шушун мы «спотыкаемся» сразу же в его втором четверостишии (старух шушуны ) » (100, с.382.)

Хотя употребление узкоместных слов с течением времени сокращается, их можно обнаружить в стихотворениях многих русских поэтов советского периода. Вот несколько примеров.

А. Твардовский:

Я знал не только понаслышке,

Что труд его в большой чести,

Что без железной кочедышки

И лаптя толком не сплести.

(«За далью – даль»)

А. Прокофьев:

А у нас на Ладоге

Бьет шуга ,

Ладожанок радуя,

Цветет куга .

(«А у нас на Ладоге»)

Л. Ошанин:

Путь олений однотонен, долог

По хрустящей снежной целине,

И уже полярный звездный холод

Заглянул под малицу ко мне.

(«Ущелье»)

Л. Татьяничева:

Изморозь зовут здесь морзянкой.

Называют падерой пургу.

В кожушках, надетых наизнанку,

Лиственницы пляшут на снегу.

Пляшут так, что аж поземка вьется,

Кружится от счастья голова...

Желтолобым олененком солнце

Смотрит из-за каждого ствола.

Здесь седые неулыбы-ели

Ёлушками кличут, как невест...

Я пришел к зиме на новоселье

В густохвойный осветленный лес.

(«Новоселье»)

Родные, знакомые с детства слова

Уходят из обихода:

В полях поляши – тетерева,

Летятина – дичь, пересмешки – молва,

Залавок – подобье комода.

Не допускаются в словари

Из сельского лексикона:

Сугрёвушка , фыпики – снегири;

Дежень , воркуны вне закона.

Слова исчезают, как пестери ,

Как прясницы и веретёна.

Возилкой неполный мешок с зерном

Вчера назвала мельничиха,

Поднёбицей – полку под потолком,

Клюкву – журавлихой .

Нас к этим словам привадила мать,

Милы они с самого детства.

И ничего не хочу уступать

Из вверенного наследства.

Но как отстоять его, не растерять

И есть ли такие средства?

(«Родные слова»)

Для справок: кочедык или костыг – шило для плетения лаптей;

шуга – мелкий рыхлый лед; куга – озерный камыш; малица – верхняя одежда из оленьих шкур; сугрёвушка – «родной, милый, сердечный человек»; дежень – «квашеное молоко»; воркун – «голубь, сильно и много воркующий»; пестерь – «приспособление для переноски тяжестей – например, сена»; прясница – «приспособление для прядения без веретена».

Примечание . В последнем стихотворении текст намеренно насыщен северорусскими диалектизмами, поскольку автор поставил перед собой стилистическую цель не только выразить свое трепетное, полное сыновней любви и ностальгической грусти отношение к «родным, знакомым с детства» словам, но и вызвать в душе читателя сопереживание по поводу их постепенного исчезновения из повседневной речи.

Диалектизмы, будучи стилистически значимым разрядом лексики, используются для создания местного колорита, речевой характеристики, стилизованного текста, поэтому их употребление без художественной необходимости, как и нагнетание в тексте большого числа диалектизмов, – чаще всего и признак невысокой речевой культуры, и показатель натурализма в искусстве слова.

На это обращали внимание такие мастера художественного слова, как Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, М. Горький и др. Например, Л.Н. Толстой; говоря о языке книг для народа, советовал «не то что употреблять простонародные, мужицкие и понятные слова, а <…> употреблять хорошие, сильные слова и не <…> употреблять неточные, неясные, необразные слова» (81, с.365 – 366). А.П. Чехов писал 8 мая 1889 г. Ал.П. Чехову: «Язык должен быть прост и изящен. Лакеи должны говорить просто, без пущай и теперича» (95, с.210). Современные писатели, обращающиеся к диалектизмам, должны помнить саркастическое изречение М. Горького «Если в Дмитровском уезде употребляется слово хрындуги, так ведь необязательно, чтобы население остальных 800 уездов понимало, что значит это слово» и его пожелание начинающим авторам – писать «не по-вятски, не по-балахонски».

В популярной книге Д.Э. Розенталя и И.Б. Голуб «Секреты стилистики» в качестве примера неоправданного перенасыщения текста диалектизмами приведен отрывок из пародийной «Вятской элегии» (написанной на вятском наречии и требующей перевода на литературный язык).

Диалектный текст:

Все бахорили, что я детина окичной, важный. Где я, там всегда бывало сугатно. А теперь? Уж я не вертечой, как потка! …О когда, когда закрою шары свои и на меня посадят варежник!

Перевод на литературный язык:

Все говорили, что я детина опрятный, молодец. Где я, там всегда многолюдно. А теперь? Уже я не резвлюсь, как птичка! …О когда, когда закрою глаза свои и меня посыплют можжевельником! (См. 68, с.52.)

В русской литературе есть замечательные произведения, в которых использование диалектных средств значительно превышает ту норму, к которой мы привыкли, читая рассказы И.С. Тургенева или романы М. Шолохова. Тому, кто прочел поморские сказания архангельских писателей Б. Шергина и С. Писахова, наполненные музыкой северной народной речи, невозможно представить их без диалектизмов. Попробуйте, например, заменить общелитературными диалектные слова и выражения в небольшом отрывке из сказки Б. Шергина «Волшебное кольцо».

Жили Ванька двоима с матерью. Житьишко было само последно. Ни послать, ни окутацца и в рот положить нечего. Однако Ванька кажной месяц ходил в город за пенсией. Всего получал одну копейку. Идет оногды с этима деньгами, видит – мужик собаку давит:

Мужичок, вы пошто шшенка мучите?

А твое какое дело? Убью вот, телячьих котлетов наделаю.

Продай мне собачку.

За копейку сторговались. Привел домой:

Мама, я шшеночка купил.

Што ты, дураково поле?! Сами до короба дожили, а он собаку покупат!

Если вы рискнули подвергнуть этот фрагмент текста «олитературиванию», то смогли убедиться, что в таком случае вся неповторимая образность, просвеченная добрым юмором автора и дышащая свежестью живой речи поморов, сразу же исчезает.

От диалектизмов и разговорно-просторечных слов необходимо отличать народно-поэтические слова , заимствованные из фольклорных произведений. Такими словами являются, например, существительные батюшка – отец, зелье – яд, зазноба (любимая), кречет – сокол, кручина – горе, печаль (отсюда глагол закручиниться ), мурава – трава;прилагательные лазоревый – голубой, погожий – ясный, пунцовый – красный, родимый – родной, ретивое – горячее, пылкое (сердце) и т.п. Есть и немало народно-поэтических фразеологизмов: словно маков цвет, как дуб во чистом поле, красно солнышко и красна девица, добрый молодец и молодецкая удаль, богатырская сила, совет да любовь и др. К народно-поэтической фразеологии в широком понимании этого термина также можно отнести устойчивые выражения из сказок, былин и преданий; пословицы, поговорки, загадки, прибаутки, считалки и произведения других малых фольклорных жанров.

Народно-поэтические слова и выражения, как правило, имеют положительную эмоционально-экспрессивную окраску и входят в фонд образных средств разговорной речи.

Диалектизмами называют языковые особенности, характерные для определённой местности. Это могут быть отдельные слова, а также словосочетания и выражения.

Термин происходит от греческого слова dialektos – «говор, диалект».
Различают фонетические, грамматические, словообразовательные и лексические диалектизмы.

Лексические диалектизмы

Лексические диалектизмы неоднородны, можно выделить несколько групп: этнографизмы, собственно лексические диалектизмы, семантические и словообразовательные диалектизмы.
Этнографизмы называют предметы и понятия, которые характерны для быта, хозяйства данной местности, но синонимов в литературном языке не имеют.

Понёва

Например: понёва – разновидность юбки (элемент русского народного костюма, женская шерстяная юбка замужних женщин из нескольких кусков ткани).

Ту́ес – небольшой берестяной короб с крышкой. Классический туес имеет цилиндрическую форму. Шалоник – название одного из ветров у поморов. Зыбка – люлька.
Собственно лексические диалектизмы имеют соответствующие синонимы в литературном языке: кочет (петух), баско́й (красивый), дюже (очень), бурак (свёкла).
Семантические диалектизмы имеют собственное значение, отличное от значения литературного языка: словом «мост» в некоторых местностях называют сени; слово «худой» означает «плохой» (худой человек = плохой человек).

Грамматические диалектизмы

В некоторых местностях глаголы в 3 лице произносятся с мягким [т]: он идёть , они беруть и т.д.
В окончаниях существительных изменяется буква: у жене (вместо у жены); от сестре (вместо от сестры).
Меняется управление предлогов: приехал с Москвы ; иди до хаты .

Словообразовательные диалектизмы

В некоторых местностях ягоду чернику называют «черница », «чернига », т.е. изобретают новое слово на основе литературного. Телёнка тоже называют по-своему: тело́к, телы́ш, телёш .

Фонетические диалектизмы

Особенность таких диалектных слов – в их специфическом произношении. Например, цоканье: до[ц]ка , но[ц] ; яканье: [вядро ], [пятух ]; произношение [х] на месте [г] в конце слова: сне[х], дру[х].

Употребление диалектизмов в художественной литературе

В художественной литературе диалектизмы употребляются для речевой характеристики персонажей, для создания местного колорита, т.е. для реалистического изображения действительности. Если бы мы прочитали, как казак говорит чистым московским говором, то не поверили бы автору произведения, отказали бы ему в правдивости. Элементы диалектной речи (диалектизмы) встречаются в произведениях классической и современной литературы у многих русских писателей: В. И. Белова, В. Г. Распутина, В. П. Астафьева, М. А. Шолохова, П. П. Бажова, Б. В. Шергина и других. Разнообразие русских говоров отражено в многочисленных произведениях русского фольклора. Фольклор используется и в современном искусстве: фольклорные записи на русских диалектах лежат в основе творчества группы «Иван-Купала».

Группа «Иван-Купала»
Но иногда диалектные слова могут встречаться в речи людей, не вполне овладевших нормами литературного языка.
Диалект – это такой пласт языка, который часто не имеет письменности.
Французские лингвисты наряду с термином «диалект» (dialecte) используют термин «патуа» (patois), который также обозначает локально ограниченную речь определённых групп населения, главным образом сельского.

История диалектов

Современные русские диалектные группы формировались в результате взаимодействий, преобразований и перегруппировок диалектов древнерусского языка. Русское северное наречие сложилось в результате контактов новгородских и ростово-суздальских переселенцев, осваивавших Русский Север с XII-XIII вв. Западные и восточные среднерусские говоры сложились в пределах более древних частей территории Новгородской и Ростово-Суздальской земель. Решающую роль в развитии «переходного характера» этих говоров сыграло их взаимодействие с южнорусским диалектным регионом, отдалившее южные новгородские и ростово-суздальские территории от северных.
В сферу влияния южнорусского акающего диалекта постепенно вошли смоленско-полоцкие говоры, в результате чего сформировался современный ареал южного наречия русского языка, связанный широкой полосой переходных говоров с говорами белорусского языка.

ДИАЛЕКТИЗМ – слово или устойчивое сочетание в литературном языке, которое не входит в его лексическую систему, а является принадлежностью одного или нескольких говоров русского общенационального языка. В зависимости от того, какие особенности говора отражены в диалектном слове, диалектизмы делятся на лексико-фонетические (павук, ср. паук, вострый, ср. острый), лексико-словообразовательные (блюдка, ср. блюдце, певень, ср. петух), собственно лексические (шабер-«сосед», баской - «красивый»), лексико-семантические (угадать-«узнать», веснушка-«лихорадка»). Особую группу составляют этнографические диалектизмы – слова, называющие понятия, характерные только для быта носителей говора. Это название одежды, утвари, кушаний, местных обычаев и т. п. (шушун, панева – название женской одежды; рыбник – «пирог с запеченной целой рыбой»; дожинки – название праздника, связанного с окончанием полевых работ). У этнографических диалектизмов обычно нет синонимов в литературном языке.

Часто лексике говоров присуща точность в обозначении понятий. Поэтому диалектизмы используются писателями в языке художественных произведений в различных целях: для передачи местного колорита, для создания или усиления комического эффекта, для точного изображения реалий, для выразительности языка персонажей и другие. Есть определенные закономерности при введении диалектизмов в язык произведения: они вводятся обычно в речь персонажей, причем наиболее часто используются этнографические и собственно лексические диалектизмы. В русской классической литературе вводили диалектизмы в язык своих произведений Д. Григорьевич, А. Писемский, И. Тургенев, Л. Толстой и др. , в современной литературе их используют М. Шолохов, В. Тендряков, В. Белов, В. Солоухин и др.

Диалектизмы. 1. Слова из разных диалектов, нередко используются в языке художественной литературы со стилистической целью(для создания местного колорита, для речевой характеристики персонажей).

2. Фонетические, морфологические, синтаксические, фразеологические, семантические особенности, присущие отдельным диалектам в сопоставлении с литературным языком.

Диалектизмы грамматические. Грамматические особенности в том или ином диалекте, проявляющиеся в склонении, образовании форм частей речи, переходе из одного грамматического рода в другой и т. д. Мимо избе (вместо мимо избы), в степе (вместо в степи), широкие степя (вместо степи), слабше (вместо слабее). Вся лицо так вроде как голубая стала (Бунин). Чует кошка, чью мясу съела (Шолохов).

Диалектизмы лексико-фонетические. Слова с иной, чем в литературном языке, огласовкой. Вострый (острый), павук (паук), пинжак (пиджак), слухать (слушать).

Диалектизмы семантические. Общенародные слова с иным, чем в литературном языке, значением. Гораздо в значении «очень», наглый в значении «внезапный», залиться в значении «утонуть», угадать в значении «узнать в лицо».

Диалектизмы словообразовательные. Слова с иной словообразовательной структурой, чем у однокоренных литературных синонимов. Бечь (бежать), блюдка (блюдце), гуска (гусыня), дожжок (дождик), нехожая и неезжая строна (нехоженая, неезжаная), сбочь (сбоку).

Диалектизмы собственно лексические. Местные названия предметов и явлений, имеющих в литературном языке иные наименования. Баз (крытый двор для скота), бурак (свекла), векша (белка), гашник (пояс), зараз (сейчас), кочет (петух), стерня (жнивье).

Диалектизмы фонетические. Особенности звуковой системы говора. Девцонка, крицать, цай (см. цоканье), нясу, мяшок (см. яканье) и т. д.

Диалектизмы фразеологические. Устойчивые сочетания, встречающиеся только в говорах. В трату дать (подставить под удар), нести и с Дона и с моря (нести чушь), от ног отстать (сбиться с ног), хрип гнуть (работать с напряжением).

Диалектизмы этнографические. Местные названия местных предметов. Обедник, побережник, полуношник, шалоник (название ветров у поморов), журавель (рычаг для подъема воды из колодца), коты (берестяные лапти), новина (суровый холст).

Диалектизмы (от греч. Dialektos диалект, говор) – характерные для территориальных диалектов языковые особенности, включаемые в литературную речь. Ф о н е т и ч е с к и е диалектизмы – цоканье: до [ ц] ка, но[ ц] ; яканье:[ в а] дро, [п а] тух; произношение [х] на месте г в конце слова: сне [х], дру[ х].

Г р а м м а т и ч е с к и е диалектизмы: т в окончании 3-го л. глаголов: идеть, беруть; окончание род. п. I склонения существительных –е: у жене, от сестре; особое управление предлогов: приехал с Москвы, по – за хлебом ушла, иди до хаты. С л о в о о б р а з о в а т е л ь н ы е диалектизмы: черница, чернига (черника), телок, телыш, телёш (телёнок), сбочь (сбоку).

Л е к с и ч е с к и е диалектизмы могут быть нескольких типов: 1) э т н о г р а ф и з м ы называют предметы, понятия, характерные для быта, хозяйства данной местности, и не имеют параллелей в литературном языке: nонёва разновидность юбки, mуес сосуд из бересты; 2) с о б с т в е н н о л е к с и ч е с к и е диалектизмы – синонимы соответствующих слов литературного языка: кочет (петух), баской (красивый), дюже (очень); 3) с е м а н т и ч е с к и е диалектизмы имеют иное, чем в литературном зыке, значение: мост сени, погода ненастье, худой плохой.

Диалектизмы употребляются в языке художественной литературы для стилизации, речевой характеристики персонажей, создания местного колорита. Диалектизмы могут встречаться также в речи лиц, не вполне овладевших нормами литературного языка.

ДИАЛЕКТ (от греч. Dialektos-разговор, говор, наречие) - разновидность языка, которая характеризуется относительным единством системы (фонетической, грамматической, лексической) и используется как средство непосредственного общения в коллективе, находящемся на определенной ограниченной территории. Диалект входит в состав более обширного языкового образования, противопоставлен другим частям этого целого, другим диалектам и имеет с ними общие черты. Различают территориальные социальные диалекты.

Для определения территориального диалекта как части целого существенны понятия диалектного различия и изоглоссы. Примерами диалектных различий могут быть оканье и аканье, различение звуков (ц) и (ч) и их неразличение (цоканье), наличие звука (г) взрывного образования и звука (y) фрикативного образования, формы Р. П. ед. ч. Линия на лингвистической карте, показывающая распространение диалектного различия на территории, называется изоглоссой. Изоглоссы разных явлений могут сближаться, образуя пучки. С помощью пучков изоглосс выделятся территории, характеризующиеся относительной общностью языковой системы, т. е. выделяются диалекты. При этом учитываются также внеязыковые социально-исторические факты, такие, как территориальная распространенность явлений, элементы материальной и духовной культуры, историко-культурные традиции и т. п. Таким образом, диалект имеет не только лингвистическое, но и социально-историческое содержание. Это содержание изменяется разные исторические периоды. В эпоху племенного строя существовали племенные диалекты. Эпоха феодализма связана с появлением территориальных диалектов. Именно для феодализма образование новых диалектов и их специфических черт было актуальным процессом. При капитализме с преодолением феодальной раздробленности диалекто-образование приостанавливается. При социализме диалекты являются категорией пережиточной: они уже не вызываются к жизни общественно-экономическими условиями, а продолжают существовать, при этом происходит разложение, деформация, нивелировка, приближение их к нормам литературного языка.

Территориальные диалектизмы характеризуются социальной дифференциацией. Выделяется традиционный тип говор, представленный обычно старшим поколением, гл. обр. женщинами, и язык молодежи, который приближается к литературному языку. Диалекты всегда противопоставлены литературному языку. Взаимодействие между диалектом и лит. языком в настоящее время определяет пути дальнейшего и их развития.

Под социальными диалектами подразумеваются профессиональные и разного рода языки. Между территориальными и социальными диалектами имеется существенное различие: особенности первых касаются всего строя языка, поэтому они являются частью более общего языкового образования, особенности вторых охватывают лишь факты лексики и фразеологии.

В связи со сложностью диалектного членения языка при описании диалектной структуры русского языка употребляются термины иного объема: наречие и говор. В русской научной литературе термин «диалект» может употребляться как синоним терминов «наречие» и «говор».

ДИАЛЕКТИЗМЫ

Под диалектной лексикой подразумеваются такие слова, которые не входят в общенародную лексическую систему, а принадлежит одному или нескольким диалектам русского общенационального языка. Диалектная лексика является лексикой внелитературной, лексикой устной разговороно-бытовой речи какой-либо части русского народа, объединенной территориальной общностью.

Диалектизмы, будучи употребленными, в художественной литературе, осознаются как чуждые литературному языку и употребляются обычно в стилистических художественно- выразительных целях.

Слова диалектного характера принято называть диалектными, употребляются и другие термины: «провинциализм», «областные слова» и т. д. Лучше всего пользоваться наиболее распрастранненым термином – «диалектизмы», но с уточнением-«лексические». Такое уточнение необходимо в сило того, что диалектизмы могут быть и иного характера, именно фонетические(Аринка, глянь-ка, на б о ЧК ю сидит Л. Толстой) и грамматические (Спину погреешь, а б р. нюха замерзла. Вот ч у д. а. -Л. Толстой).

Многие из лексических диалектизмов отражают далеко прошлое нашего языка и являются по происхождению общенародными словами, сохранившимися лишь в отдельных территориальных ответвлениях беремя (охапка), солодки, долдонь (гладкое место для тока; ср. : ладонь), борошно (ржаная мука), живот (пожитки), зобат (есть; производное забота), пахать (в значении «махать», ср. : опахало), ж уда (ужас, страх; производное жуткий), секаря (скряга, ср. того же корня скаред), жирело (горло, пасть) и т. д.

Все лексические диалектизмы, как уже отмечалось, находятся за пределами общенациональной литературной речи. Однако это не означает, что между двумя лексическими системами- общенародной и диалектной- не было и не никаких точек соприкосновения. Многое из того, что ранее было диалектным, расширило сферу своего употребления, стало известным всему русскому народу, вошло в общенациональный литературный язык; многое из того, что до сих пор остается достоянием народных говоров, используется нередко в изобразительных целях в художественной литературе.

К словам, пришедшим в литературный язык из диалектов, относятся, например, аляповатый, притулиться, чепуха, филин, пахать, хилый, нудный, улыбаться, очень бирюк, прикорнуть, барак, неуклюжий, мямлить, шумиха, подоплека и т. п.

Процесс обогащения общенародного литературного словаря за счет отдельных групп диалектных слов особенно интенсивным был в период складывания общенационального русского языка, в значительно меньше степени он проявлялся позднее и проявляется в настоящее время.

В связи с нормативностью литературного языка, в связи, с необходимостью сохранять его чистоту и правильность особую важность приобретает вопрос, в какой степени и в каких стилях правомерно использование диалектных слов в системе современной литературной лексики. Ясно что укрепление диалектных слов в общенародной лексике возможно в настоящее время лишь в двух случаях; 1) если в обиход всего народа входит предмет, который был известен вначале в одной какой-либо области; 2) если лексический диалектизм является хорошим экспрессивно- выразительным синонимом общелитературного слова.

Употребление лексических диалектизмов в художественной и публицистической литературе возможно и вне этих условий, в качестве стилистических средств, характерологических фактов, позволяющих давать речевую характеристику героя, стилизовать речь и т. д. Использование лексических диалектизмов вне определенных художественно-выразительных задач, а также во всех остальных стилях литературного стилях литературного языка является нарушением норм современной русской литературной речи.

Естественно, что в силу индивидуальной манеры письма, различных языковых вкусов, а также в зависимости от жанра литературы приемы и принципы использования диалектных слов могут варьироваться. Так, Пушкин, Лермонтов, Чехов, Горький чрезвычайно скупо против очень свободно привлекали ее с определенными стилистическими целями Григорович, Казак Луганский (В. Даль), Тургенев, Л. Толстой, из советских писателей – Шолохов и Гладов.

Можно наблюдать наблюдать разные приемы ввода диалектной лексики в литературный контекст. Так, если у Л. Толстого вновь привлекаемая лексика диалектного характера является полноправной в авторском словаре, то у Тургенева она выступает в виде чужды общему словесному контексту «вкраплений». Если Л. Толстой не делает в тексте никаких замечаний или разъяснений относительно характера и области употребления использованных внелитературных слов, то Тургенев, как правило, их объясняет или оговорками, или графическими средствами (кавычками, курсивом и пр.) и подчеркивает их свежесть и сторон ость общелитературному контексту.

Ср. у Л. Толстого: Уж были зазимки. Но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя двор; Было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать; Насупротив от Николая и были зеленя и т. д. (слова выделены нами. -Н. Ш.) – и у Тургенева: После пожара этот заброшенный человек приютился, или, как говорят орловцы, «притулился» у садовника Митрофана; В Орловской губернии последнее леса и площади исчезнут лет через пять (в авторской сноске указывается: Площадями называется в Орловской губернии большие сплошные массы кустов); Мы поехали в лес, или, как у нас говорятся, в «заказ» и т. д.

В отличие от Л. Толстого Тургенев объясняет иногда даже слова, вкладываемые им в уста героев, например, в рассказе «Льгов» в авторской речи объясняется употреблённое Сучком слово колдобина («глубокое место, яма в пруду или в реке»), в рассказе «Бирюк» - употреблённое Фомой слово бирюк («Бирюком называется в Орловской губернии человек одинокий и угрюмый») и т. д.

Большинство советских писателей в употреблении диалектной лексики следует Л. Толстому. Так, у Шолохова находим: Над займищем по чёрному недоступному небу шёл ущербный месяц; Возле костра собрали вечерять на раскинутом ряднище; Они несут с скрытого голызинами бугра белое крошево снега; По базам мычали не наевшиеся молодой зеленки коровы и т. д.

В каждой школе изучается современный русский литературный язык. Литературным, или «стандартным», называют язык повседневного общения, официально-деловых документов, школьного обучения, письменности, науки, культуры, художественной литературы. Его отличительная черта – нормированность, т.е. наличие правил, соблюдение которых обязательно для всех членов общества. Они закреплены (кодифицированы) в грамматиках, справочниках, школьных учебниках, словарях современного русского языка.

Однако для большой части жителей России языком повседневного общения является говор. Говор , или диалект, – самая маленькая территориальная разновидность языка, на которой говорят жители одной деревни или нескольких близлежащих деревень. В говорах, как и в литературном языке, действуют свои языковые законы. Это значит, что каждый, говорящий на диалекте, знает, как можно сказать в своем говоре, а как нельзя. «У нашый дяревни так гаворють, а у Жытицъх саусем (совсем) другая гаворка (говор, наречие)», – замечают в деревне Кашкурино Смоленской области. Правда, эти законы отчетливо не осознаются, тем более не имеют письменного свода правил. Русским диалектам свойственна только устная форма существования, в отличие, например, от немецких диалектов и от литературного языка, обладающих устной и письменной формами бытования.

Различие и взаимодействие

Сфера применения говора гораздо уже, чем литературного языка, который является средством общения (коммуникации) для всех людей, говорящих по-русски. Следует заметить, что литературный язык постоянно воздействует на диалекты через школу, радио, телевидение, прессу. Это отчасти разрушает традиционный говор. В свою очередь, диалектные нормы влияют на литературный язык, что ведет к возникновению территориальных разновидностей литературного языка.

Широко известно противопоставление московской и петербургской литературной нормы (последняя сформировалась под воздействием северо-западных говоров): например, произношение [что], коне [ч’н]о в Петербурге в отличие от московского – [што], коне [шн]о , твердые губные в некоторых формах: се [м], восе [м]десят и другие случаи. Кроме того, различаются севернорусский и южнорусский варианты литературного произношения: для первого характерно частичное сохранение оканья , т.е. различение о и а, в безударных слогах (например, в Архангельске, Вологде, Владимире и др.), а для второго – произношение [g] фрикативного (в Рязани, Тамбове, Туле и др.) в отличие от литературного [г] взрывного.

Иногда литературный язык заимствует слова и выражения из диалектов. Это относится в первую очередь к предметно-бытовой и производственно-промысловой лексике: жбан – ‘род кувшина с крышкой’, коврижка – ‘род пряника, чаще на меду’, косовица – ‘время, когда косят хлеба, травы’, обечайка – ‘боковая стенка различных цилиндрических или конических сосудов, барабанов, труб’. Особенно часто литературному языку не хватает «своих» слов для выражения чувств, т.е. экспрессивной лексики, которая быстрее других слов «стареет», утрачивая первоначальную выразительность. Тогда-то на помощь приходят диалекты. Из южных диалектов в литературный язык пришли слова валандаться ‘суетиться, бессмысленно тратить время’, хапать ‘хватать, жадно брать’, из северо-восточных – балагурить ‘разговаривать, шутить’, а распространившееся в разговорно-жаргонном языке словечко лох по происхождению является северо-западным. Оно имеет значение ‘разиня, шалопай’.

Надо заметить, что по своему происхождению говоры неоднородны: одни очень древние, а другие «помоложе». Говорами первичного образования называют те из них, которые распространены на территории раннего расселения восточнославянских племен, с VI в. до конца ХVI в., там, где складывался язык русской нации – в центре Европейской части России, включая Архангельскую область. На пространствах, куда русские люди переселялись, как правило, после ХVI в. из самых разных мест – северных, центральных и южных губерний России, – возникали говоры вторичного образования. Здесь смешивалось население, а значит, смешивались и те местные языки, на которых оно говорило, в результате получалось новое языковое единство. Так и рождались новые говоры в Среднем и Нижнем Поволжье, на Урале, Кубани, в Сибири и других краях России. Говоры центра являются для них «материнскими».

Хорошо или плохо?

В настоящее время людям, говорящим диалектно, свойственно двоякое отношение к своему языку. Сельские жители, с одной стороны, оценивают родной язык, сравнивая его с окружающими говорами, а с другой – с литературным языком.

В первом случае, когда свой говор сравнивается с языком соседей, он полагается хорошим, правильным, красивым, а «чужой» обычно оценивается как что-то нелепое, корявое, подчас даже смешное. Это часто отражено в частушках:

Как барановски девчонки
Говорят на букву ц:
«Дайте мыльце, полотенце
И цюлоцки на пеце !».

Здесь внимание обращено на очень распространенное в русских говорах явление – «цоканье», суть которого заключается в том, что на месте ч деревенские жители ряда мест произносят ц . С высмеиванием речевых особенностей соседей связано и большое число присловий. Куриса на улисе яйсо снесла – одна из дразнилок подобного рода. И это не преувеличение, не выдумки. В данном случае обыгрывается еще одна диалектная черта: произношение звука [c] на месте [ц], – присущая некоторым говорам Орловской, Курской, Тамбовской, Белгородской, Брянской областей. В русском языке звук [ц] (аффриката) состоит из двух элементов: [т+с] = [тс], если в говоре утрачивается первый элемент – [т], – на месте [ц] появляется [с].

Особенности произношения соседей подчас закрепляются в прозвищах. В деревне Поповка Тамбовской области нам довелось услышать высказывание: «Да мы их зовем щемяки , они на щ говорят : щищас (сейчас) приду» . Деревенские жители чутко улавливают отличия одного говора от другого. «В Орловке казаки больше шепелявили . Поговорка (“говор, произношение”) у их друга. У забайкальских казаков тоже интересные поговорки» , – записали диалектологи мнение уроженцев с. Албазино Сковородинского района Амурской области о языке казаков.

Но вот при сравнении с литературным языком уже свой говор оценивается как плохой, «серый», неправильный, а литературный язык – как хороший, которому следует подражать.

Сходные наблюдения о диалектах находим в книге М.В. Панова «История русского литературного произношения XVIII–ХХ вв.»: «Те, кто говорят диалектно, стали стыдиться своей речи. И раньше, бывало, стыдились, если попадали в городскую, недиалектную среду. Сейчас и в своей семье старшие слышат от младших, что они, старшие, говорят “неправильно”, “некультурно”. Голос лингвистов, советующих сохранять уважение к диалекту и использовать местную речь в семье, среди односельчан (а в иных условиях пользоваться речью, которой учит школа), – этот голос не был услышан. Да и звучал он тихо, не широковещательно».

Уважительное отношение к литературному языку закономерно и вполне понятно: тем самым осознается и подчеркивается его ценность и значимость для всего общества. Однако пренебрежительное отношение к собственному говору и к говорам вообще как к речи «отсталой» безнравственно и несправедливо. Говоры возникли в процессе исторического развития народа, и в основе всякого литературного языка лежит диалект. Вероятно, если бы не Москва стала столицей Русского государства, наш литературный язык тоже был бы иной. Поэтому все диалекты с лингвистической точки зрения равноценны.

Судьба диалектов

Стоит обратить внимание на тот факт, что во многих странах Западной Европы с уважением и заботой относятся к изучению местных говоров: в ряде французских провинций родной диалект преподают на факультативных занятиях в школе и отметка за него ставится в аттестат. В Германии вообще принято литературно-диалектное двуязычие. Похожая ситуация наблюдалась и в России ХIХ в.: образованные люди, приезжая из деревни в столицы, говорили на литературном языке, а дома, в своих поместьях, при общении с крестьянами и соседями пользовались местным диалектом.

Причины современного пренебрежительного отношения к диалектам следует искать в нашем прошлом, в идеологии тоталитарного государства. В пору преобразований в сельском хозяйстве (период коллективизации) все проявления материальной и духовной жизни старой русской деревни объявлялись пережитками прошлого. Выселялись из родных мест целые семьи, их объявляли кулаками, поток трудолюбивых и хозяйственных крестьян устремился из Центральной России в Сибирь и Забайкалье, многие из них погибли. Для самих крестьян деревня превратилась в место, откуда надо было бежать, чтобы спастись, забыть все, что с ней связано, в том числе и язык. В результате во многом была утрачена традиционная культура крестьянства. Это коснулось и языка. Прогнозировалось, даже учеными-лингвистами, быстрое исчезновение народных говоров. Целое поколение уроженцев деревни, сознательно отказываясь от родного говора, не сумело по многим причинам воспринять новую для себя языковую систему – литературный язык, овладеть им. Это привело к упадку языковой культуры в стране.

Языковое сознание является частью культурного самосознания, и если мы хотим возродить культуру, способствовать ее расцвету, то начинать это надо с языка. «Между самосознанием элементов языка и других элементов культуры нет четко выраженной границы… в переломные исторические эпохи родной язык становится символом национального самосознания», – пишет московский лингвист С.Е. Никитина, исследовавшая народную картину мира.

Именно поэтому нынешний момент благоприятен для изменения отношения к диалектам в обществе, для пробуждения интереса к родному языку во всех его проявлениях. В последние десятилетия сбором и описанием говоров занимаются научно-исследовательские институты Российской академии наук, многие университеты России, ими издаются различного рода диалектные словари. Подобная собирательская деятельность, в которой принимают участие и студенты гуманитарных факультетов, важна не только для лингвистики, но и для изучения культуры и истории народа, и, несомненно, для воспитания молодежи. Дело в том, что, исследуя говоры, мы познаем новый удивительный мир – мир народных традиционных представлений о жизни, часто очень отличающихся от современных. Недаром Н.В. Гоголь в «Мертвых душах» замечает: «И всякий народ… своеобразно отличился своим собственным словом, которым… отражает часть собственного своего характера”.

Какова же судьба диалектов в нынешнее время? Сохранились ли они или же местные говоры – редкие экзотизмы, за которыми надо ехать далеко в глубинку? Оказывается, сохранились, несмотря на всеобщую грамотность, влияние телевидения, радио, многочисленных газет и журналов. И сохранились не только в труднодоступных местах, но и в районах, близких к столицам и большим городам. Конечно, на диалекте говорят люди старшего и среднего поколения да маленькие дети, если их воспитывают деревенские бабушки и дедушки. Они-то, старожилы, и являются хранителями местного языка, тем необходимым источником информации, который ищут диалектологи. В речи молодежи, уезжающей из деревни, сохраняются лишь отдельные диалектные черты, но есть ведь и такие, кто остается дома навсегда. Они тоже пользуются, живя в деревне, народно-разговорной речью. Хотя диалекты в значительной степени разрушаются, прогнозировать их скорое исчезновение нельзя. Знакомясь с народно-разговорной речью, мы получаем сведения о названиях предметов быта, значениях диалектных слов, понятий, которые не встречаются в городе. Но не только это. В говорах отражены вековые традиции ведения хозяйства, особенности семейного уклада, старинные обряды, обычаи, народный календарь и многое другое. Поэтому так важно записывать речь сельских жителей для дальнейшего изучения. В каждом говоре есть множество выразительных, ярких словесных образов, фразеологизмов, поговорок, загадок:

Ласково слово не трудно, да споро (выгодно, успешно, полезно); Вранье не споро: попутает скоро; Худое молчание лучше доброго ворчания; Не гляжу, так не вижу, не хочу, так не слышу; а вот загадки: Что слаще всего и горче всего? (Слово); У двух матерей по пяти сыновей, все в одно имя (пальцы); Одного не знаю, другого не вижу, третьего не помню (смерть, возраст и рождение).

Диалектизмы в художественной литературе

Диалектные слова нередки в художественной литературе. Обычно их используют те писатели, которые сами родом из деревни, или же те, кто хорошо знаком с народной речью: А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, С.Т. Аксаков И.С. Тургенев, Н.С. Лесков, Н.А. Некрасов, И.А. Бунин, С.А. Есенин, Н.А. Клюев, М.М. Пришвин, С.Г. Писахов, Ф.А. Абрамов, В.П. Астафьев, А.И. Солженицын, В.И. Белов, Е.И. Носов, Б.А. Можаев, В.Г. Распутин и многие другие.

Для современного городского школьника совершенно загадочно звучат строки С.Есенина из стихотворения “В хате”, которое приводится во многих учебных пособиях. Рассмотрим его и мы.

Пахнет рыхлыми драчонами,
У порога в дежке квас,
Над печурками точеными
Тараканы лезут в паз.

Вьется сажа над заслонкою,
В печке нитки попелиц,
А на лавке за солонкою –
Шелуха сырых яиц.

Мать с ухватами не сладится,
Нагибается низко ,
Старый кот к махотке кра дется
На парное молоко,

Квохчут куры беспокойные
Над оглоблями сохи,
На дворе обедню стройную
Запевают петухи.

А в окне на сени скатые,
От пугливой шумоты,
Из углов щенки кудлатые
Заползают в хомуты.

С.А. Есенин, по свидетельству современников, очень любил читать это стихотворение в 1915–1916 гг. перед публикой. Литературовед В.Чернявский вспоминает: «…Ему пришлось разъяснять свой словарь, – вокруг были “иностранцы”, – и ни “паз”, ни “дежка”, ни “улогий”, ни “скатый” не были им понятны». Поэт – уроженец села Константиново Рязанской губернии – часто употреблял в произведениях свои, рязанские слова и формы, непонятные жителям города, тем, кто знаком только с литературным языком. Их-то Чернявский называет «иностранцами». К иностранцам относится большинство из нас. Поэтому поясним значения выделенных слов. Непонятными в тексте стихотворения выступают не только рязанские слова, т.е. непосредственно диалектизмы, но и такие выражения, которые характеризуют быт любой деревни (хомут, соха, печурка, заслонка).

Драчона (дрочёна) – так называется толстый блин, чаще из пшеничной муки, смазанный сверху яйцом, или же картофельные оладьи. Именно эти значения самые распространенные в деревнях Рязанской области. В других русских говорах приведенное слово может обозначать совсем иное кушанье.

Дежка – слово очень широко распространено в южном наречии. Эту деревянную кадку изготовляли бондари, в хозяйстве дежек было несколько, их использовали и для засолки огурцов, грибов, и для хранения воды, кваса, и для приготовления теста. Как видим, в этой дежке налит квас.

Когда на уроке спрашиваешь школьников: «Как вы думаете: что означает слово печурки ?» – в ответ слышишь: «Маленькие печки». – «А почему же их несколько и они точеные?» Печурка – небольшая выемка в наружной или боковой стенке печи для сушки и хранения мелких предметов.

Попелица – образовано от диалектного слова попел – пепел.

Ухват – приспособление, при помощи которого вынимают горшки из печи (см. рисунок), представляет собой металлическую изогнутую пластину – рогатку, крепящуюся к ручке – длинной деревянной палке. Слово хотя и обозначает предмет крестьянского быта, но входит в литературный язык, а потому в словарях дается без пометы обл. (областное) или диал. (диалектное).

Махотка – глиняный горшок.

Низко, крадется – эти слова приведены с диалектным ударением.

Слова оглобли ‘элемент упряжи’, как и соха ‘примитивное сельскохозяйственное орудие’, входят в литературный язык, их мы найдем в любом толковом словаре. Просто они не на слуху, потому что обычно связаны со старой, ушедшей в прошлое деревней, традиционным крестьянским хозяйством. А вот что касается слов скатые (вероятно, покатые) и шумота (шум), то сведений о них нет в диалектных словарях. И диалектологи без специальных исследований не могут сказать, есть ли в рязанских говорах такие слова или же они изобретения самого поэта, т.е. писательские окказионализмы.

Итак, диалектное слово, словосочетание, конструкция, включенные в художественное произведение для передачи местного колорита при описании деревенской жизни, для создания речевой характеристики персонажей, называется диалектизмом.

Диалектизмы воспринимаются нами как нечто, находящееся вне литературного языка, не соответствующее его нормам. Диалектизмы бывают разные в зависимости от того, какую черту они отражают. Местные слова, которые неизвестны литературному языку, называются лексическими диалектизмами. К ним относятся слова дежка, махотка, дрaчена, попелица. Если они приведены в словарях, то с пометой областное (обл.).

В нашем примере фигурирует слово печурка, которое в литературном языке обозначает небольшую печку, а в говоре имеет совсем другое значение (см. выше). Это семантический (смысловой) диалектизм (от греч. semanticos – обозначающий), т.е. слово известно литературному языку, но значение у него иное.

Разновидностью лексических диалектизмов являются этнографические диалектизмы. Они обозначают названия предметов, кушаний, одежды, свойственные только жителям определенной местности, – иными словами, это диалектное название местной вещи. «Бабы в клетчатых паневах швыряли щепками в недогадливых или слишком усердных собак», – пишет И.С. Тургенев. Панёва (понёва) – вид женской одежды типа юбки, характерный для крестьянок с юга России, носят ее и на Украине, и в Белоруссии. Панёвы в зависимости от местности различаются своим материалом и расцветкой. Вот еще один пример этнографизма из рассказа В.Г. Распутина «Уроки французского»: «Я еще раньше заметил, с каким любопытством поглядывает Лидия Михайловна на мою обутку. Из всего класса в чирках ходил только я». В сибирских говорах слово чирки означает кожаную легкую обувь, обычно без голенищ, с опушкой и завязками.

Еще раз обратим внимание на тот факт, что многие лексические и семантические диалектизмы можно найти в толковых словарях литературного языка с пометой обл. (областное). Почему же они включены в словари? Потому что нередко употребляются в художественной литературе, в газетах, журналах, в разговорной речи, если дело касается деревенских проблем.

Часто писателям важно показать не только то, что говорит герой, но и то, как он это говорит. С этой целью и вводятся в речь персонажей диалектные формы. Мимо них пройти невозможно. Например, И.А. Бунин – уроженец Орловщины, блестяще знавший говор родных мест, – пишет в рассказе «Сказки»: «Этот Ваня с печи, значит, слезая, малахай на себя надевая, кушачкём подпоясывается, кладе за пазуху краюшечкю и отправляется на этот самый караул» (выделено нами. – И.Б., О.К. ). Кушачкём, краюшечкю – передают особенности произношения орловских крестьян.

Разновидности диалектизмов

Подобные диалектизмы называются фонетическими. В приведенных словах звук [к] смягчается под влиянием соседнего мягкого звука [ч’] – уподобляется предшествующему звуку по признаку мягкости. Это явление носит название ассимиляции (от лат. assimilatio – уподобление).

К фонетическим диалектизмам, а точнее, акцентологическим, передающим диалектное ударение, можно отнести формы низко, крадется из стихотворения Есенина.

Есть в бунинском тексте и грамматические диалектизмы, которые отражают морфологические особенности говора. К ним относятся слова кладе, слезая, надевая. В этих глаголах произошло отпадение конечного т в 3-м лице единственного числа с последующим переходом заударного в – вместо слезает – слезая, вместо надевает – надевая.

Грамматические диалектизмы часто приводятся в речи героев, так как они не затрудняют понимание текста и в то же время придают ему яркую диалектную окраску. Приведем еще один интересный пример. В севернорусских говорах сохраняется давнопрошедшее время – плюсквамперфект: это время указывает на действие, которое происходило в прошлом до какого-то другого определенного действия. Вот отрывок из рассказа Б.В. Шергина: «Было купил мне татко о празднике шелковый халат. Я не поспела поблагодарить, в часовню обновкой хвастать побежала. Татко и обиделся». Татко – отец в поморских говорах. Было купил и есть давнопрошедшее время. Сначала отец купил халат (предварительное прошедшее), а потом дочь не успела его поблагодарить (прошедшее время) за обнову.

Еще один вид диалектизмов – словообразовательные диалектизмы .

Н.А. Некрасов в поэме «Крестьянские дети» пишет:

Грибная пора отойти не успела,
Гляди – уж чернехоньки губы у всех,
Набили оскому: черница поспела!
А там и малина, брусника, орех!

Здесь несколько диалектных слов. Оскома, соответствующая литературной форме оскомина , и черница, т.е. черника . Оба слова имеют одинаковые с литературными словами корни, но разные суффиксы.

Естественно, что диалектные слова, словосочетания, синтаксические конструкции выходят за пределы нормы литературного языка и поэтому имеют яркую стилистическую окраску. Но язык художественной литературы, являясь особым феноменом, включает в себя все существующее языковое многообразие. Главное же в том, чтобы подобное включение было мотивированным, оправданным художественными задачами. Несомненно, что само слово, пришедшее из говора, должно стать понятным читателю. С этой целью одни писатели объясняют диалектизмы непосредственно в тексте, другие дают сноску. К таким авторам относятся И.С. Тургенев, М.М. Пришвин, Ф.А. Абрамов.

Установить значение слова...

В одном из рассказов «Записок охотника» И.Тургенев замечает: «Мы поехали в лес, или, как у нас говорят, в “заказ”».

Ф.Абрамов в романе «Пряслины» часто в сносках толкует значение местных слов: «Сеструха Марфа Павловна пригрела, и слава Богу», – а в сноске указано: сеструха – двоюродная сестра.

В повести «Кладовая солнца» М.Пришвин неоднократно употребляет диалектное слово елань: «А между тем тут-то вот именно, на этой полянке, вовсе прекращалось сплетение растений, тут была елань, то же самое, что зимой в пруду прорубь. В обыкновенной елани всегда бывает видна хоть чуть-чуть водица, прикрытая большими, белыми, прекрасными купавами, водяными лилиями. Вот за то эта елань и называлась Слепою, что по виду ее было невозможно узнать». Мало того, что из текста нам становится ясно значение диалектного слова, автор при первом его упоминании дает сноску-объяснение: «Елань – топкое место в болоте, все равно что прорубь на льду».

Так, в повести писателя-сибиряка В.Распутина «Живи и помни» неоднократно встречается то же самое слово елань, что и у Пришвина, но дается оно без всяких разъяснений, и можно лишь догадываться о его значении: «Гуськов вышел в поля и повернул вправо, на дальние елани, ему предстояло провести там весь день». Скорее всего елань в данном случае означает «поле» или же «луг». А вот другие примеры из этого же произведения: «Снег в холодном еловом лесу почти и не таял, солнце здесь и на открытых местах было слабей, чем на еланях, на полянах лежали четкие, как вытиснутые, раскрытые тени деревьев». «Весь день он бродил по еланям, то выходя на открытые места, то прячась в лесу; порой ему до страсти, до злого нетерпения хотелось увидеть людей и чтобы его увидели тоже».

Если мы теперь обратимся к многотомному «Словарю русских народных говоров», который издается Институтом лингвистических исследований Российской академии наук в Санкт-Петербурге и включает диалектные слова, собранные по всему пространству России, то окажется, что елань имеет десять значений, причем даже на близких территориях они разнятся. В одних только сибирских говорах елань может означать: 1) ровное открытое пространство; 2) луг, луговая равнина; 3) место, удобное для пастбищ; 5) полевая равнина, поле, пашня; 6) поляна в лесу и др. Согласитесь, трудно, не будучи уроженцем тех мест, про которые пишет Валентин Распутин, с уверенностью сказать, какое же значение свойственно слову елань в приводимых отрывках.

Особенно часто прибегают к разного рода диалектизмам писатели, стилизующие народную речь, пишущие в форме сказа: Н.С. Лесков, П.П. Бажов, С.Г. Писахов, Б.В. Шергин, В.И. Белов. Вот отрывок из сказки С.Г. Писахова «Северно сияние»: «Летом у нас круглы сутки светло, мы и не спим. День работам, а ночь гулям да с оленями вперегонки бегам. А с осени к зиме готовимся. Северно сияние сушим».

Как видим, Писахов передает очень яркую черту северных говоров – выпадение j и последующее стяжение гласных звуков в окончаниях глаголов и прилагательных: северно из северное, круглы из круглые, работам из работаем, гулям из гуляем, бегам из бегаем.

Рассказчик в подобного рода произведениях – чаще всего балагур, который смотрит на мир с иронией и оптимизмом. У него в запасе масса историй и прибауток на все случаи жизни.

К таким героям относится рассказчик из замечательного произведения В.И. Белова «Бухтины вологодские»: «Хорошо жить, пока ты Кузька. Только станешь Кузьма Иванович – сразу и кидает в задумчивость. От этой задумчивости приходит затмение жизни. Тут уж опять без бухтины не проживешь. Бухтина душу без вина веселит, сердце примолаживает. Мозгам дает просветление и новый ход. С бухтиной и желудок лучше себя чувствует. Бухтинка иная и маленькая, да удаленькая…». В вологодских говорах бухтина означает ‘вымысел, нелепость’, есть даже фразеологизм бухтины гнуть ‘заниматься пустословием, говорить нелепости’. Сказовая форма дает возможность взглянуть на мир иначе, понять главное в человеке и жизни, посмеяться над самим собой, поддержать других веселой шуткой.

Писатели тонко чувствуют яркость и самобытность народной речи, из которой они черпают образность и вдохновение. Так, Б.В. Шергин в очерке «Двинская земля» пишет об одном поморском сказителе: «Я охоч был слушать Пафнутия Осиповича и складное, красовитое его слово нескладно потом пересказывал».

Диалектизмами называются слова и фразеологизмы, употребление которых свойственно людям, живущим в определенной местности.

Псковские диалектизмы: лавица ‘улица’, шерупа ‘скорлупа’, перечиа ‘противоречие’, боронка ‘лошадь по второму году’, петун ‘петух’, баркан ‘морковь’, бульба ‘картофель’, благой ‘плохой’, слизкий ‘скользкий’, читый ‘трезвый’, блыкаться ‘ходить без дела’.

Например, ФЕ-диалектизмы псковских говоров: хоть в глаз палец ‘очень темно’, в три ноги ‘ быстро’, жить на сухих ложках ‘ бедно’, со всех виров ‘ отовсюду’, показать аннексию ‘ дать сдачи’, водить концы ‘ обманывать’.

От языковых ФЕ, теряющих силу своего воздействия, постепенно утрачивающих свои отличительные качества в постоянстве общенародного использования, диалектные ФЕ отличаются своей неповторимой образностью, яркостью и свежестью именования реалий. Ср.: старая дева (лит.) и донское миколаевская (николаевская) девка "старая дева" (именование времен Николая I, когда казаки уходили служить на 25 лет); девушка Петра I "старая дева". Или: бить баклуши (лит.) и донское с тем же значением: бить баглаи (баглай "бездельник"), бить лягушек, бить байдаки (байдак "бездельник"), сбивать китушки (китушка "сережка у цветущего дерева (березы, ивы и др.)"); Млечный путь (лит.) и донское с аналогичной семантикой Батыев (Батёев, Батйев) путь (по имени татарского хана Батыя, который в своих передвижениях ориентировался по Млечному пути), Батыева (Батёва, Батева, Батёева, Патёева) дорога, Батёево колесо.

Диалектизмы используются преимущественно в устой форме речи, так как и сам диалект - это главным образом устная разговорно-бытовая речь жителей сельской местности.

Диалектная лексика отличается от общенародной не только более узкой сферой употребления, но и рядом фонетических, грамматических и лексико-семантических особенностей.

В зависимости от того, какими особенностями характеризуются диалектизмы (в отличие от литературной лексики), различают несколько их типов :

1) фонетические диалектизмы - слова, в которых отражаются фонетические особенности данного диалекта: бочкя, Ванькя, типяток (вместо бочка, Ванька, кипяток) - южнорусские диалектизмы; курича, цясы, целовек, немчи (вместо курица, часы, человек, немцы) - диалектизмы, отражающие звуковые особенности некоторых северо-западных говоров;

2) грамматические диалектизмы - слова, имеющие иные, чем в литературном языке, грамматические характеристики или отличающиеся от общенародной лексики по морфологической структуре. Так, в южных говорах существительные среднего рода нередко употребляются как существительные женского рода (вся поле, такая дело, Чует кошка, чью мясу съела); в северных говорах распространены формы в погребу, в клубу, в столу (вместо в погребе, и клубе, в столе), вместо общеупотребительных слов сбоку, дождик, бежать, нора и др. в диалектной речи употребляются слова с тем же корнем, но иные по морфологическому строению: сбочъ, дожжок, бечь, норь и т.п.;

3) лексические диалектизмы - слова, и по форме, и по значению отличающиеся от слов общенародной лексики: кочет "петух", корец "ковш", намедни "на днях, недавно", скородить "боронить", назём "навоз", гутарить "говорить", инда "даже" и т. п.

Среди лексических диалектизмов выделяются местные названия вещей и понятий, распространенных в данной местности. Эти слова называются этнографизмами . Например, этнографизмом является слово панёва - так в Рязанской, Тамбовской, Тульской и некоторых других областях называют особую разновидность юбки - ‘род юбки из пестрой домотканой материи ’. В местностях, где в качестве тягловой силы используются полы, распространено слово налыгач - обозначение особого ремня или веревки, привязываемых к рогам волов. Жердь у колодца, с помощью которой достают воду, в некоторых местах называют очеп; берестяные лапти раньше назывались коты и т.п. В отличие от собственно лексических диалектизмов этнографические не имеют, как правило, синонимов в литературном языке и могут быть объяснены лишь описательно.

4) Семантические диалектизмы - слова, имеющие в говорах особое значение, отличное от общеупотребительного. Так, словом верх в некоторых южных говорах называют овраг, глагол зевать используется в значении "кричать, звать", угадать - в значении "узнать кого-либо в лицо", темно - в значении "очень, сильно" (темно люблю "очень люблю"); в северных говорах пахать значит "подметать пол", в сибирских дивно означает "много"; потолок - пол, трус - заяц и т.д.

Потолок ‘чердак’, грибы ‘губы’, трус ‘кролик’, петушок ‘гриб-масленок’, пахать ‘подметать’, страдать ‘смеяться, веселиться’.

Необходимо помнить, что диалектные слова находятся за рамками литературного языка, поэтому по возможности следует воздерживаться от употребления местных слов, особенно при наличии литературных слов с тем же значением.

Некоторые диалектизмы способны проникать в литературный язык. К диалектным по происхождению принадлежат, например, слова багульник, беспечный, вобла, ворковать, длина, дряблый, жуткий, зазноба, земляника, зря, клубника, ковырять, корявый, лебезить, листва, мямлить, мохнатый, морока, назойливый, нудный, обочина, осторожный, пасмурный, паук, пахарь, подоплека, рыбалка, смекалка, сопка, стрекоза, тайга, улыбаться, ушанка, филин, чепуха и многие другие.