1. Причины и механизмы внутренних изменений в языке

2. Объяснительные теории внутренних исторических изменений в языке

a) теория давления системы

b) теория вероятностного развития языка

c) теория инноваций

d) теория противоречий (антиномий).

Руберт И.Б. Аналитическая тенденция в языковой эволюции // Филологические науки. 2003, №1, стр. 54-62.

Туманян Г. О природе языковых изменений // Вопросы языкознания. 1999, №5.

Николаева Т.М. Диахрония или эволюция? Об одной тенденции развития языка // Вопросы языкознания. 1991, №2, стр. 12-26.

Касаткин Л.Л. Одна из тенденций развития фонетики русского языка // Вопросы языкознания. 1989, №6.

Теория развития языка обсуждается с учетом такого круга понятий: динамика, изменение, развитие, эволюция, которые акцентируют внимание на разных сторонах (деталях) изменения языка во времени.

Динамичность представляется одним из важных свойств языковой системы. Эта особенность языка выявляется в его способности к развитию и совершенствованию.

Языковая система относится к самоорганизующимся системам, источник преобразования которой лежит обычно в самой системе.

Оппозиция – минимальная организация парадигматического среза, системы (Например: ветер – ураган (элементы ее находятся в отношениях выбора)).

(парадигматика ) ветер: ураган (эпидигматика ) ураганный,(синтагматика ) ураганный ветер

ураган = ураганный ветер

Существуют элементы, которые порождают избыточность (дублетные формы).
Стремление к мотивированности и стремление обнажить семантику через структуру слова.

Какие внутренние факторы определяют развитие языковой системы:

1. органическая связь языка с мышлением;

2. устройство языковой системы, которое содержит в себе очень богатые потенциальные возможности для обновления языковых средств.

Это определяется тем, что языковые единицы имеют комбинаторный характер, и комбинационные возможности языка реализуются лишь частично. Поэтому образование новых слов – это элементарный акт, который порождается самой языковой системой (из более простых единиц порождаются более сложные).

(парадигматика ) дождь: ливень дождь идет как ливень ливневый дождь
ливнем

Обогащение языка происходит в процессе варьирования языковых единиц, которые также являются органическим свойством языковой системы.

Внешние и внутренние факторы в развитии языка обнажают диалектику необходимости и возможности. Внешние факторы требуют от языка изменений, обогащения средств, а внутренние факторы определяют, какие это средства будут.

Так, среди лексики, связанной с космонавтикой, встречаются единицы, которые являются:

a. Результатом комбинирования морфем (прилуниться)

b. Результатом комбинирования номинативных словосочетаний (космический корабль)

c. Результатом семантического варьирования (мягкая посадка).

При рассмотрении вопроса (проблемы) о развитии языка, возникает вопрос о том, в силу чего происходит развитие, какой закон лежит в основе развития языка.

Противоречие является основным источником развития.

Язык развивается путем преодоления комплекса противоречий:

1. Противоречие в отношениях языка и общества;

2. Противоречие в речевой деятельности;

3. Внутрисистемные противоречия;

4. Противоречия внутри человека как носителя языка.

Противоречия, которые не могут быть окончательно преодолены, называются антиномиями .

Будучи разрешены на каком-то конкретном этапе развития системы, тут же возникают вновь.

Теория антиномий была успешно применена к анализу изменений в русской лексике (монография 1968 года «Русский язык и советское общество: лексика современного русского языка»).

Противоречия во взаимоотношениях языка и общества реализуются чрез 4 антиномии:

1. Актуальная инновационность как результат требования нормы, которая держит язык в узде и не дает ему развиваться.

2. Выразительность и экспрессивность, им противопоставляется стандартизация языка.

3. Язык должен обладать стилистическим разнообразием, а противопоставлено этому единообразие межстилевой лексики.

4. Экономность (стремление к экономности), но в тоже время умеренная избыточность

Развитие языка определяется стремлением говорящих стабилизировать употребление языковых единиц и невозможностью этого сделать. Норма ограничивает использование языка и их сочетание. А живые потребности общения преодолевают нормативные ограничения языка, используя его потенциальные возможности. В связи с этим нормативные словосочетания «иметь значение», «играть роль» свободно преобразуются.

Язык и мышление

При рассмотрении этой трудной проблемы, соотношения языка и мышления, реализуется три подхода:
- гносеологический,
- психологический,
- нейрофизиологический.

Гносеологический подход рассматривается в рамках соотношения логических единиц с лингвистическими (эти сущности разные, но соотносимые), типа слово и понятие, предложение и суждение.

Психологический подход выявляет взаимодействие языка и мышления в процессе речевой деятельности индивидов, владеющих данным языком. В этом плане ценными оказываются наблюдения за становлением речи ребенка и наблюдение за речемыслительной деятельностью билингва. Наблюдение за речью ребенка, привело к ценным теоретическим результатам:

1. Познавательные возможности ребенка опережают его речевое развитие;

2. Существуют невербальные типы мышления;

3. Нет обязательной связи познавательной деятельности с его речевой деятельностью;

4. Процесс становления речи проходит определенные этапы;

5. Язык, которым овладевает ребенок, как система его понятий, создается в процессе развития интеллекта, в результате действий ребенка в окружающей среде;

6. Интеллект ребенка начинается с действия.

Релевантным для понимания того, как язык существует в мозгу человека, является два момента в освоении языка:
- раннее освоение человеком другого языка,
- когда ребенок овладевает вторым языком в возрасте 11-19 лет.

В результате использования аппаратуры, было обнаружено, что у ранних билингвов, речевой центр фиксируется в одной и той же части, в области Брока.

Нейрофизиологический подход ищет пути выявления языка и мышления на физиологической основе.

1. Нейролингвистика занимается обнаружением функциональных образований мозга, которые обеспечивают усвоение и использование единиц языка. В рамках этого подхода определены функции обоих полушарий. Определены различия в развитии этих полушарий у мужчин и женщин.

2. Нейролингвистика пытается понять, как происходит развитие абстрактного мышления.

3. Нейролингвистика интересуется тем, как хранятся языковые единицы в головном мозге.

При использовании гласных и согласных звуков задействованы разные механизмы, что позволяет понять, что согласные появляются позднее, чем гласные.

Самая важная и самая трудная проблема при исследовании языка и мышления составляет ответ на вопрос: все ли мышление человека связано с языком? Как язык помогает осуществляться мышлению, и если эта помощь существует, то какой эффект возникает при этом процессе на базе языка?

При выяснении этого вопроса устанавливается корреляция между различными формами мышления и участием в этом процессе языка.

Практически-действенное мышление выражается бессловесно, но может иметь языковое выражение.

Человек мыслит не на каком-то национальном языке, а средствами универсально-предметного кода.

Нет внеязыкового мышления, любое мышление осуществляется на базе языка, но есть бессловесное мышление.

Внутренняя речь

Важнейшим элементом системы мышление-язык является внутренняя речь, в которой мысль и язык объединяется в целостный комплекс, действующий как речевой механизм мышления.

· Во внутренней речи складывается значение с единством слова и мысли.

· Внутренняя речь имеет особое строение и качество и отличается от внешней речи.

· Внутренняя речь – это речь, состоящая, прежде всего, из предикатов.

· Речь внутренняя свернутая, она грамматикализованна.

Проблема изменения и развития языка

Язык, как и любое явление действительности, не стоит на месте, а изменяется, развивается. Изменение – постоянно присущее языку свойство. Д.Н.Ушаков в своё время заметил: «…в этом изменении и состоит жизнь языка». Язык изменяется и развивается по своей внутренней логике, которая остаётся неизвестной говорящим. Например, говорящие сознательно не участвовали в создании грамматических категорий. Всё это создавалось помимо их воли, отвечая потребностям общения, познания действительности, развития языка и мышления.

Каждое явление имеет свою форму изменения. Имеет такую форму изменения и язык. Его форма изменения такова, что она не нарушает процесса общения, а потому для говорящего в момент общения язык представляется неизменным. Но в то же время очевидно, что именно в процессе общения и могут происходить изменения. Нефункционирующий язык мёртв. Он не изменяется и не развивается.

В развитии языка можно выделить внутренние и внешние факторы К внутренним факторам относят преемственность и инновацию.

Эволюция языковых явлений отличается преемственностью. Чтобы замещать какой-либо элемент (а в изменяющейся системе само изменение сводится к замещению одного элемента другим) , надо быть в известной степени таким же. Но каждая единица имеет свою особую природу, поэтому она не может быть равна единице замещающей. Эти две особенности – тождество и отличие в пределах тождества – оказываются необходимыми для развития системы. Такие параллельные единицы могут существовать исторически долгое время (например, в виде вариантов, синонимии). Таким образом, изменение – один из внутренних факторов развития языка.

Изменению противопоставляют инновацию. Если изменение предполагает преемственность и расхождение, то инновация их не предполагает. Инновация имеет индивидуальную природу (например, авторские неологизмы, индивидуальная образность, крылатые выражения, необычная сочетаемость слов). Инновация может стать фактом языка, если отвечает потребностям говорящего коллектива и тенденциям развития языка

Однако наряду с внутренними факторами развития языка, обусловленными прежде всего самой творческой природой языкового общения, существуют внешние факторы изменения языка, связанные с развитием собственно общества.

Ранние формы современного человека сложились в благоприятных климатических условиях Земли – в Средиземноморье (Передняя Азия, Юго-восточная Европа, Северная Африка). Незаселённые пространства Евразии и низкая производительность труда заставляли первобытных людей расселяться по материку. Переход в другой климат, новые условия труда, новая пища, новые условия жизни соответственно отражались в языках. Таким образом, языковая история человечества началась с многообразия племенных диалектов. С течением времени они объединялись и делились. В развитии языков отмечают следующие тенденции:

· Язык в целом и языки конкретные развиваются исторически, В их развитии нет периодов рождения, созревания, расцвета и упадка.

· Развитие и изменение языка происходит путём продолжения существования раннего языка и его видоизменений (темпы изменений в различные эпохи неодинаковы).

· Разные стороны языка развиваются неравномерно. Ярусы языка имеют разнородные единицы, судьба которых связана с самыми различными факторами.

В процессе исторического развития языков можно выделить два основных направления – дифференциация (деление) языка и интеграция (объединение) языков. Дифференциация и интеграция – это два противоположных процесса. Это социальные процессы, так как они объясняются чаще экономическими и политическими причинами.

Дифференциация – это территориальное деление языка, в результате которого возникают родственные языки и диалекты. Дифференциация увеличивает количество языков. Этот процесс преобладал при первобытнообщинном строе. Поиск пищи и защита от природных сил вызывали миграцию племён и расселение их вдоль лесов, рек и озёр. Разобщение племён в пространстве приводило к различиям в языке. Однако языки, восходящие к общему источнику, сохраняют общие корни, общие суффиксы и приставки, общие фонетические закономерности. Наличие в прошлом общего языка является доказательством общего происхождения народов. Несмотря на территориальные различия языков, племена сохраняли общий язык на собраниях советов племён, в дни общих празднеств.

Важным компонентом языковой истории человечества является возникновение и распространение индоевропейских языков. К 4 – 3 вв. до н.э. выделилось три зоны индоевропейских языков: южная (язык Древней Италии и языки Малой Азии), центральная (романские языки, германские, албанский, греческий и индоиранский) и северная (славянские языки).

Северную зону представляли славянские племена. На тот исторический момент они говорили на общеславянском (праславянском) языке. Общеславянский язык существовал со второй половины первого тысячелетия до н.э. до 7 века н.э. На нём говорили предки современных чехов, словаков, поляков, болгар, югославов, русских, украинцев и белорусов. Непрерывное общение между народами поддерживало общие черты в языке, но в 6 – 7 вв. славянские племена расселились на огромных пространствах: от озера Ильмень на севере до Греции на юге, от Оки на востоке до Эльбы на западе. Это расселение славян привело к образованию трёх групп славянских языков: восточной, западной и южной. К восточным славянам относились предки современных русских, украинцев и белорусов. К западным славянам - предки современных чехов, словаков и поляков. К южным славянам – предки современных болгар и югославов.

С 9 – 10 вв. начинается третий – основной – этап в истории языков – образование языков народностей . Языки народностей формировались в рабовладельческий период, когда объединение людей происходило не по родственным связям, а по проживанию на одной территории. В 882г. новгородский князь Олег овладел Киевом и сделал его столицей Киевской Руси. Киевская Русь способствовала превращению восточно-славянских племён в единый народ – древнерусскую народность со своим языком.

Таким образом, на базе объединения восточно-славянских племён возникла древнерусская народность.

Однако древнерусский язык имел диалектные различия, унаследованные от общеславянской эпохи. С падением Киева и развитием феодальных отношений диалектные различия увеличиваются и формируется три народности: украинская, белорусская и великорусская – со своими языками.

При капитализме, когда происходит экономическое сплочение территорий и возникает внутренний рынок, народность превращается в нацию. Языки народностей становятся самостоятельными национальными языками. Между структурой языка народности и языка нации принципиальных различий нет. Национальные языки имеют более богатый словарный состав и более совершенный грамматический строй. В национальный период экономическое сплочение территорий ведёт к повсеместному распространению общего языка и стиранию диалектных различий. Основной чертой национального языка является то, что он предполагает письменно-литературную форму, сближенную с народно-разговорной речью. Язык народности тоже имел письменную форму, но в основном для административных целей. Для национального языка необходимо не просто наличие письменной формы, а её широкое распространение.

Интеграция сводится к социальному взаимодействию между различными государствами, которое расширяет и углубляет языковые контакты. К языковым контактам (интеграции) относят:

· Скрещивание языков, при котором один из них оказывается победителем, другой – побеждённым. Скрещивание происходило на ранних этапах развития человечества, когда одни народы завоёвывали другие. Причём совершенно не важен характер языка или преимущество его изобразительно-выразительных средств. Поскольку контактируют на самом деле не языки, а люди, то побеждает язык того народа, который преобладает в политическом и культурном отношении

По роли, которую языки играют в таких контактах, принято различать: субстрат – следы языка коренного населения, который разрушился в результате контакта с языком пришельцев, но оставил в его системе некоторые свои элементы. Таким образом, один из контактирующих языков исчезает полностью, другой развивается, впитав в себя элементы языка исчезнувшего.

Суперстрат – это следы языка пришельцев, который воздействовал на язык местного населения, но не разрушил его системы, а лишь обогатил её. Так, например, на территории современной Франции, проживало коренное население - галлы. При завоевании галлов римлянами произошло скрещивание галльского языка с латинским. Результатом этого скрещивания был современный французский язык. Следы галльского языка во французском принято считать субстратом, следы латинского языка во французском – суперстратом. Таким же способом латынь была насаждена в бывших римских провинциях – Иберии и Дакии.

Случаи скрещивания языков следует отличать от заимствований из других языков. При заимствовании грамматический строй языка и основной фонд лексики не меняются. При скрещивании языков прежде всего происходит изменение фонетики и грамматики языка.

· На пограничных территориях государств можно наблюдать адстрат. Это разновидность языковых контактов, при которых элементы двух соседствующих языков проникают друг в друга. Явление адстрата возникает при длительном двуязычии в пограничных районах. Например, элементы польского языка в белорусском (и наоборот) на белорусско-польской границе; элементы турецкого адстрата в балканских языках.

Адстрат – это нейтральный тип языкового взаимодействия. Языки не растворяются друг в друге, а образуют между собой прослойку.

· В процессе языковых контактов могут образовываться языковые союзы. Это объединение как родственных, так и неродственных языков, сложившееся не по причине родства, а по причине территориальной обособленности народов и, как следствие, исторической, экономической и культурной общности. Языковой союз – это группа языков со сходством прежде всего в грамматическом строе (морфологии и синтаксисе), с общим фондом «культурных» слов, но не связанных системой звуковых соответствий, и сходством в элементарной лексике. В современном мире наибольшую известность получил балканский языковой союз. В него входят родственные языки: болгарский, македонский – и неродственные: албанский, румынский и новогреческий. В этих языках отмечаются общие грамматические черты, не связанные с их родством.

/ ГЛАВА ТРЕТЬЯ- ЯЗЫК КАК ИСТОРИЧЕСКИ РАЗВИВАЮЩЕЕСЯ ЯВЛЕНИЕ

Серьезным недостатком многих работ по исторической лингвистике, - пишет К. Тогебю, - была попытка объяснить эволюцию языка как результат действия какого-либо одного фактора . Против стремления обязательно связать разные изменения с одной-единственной универсальной причиной возражали и другие языковеды - Э. Косериу , М. И. Стеблин-Каменский . Но с такой точкой зрения согласны не все лингвисты. Если<217> оставить в стороне тех ученых, которые полагают, что проблема каузальности вообще не имеет права на рассмотрение в пределах нашей науки, или тех, кто считает, что «вопрос о причинах языковых изменений не является существенным для науки о языке» , можно отметить, что мнения по данному вопросу представлены тремя различными точками зрения.

Первая из них заключается в том, что все изменения в языке обусловлены экстралингвистическими причинами , в первую очередь условиями существования того общества, в котором бытует язык . Критикуя младограмматиков за то, что они пытались обнаружить причины преобразований в индивидуальной психологии говорящего, А. Соммерфельт прямо указывает, что все разнообразные факторы изменений имеют в конечном счете социальный характер . Иногда подобная прямолинейная концепция модифицируется в том смысле, что ее сторонники, признавая возможность выявления ряда внутренних причин эволюции, полагают вместе с тем, что даже за этими внутренними причинами стоят эксгралингвистические факторы. Нередко решающая роль в возникновении и распространении языковых преобразований приписывается и такому фактору, как потребности коммуникативного характера .

Вторая крайняя точка зрения защищается теми, кто считает, что в любых изменениях языка все вызывается исключительно внутренними причинами . Разновидностью данной концепции являются также теории, согласно которым все экстралингвистические импульсы, хотя они, быть может, и имеют место, не должны рассматриваться в пределах лингвистики. «Как только мы оставляем язык sensu stricto и апеллируем к внеязыковым факторам, - пишет, например, Ю. Курилович, - мы теряем четкие границы поля лингвистического исследования» . Близкие по духу идеи развивает и А. Мартине, который утверждает, что «только внутренняя причинность может интересовать лингвиста» . Представляется, что обе точки зрения достаточно ограниченны.

Исходя из тезиса о двусторонней зависимости эволюции языка от факторов внешних и внутренних, мы хотим подчеркнуть тем самым, что современная постановка проблемы заключается не в том, чтобы изучать одни причины в ущерб другим, а в том, чтобы объективно показать, в чем именно может проявиться действие тех и других и их конкретное переплетение. Хотя в советском языкознании и было высказано мнение о том, что положение о «плюрализме причин» по своему существу якобы эклектично , следует, по-видимому, принять во внимание, что именно оно согласуется более всего с истинным положением вещей и результатами многочисленных конкретных исследований (см., например, ).

Из определения языка как системы динамической логически вытекает, что часть ее внутренних «неполадок» должна быть устра<218>нена под давлением самой системы - приведением элементов к большей упорядоченности, охватом единым регулирующим принципом большего количества единиц, выдерживанием принципа сохранения дистантности между членами оппозиций и т. п. Напротив, из определения языка как системы открытой, т. е. взаимодействующей со средой, следует, что описание ее и не может быть полным вне учета конкретных форм этого взаимодействия . Подчеркивая многосторонние зависимости языка от целого комплекса причин, А. Мейе указывал, например, что лингвистические изменения предопределяются по крайней мере тремя группами причин, или факторов: 1) структурой данного языка, т. е. здесь его устройством; 2) психологическими, физическими, пространственными, социальными и прочими условиями его существования; 3) теми частными влияниями других языков, которые в данное время и данном месте испытывает изучаемый язык . Нетрудно заметить, однако, что и группа причин, названная во втором пункте, далеко не однородна и нуждается в детализации и уточнении. В общем плане можно было бы вместе с тем отметить, что факторы первой группы - это факторы внутренние, интралингвистические, и их специфика определяется в равной мере и той звуковой субстанцией, в которую воплощен данный язык, и той сеткой связей, которая существует между его элементами (структурой языка) и, наконец, объединением элементов и связей в особое целостное единство (систему). Естественно в связи с этим, что мы говорим о системно обусловленных изменениях лишь как о части внутренних преобразований в языке. Факторы, перечисленные А. Мейе во втором пункте его классификации, обычно причисляются к факторам экстралингвистическим. Наконец, причины, выделенные им в третью группу, - это своеобразные полулингвистические причины: то, какой именно язык влияет на язык изучаемый и каково соотносительное социальное положение двух языков, является фактором экстралингвистическим, социально-экономическим или даже политическим; но то, какие именно формы принимает языковое контактирование, зависит непосредственно от самих соприкасающихся языков, и в этом смысле воздействие одной лингвистической системы на другую можно рассматривать как внутрилингвистический процесс. Во всяком случае особая роль этих факторов в общей совокупности причин изменений несомненна (подробнее см. ниже, стр. 250-254).

Несколько слов следует сказать также о разграничении двух понятий, которые нередко смешиваются, - о разграничении причин языковых изменений и их характер а, их функционального статуса. Так, вне зависимости от того, что послужило непосредственной причиной языкового изменения, факт его проникновения в систему языка или широкое его распространение в языке имеют социальный характер. С этой лишь точки зрения можно признать, что «и внутренние закономерности развития языка в ко<219>нечном счете социальны» . Из этого, однако, не следует, что все изменения вызываются социальными причинами. Аналогичное замечание необходимо сделать и по поводу неоднозначности термина «системное изменение». С одной стороны, подобная квалификация может означать, что причиной изменения явилась сама система данного языка; с другой, - что по своему характеру это изменение включается в серию однотипных, серийных, регулярных изменений, так что все эти изменения вместе образуют известное упорядоченное единство. Лучше два этих различных определения по возможности разграничивать (см. подробнее ниже). Системные изменения в первом смысле мы рассматриваем только как часть внутренних, т. е. обусловленных внутренней имманентной сущностью языка.

В соответствии с высказанными выше теоретическими соображениями все языковые изменения в целом, точнее, их причины, могут быть разбиты на две основные категории - внешние и внутренние . Практически не всегда бывает легко отнести ту или иную причину к одной из указанных категорий, так как при более тщательном исследовании может оказаться, что причиной данного языкового изменения является целая цепь следующих друг за другом причин одного порядка, или, напротив, сложное переплетение многих причин разного порядка. Однако в большинстве случаев непосредственная основная причина выступает более или менее отчетливо. Эта причина и создает импульс, под влиянием которого и происходит языковое изменение. Если причина не может быть усмотрена в самом языковом механизме и лежит за пределами его сферы, она может, соответственно, квалифицироваться как внешняя. В финском языке, например, прилагательные стали согласовываться с существительными в роде и числе. Причиной данного явления послужило вероятнее всего влияние окружающих индоевропейских языков, где подобное явление выражено довольно ярко. Наоборот, изменение группы согласных k ? t и ct в новогреческом языке вызвано внутренней причиной - неудобопроизносимостью первой группы согласных и т. п.

К внешним причинам мы относим всю совокупность необычайно разнообразных импульсов, идущих из окружающей язык среды и связанных прежде всего с особенностями исторического развития общества, переселениями и миграциями, объединением и распадом речевых коллективов, изменением форм общения, прогрессом культуры и техники и т.п. К причинам внутреннего порядка принадлежат различные импульсы, возникающие в связи с целенаправленной тенденцией к усовершенствованию существующей системы языка (ср. например, тенденцию к созданию симметричной системы фонем, рассматриваемую специально ниже); к внутренним причинам мы относим также разнообразные тенденции, направленные на приспособление языкового механизма к физиологическим особенностям человеческого организма, тенденции, обусловленные<220> необходимостью улучшения самого языкового механизма, тенденции, вызванные необходимостью сохранения языка в состоянии коммуникативной пригодности и т. п. Действие указанных тенденций и будет описано нами на фактическом материале в следующих разделах.

ФИЛОЛОГИЯ

Вестн. Ом. ун-та. 2007. № 2. С. 73-76.

Ю.В. Фоменко

Новосибирский государственный педагогический университет

СУЩЕСТВУЮТ ЛИ ВНУТРЕННИЕ ПРИЧИНЫ РАЗВИТИЯ ЯЗЫКА?

All the changes are caused by extralynguistic reasons. “Selfdevelopment” of the language (the hypothesis of “linguosynergy”) is impossible.

В современной лингвистике имеют место три точки зрения по вопросу о причинах развития языка (см., напр.: и далее). Первая из них заключается в том, что все изменения в языке обусловлены экстралин-гвистическими причинами (А. Мейе, А. Соммерфельт, У.Ш. Байчура). Вторая, противоположная точка зрения все изменения языка объясняет исключительно внутренними причинами. «Разновидностью данной концепции, - пишет Е.С. Кубрякова (цит. по ), - являются теории, согласно которым все экстралингвистические импульсы, хотя они, быть может, и имеют место, не должны рассматриваться в пределах лингвистики» (А. Мартине, Е. Курилович). Наконец, третья точка зрения исходит из того, что существуют и внешние, и внутренние причины развития языка [см.: 11, с. 218-266].

К числу внешних причин языковых изменений относят экономические, политические, идеологические, научно-технические преобразования, миграцию, влияние других языков и т. д. К числу внутренних причин языковых изменений Б. А. Серебренников относит а) «приспособление языкового механизма к физиологическим особенностям человеческого организма», б) «необходимость улучшения языкового механизма», в) «необходимость сохранения языка в состоянии коммуникативной пригодности» и г) «внутренние языковые изменения и процессы, не связанные с действием определённых тенденций». В рамках этих причин Б.А. Серебренников выделяет следующие тенденции: а): 1) «тенденция к облегчению произношения», 2) «тенденция к выражению разных значений разными формами», 3) «тенденция к выражению одинаковых или близких значений одной формой», 4) «тенденция к созданию чётких границ между морфемами», 5) «тенденция к экономии языковых средств», 6) «тенденция к ограничению сложности речевых сообщений», 7) «тенденция к изменению фонетического облика слова при утрате им лексического значения» и 8) «тенденция к созданию языков простой морфологической структуры»; б): 1) «тенденция к устранению избыточности средств выражения», 2) «тенденция к употреблению более экспрессивных форм», 3) «тенденция к устранению форм, утративших свою исконную функцию» и 4) «тенденция к устранению языковых элементов, имеющих незначительную семантическую нагрузку»; в) и г): 1) «влияние

© Ю.В. Фоменко, 2007

формы одного слова на форму другого слова», 2) «контаминация», 3) «объединение разных по происхождению форм по принципу единства их значения», 4) «возникновение новых способов выражения в результате перемещения ассоциаций», 5) «спонтанные изменения звуков», 6) «исчезновение и возникновение фонологических оппозиций», 7) «переосмысление значений форм» и 8) «превращение самостоятельных слов в суффиксы».

Не стоит особого труда понять, что все так называемые внутренние причины языковых изменений, названные Б.А. Серебренниковым, таковыми не являются. Ни «приспособление языкового механизма к физиологическим особенностям человеческого организма», ни «необходимость улучшения языкового механизма», ни «необходимость сохранения языка в состоянии коммуникативной пригодности» никак нельзя считать внутренними причинами языковых изменений, законами существования и развития языка. Приспосабливать языковой механизм к физиологическим особенностям человеческого организма, сохранять и улучшать языковой механизм может только человек. Не являются внутренними причинами языковых изменений и те многочисленные тенденции, которые названы Б. А. Серебренниковым и перечислены выше, в том числе: «тенденция к облегчению произношения», «тенденция к

экономии языковых средств», «тенденция к ограничению сложности речевых сообщений», «тенденция к устранению избыточности средств», «тенденция к употреблению более экспрессивных форм», «переосмысление значений форм» и др. Все эти тенденции характеризуют не внутренние законы развития языка, его «потребности» и «стремления» (у языка их нет), а потребности и стремления говорящего человека, его волю, сознание, психику. Именно и только мыслящий и говорящий человек стремится к облегчению произношения, экономии языковых средств, устранению их избыточности, ограничению сложности речевых сообщений, употреблению более экспрессивных форм; именно и только он переосмысляет языковые формы; познавая мир, обнаруживает черты сходства между предметами и осуществляет перенос наименования с одного предмета на другой, порождая полисемию, обогащая, развивая содержание языка.

Л.П. Крысин внутренними стимулами развития языка называет принцип экономии, «закон аналогии», антиномии говорящего и слушающего, системы и нормы, кода и текста, регулярности и экспрессивности (см.: ). Однако принципы и тенденции относятся не к содержанию (устройству, материалу) языка, а к содержанию мыслительной деятельности человека и должны быть признаны факторами экстралингвистическими.

Язык не является субъектом, инициатором какого-либо действия, процесса, изменения. Это не субъект, а объект человеческой деятельности, средство, орудие общения людей. Он возникает, существует и развивается в обществе, благодаря деятельности людей, в процессе его использования. Пока существует общество, существует и обслуживающий его язык. Если то или иное общество (народ) уходит с исторической арены, то уходит и обслуживавший его язык. Он или полностью забывается (исчезает), или сохраняется в форме мёртвого языка, т. е. языка, зафиксированного в текстах, а не в сознании всех представителей данного народа, языка, не используемого в естественной коммуникации.

Из всего сказанного следует, что язык не может «саморазвиваться», т. е. развиваться спонтанно, самопроизвольно, сам по себе, безотносительно к человеку и социуму. Любое изменение языка (на любом уровне, в том числе и фонетическом) связано с его использованием, с его непрерывным воспроизведением, объясняется разнообразными экстралингвистическими (экономическими, научно-техническими, политическими, культурными, биологическими, физиологическими, психологическими и другими) причинами. Если бы языки «саморазвивались», они были бы безразличны к их носителям - людям и никогда бы не умирали. Наличие мёртвых языков - бесспорное доказательство того, что «саморазвиваться» языки не могут, что внутренних причин развития в языке нет.

«Существование внутренних лингвистических факторов (=внутренних законов развития языка и тем более языков) не доказано; не объяснено и то, почему в одних языках и условиях действуют одни внутренние законы, в других - другие. Более того, признание языка знаковой

Существуют ли внутренние причины развития языка?

системой исключает понятие спонтанных внутренних законов, так как знаковая система... не может изменяться иначе, как под воздействием извне» . «.В основе любого изменения языка лежат процессы, происходящие в сознании человека.» . «Язык, взятый сам по себе, вне его связей с социальными и психофизиологическими условиями его бытия и развития, видимо, не обладает никакими внутренними стимулами самодвижения» .

Итак, первопричина любого изменения языка всегда лежит вне языка, имеет экстралингвистический характер. Появившись в той или иной точке пространства языка, языковая инновация благодаря речевой практике говорящего коллектива последовательно распространяется по всему пространству языка или на его отдельном участке, в рамках той или иной микросистемы. Эти обусловленные внешними причинами регулярные (более или менее) изменения языка в фонетике, морфологии, синтаксисе и т. д. можно называть законами языка. Вспомним аканье, иканье, закон конца слова и т. п. Но их не следует называть «внутренними законами развития языка».

Переформулировкой гипотезы развития языка по его «внутренним» законам является так называемая лингвосинергетика. «Лингвосинергетика» - это синергетика, перенесенная в лингвистику. Синергетика же - это «современная теория самоорганизации, новое мировидение, связываемое с исследованием феноменов самоорганизации, нелинейности, неравновесности, глобальной эволюции, изучением процессов становления “порядка через хаос” (Приго-жин), бифуркационных изменений, необратимости времени, неустойчивости как основополагающей характеристики процессов эволюции. Проблемное поле С. центрируется вокруг понятия “сложность”.» . Синергетика «выступает как основание новой эпистемологии» [там же].

Итак, синергетика - это «современная теория самоорганизации». Уточним это понятие. В толковых словарях до самого последнего времени слова самоорганизация не было (что свидетельствует об отсутствии соответствующего понятия). Впервые оно появилось в «Большом толковом словаре русского языка» (СПб., 1998). Оно характеризуется здесь как

«упорядочение каких-либо систем, обусловленное внутренними причинами, без воздействия извне». В «Новой философской энциклопедии» говорится, что это «процесс, в ходе которого создаётся, воспроизводится или совершается организация сложной динамической системы» . «Свойства самоорганизации обнаруживают объекты различной природы: клетка, организм, биологическая популяция, биогеоценоз, человеческий коллектив и т. д.» [там же]. «Отличительная особенность процессов самоорганизации - их целенаправленный, но вместе с тем естественный, спонтанный характер: эти

процессы, протекающие при взаимодействии системы с окружающей средой, в той или иной мере автономны, относительно независимы от среды» [там же].

Однако ни факты, ни логика не подтверждают гипотезу самоорганизации. Можно ли согласиться с тем, что клетка, мозг, почка, печень, сердце, сердечнососудистая система, организм, вид, семейство, популяция, разнообразные человеческие коллективы, общество, транспорт, образование, экономика, графика, алфавит, орфография, азбука морзе, система дорожных знаков и другие системы «саморазвиваются», т. е. развиваются сами по себе, спонтанно, вне зависимости от окружающей среды? Конечно, нет. Любая система погружена в определённую среду, оказывающую на неё большее или меньшее влияние. Число причинноследственных связей каждого предмета необычайно велико, а нередко уходит в бесконечность. Учёный, изучающий тот или иной предмет, ту или иную микросистему, должен учитывать не только внутренние связи её элементов, но и их внешние связи. В противном случае он искажает реальное положение вещей. Рассмотрим это на примере понятия «мозг», являющегося главным героем книги Г. Хакена и М. Хакен-Крелль «Тайны восприятия: синергетика как ключ к мозгу»

В аннотации к ней говорится: «Синергетика - это созданная Германом Ха-кеном наука о взаимодействии (имеется в виду взаимодействие элементов мозга -нейронов. - Ю.Ф.). Главная идея этой книги такова: человеческий мозг является самоорганизующейся системой». Но из факта взаимодействия элементов мозга не вытекает, что мозг является самоорга-

низующейся системой, возникновение, существование и развитие которой не связано с окружающей средой. Мозг не только не отделён от окружающей среды -он зависит от неё, отражает её, связан с ней бесчисленными нитями. Взаимодействуют не только элементы мозга - нейроны, но и нейроны (и мозг в целом) с окружающей средой. Ключ к мозгу (и к любому другому объекту) не синергетика, а учёт всех его связей и взаимодействий.

Известно, что каждая система имеет определённый срок существования, т. е. конечна. Обобщая, можно сказать, что система прекращает своё существование тогда, когда деструктивное влияние среды достигает критической точки, когда количество переходит в качество. Конечность всех систем тоже свидетельствует о их неразрывной связи с окружающей средой.

Возвращаясь к понятию «самоорганизации», заметим, что в его характеристике «синергетики» впадают в кричащие противоречия, свидетельствующие о неадекватности обсуждаемой гипотезы: с одной стороны, процесс самоорганизации - «спонтанный», с другой - «целенаправленный»; с одной стороны, эти процессы «в той или иной мере автономны, относительно независимы от среды» (правда, с оговоркой: «в той или иной мере», «относительно»), с другой - «протекающие при взаимодействии системы с окружающей средой». Гони природу в дверь - она влетит в окно.

Итак, ни одна система не является самоорганизующейся (саморазвивающей-ся), не развивается сама по себе, спонтанно, безотносительно к среде. Тем более не является самоорганизующейся системой язык, что вынуждены признавать даже энтузиасты «синергетики». Например, В. А. Пищальникова, с одной стороны, полагает, что самоорганизующийся характер языка - вещь очевидная (хотя при этом не приводит ни одного языкового факта, который бы подтверждал эту гипотезу), с другой стороны - пишет о воздействии на язык «практически неисчислимого количества факторов социальной, психофизиологической и психофизической природы.» . «Лингвоси-нергетика» остаётся декларацией, гипотезой, не опирающейся на факты и не имеющей будущего. Декларативный, спекулятивный характер «лингвосинергети-ки» подтверждает Р.Г. Пиотровский: «Лин-

гвисты и информатики пока не столько уверены, сколько подозревают (? - Ю.Ф.) или скорее догадываются (? - Ю.Ф.), что функционирование и развитие языка в целом и РМД отдельного человека подчинены таинственным (! - Ю.Ф.) механизмам саморегуляции и самоорганизации» . «Синергетика - это Х-наука», - признаётся В.И. Аршинов . (Странную позицию заняла Н.А. Кузьмина: с одной стороны, она не без язвительности сравнила синергетику с «гигантской воронкой, вбирающей задачи, методы, идеи многих различных дисциплин» , с другой -неожиданно объявила всех лингвистов «стихийными синергетиками»!)

ЛИТЕРАТУРА

Аршинов В.И. Синергетика как феномен пост-

неклассической науки. М., 1999.

Байчура У.Ш. О некоторых факторах языкового

развития // Проблемы языкознания. М., 1967.

Березин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкозна-

ние. М., 1979.

Влияние социальных факторов на функциони-

рование и развитие языка. М., 1988.

Гак В.Г. От хаоса к порядку и от порядку к хаосу («Анархия - мать порядка, порядок - отец анархии») // Логический анализ языка. Космос и хаос: Концептуал. поля порядка и беспорядка. М., 2003.

Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Основания синер-

гетики: Режимы с обострением, самоорганизация, темпомиры. СПб., 2002.

Крысин Л.П. О внутренних и внешних стимулах

развития языка // Рус. яз. в школе. 1972. № 3.

Кузьмина Н.А. Язык синергетики и синергетика языка // Вестн. Ом. ун-та. 2004. № 3.

Новая философская энциклопедия: В 4 т. М.,

Новейший философский словарь / Сост. А.А. Гри-цанов. Минск, 1998.

Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка / Отв. ред. Б.А. Серебренников. М., 1970.

Пиотровский Р.Г. О лингвистической синергетике // НТИ. Сер. 2. Информ. процессы и системы. 1996. № 12.

Пищальникова В.А. Речевая деятельность как синергетическая система // Изв. Алт. гос. ун-та. Барнаул, 1997. № 2.

Хакен Г. Принципы работы головного мозга: Синергет. подход к активности мозга, поведению и когнит. деятельности. М., 2001.

Хакен Г., Хакен-Крелль М. Тайны восприятия: Синергетика как ключ к мозгу. М.; Ижевск,

Шишкина Л.С. Язык как естественная модель становления целого // Синергетика и методы науки. СПб., 1998.