Смерть улыбалась ласково (и постепенно)

Наноклик (Nanoklik) – одна секунда
Брийм (Breem) – 8,3 минуты
Джоор (Joor) – приблизительно один час
Цикл (Cycle) – два часа
Орн (Orn) – 24 часа
Декацикл (Decacycle) – три земных недели
Ворн (Vorn) – приблизительно 83 земных года.

Сикер опустился на колено у основания трона, склонив голову. Сегменты его брони казались почти прозрачными от недостатка энергона, однако красная оптика вспыхнула дерзким и ярким огнем. Без лишних слов Мегатрон знал, что он смотрит на единственного выжившего. Голод на фейсплейте молодого новобранца выдавал ворны, проведенные в тени, и последующую борьбу за выход из нее. Крылья сикера были взбудоражены, они дрожали из-за напряженного состояния, которое отказывалось отступать.

– Поднимись, Старскрим, – скомандовал Мегатрон, ухмыляясь при виде уже начавшего засыхать энергона на синих манипуляторах.

Старскрим поднялся стремительно и грациозно, несмотря на мелкую дрожь.

Большинство бойцов никогда бы не посмели смотреть Мегатрону прямо в оптику.

Старскрим сделал это, будто вариант посмотреть в иную сторону не имел места существовать.

– Саундвейв сообщил мне, что ты деактивировал шестерых своих союзников во время тренировки, – в голосе Мегатрона были слышны нотки веселья, когда он расположил подбородок на кулаке. Возле него телепат застыл при упоминании своего имени. Было очевидно, что офицер связи не питал доверия к солдату перед ними.
Сикер отвечал ровно.

– Они были слабы. Никакое количество тренировок не исправит этот факт… Я просто пристрелил тех, кто слишком легко деактивировался бы на поле боя.

Уголки губ Мегатрона дрогнули. – Таких мехов мы определяем к фуражирам, они тоже выполняют свою функцию. На будущее: позволь врагу истратить боеприпасы на таких слабаках, как они, сохранив свои.

Старскрим просто улыбнулся.

Мегатрон стоял в тени, скрестив манипуляторы на груди, и наблюдал за сикерской триадой. На данный момент пятьдесят триад служило в армии, и тем не менее, вся слава и восхищение, казалось, доставались только одной - перед ним.

Тренировка трех сикеров теперь напоминала что-то большее, чем просто игру. Разворошенные дроны усеяли пол комнаты для тренировок, тем самым являя картину настоящего поля боя. Лазерные выстрелы из винтовок противника заполнили воздушное пространство, но, казалось, они оставались незамеченными.

Каждую другую комнату, за которыми наблюдал Мегатрон, заполняли выкрики команд и стоны боли.

Но эта… На протяжении целого брийма здесь были слышны смех и добродушные, граничащие с сарказмом, замечания.
Его оптика была устремлена на Старскрима, витавшего вокруг своих ведомых. Ведущий триады улыбался, пытаясь заманить дронов под многочисленные лазерные выстрелы, в то время как два других сикера побуждали его на большее.

Улыбка Мегатрона, как и у Старскрима, плескалась в море здравого рассудка.

Он оттолкнул от себя сикера, заставив того слегка завалиться. – Ты недостаточно силен, чтобы атаковать в упор, Старскрим, – оскалился Мегатрон.

Старскрим выпрямился и посмотрел в ответ с негодованием.

Мегатрон был уверен, что сикер ждал от него более детального пояснения, но гордость не позволяла вымолвить и слова. С самой их первой тренировки один-на-один ничего не препятствовало Старскриму задавать вопросы. То, как сикер был готов учиться, понимать, выглядело почти умилительно. Но чем больше они проводили времени вместе, тем чаще Старскрим стремился произвести на Мегатрона впечатление вместо того, чтобы тренироваться. Сикер был полон решимости учиться через попытки и ошибки, лишь бы не признавать свей неопытности.

Оба приняли нужные стойки, но усталость Старскрима была слишком очевидна.

– Ты утомлен, – непринужденно заметил Мегатрон.

– У меня еще остались силы, – уверял его сикер.

Мегатрон усмехнулся, когда летун снова набросился на него. Он отступил в сторону и поймал протянутое серво за кисть. На такое действие Старскрим предпринял необходимый удар, но это почти не исправило ситуации. Широко улыбаясь, он прижал Старскрима к себе спиной.

– Не хочешь спросить у меня, что ты сделал неправильно? – пробормотал он у шлема молодого солдата.

Сперва фейсплейт Старскрима исказила гримаса, затем выражение сменилось недовольством. Он зарычал и предпринял попытки высвободиться из хватки тирана. Когда он понял всю бесполезность действий, его корпус расслабился.
– Ладно. Скажи мне.

– Сказать тебе что? – Мегатрон явно забавлялся.

Старскрим издал разочарованный стон и возобновил неистовые попытки освободиться.
– Скажи мне, что я делаю неправильно! – выкрикнул он. – Всё, я признал это! – он повернулся насколько смог фейсплейтом к Мегатрону. – Доволен?

Мегатрон улыбнулся.

Грохот битвы перебивал все другие чувства. Земля дрожала, воздух плавился, одним словом – ад.

Все вокруг являлось шедевральным воплощением смерти, хаоса. А Мегатрон был художником.

Но под этой метафорой свое настоящее творение искусства он видел в Старскриме.

Весь разрисованный энергоном деактивированных, сикер купался в цветах пламени. Его корпус приобрел флуоресцентные оттенки боли и триумфа; он был словно вечно меняющимся жутким холстом. Красная оптика горела ненасытным желанием жестокости, когда Старскрим разбивал одного солдата за другим.

Его сикер, как предзнаменование деактивации, поднялся в небо, усеянное пеплом. Когда он обернулся назад, их оптика встретилась сквозь поле сражения.

Он был красив.

И сквозь красоту Старскрим улыбнулся.

– Непредсказуемый, – тихо говорил Саундвейв. Мегатрон, вероятно, пропустил бы это замечание мимо аудиодатчиков, если бы не привык к невнятному бормотанию своего связиста о вещах, которые того не касались. – Слишком амбициозный. Ненадежный.

– Разве любой другой десептикон лишен этих качеств? – возражал Мегатрон. Даже не видя фейсплейта Саундвейва, он слишком хорошо его знал, чтобы почувствовать легкую нервозность, окутавшую его корпус при произнесенных словах. – Исключение, конечно, сейчас передо мной, – он исправил себя. Если наступит орн, когда Саундвейв даст усомниться в своей преданности, то это послужит сигналом, что Мегатрон сделал что-то крайне неправильно.

Саундвейв не ответил.

– Ты хочешь знать, почему я повысил именно его ранг вместо того солдата, верность которого была испытана.
Опять же, Саундвейв не ответил, но кивнул в знак согласия.

Взгляд Мегатрона переместился и сфокусировался на Старскриме на расстоянии от них, кружившего вокруг небольших групп сикеров. К этому времени ему удалось собрать немалое число летунов, которые утвердили бы его в звании нового Командующего Авиацией.

– Я предпочту лейтенанта, которому смогу доверить осознанно избавить армию от любых угроз без промедления, чем лейтенанта, который усомнится в неуместной преданности, даже если я и есть та самая угроза. Если твои опасения обоснованы, как и всегда, тогда без сомнения моих умений хватит, чтобы защититься от Старскрима, – заложив сервоприводы за спину, он отвернулся от зала и внимательно посмотрел на Саундвейва. – Орн, когда я смогу доверять сикеру настолько, что ему удастся деактивировать меня, послужит сигналом, что я больше не подхожу править.

– Ненужный риск, – заметил Саундвейв.

– Также, как и все, приносящие пользу, решения.

Внезапный звук, словно сотни падающих металлических пластов, прогрохотал совсем рядом. Это его новая сформированная армия поднялась в воздух с ошеломляющей скоростью. Мегатрон наблюдал за этой картиной. И когда он заметил, с какой легкостью они организовали строй в воздухе с Старскримом впереди, он улыбнулся.

Выстрел едва не задел шлем Мегатрона. Он еще не успел обернуться, чтобы взглянуть в лицо опасности –одним сервоприводом он удерживал автобота перед собой, используя как щит, а другим, с термоядерной пушкой, направил в меха через плечо умирающего мусора, отвлекшись на пару секунд–, как отсеченная конечность с зажатым в ней бластером, из которого в него стреляли, упала у его ног, покрытых энергоном автоботов.

– Осторожнее, Лорд Мегатрон, – окликнул его Старскрим, отправляя в офф автобота, до сих пор воющего от потери манипулятора. – Будет непросто выполнять команды того, у кого нет головы.

Мегатрон коротко засмеялся, тем самым заставив автоботов замереть на своих позициях, а Старскрим улыбнулся, забавляясь замешательством алозначных. Он понимал, с какими дураками их предстояло сражаться.

– Я отдал приказ разбомбить линию снабжения.

– Они оставили свой склад незащищенным, поспешив на помощь рабочим. Грех было не своровать!

– Из-за тебя мы едва не потеряли свои позиции.

– Это сработало.

– Только потому, что я вовремя догадался о твоих намерениях и прислал подкрепление.

– Но, Повелитель, я достал энергон!

– И потерял четырех десептиконов, которые уже давно доказали свою полезность делу.

– В следующий раз, когда я отдаю безоговорочные приказы, какой правильный ответ я должен услышать?

– Четко их выполнять… – холодно ответил Старскрим, избегая смотреть ему в оптику. – …и делать это с улыбкой.

Он, конечно, предвещал это, но не предпринял ничего, чтобы предотвратить. Выбрав направление, безрассудность и импровизация Старскрима несомненно дали результаты. И если это направление все больше и больше отклонялось от восхваления ближе к угрозам, то только потому, что лишь этот выбор оставил ему Старскрим. Их встречи все также начинались с тренировок, нужных для молодого новобранца, но они прогрессировали до уровня, давшего понять Старскриму, что теперь не только он один выходил из комнаты поврежденным, пусть у Мегатрона порезы были бесспорно меньше и незначительней. Пылу Старскриму было не убавлять. Он стал полубезумным и безжалостным даже в спаррингах.

Странно испытывать чувство трепетания от знания, что сервоприводы вокруг твоей шеи принадлежат тому самому меху, поднявшего тебя на пьедестал, тому самому, ведущего тебя в бой с легендарным мастерством. Когда Мегатрон схватил этим серво крыло и, вывернув кисть -при этом стиснув челюсть, чтобы не издать ни единого звука-, заставил сикера встать на колени, тиран почувствовал разницу между понятиями "быть во главе" и "слеп к недостаткам".

Однажды Старскрим понял, что действия против Мегатрона, выходившие за рамки указов, могли принести победу. Однажды он понял, что Мегатрон тоже может совершать ошибки. Тогда восхваление Мегатроном дало куда большие трещины. Старскрим скорее всего был единственным мехом в армии, который смел прямо в фейсплейт Мегатрона раскритиковать и польстить в одном предложении. Он был постоянным источником противоречий; вершиной бесконечной спирали благоговения и открытого неповиновения, полностью поверженный или ликующий победе, умоляющий на коленях и кающийся.

Что-то начало меняться в улыбке Мегатрона, адресованной Старскриму. Теперь в простом движении губ можно было прочитать эмоции, обычно предназначенные Прайму. И все же тирану не удалось до конца стереть с улыбки оттенки нежности.

Если бы они начали раньше, то исход, скорее всего, имел бы совсем другой характер. Это предоставило бы им опорную точку их здравым рассудкам, дало бы чувство безопасности, когда они поворачивались друг к другу спинами.

Но они этого не сделали. Взамен, все началось с Старскрима с его хладнокровием, который считал себя равным Мегатрону, что заканчивалось ссорами и разногласиями, ставшими для них привычным завершением орна.

Мегатрон впервые поцеловал его на поле боя, когда энергон врага покрывал чуть ли не всю обшивку корпуса и разрушенные построения вокруг. Старскрим улыбался тогда, ничего в его выражении не предвещало перемен.

– О-у, вы во мне разочарованы, мой лорд? – Старскрим говорил это с дерзкой улыбкой, чтобы скрыть ненависть.

– Мы потеряли Альтигекс из-за твоего дурацкого стремления доказать мою неправоту! – Мегатрон прорычал в ответ, едва сдерживая себя, чтобы не ударить сикера. – Я приказал тебе расправиться с медботом, чтобы у них не осталось возможности провести ремонт во время осады, а не потому что думал, что ты не выживешь, будучи на передовой. Если бы ты просто выполнял мои приказы…

– …ты бы не узнал, что их инженер готовил поджог в фундаменте городской стены! – парировал Старскрим, едва сдерживая свой гнев.

– Рэведж патрулировал периметр, он обнаружил бы его, – процедил сквозь дента пластины Мегатрон. – Твое неповиновение было бессмысленным.

– По-моему все, что я делаю под твоим командованием, не имеет смысла, – кончики крыльев подрагивали, выдавая негодование их хозяина. – По крайней мере, когда я повинуюсь инстинктам, существует надежда, что я чего-нибудь достигну.

– А как ты назовешь гражданскую войну, развернувшуюся на тысячелетия, которая забрала большую часть нашего населения?

Тогда Мегатрон ударил его. От удара шлем Старскрима откинулся назад, сикер на мгновение потерял равновесие, после чего выпрямился и злобно улыбнулся Мегатрону разбитыми губами.

– Он обязательно предаст вас.

Мегатрон измотанно улыбнулся. Казалось, он выглядел усталым, когда отвечал Саундвейву.

– Я знаю.

Несмотря на уровень и регулярность их вовлеченности, они бы никогда не стали перезаряжаться на одной платформе. Этот факт стал немногословным описанием их отношений. Их взаимодействия полностью состояли из порывов, не имеющих подтекста. Оба знали, что любой из них готов был без промедления отправить в деактивацию партнера во время перезарядки. И оба не собирались давать ни малейшего на то шанса. Здесь не могло быть места любому проявлению тепла или привязанности; слишком рискованно.

Мегатрон ничего не сказал, когда Старскрим отодвинулся от него и сел на край платформы. Словно в зеркале, огни города, видимые из иллюминатора, отражались на гладком металле крыльев. По тому, как поднялся сикер, Мегатрон убедился в правоте решения не спускать с него оптики. Движения Старскрима не сопровождал ни единый звук, и, если бы он не смотрел в его сторону, то мог бы поверить, что находится в кварте один.

Пока Старскрим не подошел к двери и не обернулся, чтобы улыбнуться. Уголки губ формировали ухмылку, и Мегатрону стало любопытно, когда это Старскрим, тот исхудавший молодой новобранец, вырос и превратился в меха с этим выражением, ставшим уже привычным.

Первый выстрел Старскрима его не удивил, более того, он сформировал последующую реакцию Мегатрона. Было видно, как быстро одно выражение сменяло другое на фейсплейте Старскрима, и он заметил такую знакомую дрожь в крыльях, которые почти никогда не выдавали страх сикера кроме редких случаев. Оптика Старскрима, наконец, вспыхнула неисчерпаемым гневом, одновременно разгораясь с накопляемым зарядом нуль лучей, которые уже через наноклик были направлены в него. Прозвучали выстрелы. Первый попал в его плечо, второй не достиг цели, так как Мегатрон инстинктивно уклонился – почти незначительное движение, которое, однако, превратило попытку Старскрима в напрасную.

Мегатрон не выстрелил в ответ.

Он запечатлел тот самый момент, когда выражение сикера изменилось; тот момент, когда до него наконец дошло, что он сотворил. Старскрим отшатнулся назад и залепетал, заикаясь в приступе шока и паники. Он не умолял и не унижался, лишь… произнес его имя, и что он не хотел, не подумал, что это получилось само собой в приступе сомнения на счет их изменившихся отношений друг к другу.

Вместо того, чтобы лишить сикера, осмелившегося на измену, искры, Мегатрон просто подошел к нему - простое движение, от которого Старскрим даже не имел в мыслях убегать - и сомкнул пальцы на шее заместителя.

– Это не должно было ввести тебя в замешательство, Старскрим, – хватка сжалась сильнее. – Ты собирался сделать это с самого начала службы в моей армии. К счастью для тебя, я был намного раньше уведомлен об этом изъяне, чем ты сам, – Он жестко улыбнулся, оскалив дента пластины, и добавил. – И твои амбиции слишком очевидны, чтобы я мог считать тебя угрозой для себя, мой дорогой.

Они сидели за круглым столом, анализируя информацию, выставленную в центре. Шоквейв детально описывал сценарии битвы при Полигексе. В кои то веки Старскрим сидел молча. Это было первое собрание четверых после выстрела сикера, и было очевидно по отсутствию комментариев Саундвейва и Старскрима, что они переговаривались между собой по личной частоте. Заместитель Мегатрона выглядел колеблющимся. Что бы ему ни говорил Саундвейв, оно оказывало влияние.

Если бы он изучил фейсплейт молодого Старскрима, когда они впервые встретились, то Мегатрон сказал бы, что неуловимые изменения в выражении говорили о тяжелых раздумьях в принятии решения. Те два выстрела изменили все, и теперь им приходилось подстраивать свое понимание друг друга для достижения между ними равновесия, когда неизбежность была вскрыта. У Мегатрона это получалось легко. Он был готов к этому с самого начала, но Старскрим испытывал сильное волнение от попыток другого подвергнуть переоценке его преданность, верность, убежденность. Но знания о том, что Старскрим повзрослел, так или иначе дали Мегатрону понять, что он не только недооценивал его принципы; он четко упорядочил их по категориям, включавших в себя смерть или спасение Мегатрона и его собственное спасение.

Шоквейв замышлял, Саундвейв манипулировал, а Старскрим думал.

Мегатрон за всем этим следил и улыбался, зная, что он прав.

Разбитый мех стоял на коленях перед Мегатроном, который взирал на него, сидя на троне. Он дезертировал. Но никто еще не смог скрыть этого от Саундвейва. Когда этот дурак попытался следить за десептиконами и сливать информацию автоботам, они отлично об этом знали. К тому времени, как их врагам удалось использовать информацию в свою пользу, десептиконы сами располагали всем нужным материалом. Его попытка покушения на Мегатрона поставила точку во всей этой шараде.

Старскрим двинулся со своего места, чтобы выполнить приказ. Сикер натянул ухмылку на фейсплейт, но она была безразличной, натянутой, когда он остановился у подрагивающей фигуры предателя. (Это будет уроком для него. Вот, что может произойти. Однажды он может оказаться на его месте.)

Он выстрелил в его камеру искры, но бывший десептикон в последний момент увернулся, избежав мгновенной деактивации. Старскрим опустился на колено у предателя, истекающего энергоном и искрящего разорванной проводкой. Мегатрон свел это к обычному желанию сикера глумиться над умирающим, пока…

– Как оказалось, – осторожно заметил Саундвейв. – Старскрим: злится, не считает те выстрелы предательством. Истинный мотив: считает, что настоящее предательство - это уничтожение дезертира.

Мегатрон быстро перевел взгляд на Старскрима. Что бы ни прошептал его Командующий Авиацией шпиону, это заставило умирающего меха улыбнуться.

Было бы легче достигнуть преимущества над патрульным отрядом автоботов, находясь на краю плоскогорья.

Было бы легче, но Мегатрон не выбрал ту позицию.

Старскрим улыбнулся ему, хорошо осознавая, почему Мегатрон выбрал именно это, другое расположение. Он, внимательно изучив обстановку, увидел в месте отличный шанс для Старскрима выстрелить ему в спину и сбросить с утеса.

Каждый раз, когда они были вместе, Мегатрон всегда был на чеку, и все это больше не вызывалось желанием. Каждое прикосновение могло скрывать нож, каждый поцелуй мог отвлечь от винтовки. Каждый издаваемый звук мог заглушить заряжающееся оружие, каждый момент доверия мог быть блефом. (Каждое воспоминание может стать помехой, каждый украденный момент комфорта может быть намеренной ложью, но каждый смех, каждая надежда, каждое могло-бы-быть и то-что-было могло бы значить намного больше, могло бы даже…)

Каждая улыбка может скрыть убийцу.

Единственное перемирие наступило с многомиллионным сном. Они прождали в вынужденной перезарядке на борту поврежденного корабля врага. Единственный момент мира длился тогда, когда никто из двоих не мог улыбнуться.

Старскрим очень любил небо на Земле. Но, когда садилось солнце, и они видели звезды, осознание того, насколько они далеко от дома, еще чаще заставляло вгрызаться друг другу в глотки. Их отношения холодели, грубели, сгорали дотла с неминуемыми последствиями. Не было больше страсти. Ее заменила горечь, и Мегатрон желал деактивировать его так же сильно, как и прикоснуться. Он чувствовал приступы ненависти, когда слышал этот голос, который раньше задавал вопросы о войне, а сейчас не излучал ничего, кроме сарказма и презрения.

Чего бы они не достигли, оно было очень шатким, и Мегатрон ждал момента, когда вес оборвет тонкую нить.

Неестественные огни Командного пункта играли на металле термоядерной пушки, когда Мегатрон улыбнулся Старскриму, сидя на троне. Он ни разу не предал его за последний ворн, и это было почти знаком любви между ними.

Обнаружение Скайфаера разбудило в Старскриме то, что он когда-то потерял - важную часть него, за утерю которой он обвинял Мегатрона. Нет, это была не любовь, что снова разожглась в его искре, это было понимание того, что он был способен на это чувство; что от него словно оторвали кусок самого себя. Они осознавали, что этот процесс был запущен до встречи Старскрима с Мегатроном, но оба также не сомневались в том, что за время службы сикера под его командованием, за всем его чрезмерным влиянием, чувство достигло пика.

Неприятно знать, что один считает другого ответственным за их общие изменения. Это знание дает видимую модель для перевеса, заставляет попытаться точно проанализировать, что нужно предпринять, чтобы превзойти своего учителя – и более того, оно склонно к ненависти, склонно к зависти, и по своей природе склонно к дальнейшему упадку.

На Земле вражда между ними достигла уровня, который заставил ненасытных, безжалостных зверей, зародившихся в них давным-давно, поднять свои морды и зарычать при запахе пролитого энергона. Желание с диким шипением пронеслось в мыслях Мегатрона, дойдя до точки кипения в его искре. Оно требовало, чтобы он испепелил угрозу (впиться до вмятин в корпус Старскрима, приставить термоядерную пушку к его горлу, смотреть, как сереет эта оптика...). Он подавил это чувство так же, как подавлял многие другие основные импульсы. Исход оправдал старания.
Старскрим прислонился к его корпусу, и Мегатрон накрыл сервоприводом белые крылья. Недолгий момент, когда оба неосознанно расслабились, просматривая схематику нефтяной вышки.

Иметь Старскрима рядом было… знакомо, привычно.

Перед ними Рамбл шикнул Скайварпу, и у обоих появились понимающие улыбки на фейсплейтах. Удовлетворенные, спокойные… Скоро прозвучат выстрелы, скоро они умрут.

Его солдаты были вокруг него, каждый фейсплейт уже давно въелся, словно ржа, в его памятные блоки, оставив тяжелый отпечаток о жестокой войне. Что-то странное было в их взглядах, которые неприятными импульсами впились в искру, закаленную боями. Он все еще дрейфовал на узкой границе сознания и оффлайна, когда в какой-то момент сквозь туманность перед оптикой всплыл образ смертельно раненого Оптимуса Прайма.

Старскрим прижимал его к кокпиту, и Мегатрон знал, что произойдет, еще до того, как сикер сделал к нему шаг. Он предпринял вялые сопротивления, хотя и понимал, что в бессмысленных попытках совершенно нет смысла. Они уже давно шли к этому, все ближе приближаясь к крайнему рубежу, чтобы пересечь. Просто Мегатрон не думал, что это будет он, не думал, что его сикер преуспеет там, где они оба терпели неудачи.

– Ах, как мне больно делать это.

Улыбка, с которой Старскрим смотрел на разбитого Мегатрона, отпущенного в космос, была почти ласковой.

Старскрим? - Предположил Смоукскрин.

Предакинг? - Выдвинула своём мнение Арси.

Все удивленно на нее взглянули, а Нокаут произнёс:

Корабль защищён электрическим полем, сюда никто не может проникнуть, кроме нас.

Наконец шаги раздались совсем близко, и в зал зашел бывший Лорд Мегатрон.

Автоботы моментально трансформировали манипуляторы в бластеры, а Рэтчет с Нокаутом отошли за спины своих товарищей.

Но Мегатрон будто не видел их, будто они для него были в зоне тени. Он прошел мимо автоботов и остановился лишь у пульта управления кораблем.

Хороший корабль, не правда ли? - Произнес бывший лидер десептиконов, не оборачиваясь. Он сжал правый манипулятор в кулак и поднял его на уровне грудной пластины, - А ведь когда-то мы его вам "подарили", - Он обернулся через плечевой сегмент, и наконец-то взглянул на своих бывших врагов.

Что ты здесь делаешь? - Задал вопрос Рэтчет Мегатрону, подходя к нему на расстояние четырех шагов, а про себя вспомнил, что ещёутром он выключал сигнализацию, дабы на их территории никого не было, - Это наш корабль.

Я это знаю, - Мегатрон посмотрел прямо в оптику Рэтчету, и не сводя взгляда, произнес:

Но я хочу присоединиться на сторону победителей.

Наступила такая тишина, что можно было услышать как тихо гудит двигатель Немезиды. Эту тишину нарушило лишь фырканье Бамблби.

Ага, сейчас же, - не удержался от сарказма Би. - После всего что ты сделал? Размечтался!

Бамблби, послушай меня, - Рэтчет подошел к разведчику, - Нам очень нужны силы. Нас мало, поверь мне! У каждого из нас есть второй шанс начать жизнь заново.

К тому же, - он строго взглянул на гостя, - Мегатрон сам сказал, что достаточно войн и битв.

Би закатила глаза.

Мегатрон обвел взглядом всех автоботов и спросил:

Но где же ваш лидер? Где Оптимус Прайм?

Балкхед, Смоукскрин и Арси тяжело пропустили воздух по вент. системам и закрыли оптику. На оптике Арси вспыхнул легкий омыватель.

Рэтчет с трудом рассказал Мегатрону об Оптимусе.

Но наш лидер сказал: "В глубине души я знаю, что это не конец, а лишь начало. Проще говоря, еще одна трансформация." Я до сих пор не могу понять, что означают эти слова, - закончил говорить Рэтчет.

Мегатрон замолчал и задумался о чем-то своем, но Арси попросила Рэтчета отправить ее на утес и прервала мысли Мегатрона.

На этот раз ты пойдешь с Бамблби! - Поставил условие Рэтчет и открыл сине-зеленую воронку.

2 глава. Превращения Арси.

Арси, конечно, не была против, чтобы брат помогал ей, однако она предпочитала заниматься разведкой лично.

Автоботка вновь хотела встретить Предакинга, что-то ее притягивало к нему, но что?

Арси предложила Бамблби осмотреть кладбище предаконов, а сама решила поискать улики около утеса. Как только Би пропал из виду, разведчица внимательно начала изучать землю на наличие следов.

Странно... - про себя пробормотала автоботка, - Я была уверена, что найду Предакинга здесь, надо же я так прогадала... Куда же он делся?

Потеряв всякую надежду на нахождение Короля предаконов, лазурная фемка взошла на утес. Присев на одно "колено", она огляделась вокруг, но ничего не заметив, уставилась вдаль, наблюдая как Би Осматривает территорию. Она уже собиралась пойти помочь брату, но тут ее оптика наткнулась на какие-то царапины. Присев на землю, она аккуратно смахнула осевший песок с царапин, она широко распахнула оптику. Это не просто царапины! Это послание! Сузив оптику, она прочла: "I love you, Arcee". Внизу была подпись:

Арси быстро вскочила на сервоприводы и отшатнулась от царапин.

Не может быть! С каких это пор предаконы начали влюбляться?! Однако какое-то жгучее воспоминание резануло ей по искре...

Она вспомнила о них...

Арси, я все проверил, - вывел ее из заблуждения голос Бамблби. - Здесь все чисто, никаких улик, как ни странно.

Автоботка развернулась и сконфужено кивнула.

Как только она приехала на корабль, Фемке вдруг ни с того ни с сего захотелось узнать о Предакинге побольше.

Но о предаконах автоботы знали мало. А вот десептиконы... Они знали больше... Лучше спросить у Мегатрона, если он еще на корабле.

Она хотела спросить у Рэтчета, где бывший лидер десептиконов, но этого ей не потребовалось.

Мегатрон разговаривал вместе с Рэтчетом и Нокаутом, но, заметив Арси, он встал с платформы, на которой сидел, и подошел к ней.

Арси, будь добра, - обратился к автоботке Рэтчет, - покажи нашему гостю наш корабль.

Арси собиралась было сказать, что бывший лидер наверняка лучше знает корабль, чем кто-либо другой, но спорить с Рэтчетом - значит не выйти отсюда живым... К тому же, это была единственная возможность узнать больше о Предакинге, и Арси не собиралась ее упускать.

Когда Арси и Мегатрон вышли из медотсека, бывший лидер десептиконов произнес:

Я очень благодарен вам за то, что вы помогли мне стать на правильный путь. - Впервые за свою жизнь Арси увидела настоящую улыбку, на мгновенье мелькнувшую на фейсплейте бывшего десептикона...

Мегатрон, я хотела бы узнать у тебя о Предакинге, - Проговорила Арси.

Бывший лидер непонимающе уставился на нее, приподняв левую над линзовую дугу.

Просто так, - Коротко ответила фемка на устный вопрос Мегатрона, и отвела оптику.

Когда-то Старскрим создал свое величайшее изобретение Шоквейва, - Начал могучий мех.

Я помню, - Перебила его Арси, - Тогда я была со своим напарником Клиффджампером...

Что с ним случилось? - Неожиданно спросил бывший лидер.

Его уничтожил Старскрим...

Он был твоим напарником, так ведь? Тогда за что ты так ненавидишь Эрахниду?

Она... Она убила моего первого напарника - Тейлгейта...

Постой! Значит Смоукскрин является твоим третьим напарником?

Нет, он четвертый, если можно так сказать... Третьим является Джек, которого я тоже чуть не потеряла.

Если бы Смоукскрин не взял с собой фазовый переключатель, я бы его уничтожил, это точно... И ты бы потеряла еще одного своего напарника.

Они подошли к тому месту, где сидел Старскрим, но сейчас здесь были лишь обломки двери камеры.

Шлак! Он сбежал! - Арси так разозлилась, что пнула один из обломков двери.

Думаю, далеко он не убежит, - усмехнулся Мегатрон и прищурился.

Серво Рэтчета затекли и побаливали после продолжительной, изнурительной работы. Он подсоединил последнюю магистраль к повреждённым крыльям своего пациента, игнорируя поток проклятий, которые извергал сикер. Медик лишь мотнул головой, удивляясь как, во имя Праймуса, этот мех всё ещё может функционировать, будучи избитым почти до дезактива? Более того, он не понимал, почему Праймус не потушит искру сикера, тем самым, избавив всех от его существования.

Трус, - зашипел Старскрим.

Уже не первый раз Рэтчет видит полное ненависти выражение фейсплейта сикера. Но что-то изменилось. Тонкий, худой и даже (Рэтчет посмел себе признаться в этом) симпатичный фейсплейт исчез. Сейчас на нём красовались следы когтей - результат чьей-то жестокости. Рэтчет не собирался чинить эту часть, пока жизненно важные компоненты не будут восстановлены. Про себя Рэтчет задавался вопросом, а сможет ли сикер ходить с обезображенным фейсплейтом? Это было бы справедливой местью, учитывая то, что Старскрим вытворял с пленниками на Кибертроне. Автоботы оправдали бы такой поступок медика. Чем больше Рэтчет думал об этом, тем привлекательней эта мысль становилась. Раньше медик не позволял себе подобных вещей. Когда Прайм был с ними, держа команду собранной. А теперь его нет.

Учитывая этот факт, Рэтчет мог позволить себе порадоваться терзаниями своего врага. Его беспокоило, что он начал мыслить, как десептикон, но ему нравился вид побитого сикера, и он не мог ничего с этим поделать. Рэтчет пытался убедить себя, что так этому Старскриму и надо, он получил по заслугам. Хотя, с другой стороны, медику было его жалко. Но совсем чуть-чуть.

Ты хочешь вырвать эти магистрали, ведь так, медик? - спросил Старскрим, приподняв голову с платформы. - Ты хочешь моей деактивации. Я вижу. Но ты не хочешь быть убийцей. Трус!

Есть лишь одна причина, почему ты ещё функционируешь, - предупреждающим тоном произнёс Рэтчет. - Ты полезен нам живым. Если бы я захотел, то Бамблби оставил бы тебя ржаветь в том каньоне. Единственное, что удерживает меня от отсоединения проводов - это приказ Ультра Магнуса.

Отчаянный. Вы все такие. Это место пропитано отчаянием. Я знаю, каково это. И что же Ультра Магнус надеется получить от меня, м? Вероятно, всё, что я знаю? Интересно, что вы сделаете, чтобы заставить меня говорить? Будете пытать? Или попытаетесь подкупить? - Старскрим собрал всю свою силу, чтобы выплюнуть эти слова. - Я вам ничего не скажу! - закричал он. Из его ещё не заживших ран вновь потёк энергон. - Я никому не обязан! Я никому не принадлежу!

Теперь ты наш! - Рэтчет больше не смог сдерживать свой гнев.

Поддон с медикаментами рухнул на пол. Его металлический стук был заглушён криками сикера. Рэтчет схватил Старскрима за подбородок. Его пальцы впились в свежие раны на фейсплейте сикера.

Десептиконы победят. И вы не сможете остановить их, - сквозь боль прошипел Старскрим, пытаясь освободиться от хватки, грудная пластина тяжело вздымалась. - Посмотри на себя. Посмотри на своих товарищей, которые так легко сдались, когда ваш драгоценный Прайм ушёл. Вы становитесь похожими на них... на этих десептиконов, которых вы так презирали. Теперь мне интересно, а может быть вы были похожи на нас с самого начала...

Рэтчет сжал пальцы сильнее, прерывая тираду сикера. Старскрим охнул, из вокалайзера послышался болезненный хрип, а манипуляторы попытались сбросить с себя стазис-наручники, которые удерживали сикера на платформе.

Мы не такие, как вы, - процедил Рэтчет, резко отпустив Старскрима. Тот чуть не ударился затылком о жёсткую поверхность платформы.

Да уж, автобот, - зашипел сикер. Не смотря на своё положение, он ещё находит в себе силы злобно усмехнуться. - Вы гораздо хуже.

Мы не бросаем своих целей, ради собственных амбиций, - отрезал Рэтчет. - И мы не пытаемся уничтожить дезертиров, неважно заслужили они того или нет.

И ты думаешь, что это делает вас лучше? - насмешливо спросил Старскрим. - Нет. Это делает вас лжецами и трусами. По крайней мере, десептиконы захотели избавиться от меня - они попытались, а не стали прятаться и выжидать. Они хотели моего деактива - они последовали за мной, чтобы убить. Вы, автоботы, прячетесь за лживым благородством и состраданием, хотя, на самом деле, вы хотите уничтожить десептиконов так же беспощадно, как они - ваших товарищей. Это видно каждый раз, когда вы сталкиваетесь в бою. Вы наслаждаетесь этим. Но вы слишком глупы и слепы, чтобы признать это. Лицемеры.

Лицемеры? - переспросил Рэтчет. - Бамблби обнаружил твой сигнал, принёс сюда. Хотя, по логике, тебя нужно было оставить там, где ты лежал, пока твоя искра сама не потухнет. Это ты называешь лицемерием?

Разведчик - дурак, - безразлично ответил Старскрим. - Он знал, что нужно было сделать в этой ситуации. Я был беспомощен и истекал энергоном. У него был шанс. Но этот придурок не добил меня.

Этот придурок, - гневно прошипел Рэтчет, - проявил к тебе больше милосердия, чем любой десептикон.

Он просто ребёнок, и тем не менее ты в него так веришь, - заметил Старскрим. Этот автобот, похоже, повлиял на всю остальную команду. Сикер всё ещё помнит, как безмолвная просьба остановила Арси, которая собиралась расправиться с врагом. - А в других ты так же веришь?

Всей своей искрой, - кивнул медик.

А я? - поинтересовался сикер. - Ты доверишь меня той синей фемке? А ты уверен, что она не прикончит меня? Да она с удовольствием вырвет мою искру и будет купаться в моём энергоне. А ты мне говоришь о сострадании и милосердии... А этот громила со своим человеческим питомцем? Если ему предстоит выбрать между следованием за своим командиром и спасением девочки, как ты думаешь, что он выберет?

Рэтчет не нашёл, что ответить.

Видишь, медик. Ваше благородство работает только тогда, когда вам нужно. Вы все слепы, и вами легко манипулировать. Но я не такой. Я знаю, кто я... я лучше вас! Лучше Мегатрона! Лучше того недоумка, который посмел назвать себя Праймом, - смех сикера прекратился, когда он выплюнул имена тех, кого ненавидел.

Ты ненормальный, - Рэтчет понял, что, несмотря на все его усилия, некоторые повреждения устранить не удалось. Он чувствовал отчаяние, исходившее от сикера.

Нет. Это, просто самые честные слова, которые я когда-либо произносил, с тех пор, как началась эта Юникронова война, - Старскрим попытался съёжиться, растерянно глядя в потолок. - Я был сильнее, быстрее, умнее. Я делал всё... всё, чтобы десептиконы одержали победу! Я был лучшим. Я - идеальный вариант. Это должен был быть я! Это должен был быть я...

Рэтчет смотрел на сикера сверху вниз. Гнев смешался с жалостью. На фейсплейте Старскрима отразились все эмоции, которые он испытывал: нескрываемое безумие, ярость, боль и отчаяние.

Прежде чем этот гладиатор поднял восстание, прежде чем этот клерк узнал что такое Матрица Лидерства, я уже занимал такую должность, ради которой многие были готовы убить. Я был командиром воздушной эскадрилии! И всё это рухнуло. В один миг. Благодаря одному меху из низшего сословия! После всех моих страданий, моих стараний... после всего, чем я пожертвовал, меня просто взяли и вышвырнули, как ненужную вещь.

Ты сам выбрал свой путь. Ты мог много раз сбежать от Мегатрона, но ты остался. Ты сам в этом виноват, - отрезал Рэтчет.

Не секрет, что Старскрим не испытывал преданности к своему лидеру. Так почему же он продолжал ему служить? Этот вопрос всегда интересовал автоботов.

Рэтчет терпеливо ждал. Он ожидал очередные ругательства, но никак не подобные слова.

Я остался... чтобы задеть его... чем-то посильнее, чем предательством, - с горечью прошептал Старскрим. - Я постоянно напоминал ему, неважно где на поле боя или на платформе... каким он раньше был. Каждый бой, который мы выигрывали, либо проигрывали... Я напоминал ему, что это ничто, по сравнению с тем, что он однажды потерял и больше никогда не вернёт. Только я знаю, как... как он умел любить.

Старскрим резко замолчал, как будто он не собирался этого говорить, но слова сами вырвались.

Мегатрон... любил тебя? - уточнил Рэтчет. Вот к таким тайнам он был не готов!

Сикер отвернулся, не выдержав вопросительного взгляда медика. С губ сикера сорвался звук, который больше походил на тот, который издавали люди, а не трансформеры, Рэтчет уже слышал такое.

Рэтчет слышал в его словах разочарование. Этого не может быть! У Старскрима такой характер, что он просто не может знать как это любить и быть любимым. Он убил бесчисленное количество невинных трансформеров, уничтожил некогда великие города, предавал, плёл интриги и подлизывался, чтобы иметь возможность реализовать собственные амбициозные планы. Это невозможно, чтобы такой жестокий мех, как Старскрим горевал бы над неразделённой любовью; это просто не подходило ему. Рэтчет пытался убедить себя в этом.

У меня были большие планы, - прошептал Старскрим. - Перед тем, как началась война, я был командиром разведчиков. Мне подчинялись лучшие сикеры Кибертрона. Только мне! Но этого было недостаточно. Мне всегда было мало. Я хотел изменить мир. Сделать таким, каким его видел я. Мир, где нет социального неравенства. Для меня это было возможностью вырваться из тех границ, которые удерживали меня. Я хотел стать Праймом... Истинным, могущественным правителем, который бы спас нашу цивилизацию от разложения и вступил бы в новый Золотой Век - грандиознее и величественнее, чем предыдущий.

Надежда в голосе сикера давала понять, что он всё ещё мечтает об этом. Но Рэтчет оставался настороже, на случай, если это была очередная уловка. Старскрим, не мигая, смотрел перед собой, теряясь в своих собственных воспоминаниях.

Моя армия могла бы избежать этой войны, если бы я не купился на лживые речи Мегатрона. Но я купился. Я позволил этому монстру манипулировать мной, использовать для своих целей, - продолжил Старскрим, уже не боясь открыто заявлять о своих ошибках. - Я не видел, что он на самом деле представлял из себя. Я не знал, что он станет тираном. Я видел его таким, каким впервые увидел на выступлении перед консулом. Я и не представлял, что есть такие жадные до власти, страстно желающие бороться с системой и уничтожать во имя свободы. Сначала я насмехался над ним. Думал, что он просто дурак. Но число его последователей росло, его голос становился громче, а речи - прямолинейней. И я начал вслушиваться в то, что он говорил. И мало-помалу, я увидел, что совет погряз в коррумпированности; увидел трусость наших лидеров. Я начал верить в Мегатрона. К своему стыду, я признал, что готов исполнить приказ того, кто ниже меня по социальному статусу... Сначала я думал, что делаю это для собственной выгоды, что это объединение с Мегатроном приблизит меня к моим целям.

Старскрим мотнул головой. Из только-только заживших ран вновь начал сочиться энергон. Рэтчет подошёл ближе и аккуратно стёр выступившие капли. Старскрим никак не отреагировал.

Я не был рождён убийцей или предателем, - пробормотал Старскрим. - Но я стал таким... ради него.

Рэтчет невольно задумался, а какая была жизнь у сикера до того, как он встретил Мегатрона? Для медика Старскрима вообще как будто никогда не существовало, пока он не объявился в его жизни, как десептикон. Теперь же, Ретчет пытался представить сикера командиром: молодым, полным амбиций и сил, для их реализации. Он знал, что однажды и Оптимус поверил речам Мегатрона. Если даже Прайм повёлся на эту ложь, то каковы были шансы Старскрима не совершить ту же ошибку?

Ты не знаешь, каким он был, - сказал Старскрим. - Он мог заставить целую толпу слушать его. Когда он говорил, ты невольно верил в это. Он будто бы видел тебя насквозь. Знал, что тебе нужно и просто говорил это вслух. Одним простым приказом он мог заставить тебя сделать такие вещи, о которых ты в обычной жизни вообще бы не подумал. Я был поражён тем, какое влияние он оказывал на всех... в том числе и на меня. Я убивал ради него. Я убил Прайма, которого я, вообще-то должен был охранять. Я отдал ему свою армию сикеров. Я делал всё, что он приказывал, вынашивал для него планы, жаждал его признания. Я потерял свои честь и достоинство в слепой преданности ему.

Рэтчет застыл в недоумении. Он не знал, как реагировать на услышанное. Сколько времени Старскрим скрывал это? Он с кем-нибудь когда-нибудь делился? Очевидно, нет, учитывая, как эмоционально он всё это рассказывал. Рэтчет ввёл мягкий релаксант, чтобы успокоить Старскрима, которого просто трясло. Но это не помогло, и гнев сикера вспыхнул с новой силой.

Когда автоботы оказали яростное сопротивление, я вёл армию Мегатрона, чтобы подавить восстание. Я отстреливал повстанцев, как жестянок. Когда моих воинов подбивали, они падали с небес. А я продолжал бороться. Мои датчики ничего не могли уловить, кроме шума развернувшегося сражения. Когда подбили мои крылья, я кричал и полз по полю боя, вырывая искры у ещё живых противников. Когда всё было кончено, я стоял посреди этого хаоса и смотрел. Просто смотрел на то, что осталось. Зрелище жуткое, не каждый мех выдержал бы. Из моих ран тёк энергон, но я ни о чём не жалел. Я жил и убивал для Мегатрона. И с удовольствием убил бы ещё много раз.

Рэтчету вспомнились дни, когда он был военным медиком. Как он крался по полям, где недавно закончились сражения, в поисках выживших. И над ним пролетали сикеры, которые, видимо, оценивали нанесённый ущерб. Интересно, среди них был Старскрим?

Я завоёвывал для него город за городом: Хайдракс, Форт Шикс, Полихекс и Кристалл Сити. Я восхвалял его, когда войска разбили автоботов, посмевшие бросить вызов нашей мощи. Я присутствовал при осаде столицы автоботов. Ты бы видел его, когда он отдал приказ уничтожить этот город. Он гордо возвышался над своими последователями, его оптика яростно полыхала, смелый, уверенный в своей победе. Десептиконы видели в нём не только бунтаря, но и их лидера, повелителя. Того, ради которого стоило проливать энергон и рисковать собственными искрами. Но я пошёл дальше. Глядя, как он командует армией, я понял, что этот гладиатор тот мех, ради которого я готов отказаться от всех целей, к которым я стремился. Мне пришлось изменить свои взгляды на жизнь. Я принял решение. Я не только стал самым лояльным подчинённым, но и доверил ему себя: кто я есть, кем был и кем рассчитывал стать. Я так хотел, чтоб он узнал об этом. И после падения Айкона, мне представился такой шанс.

Рэтчет отступил на шаг. Ему стало не по себе от того, что сикер может ещё рассказать. Медик даже не знал, осознано ли Старскрим всё это ему говорит. Почему такой гордый и эгоистичный мех, как Старскрим, признаёт, что Мегатрон его использовал? И почему, из всех живых существ, сикер решил раскрыть личные тайны именно автоботу?

Медик вынырнул из размышлений, услышав, как Старскрим громко провентилировал воздух. Оптика десептикона вновь ярко вспыхнула от злости. Всё, что он говорил ранее, меркло, в сравнении с новыми подробностями.

Когда мы захватили Айкон, наша армия просто бесновалась. Это было что-то невообразимое. Армия ворвалась на улицы павшего города, в поисках своей награды. Наши генералы и почётные воины были ослеплены действием тёмного энергона. Они выводили фемок и мехлингов из убежищ. Пленников калечили, насиловали и убивали. После этого, вылавливали других трансформеров - и всё по новой. И я это всё видел. Город наполнился нескончаемым криком. Те, в чьих магистралях тёк тёмный энергон, получали от всего этого больное удовольствие. Мегатрон наблюдал за этим безумством, запоминая каждый миг. Армия восхваляла своего лидера, как какое-то божество. Они бросали себя к его ногам, выкрикивая его имя. Но я стоял в стороне от этого. Единственное, что я смог себе позволить, это безотрывно смотреть на него. И тут, он заметил меня. В его оптиках я увидел ярость и страсть.

Длинные, тонкие пальцы Старскрима впились в края платформы. Рэтчет протянул манипулятор, чтобы разжать напрягшееся серво десептикона, но тот вскрикнул, отдёргивая конечность. Медик отскочил от неожиданности. Старскрим зашипел, насильно выдавливая из себя слова.

Рэтчет в шоке уставился на него. Вот такое он никак не ожидал услышать.

Он даже не подумал, что надо было уединиться. Ни о каком комфорте и платформе и речи ни шло. Он изнасиловал меня прямо там, на виду у всей армии. У меня никогда и никого не было, и он это знал. Но ему было всё равно. Мне было ужасно больно. Мне было очень страшно. Я кричал, я умолял его... Я боялся смотреть на его фейсплейт, но не мог игнорировать его жестокие прикосновения, приносившие мне мучительное удовольствие. Я не замечал похотливых взглядов окруживших нас солдат. Всё, что для меня существовало - это он. Когда всё закончилось, я прижался к нему. Испытав его страсть, я не хотел жить по-другому. Но Мегатрон никак не отреагировал. Он протащил меня мимо солдат, как сломанную игрушку. Но на этом всё не закончилось. Мегатрон отнёс меня в свои личные покои, где он делал со мной всё, что хотел, и я не сопротивлялся.

Старскрим судорожно провентилировал.

Я умолял его, боготворил его, выкрикивал его имя. Я полностью отдался ему. Я доверил ему не только мои планы, но и свою жизнь. Я был готов отдать ему последнее, что у меня осталось - мою искру. Да даже будущий правитель Кибертрона никогда не удостоился бы чести прикоснуться к моей искре. Он отвечал на мои поцелуи с рвением и страстью. Моё счастье в тот момент было неописуемым. Я осмелился прикоснуться к его грудным пластинам, любуясь эмблемой нашей будущей империи.

Сикер замолчал, вспоминая тот страшный момент, который причинил ему больше боли и страданий, чем война.

Приготовившись к слиянию искр, я открыл было рот, чтобы попросить Мегатрона об этом, но услышал имя... Не моё имя. Орион... Мегатрон прошептал его с такой любовью, с таким отчаянием!

Тихий шёпот перерос в крик, полный ненависти. Рэтчет уже совсем не понимал, что происходит.

Я начал вырываться, но Мегатрон был слишком силён. Тёмный энергон затуманил его процессор и придал ещё больше сил. Мегатрон заставил меня раскрыть грудные пластины, обнажая свою искру. У меня не было выбора. Наши искры соединились. И всё это время он повторял это шлаково имя! Мегатрон увидел всё: мои амбиции, мой запал, любовь и преданность к нему; как я восхищался им, восхвалял... сколько всего я был готов пожертвовать ради одного его внимания... Я поделился с ним самым сокровенным. Я хотел, чтобы признали мою значимость, холили и лелеяли... стать единственным любимым.

Горечь воспоминаний накрыла сикера. А ведь он ещё не сказал самого главного.

Я увидел его гнев и ненависть ко всему миру, к вам, автоботам, вообще к жизни. Но я не верил, что Мегатрон испытывает лишь только негативные эмоции. Должно же быть что-то в его жизни, кроме ненависти. И я заглянул глубже. И я увидел, то что хотел... это не эмоции, которые я думал, что испытаю; не лицо, которое я думал, что увижу... Орион... Орион... - произнёс Старскрим, пытаясь повторить ту же интонацию, с которой произносил это имя Мегатрон. - У нас часто был интерфейс. Но его количество не могло сравниться с нежным произношением ненавистного мне имени. Я видел самые заветные воспоминания Мегатрона. Они были заняты одним лишь работником архива! Его голос, его прикосновения... Всё, что нравилось Мегатрону, было связано с этим Орионом, который бросил его и предпочёл стать Праймом! И вот тогда-то я и увидел истинную сущность Мегатрона. Он был лицемером, предателем и неблагодарной сволочью!

Они даже не были любовниками, - сказал Рэтчет. Он услышал достаточно. - Ты пытаешься сыграть на моих чувствах, но я не позволю тебе этого сделать. Я больше не могу выслушивать эту наглую ложь об Оптимусе.

Неважно, веришь ты мне или нет, - отмахнулся сикер, - это не изменит факт того, что твой дражайший лидер принадлежал твоему заклятому врагу! Они так бы и хранили эту тайну, если бы я не узнал о ней.

Не жди, что кто-то из нас пожалеет тебя, Старскрим. И не надейся, - предупредил Рэтчет. - Говоришь, ты страдал? А как насчёт тех, кого ты хладнокровно убил? Клиффджампер, например. Ты чуть не убил Прайма...

И я бы сделал это с удовольствием, если бы Мегатрон не остановил меня! - огрызнулся Старскрим. - Скажи мне, медик, сколько раз им выпадал шанс убить друг друга? Сколько раз они просто сбегали с поля боя, вместо того, чтобы закончить своё противостояние, а?

И вновь Рэтчет не нашёл, что ответить, а Старскрим усмехнулся.

Мне не нужна твоя жалость, автобот. Я хочу, чтобы тебе было больно от мысли, что твой любимый лидер не так уж чист и невинен. В искре Мегатрона совсем не нашлось места для меня. Когда Орион предал его, часть Мегатрона навсегда исчезла. Мой повелитель любил однажды и больше никогда не полюбит. Этот удар был слишком сильным, - Старскрим злобно рассмеялся. - Я искренне радовался, видя, как это чувство угнетает его. И я напоминаю ему, что он больше никогда не сможет доверять или любить.

Сикер сделал небольшую паузу и продолжил:

Я отдал ему всё! Я всегда был рядом с ним, в то время, как другие плели заговоры против него. Я был тем, благодаря кому его армия одерживала победу за победой! И что я получил взамен? Годы унижений. И он ещё посмел назвать меня трусом и предателем!? И после всего этого, он продолжает хранить воспоминания об Орионе, не замечая меня. А я так - запасной вариант. Я всегда был для него заместителем, не ровней, не партнёром... просто подчинённый. Ориона больше нет, но Мегатрон всё равно любит его больше, чем меня. Моя любовь к моему повелителю превратилась в ненависть к нему. Постепенно я приходил в себя. Я увидел истинный облик Мегатрона. Он был меня не достоин! Я не стану ему ровней, нет. Я превзойду Мегатрона! Его и его маленькую автоботскую шлюшку.

Прекрати! - Рэтчету надоело терпеть этот абсурд. - Если ты ещё хоть раз скажешь нечто подобное про Оптимуса...

Твой Оптимус не кто иной, как шлюха Мегатрона! - выпалил Старскрим, перекрикивая угрозы Ретчета. Сикер хотел как можно больнее кольнуть медика словами. - Ты так хочешь спасти Прайма? Ну, давай, рискни! И не удивляйся, если он не захочет пойти с тобой, а предпочтёт остаться с Мегатроном. Насколько я помню, Орион всегда был рад его вниманию...

Замолчи!

Хотя, возможно, уже поздно. И Орион уже заискрён. Какая жалость. Ведь, в таком случае, Мегатрон вообще не даст к нему подойти.

Да заткнись ты уже!

В отличие от тебя, я могу принять правду, какой бы неприятной она не была, - настаивал Старскрим. - А правда в том, что наши так называемые лидеры уже давно обманывают своих последователей. Эта война никогда не закончится, если только один из них не погибнет. Мегатрон не сможет убить Прайма. А я смогу. И я сделаю это самым жестоким и болезненным способом. Я даже смогу убить Мегатрона, если понадобится.

Не говори о Прайме...

Прайма больше нет! И Мегатрон убьёт каждого из вас, чтобы всё так и осталось.

Разговор окончен, - отрезал Рэтчет, приготовив новую дозу релаксанта. - Я предупрежу других о твоём нестабильном состоянии. Не пытайся ввести их в заблуждение. Не все такие терпеливые, как я.

Я не создан быть пленником! - закричал Старскрим. - Если мне суждено погибнуть, то я погибну с честью! Я даже буду рад оказаться в плавильне искр, если Мегатрон и Оптимус попадут туда вместе со мной!

Старскрим дёрнулся, когда Ретчет ввёл релаксант в магистраль сикера. Его неистовые крики превратились в тихие всхлипывания. Рэтчет вздохнул с облегчением.

Сикер пытался бороться с действием релаксанта, но на этот раз Рэтчет увеличил дозу. Старскрим упорно отказывался прикрывать оптику. Несмотря на жестокую и холодную натуру сикера, Рэтчет успел пожалеть его. Внезапно, медик осознал, что у Старскрима никогда не было настоящего друга. Из-за того, что сикер всю свою жизнь пытался всем, в том числе и себе, доказать собственную значимость.

Это должен был быть я... Я... - слабо прошептал Старскрим.

Рэтчет решил сжалиться над сикером и слегка ослабил стазис-наручники. Пока медик стирал с фейсплейта мокрые дорожки энергона, он слышал одну и ту же фразу, которую сикер повторял снова и снова:

Он должен был выбрать меня... Меня... - голос становился всё тише. - Это должен был быть я... Почему он не выбрал меня?.. Почему?..

Оба знали ответ, но никто не решился произносить его вслух.

На базе десептиконов было неспокойно. Изрыгая отборные кибертронские проклятья, Мегатрон с пушкой гонялся за Старскримом, проделывая дыры в переборках. Старскрим с визгом уворачивался.

Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Или если бы это, хотя бы, повторялось реже, чем раз в неделю. Саундвейву даже не потребовалось прислушиваться, чтобы расслышать, как пронзительные, скрипучие вопли превратились в униженные мольбы и постепенно стихли, сменившись скрежетом металла. Как обычно, Мегатрон тащил в личный отсек пойманного сикера, ухватив его за что придется. Нежные крылья царапались о пол с душераздирающим звуком. Игра на жалость - на следующий день крылья наверняка останутся такими же гладкими и блестящими, а вот на полу обнаружатся новые глубокие борозды. Некоторое время из отсека еще слышалась возня, потом включились звукопоглотители.

Саундвейву было больно.

Почему Мегатрон, великий и могучий вождь всех десептиконов, гениальный стратег, непобедимый воин, лучший из лучших - тратит свое драгоценное время на этого крылатого недоумка в клоунской раскраске? Не в первый, не в десятый и даже не в тысячный раз эта мысль возвращалась в процессор Саундвейва, терзая его логические цепи. Никакая логика не могла дать ответа на этот вопрос. Никакой бот не помог бы Саундвейву разобраться.

Хотя минуточку. На этой новой планете живут не только боты. И последние исследования Саундвейва наглядно показали, что странные, алогичные выводы, к которым люди приходят с помощью так называемой "интуиции", в 31% случаев оказываются верными. "Интуиция" является не слишком эффективным компенсаторным механизмом, позволяющим принимать работоспособные решения при недостатке информации. 31% - меньше, чем треть, не подходит ни для стратегического планирования, ни для достоверного исследования.

Но 31% шансов расстаться с этой болью, не отступающей долгие годы, с этим отчаянием, выжигающим схемы, с отказом таких послушных и надежных логических цепей, которые просто отказывались понимать? В таком случае, 31% - это очень много. В миллионы раз больше, чем Саундвейв мог рассчитывать.

Процессор кассетника тут же выдал варианты действий:

• составить психологический портрет особи, обладающей наиболее развитой "интуицией" и задать вопрос ей;
• подобрать коллектив, обладающий опытом принятия успешных интуитивных решений, и заставить их выработать совместный ответ;
• воспользоваться опытом поколений органиков, найдя аналог в их культурном слое - художественной литературе;
• Или скомбинировать все три варианта.

Выбрать произведения авторов, биография которых доказывает высокий уровень интуиции - причем таких авторов, которые читали своих предшественников, и строили свои произведения, развивая уже высказанные ранее мысли, - и найти ответ на свой вопрос.

Люди называли такие книги "любовными романами" и относились к ним презрительно. Десептикона презрение людей не беспокоило. Ему нужны были решения - и он получит решения. Саундвейв скачал информацию и погрузился в анализ.

Решение было таким же парадоксальным, как и очевидным. Чувства Белого Вождя к Старскриму все авторы назвали бы словом "любовь" и все сходились на мысли о том, что лучше всего любовь разрушается изменой. Если Мегатрон узнает, что Старскрим ему изменяет, это разрушит их нелепые отношения. Такая мысль никогда не пришла бы ни в один исправный процессор... но она действительно имела смысл. Спасибо, органики.

Пользуясь отсутствием командира ВВС в своем отсеке, Саундвейв распотрошил его запасы энергона, долив интерфейс-катализатора в верхний куб. Вернувшись от начальства, Старскрим наверняка захочет заправиться. Немного подумав, Саундвейв допил остатки катализатора сам, трансформировался и спрятался в углу отсека.

Ждать пришлось довольно долго. Помятый сикер появился лишь под утро, неверной походкой направляясь к платформе и что-то скрипуче напевая. Тазовая секция была совершенно недвусмысленно заляпана чем-то вязким. Саундвейв был не из брезгливых, но тут и его передернуло. Интерфейс с этим? Но решение принято. Жаль, не осталось больше катализатора, а уже принятый почти успел выветриться. Тут не помешала бы двойная порция.

Старскрим не глядя потянул руку к запасам энергона, схватил верхний куб и выпил его в три глотка. Отвращение Саундвейва усилилось. Хуже липкого Старскрима мог быть разве что наэнергонившийся липкий Старскрим. Мегатрон не объявлял вечеринки, так почему же этот решил набраться? К тому же, кассетник не предполагал, что кто-то не на грани системного отключения будет пить куб жидкого энергона целиком - и добавил туда три дозы катализатора. Действие химиката оказалось быстрым. Невменяемый сикер сорвал тазовую броню и отбросил ее в угол секции, увлеченно зарываясь пальцами в провода.

Саундвейв решил, что белкового вместе с его хваленой интуицией в такой ситуации вырвало бы. К счастью, рассудительному и выдержанному механизму чужды органические рефлексы. У него есть цель, и он не намерен отступать. Кассетник трансформировался, подошел к платформе и перехватил руки Старскрима. Несколько секунд сикер тупо переводил взгляд то на свои руки, то на неизвестно откуда возникшего Саунда, а потом заявил:

Не стой столбом, как идиот, ложись на платформу и помоги мне!

Ни проблеска совести, или хотя бы здравого смысла в красной оптике. Придет Мегатрон - будет интерфейситься с Мегатроном, придет Саундвейв - будет интерфейситься с Саундвейвом. Сикеру, похоже, было безразлично, кто именно с ним находится, когда он опрокинул кассетника рядом с собой и впился в его маску поцелуем. Саундвейв ответил - точнее, попытался ответить, но с недоумением обнаружил странную вязкую жидкость у себя на маске.

Что это такое?

Чтобы найти ответ, Саундвейву пришлось поднять частоту процессора, перегревая системы. С жужжанием включились охладители, а ответ все не приходил. Откуда во рту у трансформера могло взяться что-то вязкое?

Что это такое?

Старскрим, хоть и казался невменяемым, соображал намного быстрее. У партнера включились охладительные системы - значит, партнер жаждет немедленного интерфейса. Что ж, обойдемся без предварительных ласк. Старскрим уже открыл его тазовую секцию, когда Саундвейв наконец-то нашел ответ - такой ответ, в который он бы не поверил, если бы существовала хоть одна альтернатива.

Это интерфейс-смазка.

И, сжимаясь от отвращения под липкими синими пальцами, Саундвейв понял, откуда она там взялась. Сначала сикер облизывал чужие интерфейс-системы, а потом его вот этими самыми губами...

Саундвейв замер, поспешно отключая всю высшую нейронную деятельность. Анализ происходящего может вызывать непредсказуемую реакцию, которая помешает его планам. А Саундвейв никогда не позволяет эмоциям мешать. Даже сейчас, когда из-за воздействия катализатора приоритет эмоций в списке процессов поднялся на первые позиции. Он осмыслит происходящее потом. Сейчас нужно действовать.

Тем временем Старскрим действовал. Придвинув Саунда поудобнее, он вставил палец в его порт и обнаружил полное отсутствие смазки. Проблема - но проблема легко поправимая. Несколько быстрых движений рукой - и вот уже смазка из порта Старскрима перекочевала в порт Саунда. Сикер и не подумал сдерживать стоны удовольствия, когда его пальцы проезжались по стенкам собственного порта. Он всегда был в такие моменты громким, всегда влажным, всегда страстным - кто бы мог мечтать о большем?

Еще минуту назад Саундвейв мечтал о меньшем. Сейчас же кассетник не мечтал ни о чем, тупо пытаясь выполнить одну из базовых подпрограмм и расслабить порт. К сожалению, эта подпрограмма была однозначно поставлена на эмоциональные триггеры, а эмоции Саундвейв себе позволить никак не мог.

У Старскрима не получалось. Пару раз ткнувшись коннектором в тесный, неподдающийся порт, он почувствовал боль, и это его раздосадовало. Стремительно и нервно его пальцы перебирали провода и топливопроводы кассетника в поисках чувствительного - ничего. Казалось, конструкторы вообще забыли его снабдить точками удовольствия. Да и ну его в шлак вместе с его точками удовольствия. Весь корпус Старскрима горел как в огне, он ждал не только соединения, а этот фригидный идиот даже не догадался погладить его крылья. Старскрим быстро развернулся и потерся левым крылом о раскрытую панель. Легкие покалывания электричества распротранились по всей плоскости, след проводящей смазки, наполнявшей порт, прочертил линию от предкрылка до элерона, слегка сменив схему циркуляции электичества и подарив спазм наслаждения. Больше не обращая внимания на боль, сикер резко всадил коннектор в зажатый порт и отдался ощущениям.

Пульсации в нейросети Саундвейва были очень слабыми, но Старскриму было нужно немного. Смазка полностью залила коннектор, стирая неудобство. Смазка, расплескавшаяся по проводам кассетника, заставляла их делиться энергией с прижавшимися к ним системам сикера, дразня и лаская его порт. Послав несколько импульсов, Старскрим ушел в перезагрузку, сменившуюся спящим режимом.

Саундвейв был весь в смазке. Липкая гадость покрывала его деку, была между проводами внутри корпуса, даже маска была в пятнах. Несколько проводов были порваны "ласками". Порт болел так, что его чувствительность пришлось отключить. Истерзанный кассетник побрел в угол, где валялась отброшенная секция брони. Что ж, боль можно потерпеть, провода - спаять, смазку - отмыть. Цель достигнута и это главное. Теперь, когда Старскрим изменил, и Мегатрон об этом узнает, тогда...

Саундвейв замер, внезапно осознав, что никакого "тогда" не будет. 31% был за Саундвейва, и 69% - против. Логично, что реализовалась вторая вероятность. Ведь он никогда, никогда, не позволит Белому Вождю увидеть себя таким.