Грех осуждения — один из самых коварных, вкрадчивых, незамечаемых и потому наиболее распространенных грехов. Он легко маскируется: осуждая, мы видим в этом проявление нашей собственной моральности, справедливости, а также ума, проницательности: «Я вижу, кто он есть, меня не проведешь». В отличие от грехов, совершаемых действием, грех словесного осуждения в большинстве случаев не несет непосредственно наблюдаемых практических последствий: сказал — и что? Можно считать, что не говорил. Что же до осуждения мысленного — это постоянная непроизвольная работа мозга, над которой мало кто из нас может рефлексировать, и хроническое воспаление нервов, которого тоже мало кто избегает. Многие из нас привыкли произносить на исповеди «грешу осуждением» как нечто дежурно-формальное — ясное дело, кто этим не грешит!

Однако мы должны задуматься: почему такое внимание уделяли этому греху святые отцы, учители Церкви? Что именно мы делаем, осуждая других? И как нам если не избавиться, то хотя бы начать бороться с этим злом в наших душах?

Об осуждении — очередная беседа с главным редактором нашего журнала игуменом Нектарием (Морозовым).

— Отец Нектарий, мы уже попытались здесь определить причины распространенности этого греха — а есть ли иные?

— Грех осуждения распространен, как и грех лжи, как и все грехи, которые мы совершаем исключительно словом. Эти грехи удобны, удобосовершаемы, потому что, в отличие от грехов, совершаемых делом, не требуют каких-то особых условий, обстоятельств — наш язык всегда при нас. Мне представляется, что есть две главные причины осуждения: во-первых, что бы мы сами о себе ни думали, ни говорили, мы на самом деле очень хорошо чувствуем свое несовершенство, понимаем, что не дотягиваем до того, чем хотели бы быть. Для неверующего это чувство собственного несовершенства лежит в одной плоскости, для верующего, воцерковленного человека — в другой: мы понимаем, что живем не так, как должны жить хрис-тиане, наша христианская совесть нас в этом обличает. И здесь есть два пути: или самоотверженно трудиться над собой, дабы достигнуть мира со своей совестью, либо осуждать других, чтобы на их фоне выглядеть хотя бы чуть-чуть получше; чтобы таким образом самоутвердиться за счет ближнего. Но тут вступает в действие тот духовный закон, о котором много писали святые отцы: глядя на грехи других, мы перестаем замечать собственные. А перестав замечать собственные грехи и недостатки, становимся особенно безжалостными к грехам и недостаткам других.

Почему святые были так сострадательны к немощам ближних? Не только потому, что в их сердцах жила Божественная любовь, но и потому, что они сами, на собственном опыте познали, как трудно победить грех в себе. Пройдя через эту страшную внутреннюю борьбу, они уже не могли осудить кого-то, кто упал: они понимали, что сами могли бы упасть или падали, может быть, в прошлом точно так же. Авва Агафон, когда видел человека согрешившего, всегда говорил себе: «Смотри, как он пал: ты так же падешь завтра. Но он, скорее всего, покается, а вот будет ли время на покаяние у тебя?».

Это одна причина осуждения, а другая — обилие совершенно реальных поводов для осуждения. Человек — существо падшее, поврежденное грехом, и примеров поведения, заслуживающего осуждения, всегда достаточно. Другой вопрос — заслуживающих чьего осуждения? Божественного осуждения — да. А мы — имеем ли мы право осуждать?

— Но как не осудить, когда сталкиваешься с низостью, подлостью, хамством, изуверской жестокостью?.. В таких случаях осуждение — это естественная самозащита человеческого существа.

— Вот именно — естественная. А чтобы быть христианином, нужно свое естество превозмочь. И жить неким сверхъестественным образом. У нас самих это не получится, но с Божией помощью все возможно.

— И справиться с осуждением тоже, конечно; но что для этого должны делать мы сами?

— Прежде всего — не давать себе права кого-то судить, помнить, что суд принадлежит Богу. Это очень трудно на самом деле, каждый из нас знает, насколько это сложно — не давать себе права судить. Помнить евангельскую заповедь: не судите, да не судимы будете (Мф. 7, 1). Известен такой пример из патерика: монах, который считался самым нерадивым в монастыре, умирал в такой тишине сердечной, в таком мире с Богом, в такой радости, что братия пришла в недоумение: как же так, ведь ты совсем не подвижнически жил, почему ты так умираешь? Он ответил: да, я не очень хорошо жил, но я никогда не осуждал никого. Страх быть осужденным — это та преграда, которую можно поставить себе для того, чтобы не грешить осуждением.

Но лично мне близок тот способ борьбы с осуждением, о котором говорил преподобный Анатолий Оптинский. Он облекал его в такую краткую формулу: пожалей — и не осудишь. Как только начинаешь жалеть людей, желание их осуждать пропадает. Да, жалеть не всегда легко, но без этого нельзя жить по-христиански. Вы говорите о естественной самозащите человека от зла; да, мы страдаем от зла, от чужого греха, нам жалко самих себя, нам страшно, и мы хотим защититься. Но если мы христиане, мы должны понимать — в данном случае не столько мы, сколько тот, кто творит зло, несчастен. Ведь ему придется за это зло отвечать неким страшным, может быть, образом. Когда рождается эта подлинно христианская жалость к согрешающему человеку — пропадает желание осуждать. А для того, чтобы научиться жалеть, чтобы понудить свое сердце к этой жалости, надо молиться об этом человеке. Это давно известно: начинаешь молиться — и пропадает желание осуждать. Слова, которые, может быть, по-прежнему еще говоришь, не наполнены уже такой разрушительной силой, которой они были наполнены прежде, а потом ты вообще говорить их перестаешь. Но стоит забыть о молитве — и осуждение, погрузившееся уже вглубь, вновь вырывается на поверхность.

— А что еще нужно, кроме молитвы за врагов — чтобы агрессию, злость переплавить в жалость к ним? Может быть, видение собственной греховности?

— Другой оптинский старец, преподобный Амвросий, любивший облекать свои духовные уроки в полушутливую форму, говорил так: «Знай себя — и будет с тебя». В душе, в сердце каждого из нас — такой необъятный мир, мир, с которым нужно успеть разобраться за земную жизнь. Нам столько всего нужно успеть сделать с собою, и как часто мы не находим на это ни времени, ни сил. Но когда мы принимаемся за других людей, за разбор их грехов — время и силы почему-то находятся. Судить других — это лучший способ отвлечься от себя, от работы над собой, которая на самом деле должна быть самым главным нашим делом.

Читая о святых, часто думаешь: как же он, этот святой, жил в самом горниле искушений, в самой гуще людского греха, к тому же ему исповедовались сотни, тысячи людей, совершавших, может быть, страшные грехи — а он будто не замечал всего этого, жил так, словно этого нет? А он был занят тем, чтобы исправить, очистить от греха крохотную частицу этого мира — самого себя. И поэтому не был расположен заниматься грехами и немощами других людей. А молиться — да, молился о них и потому жалел. Для меня видимым образцом такой жизни всегда будет оставаться архимандрит Кирилл (Павлов) — человек, от которого услышать слово осуждения было практически невозможно. Он просто не оценивал никого никогда! Хотя у него исповедовалось огромное количество архиереев, духовенства, монашествующих, просто православных мирян. Он никого не судил, во-первых, потому что жалел, а во-вторых, потому что всегда был занят оплакиванием собственных грехов. Грехов, которые нам-то и заметны не были, но ему самому были заметны.

— Однако все мы вынуждены рассуждать об окружающих нас людях, судить о них, разбираться в них, наконец — это необходимо и в личной жизни (чтобы не наломать в ней дров, не сделать себя и близких своих несчастными), и на работе (чтобы, например, не доверить дело человеку, которому нельзя его доверять). Нам приходится говорить о чьих-то качествах вслух, обсуждать их — опять же, и на работе, и дома, от этого никуда не денешься. Где грань между необходимым и адекватным обсуждением — и осуждением человека?

— Святитель Василий Великий сформулировал замечательный принцип, определяющий, когда мы имеем право сказать о человеке что-то негативное и не впасть при этом в грех осуждения. Это возможно в трех случаях: во-первых, когда мы видим необходимость сказать ближнему нашему о его недостатке или грехе для его же блага, для того, чтобы ему помочь. Во-вторых, когда нужно сказать о его немощах кому-то, кто может его исправить. И в-третьих, когда нужно предупредить о его недостатках того, кто может от них пострадать. Когда мы говорим о приеме на работу, о назначении на должность или же о вступлении в брак — это подпадает под третий пункт данного «правила». Решая эти вопросы, мы думаем не только о себе, но и о деле и о других людях, о том, какой вред может им причинить наша ошибка в человеке. Но что касается работы — здесь особенно важно быть максимально объективным, беспристрастным, чтобы к нашей оценке человека не примешивались наши личные, эгоистические мотивы. Насколько мы можем здесь быть справедливыми? Насколько вообще может быть справедливым человек? Как говорил авва Дорофей, кривое прав`ило и прямое кривит. Всегда есть возможность ошибки. Но даже если мы максимально объективны и справедливы, даже если наше суждение о человеке совершенно правильно — у нас все равно остается масса возможностей согрешить. Например, мы можем говорить о человеке справедливо, но со страстью, с гневом. Мы можем быть совершенно правы, но в какой-то критической ситуации оказаться абсолютно немилосердными к виноватому человеку, и это тоже будет грехом. Практически не бывает так, чтобы мы высказали о человеке свое мнение — пусть непредвзятое, справедливое, объективное — и у нас не было бы нужды вернуться к этим нашим словам, когда мы придем в храм на исповедь.

Не могу не сказать еще раз об отце Кирилле. Когда ему задавали вопросы о конкретных людях (например, о сложных ситуациях, связанных с другими людьми) — он никогда не отвечал сразу, между вопросом и ответом всегда была дистанция. Отец Кирилл не просто обдумывал ответ, он молился, чтоб ответ был правильным, он давал себе время, чтоб утишились его собственные чувства, чтобы отвечать не из собственного душевного движения исходя, а именно по Божией воле. Есть пословица: «Слово — серебро, а молчание — золото». Но отец Кирилл на таких весах взвешивал свои слова о людях, что они исходили из молчания и оставались золотом. Вот если любой из нас попытается говорить о других исключительно так, с такой мерой ответственности — тогда его слово будет очищено от человеческих страстей, и он, может быть, не согрешит осуждением, немилосердием, гневом, тем, чем обычно мы в таких случаях согрешаем.

— А бывает ли праведный гнев?

— Пример праведного гнева дает нам Третья книга Царств, это гнев святого пророка Божия Илии. Однако мы видим: Господь — хотя Он и затворил по молитвам пророка небо и не было дождя — хотел иного: хотел, чтобы Его пророк научился любви. Милосердие и любовь Богу угоднее, чем праведный гнев. Преподобный Исаак Сирин пишет: «Никогда не называй Бога справедливым, Он не справедлив, Он милостив». И мы, чувствуя подступивший гнев, должны вспоминать об этом. К сожалению, мы периодически встречаем людей — искренне верующих, православных, но убежденных, что Православие должно быть с кулаками. Эти люди ссылаются, как правило, на Иосифа Волоцкого, на его взгляды на борьбу с ересями, которые привели даже к казням еретиков на Руси (слава Богу, что это не вошло в систему, осталось лишь отдельно взятым эпизодом, ибо существовал противовес — точка зрения преподобного Нила Сорского), на святителя Николая, якобы ударившего по щеке еретика Ария (хотя исторически этот эпизод сомнителен), и, наконец, на Иоанна Златоуста, призывавшего заградить ударом уста богохульствующего. Но ведь все эти примеры являют собой исключение, а не правило. И если мы помним согласное учение святых отцов, помним Евангелие, мы знаем, что все, взявшие меч, мечом погибнут (Мф. 26, 52). Если удар по щеке Ария действительно был нанесен, это было, возможно, проявлением ревности со стороны архиепископа Ликийских Мир — но откуда в современном человеке, усиленно призывающем «освятить руку ударом», такая уверенность — будто он обладает добродетелями святителя Николая? Откуда мы взяли, что для святителя Иоанна Златоуста это было нормой, а не исключением — «заграждать уста ударом»? Поэтому не надо нам «освящать руки» и заграждать чужие уста ударами. Не надо никого бить «за православную веру». За православную веру нужно бить только собственный грех. Это очень большой соблазн — направить гнев не на борьбу с самим собой, а на борьбу с другими. Если мы будем не с другими, а с собственным грехом бороться, мы разомкнем цепочку зла, ненависти, страха, не продолжим, а разомкнем. Господи, хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал? Но Он, обратившись к ним, запретил им и сказал: не знаете, какого вы духа (Лк. 9, 54-55).

— Может быть, можно сказать так: на праведный гнев имеет право только святой?

— Паисий Святогорец говорил: «Чем духовней человек, тем меньше у него прав». Это мы со своей точки зрения можем говорить о каких-то особых правах святого человека по отношению к другим, а сами святые никаких особых прав за собою не числили. Напротив, в житиях мы читаем, как святой, едва произнеся какое-то слово, осуждающее другого человека, тут же падал на колени и каялся в невольном грехе.

— Если ближний наш обижает нас, причиняет нам боль или какой-то ущерб — нужно ли сказать ему об этом, и если нужно, то как при этом не допустить его осуждения?

— Я не думаю, что в подобных ситуациях нужно терпеть молча. Потому что бессловесное, безропотное терпение скорбей, приносимых ближними, под силу только людям совершенной жизни. Если ближний причиняет нам боль — почему бы не предложить ему поговорить, разобраться, не спросить его, не считает ли он нас в чем-то неправыми, не обидели ли мы его чем-то сами? Когда оба человека благонамеренны — ситуация разрешится. Но если человек уязвляет нас сознательно и злонамеренно — здесь два пути: попытаться нейтрализовать его или, может быть, потерпеть, если это по силам. Если нет, выйти из-под удара — в этом никакого греха нет. Сам Спаситель заповедовал: Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой (Мф. 10, 23). Нам же для того, чтобы защититься от причиняемого человеком зла, нужно порой просто перестать перед ним открываться. Опустить забрало, дабы оно помешало ему нанести нам тот удар, который принесет зло — не только нашей, но и его душе.

— С грехом осуждения непосредственно связан грех лжи и клеветы. Меня поразило то, что авва Дорофей и другие духовные писатели использовали слово «ложь» в несколько ином значении, не в том, к которому привыкли мы. Для нас ложь — это предпринимаемый с какой-либо (когда-то даже и благой) целью сознательный обман. Для них — то, что мы очень редко за собою замечаем: безответственное произнесение, говорение неких слов, то ли соответствующих истине, то ли нет; произнося это в обычном потоке нашего празднословия, мы даже не задумываемся о том, соответствуют ли наши слова о других людях реальности. Злословие, сплетничанье, «перемывание косточек» — все из этой оперы. Как от этого отстать?

— Это вопрос о внимательности нашей жизни, о том, как мы внимаем себе. У внимательного человека пропадает склонность к легкомысленным, скоропалительным суждениям. Если человек живет не задумываясь, он переходит от одного смятения к другому. А смятение преподобный Исаак Сирин назвал колесницей диавола: на смятении, как на колеснице, враг въезжает в наши души и переворачивает в них все вверх дном. И перевернутый человек судит других по первому своему побуждению, не давая себе труда поразмыслить о справедливости своих суждений.

Мы часто начинаем судить других от собственной немощи — одолевает нас усталость от обид, от ударов, от боли, и мы срываемся и начинаем эти свои раны с кем-то обсуждать. Перетерпи какое-то время, не рассказывай никому о своей обиде — и, может быть, умрет в тебе осуждение. И наступит ослаба, отдохновение для души. Но мы не находим в себе сил потерпеть, и здесь срабатывает еще один духовный закон, о котором говорят святые отцы: осуждая, ты лишаешься помощи Божией, благодатного покрова. И практически всегда сам совершаешь тот грех, за который осуждал другого человека. Страх лишиться Божией помощи — это еще один наш помощник в преодолении греха осуждения. Замечательный старец Ефрем Катунакский служил Божественную литургию в течение всей своей жизни каждый день и каждый раз переживал ее как неповторимое радостное событие для себя и всего мира. Но как-то раз не почувствовал божественной радости — отчего же? «Приходил ко мне брат один, мы с ним обсудили поступки архиереев и кого-то осудили» — так он это объяснил. Он стал молиться, почувствовал, что Господь его прощает, и сказал себе: «Хочешь снова потерять Литургию — осуждай».

— Вы сказали уже об обилии поводов для осуждения. Как избежать сердечного гнева, наблюдая то, что происходит с нашим обществом, со страной, зная о колоссальной коррупции, наблюдая деморализацию общества, намеренное, в коммерческих целях, развращение молодежи? Это гражданская боль, гражданский протест, но ведь это и гнев тоже — мы им согрешаем?

— Чувство, о котором вы говорите, очень близко и понятно мне. И я ищу для себя ответ на этот вопрос. Причина нравственного состояния нашего общества — она ведь и в нас самих тоже. Но если бы мы принимали неправедную жизнь как нормальную, если бы нам сейчас было хорошо — у нас вообще не было бы никакого оправдания. Мы привыкли разделять историю нашей страны на две части: до катастрофы 1917 года (это как бы хорошая жизнь) и после — это наша жизнь, плохая. Но давайте зададим себе вопрос: а что, до революции религиозная жизнь народа — всего, сверху донизу — была идеальной? Народ сам отходил от живой веры, его никто не оттаскивал за руку. Значит, народ сам сделал выбор и получил то, что выбирал. И пример израильского народа говорит нам об этом: когда евреи предавали Бога Единого, они терпели бедствия, притеснения, оказывались в рабстве; когда они отвергли Сына Его, они рассеялись по миру. Представьте себе, если бы у нас была сейчас идеальная власть, она продуманно заботилась бы о народе, настало бы процветание… Мы стали бы от этого чище, праведнее, ближе к Богу? Нет. Но, если бы мы оказались настолько далеки от Бога в условиях хотя бы относительного благополучия — суд Его был бы суровее к нам. Господь, может быть, посылает нам все это, всю нашу жизнь для того, чтобы мы поняли наконец, что не надо надеяться «на князи, на сыны человеческия» — надеяться надо только на Него. Чтобы мы от этой мысли к Нему обратились и изменились к лучшему. Осуждает тот, кто считает, что достоин лучшей жизни, лучшего народа, лучшей власти, кто думает: со мной-то все в порядке, а вот они… Но на самом деле начинать надо с себя. Потому что ничего в этом мире не исправишь, пока не исправишь себя самого.

Журнал "Православие и современность", №23 (39), 2012 г.

Нужно лишь понять, как мы судим других и почему это делаем. Само понимание этого механизма может прекратить постоянные попытки судить других.

Мы можем судить о другом человеке только по его поведению, действиям, потому что для наблюдения доступно только это. Но о самом человеке мы ничего не знаем, не знаем ничего о его внутреннем бытии, мы не знаем всей его истории.

Действия человека (внешние его проявления) не имеют отношения к его внутреннему бытию. Например, человек внешне может улыбаться, а внутри переживать глубокую грусть. Он может скрывать свое внутреннее состояние, пряча его за внешней улыбкой. Человек может внешне смеяться, но внутри чувствовать глубокую неудовлетворенность. И мы начинаем судить о другом человеке на основании его улыбок и смеха, не зная на самом деле, каково ему внутри. Такие суждения неверны, ошибочны, поверхностны.

Поэтому первое, что нужно понять – невозможно верно судить человека по его внешним проявлениям и поведению, так как эти суждения всегда ложны.

Вы это прекрасно знаете по себе – когда другие судят о вас по вашим действиям, вы всегда видите, что они ошибаются. Вы же не судите о себе по своим действиям, верно? Вы судите о себе по своему внутреннему состоянию, по своему бытию. Так что же заставляет вас судить о других только на основании их действий или внешнего вида? Действия, слова и выражения лица – это мимолетные вещи, которые постоянно меняются.


Чтобы перестать судить других людей, нужно просто понаблюдать, нужно немного внимательности, осознанности. И тогда суждения прекращаются сами собой, без ваших усилий перестать это делать.

Просто наблюдайте. Суждения о других людях основаны только на внешних мимолетных вещах, не имеющих отношения к внутреннему бытию человека. Это подобно тому, как вы открываете книгу, читаете один абзац, и на основании одного лишь этого абзаца делаете вывод о всей книге. Но вы же понимаете, что вам мог попасться самых плохой абзац, и судить о всей книге по крошечному отрывку, вырванному из контекста – это глупо.

Сегодня я начну беседу немного издалека. Мне хочется напомнить вам одну ситуацию, которая знакома каждому монаху. Очень часто, когда мы молимся на правиле или богослужении и наше сердце наполняется любовью к Богу, мы желаем ради этой любви совершить нечто великое. И Господь сразу откликается на наше желание и подает нам возможность для подвига. Но в каком виде? Какой подвиг для нас самый главный, самый возвышенный?

Господь поставляет перед нами ближнего. Этот ближний – не такой, как мы. У него другое лицо, другой голос, другие мысли, другие желания, другие чувства. И даруя нам этого человека, Господь как будто призывает нас: «Смотри, Я даю тебе то, чего ты хотел. Ты желал совершить подвиг ради Меня? Вот, Я даю тебе . Постарайся понять его, полюби его таким, какой он есть, прими его в свое сердце!».

Это и есть самый великий и самый важный подвиг для нас – подвиг евангельского общения с ближним, стяжания каждого человека в своем сердце.

Что значит – стяжевать ближнего в своем сердце? Это значит – следить за тем, чтобы при общении с любым человеком наше сердце всегда оставалось расположенным к нему, мирным, чтобы ни один помысел или неприязни не находил места в нашей душе.

Это высота добродетели, «совокупность совершенства». И часто эта высота кажется нам недостижимой. Любить всех – это нечто абстрактное, несвязанное с нашей повседневной жизнью. Но это одно из самых больших заблуждений! В действительности каждая из нас может ежечасно, или даже ежеминутно восходить на эту высоту. Сколько раз мы встречаемся с ближним, столько раз мы и можем проявить возвышенную любовь. В самой обыденной обстановке, в привычных повседневных ситуациях мы можем в каждом человеке увидеть образ Божий.

Прекрасный пример такого видения приводит старец Софроний (Сахаров):

«В Пантелеимоновском монастыре был один старый монах очень низкого роста. И он сорок лет утром и вечером работал на кухне, торжествуя: он готовил пищу для возлюбленных Самим Богом людей! Видите, как возможно поставить свой ум и приобрести такое расположение, когда самые обычные дела становятся вечными заслугами человека».

Каждая из нас может приобрести такое же расположение, чтобы всегда пребывать в любви к ближним.

И сейчас я хочу спросить вас: для чего же мы совершаем этот подвиг? Не ради самой по себе добродетели, потому что добродетель – это не самоцель, а средство. И не ради того чтобы стать нравственными и благородными людьми. И не ради того чтобы достойно выглядеть перед другими и перед самими собой. А ради чего? Мы делаем это ради того, чтобы приобщиться к Божественной жизни.

Ведь что самое удивительное и великое в Боге? Его чудеса? Его всеведение? Его могущество? Все это изумляет нас, но по слову святителя Иоанна Златоуста, ничему из этого мы не дивимся так, как дивимся Божию человеколюбию. И мы, созданные по образу и подобию Божию, призваны уподобиться Ему не в том, чтобы творить чудеса, прозревать будущее или переставлять горы. А в чем?

В том, чтобы принять в свое сердце каждого человека. И какими бы мы ни были – слабыми, нерадивыми, грешными – благодаря этому подвигу мы живем по образу жития Христова.

У старца Емилиана есть замечательные слова:

«Никакое монашеское братство не живет без любви. Монахи живут, потому что любят. Любовь есть подражание Христу, потому что “Он прежде возлюбил нас”».

И сегодня в беседе мне хотелось бы рассмотреть этот великий, удивительный подвиг , который показал нам Господь Иисус Христос.

Самим Своим рождением Спаситель уже учит нас никого не осуждать. Ведь Он благоволил родиться от такого рода, в котором было множество грешных людей, например, блудница Раав, Фамарь, впадшая в грех кровосмешения, Соломон, который имел семьсот жен и триста наложниц и под конец жизни предался необузданному сладострастию и впал в идолопоклонство.

Как пишет святитель Иоанн Златоуст, «Бог не только воспринял на Себя нашу плоть и стал человеком, но удостоил порочных людей быть Своими сродниками, не стыдясь нимало наших пороков… Бог сочетал с Собою прелюбодейную природу. Так с самого начала Он показал, что не гнушается ничем нашим, научая тем и нас не соблазняться ничем в наших ближних».

И не только рождение, но и вся земная жизнь Спасителя являет нам образ совершенного неосуждения и любви. Мы знаем, что Христос был искушаем осуждением, как ни один человек в мире. Когда дьяволу не удалось искусить Господа в пустыне лицом к лицу, то он попытался побороть Его другим способом – он начал искушать Его через людей.

Не добившись того, чтобы Христос нарушил заповедь о любви к Богу, дьявол надеялся, что заставит Его нарушить заповедь о любви к ближним. Он постарался сделать все, чтобы возбудить в сердце Спасителя хотя бы один помысел осуждения. Он провел перед Его очами людей со всеми пороками и всеми немощами, какие накопило человечество со времени первого грехопадения. Он окружил Его человеческим равнодушием, непониманием и неблагодарностью.

Он возбудил в сердцах людей ненависть к Нему, подстрекая их поносить и уничижать Его. Он соблазнил на предательство одного из ближайших Его учеников, и наконец устроил так, что люди предали Его самой унизительной, позорной смерти. И все же он не добился своего – сердце Спасителя не омрачилось даже и малейшей тенью осуждения, ничто не поколебало Его любви к людям.

Но потерпев это сокрушительное поражение, дьявол не отступил, и теперь он пытается низложить последователей Христа, и по-прежнему одно из самых страшных его орудий – это осуждение. В особенности он искушает осуждением тех, кто стремится проводить житие христоподражательное, – то есть нас, монашествующих.

В житии одного подвижника, святого Нила, есть интересный случай. Когда Нил собирался поступить в монастырь, дьявол стал соблазнять его, желая отвратить от иноческого пути. И чем же он его соблазнял? Он не стал напоминать ему ни о красотах земной жизни, ни о грехе, ни о наслаждении, но постарался внушить всего один помысел – и это был помысел осуждения.

Прочитаем отрывок из жития:

«И начал дьявол обвинять монахов, тысячами клевет разливаясь по их поводу, называя их и сребролюбцами, и тщеславными, и чревоугодниками и говоря: “Один только котел, в котором они варят пищу, мог бы вместить всего меня вместе с этой лошадью!” Праведный же в ответ на это сказал ему: “Ты кто, обвиняющий и осуждающий работающих Богу? Достоин делатель пищи своей”. И дьявол, заткнув уши свои, как аспид, бегом удалился от него. Преподобный же, запечатлев себя знамением честного креста и помолившись Богу, чтобы Он покрыл и сохранил его от осуждения монахов, с радостью вошел в святой сей монастырь».

Старец Емилиан в толковании на житие святого Нила говорит:

«Когда дьявол искушал Нила осуждением, он знал, что делает. Ведь этот помысел мог бы сокрушить всю жизнь преподобного, если бы он с ним согласился. И если бы потом он тысячу лет прожил в монастыре, то с этим помыслом ни одного дня он не жил бы истинной монашеской жизнью. Вот что говорил ему дьявол: “Ну и куда ты идешь? Я в этом монастыре работал и знаю там каждого. Один из этих чернецов – чревоугодник, другой – сребролюбец, третий – тщеславится. И что, ты сможешь жить с такими людьми?”. То есть он пытался выбить у преподобного из-под ног основание монашеской жизни – одобрение братий и единство с ними. И если бы сатане удалось внушить преподобному Нилу суд и разделение, пусть даже всего с одним братом, то он добился бы большего, чем мог бы достичь бесчисленными грехами».

Так и нас дьявол ежеминутно искушает, стараясь наполнить наше сердце осуждением. Он преувеличивает в наших глазах немощи других людей, подстраивает разные соблазнительные ситуации, возбуждает в нас нетерпимость и недоверие. «Посмотри, как плохо ведет себя этот человек – и как возможно такое среди христиан? А та посмотрела на тебя хмуро – что ты ей сделала, почему она так смотрит? А почему люди так плохо с тобой обращаются – разве ты это заслужила?».

Подобными помыслами дьявол мечет в нас, словно грозными стрелами, и, если мы их не отражаем, то они наносят глубокие раны нашему сердцу, делают нас безблагодатными, пустыми. Дьявол влагает в нас свое собственное, лукавое рассуждение, совершенно противоположное духу Христову.

И нам нужно быть очень трезвенными, внимательными, чтобы постоянно отвергать этот злой натиск и стараться на все смотреть глазами Христа. В любой ситуации, когда мы общаемся с ближними и у нас возникает соблазн осуждения, подумаем: а как посмотрел бы на это Христос? Что Он сказал бы этому человеку? Как бы Он поступил?

Многим кажется, что это невозможно – ну что общего имеет наша маленькая, обыкновенная жизнь с жизнью Самого Господа? Но подумаем: а как жил на земле Господь? Он жил не какой-либо иной, а именно обыкновенной человеческой жизнью. Он точно так же, как и мы, вкушал Своими устами земную пищу, Он руками Своими совершал обычную, рутинную земную работу, Он ходил по земным дорогам, и Его пречистые стопы покрывались грязью и пылью.

И точно так же, как и мы, Он общался со многими и многими людьми и каждый день соприкасался с нечистотой человеческой – то есть с немощами, страстями, греховными привычками. И вот Он показал нам Своим примером, как в этой маленькой, земной жизни мы можем возвыситься до небесной любви.

Давайте теперь обратимся к Евангелию и вспомним конкретные примеры: какие люди окружали Христа? И как Он к ним относился?

Куда бы Христос не входил, в любой город или селение, вокруг Него сразу собирались все грешники, жившие в этой местности. Конечно, к нему приходили и добродетельные люди, но посмотрите, на чем делает акцент евангелист Лука: «Приближались к Нему все мытари и грешники слушать Его». Кого Евангелие именует грешниками? Если бы имелись в виду просто люди, подверженные некоторым страстям и немощам, то евангелист не употребил бы такое слово.

Грешниками здесь названы те, чья порочная жизнь была явной для всех; то есть люди, погруженные в тягчайшие грехи, преступники, поправшие все человеческие законы. Можно сказать, что ко Христу стекались воры, прелюбодеи, вымогатели, пьяницы, может быть, даже и убийцы. И обратите внимание на еще одно слово, которое употребляет евангелист Лука: все грешники – все до единого, в каждом селении, в которое приходил Спаситель! Представьте себе, как это выглядело со стороны: приходит в город некий человек и вокруг него тут же собираются все самые опустившиеся люди, весь, так сказать, преступный элемент.

Не двое или трое, а все, какие есть в селении, – может быть, несколько десятков человек, – вдруг сходятся одном месте. И в центре этого жуткого сборища – Христос. Вероятно, находясь рядом с Господом, все эти грешники старались вести себя прилично, со всем возможным для них благоговением. Но всё же они не могли в один миг совершенно перемениться. Худые навыки, порочное прошлое, несомненно, выражались в их поведении, в их речах и жестах, хотя бы и невольно. Праведные иудеи, смотревшие на это со стороны, и удивлялись, и ужасались: «Зачем Этот Человек ест и пьет с мытарями и грешниками?!»

Задумаемся теперь: какое отношение это имеет к нашей жизни? В Церковь тоже приходят самые разные люди. Приходят сюда и те, кто ранее вел чрезвычайно рассеянную жизнь, и те, кто получил плохое воспитание, и те, у кого совесть отягощена многими грехами. Вот, эти люди услышали зов Христа и пришли в святой храм, собрались вокруг своего возлюбленного Господа. Но могут ли они в один миг полностью измениться?

Некоторое время, – может быть, год, может быть, несколько лет, а может, по попущению Божию, и до конца дней своих, – они будут нести на себе отпечаток прежней страстной жизни. Кто-то грубоват в обращении, кто-то кажется распущенным, кто-то чрезвычайно упрям. Замечая это, мы не должны соблазняться и говорить: «Да что же это? Как такой человек оказался в Церкви? Что он тут делает?». На самом деле, человек может иметь не до конца изжитые пороки и при этом вести серьезную духовную жизнь: искренне каяться, усердно подвизаться, молиться.

Вспомним теперь, как относился Спаситель к закоренелым грешникам, которые приходили к Нему. Иудеи открыто презирали этих людей, брезговали общаться с ними и не хотели даже просто находиться рядом. Но Спаситель наоборот особенно радовался грешникам. Он возлежал вместе с ними за трапезой, охотно слушал их и говорил с ними, как с лучшими друзьями. Фарисеи, глядя на всё это, так и называли Его: «друг мытарям и грешникам». Было ли Господу неприятно поведение бывших разбойников и блудниц? Его любовь покрывала всё.

По выражению святителя Иоанна Златоуста, как врач, принимающий больных, должен терпеть их гнилой запах, так и Христос, общаясь с грешниками, с полным спокойствием переносил запах греха, исходивший от них. Он видел в этих людях главное – их покаяние, искреннюю любовь к Нему, желание исправиться.

Так и мы, когда встречаемся с человеком, например, грубым или невоспитанным, не будем обращать никакого внимания на его поведение, будем с ним приветливы и ласковы. И тогда постепенно с наших глаз как будто спадет пелена: мы увидим то, что в этом человеке истинно, – его душу, поврежденную грехом, но живую, образ Божий, запятнанный страстями, но не истребленный.

Интересный пример милостивого, ласкового обращения с ближними есть в жизнеописании праведного Иоанна Кронштадтского:
«Некто, совсем сбившийся с пути, окончательно расстроивший свое здоровье пьянством, проходя по Петербургу мимо вокзала, заметил толпу, устремившуюся к подходящему поезду… “Сейчас должен приехать отец Иоанн Кронштадтский!” – говорили в толпе. Из любопытства пошел посмотреть на известного священника и этот опустившийся человек.

Батюшка, несмотря на окружающее кольцо встречающих, обращает внимание на подошедшего, дерзновенно осеняет его крестом и ласково говорит ему: “Да благословит тебя Господь и да поможет Он тебе направиться на добрый путь, друг мой. Видно, много ты страдаешь!”
От таких вдохновенных слов великого пастыря благодатная сила, как электрическая искра, проходит по всему существу несчастного. Отошедши в сторону, он почувствовал, что сердце его полно умиления и расположения к отцу Иоанну.

“И в самом деле, – невольно вспыхнула у него мысль, – как мне трудно жить, до какой низости я дошел, сделался хуже скота. Неужели можно подняться? Как было бы хорошо! Отец Иоанн мне этого пожелал, и какой он добрый, пожалел меня, непременно поеду к нему!” И затем едет в Кронштадт, исповедуется, причащается Святых Таин и с Божией помощью постепенно нравственно восстанавливается».
Всякий раз, когда мы понуждаем себя к проявлению евангельской любви, приходит божественная благодать, которую чувствуем и мы, и тот человек, с которым мы общаемся.

Рассмотрим другой пример из Евангелия: кто еще находился рядом со Спасителем? Евангелист Матфей повествует: «И прошел о Нем слух по всей Сирии; и приводили к Нему всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их». Иначе говоря, возле Господа собирались все ущербные, больные люди. И можно сказать, что это тоже была искусительная ситуация для Него. Ведь такие люди обычно причиняют много неудобств.

Христос должен был ради них останавливаться на пути, уделять им Свое время, смотреть на их раны, слушать их крики и стоны, терпеть их прикосновения. Нередко люди, недугующие телом, болеют и душой. И Спасителю, наверно, приходилось при общении с больными людьми сталкиваться с проявлениями эгоизма или уныния. Всё это было нелегко, и у тех, кто шел вместе с Господом, эти несчастные люди иногда вызывали раздражение. Например, когда слепой, сидевший у дороги, кричал: «Сыне Давидов, помилуй меня!», то шедшие за Спасителем «заставляли его молчать», может быть, потеряв терпение от этого нескончаемого натиска больных.

Вокруг нас тоже немало людей, которые страждут различными недугами и постоянно утесняют нас. Но вспомним только один пример, как относился Спаситель к недужным людям. Однажды к Нему подошел человек, больной проказой, и, кланяясь, сказал Ему: «Господи! Если хочешь, можешь меня очистить». И Спаситель, глядя на этого несчастного, не думал о том, как безобразны его раны, а только чувствовал его боль, невыносимое страдание человека, снедаемого проказой. И движимый жалостью, Христос немедленно простер руку, «коснулся его и сказал: хочу, очистись».

И мы можем подражать Спасителю в этом добром порыве – помочь страждущему человеку. Вот, например, кто-то очень медленно выполняет свою работу. Какой прекрасный повод для нас проявить сострадание и любовь! И наша любовь может выразиться не только в какой-то вещественной помощи, но и в ласковой улыбке, ободряющем слове. У святого Исаака Сирина есть замечательные слова:
«Если даешь что нуждающемуся, то пусть веселость лица твоего предваряет даяние твое и добрым словом утешь его. Когда сделаешь это, тогда твоя ласковость будет в уме его дороже самого превосходного даяния твоего».

И вот какую важную вещь нам нужно запомнить. Куда бы мы ни пришли, где бы мы ни жили, где бы ни трудились – там обязательно окажется человек, который будет нас чем-то утеснять – своими болезнями, привычками, немощами, странным поведением. И как нам сохранить мир в своей душе? Как всегда пребывать в радости? Запомним: у нас не должно быть даже и помысла, чтобы уйти от ближних или попытаться изменить их характер. Единственный выход для нас – это воспринять подвиг долготерпения. И тогда радость войдет в наше сердце, потому что истинное долготерпение всегда соединено с радостью.

Авва Исайя советует нам:

«Восприими подвиг стяжать долготерпение; и любовь уврачует печаль».

А старец Емилиан объясняет его совет:

В жизнеописании афонского старца Харалампия есть интересный пример поистине христианского терпения. Однажды отцу Харалампию было дано послушание ухаживать за болящим старичком, который страдал сильным расстройством желудка и часто даже не успевал дойти до туалета. Сначала это нелегкое послушание вызвало у отца Харалампия помыслы ропота и недовольства. Но что было дальше? Вот как рассказывает сам старец:

«С огромным усилием мне удалось подавить эти помыслы. Я говорил себе: “Будь осторожен, Харалампий, ты служишь Христу. Пренебрегая этим старичком, ты пренебрегаешь Христом. Взывай к Богу всю ночь, дабы он помиловал тебя. И ты услышишь говорящий тебе голос: «Блаженни милостивии: яко тии помиловани будут»; и еще: «Понеже сотвористе сие одному из сих братий Моих меньших, Мне сотвористе». Будь внимателен, ты сдаешь экзамен, смотри, как бы тебе не провалиться”. После этого я стал с усердием выполнять новое послушание.

Каждый день мне приходилось перестирывать целую гору пижам и многократно обмывать самого старичка. По-человечески я, конечно, испытывал некоторую брезгливость. Два дня от невыносимого запаха мне приходилось постоянно зажимать нос. Однако вскоре моя молитва усилилась, и я стал испытывать такую радость, буквально переполнявшую меня всего, что действительно начал чувствовать, что служу моему Господу. Вершиной этих состояний было следующее чудо: тогда как в начале от зловония мне приходилось зажимать нос, теперь я неожиданно стал чувствовать благоухание, похожее на благоухание святых мощей, но еще более сильное».

Когда мы постоянно понуждаем себя к подвигу ради ближнего, с нами тоже начинают происходить чудеса. Люди, которые прежде вызывали у нас неприятие, раздражение, становятся нам дороги, как родные. Мы открываем в своем сердце такие изобильные источники любви, о которых даже не подозревали! Ведь, как говорит святитель Иоанн Златоуст, «мы по самой природе нашей имеем наклонность к милосердию». Каждый из нас по естеству способен к сочувствию, снисхождению; каждому Господь вложил в сердце семя евангельской любви, и из него может вырасти дивное плодоносное древо.

Но вернемся к Евангелию. Теперь мне хотелось бы рассмотреть: какими людьми Господь Сам окружил Себя, кого Он особенно к Себе приблизил? Казалось бы, как Богочеловек Он был достоин самого блистательного окружения, и рядом с Ним должны были находиться люди, украшенные премудростью и совершенные в добродетели.

Но Он Сам избрал Себе в ученики людей простых, не образованных, или, как говорили в то время, не книжных, таких, о которых фарисеи пренебрежительно отзывались: «Этот народ невежда в законе, проклят он». От своей простоты апостол Петр, например, говорил всё, что только ни приходило ему на ум, нисколько не задумываясь. Апостолы не были и вполне бесстрастными людьми, в них проявлялись различные немощи.

Например, апостолы Иаков и Иоанн поддавались гневу и мстительности: они предлагали Спасителю низвести с неба огонь на самарийское селение, где их не приняли. Были они подвержены и тщеславию, потому что желали занять лучшие места возле Господа в Его Царствии. А еще один ученик Христа, праведный Никодим, проявил трусость: он не решился открыто прийти к Спасителю, но, боясь фарисеев, пришел ночью. То есть на первый взгляд, ученики Господа были самыми обыкновенными, немощными людьми.

И рядом с нами Господь всегда поставляет людей, которые кажутся нам обыкновенными, немощными. Нам хотелось бы, чтобы в нашем ближайшем окружении были самые мудрые, самые талантливые и при этом самые кроткие и самые смиренные люди. Но вот Господь Своим собственным примером научает нас не искать таких людей, а любить тех, кто с нами рядом.

Старец Емилиан говорит:

«Тот, кто жалуется на людей, окружающих его, страдает по собственной вине, потому что он не понял: те, кто находятся рядом с ним – это именно то, что ему нужно. Сомнительным было бы его спасение, если бы ближние не были именно такими, какие они есть».

Что особенно привлекает нас в том, как относился Господь к Своим ученикам, этим простым и немощным людям? Его уважение к ним. Пусть апостол Иаков слишком горяч – но Спаситель удостаивает его видеть Свое преображение. Пусть апостол Петр говорит необдуманные вещи – но Ему Спаситель обещает дать ключи от Царства Небесного. Пусть Никодим боязлив – но все же Христос открывает ему возвышенные тайны.

Какой бы человек ни находился рядом с нами – малообразованный, гневливый, теплохладный, тщеславный – пусть для нас будет непреложным законом уважение и почтение к нему. Вот человек некультурно ведет себя за столом: толкает нас в бок, когда хочет что-то спросить, или тянет руку через весь стол, попадая рукавом в нашу тарелку, – а мы не позволяем своему сердцу отзываться раздражением. Вот он на наших глазах совершает плохой поступок, поддается страсти – а мы понуждаем себя к снисхождению и состраданию. И эти маленькие ежедневные подвиги – это и есть подлинная жизнь во Христе.

Святитель Игнатий пишет:«Воздай почтение ближнему, не различая возраста, пола, сословия, воспитания – и постепенно начнет являться в сердце твоем святая любовь». И в свете этой любви мы увидим, что нас окружают не простые и немощные люди, а избранники Христовы.

Старец Паисий Святогорец приводит интересный пример: что может таиться за наружной простотой человека. В Иордании был один очень простой священник, который читал молитвы над больными людьми и животными, и те становились здоровы. Перед служением Божественной литургии он выпивал что-нибудь горячее с сухариком и после этого целый день ничего не вкушал. Слух о том, что он ест перед божественной литургией, дошел до Патриарха, и тот вызвал его к себе. Не зная, зачем его вызвали, священник пришел в Патриархию и вместе с другими посетителями ожидал вызова в приемной.

На улице стояла жара, окна были закрыты ставнями, и сквозь щель в приемную пробивался солнечный луч. Приняв луч за натянутую веревку, обливавшийся пóтом священник снял с себя рясу и повесил ее на луч. Увидев это, люди, сидевшие в приемной вместе с ним, были потрясены. Кто-то из них пошел к Патриарху и рассказал ему о таком чуде. Патриарх позвал его в кабинет и начал беседовать, расспрашивать о его служении, о том, как он готовится к литургии.

«Да как, – отвечает ему священник, – сперва вычитываю утреню, потом совершаю поклоны, потом готовлю чай, кушаю что-нибудь легкое и иду служить». – «Зачем же ты ешь перед литургией?» – спрашивает Патриарх. «Если, – отвечает тот, – я немножко перекушу перед литургией, то после потребления Святых Даров Христос оказывается сверху. А вот если я ем после Божественной литургии, то Христос оказывается снизу». Оказывается, он завтракал перед литургией с добрым помыслом!.. «Нет, – говорит ему Патриарх, – это неправильно. Сперва потребляй Святые Дары, а после – немного ешь». Священник положил Патриарху поклон и со смирением принял сказанное».

Этот человек по невежеству совершал серьезную ошибку, но Господь, взирая на его внутренние побуждения, даровал ему великую благодать. И потому не будем спешить судить. Каждый человек – это целый мир, особенный, по-своему устроенный, и тот, кто нам кажется немощным, может пред Богом быть праведником.

Вспомним теперь еще несколько примеров из жизни Господа. До сих пор мы рассматривали такие случаи, когда люди любили Спасителя или, по крайней мере, были к Нему расположены. Мы тоже без большого труда прощаем немощи и недостатки тем людям, которые к нам хорошо относятся. И часто бывает так: когда мы давно живем в каком-либо сообществе, и у нас складываются теплые, доброжелательные отношения с окружающими, тогда нам кажется, что мы уже стяжали евангельскую любовь.

Но есть одно простое средство узнать, истинно ли мы любим. Подумаем: когда ближние обижают нас, насмехаются, не понимают – то сохраняется ли в нашей душе мирное, доброе чувство к ним? И если мы хотим стяжать Христа в своем сердце, то нам нужно научиться и тому, чтобы не осуждать «проклинающих и обижающих» нас. Вот как пишет об этом старец Емилиан:

«Если ты хочешь поистине ощутить Бога, то ты должен научиться радоваться и сочувствовать и тому, кто тебя оскорбляет, и тому, кто тебя проклинает, и тому, кто тебя отталкивает, кто тебя не понимает, кто с тобой ужасно разговаривает, кто тебя поносит, кто называет белое – черным, а равнину – горой, кто всё относящееся до тебя толкует в совершенно противоположном смысле».

Посмотрите, это очень важно! Наш душевный мир, наша любовь к Богу не должны зависеть от того, как обращается с нами ближний. Ближний всегда будет делать что-нибудь не так, всегда будет врываться в нашу жизнь и сотрясать, и сокрушать ее. И если мы не стяжем в своем сердце любовь, ничем непоколебимую, то мы никогда не будем иметь покоя. Заметьте еще вот что: как мы относимся к ближним, так мы относимся и к Богу. Если мы открыты для ближних, то мы открыты и для Бога. Он близок нам, и мы чувствуем Его близость и в молитве, и во всей нашей обычной повседневной жизни.

Господь Своей жизнью показал нам, как мы можем стяжать внутреннюю свободу и евангельскую любовь. Он Сам пережил всё, что переживает на земле человек, – нет такой обиды и такого оскорбления, которого бы Ему не пришлось претерпеть. И Господь доказал, что никакое зло не может превозмочь истинную любовь. Думаю, у каждой из нас был такой опыт: кто-то нанес нам обиду, мы в смятении и беспокойстве, не знаем как себя вести, как относиться к обидчику, но вот открываем Евангелие, прочитываем одну главу – и с удивлением обнаруживаем, что Господь тоже был в такой ситуации и показал нам, что мы должны делать!

Вспомним, например, как Христос претерпевал оскорбления и насмешки. Однажды Он пришел в дом Иаира, начальника синагоги, у которого умерла единственная дочь. «Все плакали и рыдали о ней». Исполнившись сочувствия к скорбящим людям и желая немедленно утешить их, Господь сказал: «Не плачьте; она не умерла, но спит». Какой же последовал ответ? «И смеялись над Ним». По-славянски сказано более точно: «И ругахуся Ему», – то есть речь идет не просто о смехе, но о грубых насмешках. Вероятно, Спасителю говорили оскорбительные слова, бранили Его, называли безумным.

И нам трудно бывает перенести поношение, а в особенности это горько, если нас обижают те, к кому мы расположены и кому стараемся делать добро. Например, мы желаем помочь человеку выполнить трудную работу, предлагаем разные решения – а в ответ слышим насмешку. Или мы просим прощения после размолвки, в которой даже не мы виноваты, – а нас встречают ироническим замечанием. Это причиняет нам боль, и кажется, что невозможно не осудить.

Но вспомним: как Спаситель реагировал на насмешки? Когда домашние Иаира начали смеяться над Ним, Он только еще более преисполнился жалости к ним, понимая, что в их оскорбительном смехе выражается сердечная боль, горе от потери любимого чада.

И мы должны понимать: злая насмешка в любом случае показывает, что человек страдает. Уста всегда «глаголют от избытка сердца», и тот, кто поговорил с нами невежливо, – открыл свою боль, свою горечь. Что-то происходит в его сердце. Может быть, он терпит внутреннюю брань, или кто-то его обидел. И мы должны пожалеть его, а не отворачиваться с негодованием.

Христос не оскорбился на тех, которые «ругались Ему» и не ушел тотчас из этого дома, а поспешил утешить этих людей и воскресил отроковицу. Так и мы, когда слышим насмешку, постараемся утешить человека, который перед нами обнаружил свою внутреннюю рану, – утешить кротким обращением, заботливостью, добротой. А иногда достаточно просто никак не показывать, что мы заметили его насмешливый тон, то есть продолжать общение так, будто ничего не произошло.

Часто насмешливый человек и сам видит, что ведет себя нехорошо, но просто он никак не может удержаться. И для него бывает немалым утешением то, что на него не обижаются, а с любовью терпят. Вот что еще интересно: когда мы проявляем такое терпение к человеку – он обязательно со временем замечает это, и его сердце откликается ответным добрым чувством.

Вспомним и другой пример из Евангелия – как Спаситель терпел недоверие от ближних. Особенно удивительно, что эту обиду нанесли Ему не посторонние люди, но очень близкие, те, с которыми Он общался с самого детства, – то есть Его братья. Как же это произошло? «Иисус ходил по Галилее, ибо по Иудее не хотел ходить, потому что Иудеи искали убить Его». Но вот «приближался праздник Иудейский – поставление кущей». И братья Спасителя начали настаивать, чтобы Он все-таки отправился в Иудею и показал Свою силу.

Почему они этого требовали? Потому что «не веровали в Него». С дерзостью говорили они Спасителю: «Почему Ты остаешься в Галилее? Ведь Ты творишь такие великие дела – разве Ты не хочешь, чтобы все узнали о Тебе? Никто не делает чего-либо втайне, и ищет сам быть известным. Если Ты Пророк, то яви Себя миру, иди в Иудею. Чего Ты боишься?». Эти слова были крайне оскорбительны: братья не только не верили Господу, но еще и обвиняли Его в трусости и тщеславии.

Недоверие, несправедливое обвинение – одна из самых тяжелых обид. Мы знаем это на собственном опыте. В таких случаях мы сразу обижаемся и, может быть, даже отвечаем немирно.

А как ответил Спаситель на обвинения братьев? Он кротко объяснил им, почему не желает идти в Иудею: «Мое время еще не настало». Он ответил братьям и на другое их смущение – о том, будто бы Он ищет мирской славы. «Я не стараюсь угодить этому миру, наоборот, Я свидетельствую о нем, что дела его злы, и за это мир Меня ненавидит. Вы видите, Я не ищу славы», – вот и все, что сказал Господь.

Он не укорял братьев в ответ, не пытался оправдаться и доказать, что Он – действительно Тот Самый долгожданный Мессия. Он понимал, что их рассудок еще немощен и сейчас они просто не могут вместить этой великой и страшной тайны. Он просто ответил им на конкретные вопросы, без всякого гнева, спокойно, применяясь к их рассуждению.

В самом деле, ближний не обязан быть мудрым и прозорливым, не обязан понимать нас. У него свой склад ума, свои внутренние проблемы и искушения, свои печали и слабости. Поэтому позволим ближнему думать о нас так, как он хочет, и говорить с нами так, как он чувствует. Нам нужно просто перетерпеть это, отсекая помыслы обиды и осуждения. И тогда мы приобретем гораздо больше, чем если бы мы с яростью отстаивали свое достоинство, – мы приобретем душевный мир.

Вновь и вновь мне хочется призвать вас: давайте будем любить друг друга, не предъявляя никаких условий, никаких требований. Иначе говоря, будем ежеминутно понуждать себя к смирению, снисхождению и терпению. Если мы не станем этого делать, то в нашем сердце непрестанно будут воздвигаться брани, наполняющие нашу жизнь бессмысленной, бесполезной скорбью. А если же мы согласимся принимать каждого человека, как он есть, то мы никогда не потеряем мира, радости, любви.

У старца Емилиана есть прекрасные слова:

«Когда ближний открывает уста, то знай, что он будет говорить с тобой не так, как подобает с тобой говорить, но соответственно тому, что у него в сердце. Если он человек из деревни, невоспитанный, необрезанный сердцем, то так он и будет с тобой говорить. Тебе нужно принимать людей такими, какие они есть. Если ты хочешь, чтобы немедленно, сейчас поменялся их разум, их жизнь, их взгляды, их сердца, их отношение к тебе, то ничего у тебя не выйдет».

«Вот послушай, что говорит авва Исаия: “Если ты не сможешь снести слова ближнего твоего и отомстишь ему, то брани воздвигнутся в сердце твоем, болезнь сердцу твоему доставляя”». «Итак, если я не терплю ближнего, то мое сердце ожесточается и болит, и я теряю душевную стойкость Если же мне удастся полюбить его и принять, таким, какой он есть, тогда у меня появится мир».

Добавим еще, что Христос, несмотря на нанесенную Ему обиду, не отстранился от Своих братьев, не перестал общаться с ними и учить их. И впоследствии двое из них, апостолы Иуда и Иаков, стали Его ревностными последователями и приняли за Него мученический венец. Когда мы смиряемся перед ближними, это скорее располагает их сердца к нам, чем если мы изо всех сил добиваемся, чтобы нас уважали.

В Своей земной жизни Спаситель претерпел и еще одно, более горькое искушение – непонимание от самых близких людей, от Своих учеников. Когда Его оскорбляли братья по плоти, это, может быть, еще не было так больно, как обида от тех людей, которые казались Его братьями по духу, которым Он открывал самые сокровенные, великие тайны! Вот как это было.

Спаситель пришел в Иерусалим, и вокруг Него, как обычно собрался народ. Это были люди, которые уже знали Его и, казалось, искренне любили. Они с наслаждением слушали Его поучения и говорили о Нем: «Это истинно Тот Пророк, Которому должно придти в мир». И вот Христос решился поведать им самые возвышенные истины. Он начал говорить о бесконечной милости Божией к человеческому роду; Он обещал, что напитает их Своей животворящей Плотью, и что в жилах их потечет Его Божественная Кровь, и всякий, кто только пожелает, обретет через это вечную жизнь.

Но что же Он услышал в ответ? Одни с ропотом говорили: «Да что это Он говорит? Какой Он Сын Божий?! Не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем? Как же говорит Он: Я сшел с небес?». Другие спорили между собою: «Как Он может дать нам есть Плоть Свою?». А «многие из учеников Его», слушая Его откровения, говорили: «Какие странные слова! Кто может это слушать?».

Только что эти же самые ученики смотрели на Спасителя с таким благоговением, ловили каждое Его слово – казалось, они всё понимают! И вот лица их помрачнели, они прячут глаза и отходят один за другим. Евангелие говорит, что именно с этого времени – то есть после того, как Христос открыл Своим ученикам величайшие тайны – именно тогда многие отошли от Него и уже не ходили с Ним. Представьте, как это было больно!

Иногда и нам приходится терпеть подобную обиду. Чаще это бывает, конечно, с духовниками и наставниками. Как они желают отдать духовным чадам всю свою любовь, всё тепло души, как стараются раскрыть перед ними тайны духовной жизни! Но чада, поддавшиеся какой-либо страсти, порой не принимают этой любви и с упрямством отвечают: «Какие странные слова! Я не могу это слушать!»

С непониманием может столкнуться и любой человек. Например, нам захотелось кому-то помочь, и мы приглашаем к участию в этом добром деле того, кому доверяем, – а он отвечает отказом, да еще, может быть, подсмеивается над нами. Когда мы получаем такой неожиданный удар, то нам хочется укорить обидчиков: «Я думала, что они всё понимают! Я говорю, а они как будто не слышат!».

Вспомним, что сказал Христос, когда многие из учеников Его отошли вспять. Он обратился к двенадцати апостолам и спросил: «Не хотите ли и вы отойти?». Ни слова осуждения не произнес Он об ушедших, не попытался удержать оставшихся, но предоставил всем свободу. Спаситель говорил апостолам: «Они хотели уйти, что же, пусть будет так. И вы, Мои возлюбленные братья, тоже можете идти – если только хотите». Конечно, Христос не отвергал от Себя апостолов, но лишь показал, что Его любовь совершенно бескорыстна, что Он не принуждает их ни к чему.

И мы призваны стяжать в своем сердце любовь, которая не связывает ближнего, которая «никогда не перестает», хотя бы ближний ранил нас в самое сердце. Господь иногда попускает и в монастырях недоразумения и недопонимание, ради того, чтобы мы упражнялись в любви. Если бы таких недоразумений не было, то как мы могли бы преуспевать? Как мы стяжали бы дух Христов?

Мне очень нравится одно рассуждение у старца Емилиана:
«Одно из великих, можно сказать, уникальных благодеяний общежительного монастыря – это то, что множество людей живет вместе, так что каждый, имея свой собственный характер, может стать подводной скалой в твоей жизни. Один – оскорблением, другой – презрением, третий – отказом, а все они вместе не делают ничего другого, как готовят, совершенствуют тебя и открывают вход Святому Духу в твое сердце. Если таких людей нет, нечего и делать в общежитии…

Да, но вы мне скажете: “А если мой брат неправ? Неужели правильно, чтобы он делал со мной все, что хочет?”. Конечно, да! Это правильно и естественно, потому что человек поступает в соответствии со своим характером. Он ведет себя так, как вели себя его папа, мама, в соответствии со своими наследственными качествами, с жизнью, которой он до сих пор жил. Всё это падает на меня. То, что, собственно, могу я сделать, – это принять каждого как он есть, и особенно, когда он меня не понимает, когда идет против меня, – потому что это может сделать меня святым».

Христос указал нам этот путь – путь совершенного, полного и безоговорочного снисхождения к ближним.

Конечно, самый удивительный пример неосуждения мы видим в том, как Спаситель относился к Иуде Искариоту. Когда мы говорим об Иуде, нам прежде всего вспоминается его предательство. Но мне сейчас хотелось бы поговорить о другом. До того как совершить предательство, Иуда в течение трех лет был одним из самых близких учеников Спасителя и почти никогда не разлучался с Ним. Как прошли эти три года? Что пришлось пережить Христу?

Представьте, рядом с Ним, в ближайшем окружении постоянно находился человек, преданный страстям. Более всего Иуду борола страсть сребролюбия, а также, по словам некоторых толкователей, зависть. Вероятно, эти страсти не сразу проявились в Иуде. Поначалу он искренне и преданно любил Господа, готов был, как и прочие апостолы, отдать Ему всю свою жизнь. Но затем дьявол начал искушать Иуду и понемногу склонять его к предательству.

Спаситель, конечно, видел это постепенное падение, которое для других оставалось не примеченным. Он знал, что Иуда присваивает деньги, принадлежащие их маленькому братству, видел и то, как Иуда все более и более соглашается с помыслами о предательстве, которые влагает ему дьявол. Христос постоянно чувствовал дыхание греха и смерти, исходившее от Иуды. И можно представить, какую скорбь Он терпел, ведь это был один из двенадцати ближайших, любимых Его учеников!

Бывает, что и нам приходится тесно общаться с человеком, который относится к нам пристрастно. Каждый день мы сталкиваемся с проявлениями его неприязни. Что бы мы ему ни сказали, о чем бы ни попросили, в ответ всегда слышим недовольство, возражения, и может быть, даже грубость. И как правило, мы отгораживаемся от такого человека, стараемся не общаться с ним, а если общение неизбежно, то вооружаемся холодностью.

Но Христос показал нам иное. Осуждал ли Он Иуду, который так сильно поддавался страстям? Старался ли избавиться от него? Мы знаем, что нет. Христос до самого последнего момента оставлял Иуду среди Своих ближайших учеников. Предателю, будто верному, Он открывал самые сокровенные тайны. Он никогда не наказывал Иуду строгостью, но напротив всегда обращался с ним особенно мягко, бережно. Если других апостолов Он откровенно укорял, например, апостола Петра или братьев Иакова и Иоанна, то Иуду никогда не обличал прямо, понимая, что он этого не понесет и сразу отпадет от Своего Учителя.

Спаситель пытался возбудить в нем покаяние осторожными намеками. Святитель Иоанн Златоуст пишет, восхищаясь мудрым поведением Господа: «Смотри, как Он щадит предателя: Он не говорит прямо: “Этот предаст Меня”; но: “Один из вас” – для того, чтобы сокрытием его опять дать ему возможность раскаяться». Господь никогда не изменял кроткого, милостивого отношения к Иуде. Даже зная о том, что он уже продал его за тридцать сребреников, Христос омыл ему ноги – первому из всех учеников, по толкованию святителя Иоанна Златоуста.

Затем Господь удостоил его причаститься Своих Тела и Крови. И даже в самый момент предательства в Гефсиманском саду Спаситель встретил Иуду теплым, ласковым приветствием: «Друг, для чего ты пришел?». В этом обращении – друг – не было никакого скрытого смысла, никакой иронии, как иногда бывает у нас. Слово Господа всегда просто и искренне, оно не двоится. И когда Он говорил предателю: друг, – Он действительно так и чувствовал.

Для нас непостижима эта великая любовь, но все же по силам мы можем подражать Спасителю – в смирении, кротости, самоотречении по отношению к любому человеку, а в особенности по отношению к людям, которые открыто показывают неприязнь или даже ненависть к нам. Такие люди, как никто более, нуждаются в нашем сострадании и любви. И если мы говорим с ними холодно, то это значит, что в нас нет духа Христова. Христос никогда не относился к Иуде хуже, чем к прочим апостолам, и давал ему всё, что давал и другим, – так и мы каждому человеку должны отдавать всю свою любовь, без всякой меры.

Хороший пример приводит старец Емилиан:

«Я знаю, что ты меня ненавидишь. Однако сегодня я нужен тебе или тебя ко мне послали. Я должен вести себя так, будто не знаю о твоей ненависти, и даже если ты не можешь сдержаться и показываешь мне свое отношение», «то я в ответ не говорю с тобой плохо, но обхожусь с тобой по-доброму, сердечно». «И это не ложь, а любовь, которая показывает, что я соглашаюсь идти впереди». «Я поступаю благородно, подражая Господу».

Теперь мне хотелось бы еще раз охватить взглядом всех тех людей, которые окружали Господа, когда Он жил на земле. Рядом с Ним были люди испорченные, развращенные греховной жизнью; были люди ущербные и больные; Его ближайшие ученики проявляли различные немощи и страсти, а один из них стал предателем. Люди, окружавшие Христа, насмехались над Ним, не верили Ему, отвергали Его. А Господь служил им, терпел их, принимал от них всё. И что наконец сотворил Господь для всех этих людей? Что стало венцом Его неосуждения и любви? Распятие.

И для нас распятие должно стать главным критерием наших отношений с ближними. Об этом можно было бы провести отдельную беседу.

Что такое Распятие Господне?

Распятие – это жертвенность. Каждый день, общаясь с ближними, мы можем чем-то жертвовать ради них: своими привычками, своим удобством, своим мнением, своим достоинством. Всякий раз, когда мы отрекаемся от себя ради ближнего, наше сердце освобождается от страсти, которая не впускала Бога. И когда мы усвоим себе этот дух жертвенности, мы сможем никого не осуждать, любить каждого человека, каким бы он ни был.

Распятие показывает нам и высшую степень терпения. В книге старца Иосифа Исихаста описывается удивительный случай.

«Рассказывал мне один брат… (здесь старец прикровенно говорит о самом себе)… рассказывал мне один брат, что однажды была у него печаль из-за некоего брата, которому он советовал, а тот не слушался, и была большая печаль из-за него. И, молясь, пришел он в исступление. И видит Господа, на Кресте пригвожденного, всего окруженного светом. И, возведя главу, Христос обращается к нему и говорит: “Посмотри на Меня, сколько Я терпел ради тебя! А что ты терпишь?”

И с этим словом растворилась печаль, наполнился он радостью и миром, и, изливая ручьи слез, удивлялся, и удивляется снисхождению Господню».

Распятие – это образ прощения. Святитель Иоанн Златоуст пишет: «Ты подражаешь Богу, ты уподобляешься Богу, когда вместе с Ним прощаешь». Когда мы прощаем вместе со Христом? Тогда, когда страдаем без вины, несправедливо. Как это часто бывает и как трудно нам в таких случаях прощать! Но будем всегда говорить себе: «Господь тоже ни в чем не был виноват и однако взошел на крест и с креста простил всех нас, простил конкретно, лично меня».

И в этом мы найдем лекарство от всякой неприязни, от всякого осуждения. Пока мы живем на земле, для нас невозможно не огорчать и не огорчаться. И вот Господь даровал нам средство, чтобы мы могли жить на земле в мире и любви. Это средство – прощать вне всякой человеческой справедливости.

Наконец, мне хочется вспомнить еще один пример любви Спасителя к людям – то, что совершилось уже после Его славного воскресения. Господь, так много пострадавший от людей, уничиженный и распятый ими, вернулся к ним не с упреком, не с обличением. Как пишет один древний толкователь,

«Христос не устрашает их силой Своей, но появляется с пламенной Своей любовью. Он не смущает их Своей властью, а чтит их любовью брата и тепло приветствует: “Радуйтесь!”».

И если бы вы знали, как бы мне хотелось, как бы мне было радостно, если бы мы относились друг к другу с таким же крайним благоговением, с таким неудержимым желанием порадовать друг друга!

Прекрасно пишет об этом святитель Василий Великий:

«Спеши сказать слово утешения прежде всех прочих речей, являя любовь к ближнему. Находишься ли ты в монастыре и идешь к брату, супруг ли ты и идешь к своей жене, отец ты или мать и приближаешься к чаду, – спеши сказать слово утешения».

А старец Емилиан дополняет его слова:«То, что ты хочешь сказать человеку, говори после того, как вначале скажешь ему несколько слов, которые доставят ему передышку, радость, утешение. Сделай так, чтобы он сказал: я успокоился, обрадовался! Сделай так, чтобы ближний прыгал от радости, когда тебя встречает. Ведь у всех людей в жизни, домах, телах, душах есть какая-то боль, немощи, трудности. Каждый скрывает эту боль, но она есть. И потому при всякой встрече, прежде всего, одари человека улыбкой, кто бы он ни был… И тогда Бог, видя любовь и рай в твоем сердце, видя то, что ты всех в нем вместил, не может не взять в рай и тебя».

протоиерей Георгий Бреев

О том, почему так привычно и естественно осуждать, как и зачем с этим бороться, почему Христос никого не судит и как же быть с понятием Страшного суда, рассуждает настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском, окормляющий священнослужителей Западного викариатства Москвы, протоиерей Георгий Бреев.

Если всматриваться в себя и стараться увидеть свои склонности, то мы легко заметим, что в нас есть уже наработанная привычка осуждать.

Священнослужители, исповедуя людей, очень редко встречают человека, который бы мог сказать: «А я никого не осуждаю». Это приятно услышать, но такое состояние - скорее исключение…

Осуждение есть проявление нашей гордыни, которой мы присваиваем себе возможность судить о другом человеке. Самопревозношение свойственно каждому человеку, оно всем нам глубоко привито. Чувство самодовольства, самоценности всегда нас изнутри греет: «Он такой красивый, хороший, а я еще красивее и лучше!» - и сразу нам тепло на душе. Все приятное, что мы слышим в свой адрес, нас радует, а чуть скажи что-то вопреки нашему мнению о себе… о, брат ты мой! Некоторые даже приходят в ярость от такого: «Что ты мне сказал?!» Ощущение самоценности может быть сильным стимулом для достижения многих высот, это мощный двигатель! Но все-таки, мы знаем, он работает на энергиях плотских, земных. И знаем, что Писание говорит: «Бог гордым противится»…

Чувство самолюбия не преодолеешь, оно очень сильно. И если человек не борется с ним, не отвергает его от себя, то естественным образом у него возникает потребность с высоты своего самомнения судить других: «Я так высок и совершенен, а кругом-то я не вижу совершенства, поэтому имею право рассуждать и навешивать „ярлыки“ на окружающих». И вот уже люди стремятся собраться, поговорить, обсудить, как тот живет, как этот. И сами не замечают, как начинают осуждать, при этом оправдываются: «Я не осуждаю, я рассуждаю». Но в таком рассуждении всегда присутствует склонность к тому, чтобы обрисовать человека мрачными, темными красками.

Так мы начинаем брать на себя то, что нам не принадлежит, - суд. Причем чаще всего делаем это не открыто. Например, посмотрим на кого-то и думаем про себя: «Ага, этот человек - такого-то сорта, так настроен». Это скользкий путь и ошибочное мнение!

***

В Священном Писании есть очень глубокое выражение : Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? (1 Кор 2 :11). И еще: Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия (1 Кор 2 :12). Этим Господь сразу определяет глубину, которая свойственна личности. Ты не можешь до конца знать человека! Даже если досконально исследуешь его биографию, все равно в нем остается очень много сокровенного, что только он сам способен пережить и прочувствовать.

Если этой глубины в подходе к человеку нет, тогда все наши суждения довольно поверхностны. Поэтому Господь прямо говорит: Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как можешь сказать брату твоему: брат! дай, я выну сучок из глаза твоего, когда сам не видишь бревна в твоем глазе? Лицемер! вынь прежде бревно из своего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего (Лк 6 :41–42).

Со стороны мы можем в любом свете представить человека, но подлинно, глубоко знать его дано только ему самому - если он, конечно, сам себя испытует, если хочет познать себя, причем не просто как одного из миллионов, а себя пред лицем Божиим. Потому что, когда мы оцениваем себя иначе - перед лицом других людей или исходя из нашего собственного мнения - нам кажется: да, мы действительно какие-то особенные, достойные, и уж, конечно, не преступники. Как фарисей говорил: «Я не такой, как прочие человецы. Закон Божий выполняю, пощусь, десятину даю». Это естественно «выплескивается» из нас. И свидетельствует о том, что у нас нет глубокого знания о себе.

***

Ведение, знание человека о себе самом и о Боге - мне кажется, и есть источник неосуждения. Оно дается или по благодати, или в результате подвига, внутреннего делания. А осуждение происходит оттого, что мы, с одной стороны, не склонны к глубокому познанию себя, а с другой - не вышли на уровень покаяния.

Заглядывать в себя - это начало процесса духовного. Совесть подает человеку знание о самом себе, и видя себя, он иногда даже доходит до ненависти: «Ненавижу себя такого! Не люблю себя такого!» Да, ты подошел к познанию себя, оно горькое, но это познание - может быть, самое важное, самое существенное в жизни. Потому что здесь - отправная точка покаяния, возможность для перерождения своего ума, качественного изменения отношения к себе и всему миру, а прежде всего, к своему Творцу и Создателю.

Почему сказано, что об одном кающемся грешнике на небесах бóльшая радость, чем о ста праведниках, не имеющих нужды в покаянии? Потому что трудно, но необходимо прийти к этому пониманию: «Оказывается, я по своему естеству ничем не отличаюсь от других, мое естество - от ветхого Адама, я такой же по природе, как и мой брат».

Но мы не хотим себя познавать, исследовать себя испытующим оком, потому что это потребует следующего шага - поиска ответа на вопрос: «А отчего это так во мне?» Плотское противится духовному, это закон внутренней брани. Поэтому люди избирают более естественный и простой, казалось бы, путь - смотреть по сторонам, судить о других, а не о себе. Они не осознают, что это наносит им большой ущерб…

***

Прозревая, человек начинает понимать, что Бог-то никого не осуждает . В Евангелии от Иоанна об этом прямо говорится: Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, чтобы всякий, верующий в него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него (Ин 3 :16–17). С Мессией связано представление, что Он будет облечен царской властью и придет рассудить народы, как имеющий суд подлинно Божественный. Но тут вдруг оказывается, что Бог пришел не судить нас, а спасти! Тайна эта действительно поражает, она для нас удивительна! А если Бог нас не судит, то кто может судить?

Поэтому осуждение - это ошибочная установка нашего сознания, ошибочное представление, будто мы имеем власть. А если Сам Бог отказывается от этой власти? В Писании сказано, что Отец отдал суд Сыну, а Сын говорит: «Я не пришел вас судить».

Но в то же время Господь не скрывает, что будет Суд праведный , который, как Лермонтов писал, «не доступен звону злата». Бог явит себя, и в этом явлении все творение увидит себя таким, какое оно есть. Сейчас Господь Себя скрывает из-за наших немощей, несовершенства нашего, а когда придет полное откровение Божие, тогда нечего будет скрывать. Книги совести развернутся, все тайное откроется, и человек за каждое свое слово даст ответ. И то Господь говорит:Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день (Ин 12 :48). Он показывает, что наше представление о суде как о некоем чрезвычайном, сверхличностном, авторитетном разбирательстве - как в наших земных судах, когда собирается целая коллегия судей, рассматривает по делу огромнейшие тома и выносит решение - не вполне верно. Бог не выносит решения. Он дает свободу, всегда дает возможность человеку исправиться: отступи от нездоровых норм, которые ни тебе, ни людям не приносят радости. Таким образом, человек до конца волен выбирать.

Говорят, тяжело попасть под суд человеческий, потому что люди в своих суждениях могут быть очень жестоки, принципиально жестоки: вынесли тебе приговор - всё, и попробуй измени себя в глазах общественности! Но Божий суд - милосерд, потому что Господь хочет оправдать человека: Не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был (Иез33 :11).

***

Грань между осуждением личности и осуждением поступка нам трудно не перейти! А ведь сказано: личность человека не суди, не суди его как образ и подобие Божие. Дух Святой не приемлет, когда мы присваиваем себе власть давать резкую оценку другому. Да, пусть его дурной, безобразный поступок достоин осуждения, но самого человека как личность ты не суди! Он может завтра исправиться, пойти путем покаяния, стать другим - такая возможность до последнего издыхания у человека не отнимается. Мы не знаем до конца ни Промысла Божьего о нем, ни того, как он дорог для Бога, - ведь Христос же за всех Свою кровь пролил, всех искупил и не осудил никого. Поэтому судить сами мы просто не имеем права!

Да, Христос разогнал бичом торговцев у храма, но это не осуждение, а волевое действие, направленное против беззакония. Сказано в Писании: Ревность по доме Твоем снедает меня (Ин 2 :17). Подобные примеры и в нашей жизни встречаются. Когда мы видим, что чьи-то действия выходят из духовно-нравственных рамок, что кто-то много зла сообщает людям, то, конечно, можно реагировать, призвать к порядку, одернуть человека: «Что вы делаете? Опомнитесь! Посмотрите, что это само по себе значит».

Но такова наша искаженная грехом природа, что негативные эмоции сразу просятся наружу в любой ситуации, без всякого повода: только посмотрел на человека, а уже его измеряешь, оцениваешь его внешние достоинства - но надо себя останавливать. Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом сýдите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить (Мф 7 :1–2) - эти слова Господни в любое время, на всяком месте должны быть нам напоминанием. Здесь нужна очень большая трезвенность. И принципиальность: «Нет, Господи, Ты - Единый Судия, Ты - Единый Человеколюбец, никому Ты не хочешь погибели и не произнес даже над самыми страшными грешниками слов осуждения. Даже распинаемый, Ты молился: „Отче, прости им, не ведают, что творят“».

***

Я помню, была у меня такая прихожанка, из простонародья, которая говорила: «Батюшка, а Бог всех помилует, всех простит, я верю, что все спасутся! » Она по доброте своего сердца никого не хотела судить и верила, что у всех людей есть что-то доброе, чему можно поучиться. Такой настрой достигается трезвением ума, когда душа напитана истинными примерами, Евангелием. Да и у всякого, кто каждый день молится, читает Писание - особое мироощущение, особое настроение! Ощутившие благодать чувствуют любовь Божию ко всем, поэтому не хотят принимать каких-то злобных выпадов или язвительных чувств в отношении других.

У нас, христиан, в этом отношении есть жесткий пример людей высокой духовности. Они всех любили, жалели, никого не осуждали, и даже наоборот: чем человек немощней, чем больше у него видимых недостатков, тем больше внимания и любви святые проявляли к таким людям; очень ценили их, потому что видели, что истина до них дойдет, ведь они самой своей тяжелой жизнью подготовлены к этому. А гордость, напротив, всегда найдет страшные суждения, которые готовы обезличить любого человека.

«Все плохие и все плохо!» - это дух гордыни, демонский дух, это сужение нашего сердца. Оно приводит в действие такую механику, от которой люди сами же и страдают. Всякое осуждение есть внедрение в себя какой-то тьмы. В Евангелии Иоанна Богослова есть такие слова: Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия. Суд же состоит в том, что свет пришел в мир, но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы (Ин 3 :18–19). Осуждая, человек нарушает духовный закон жизни в Боге и тут же получает извещение, что он тяжко согрешил. Сколько раз такое бывало: кто-то молился, просил у Бога милости, прощения, и Господь давал ему - и человек шел со службы обновленным! А вот встретился ему кто-то на пути из храма, и пошло осуждение: а ты такой-сякой, а он - разэдакий. Все. Он потерял все, что только что приобрел! И многие святые отцы говорят: только косо посмотрел на кого-то, принял дурной помысл о человеке - тут же благодать оставляет тебя. Она не терпит осуждения, которое совершенно противоположно духу евангельскому.

***

Как бороться с осуждением? Во-первых, у есть такой совет: если ты согрешил мыслью, тут же мысленно и кайся. Подумал о своем родственнике, о друге своем что-то дурное, поймал себя на этом: «Что ж за мысли? Зачем я так? Господи, прости меня за это мгновенное проявление! Я не хочу этого».

Во-вторых: когда внутреннее чувство побуждает тебя дать отрицательную оценку кому-либо, ты тут же обращайся к себе самому: а ты свободен от этого недостатка? Или ты за собой ничего не знаешь, за что можно было бы тебя упрекнуть? И - почувствуешь, что ты такой же, как тот, кого ты готов осудить!

В древности было еще такое «золотое» правило. Когда борешься с чувством негодования и никак не можешь понять, почему этот человек так поступил, тогда поставь себя в его положение, на его место, а этого человека - на свое. И сразу тебе станет многое ясно! Это очень отрезвляюще действует. Вот я встал в положение другого: «Боже мой, сколько у него трудностей в жизни! В семье - сложности, с женой понимания нет, с детьми… Действительно, как ему, бедному, трудно!»

Другое правило есть у святых отцов. Хочется тебе кого-то осудить? А ты на свое место поставь Христа. Господь осудит? А ведь даже когда Его распинали, Христос никого не осудил, наоборот, за всех пострадал. Так почему я вдруг возомнил себя выше Бога, поставил себя судией?

***

Осуждения избежать можно в любом случае . Потому что человек устроен так, что он всегда может защитить личность другого, не ставить на него клеймо, а сразу идти путем рассуждения: «Я знаю, какой он прекрасный, сколько у него трудностей было, и он все вынес».

Осуждение - это сердце, неправильно настроенное. Вот я встречаю человека, и вместо радости у меня мысли: «Ага, опять он с папироской идет» или «Опять он навеселе, такой-сякой». Здесь нет добрых мотиваций, которые должны быть. На пути стоит соблазн осудить - никуда не денешься! Но прежде чем выльется поток осуждающих мыслей, я должен сначала поставить себя на место и дать место рассудительности.

Мне нравится высказывание современного греческого подвижника, монаха : «Современный человек должен быть „фабрикой добрых мыслей“». Надо быть готовым личность человека принять и понять: да, ему тяжело, он попал в непростые обстоятельства, жизнь его поломала, но все-таки есть что-то доброе, цельное в нем, что-то, что дает возможность не исключать его из числа людей порядочных, хороших. Внутренняя наработка таких добрых помышлений, приятия любого человека, в любом его качестве, как бы он ни выглядел и себя ни вел, - как защитная среда, она не даст принять сердцем злую, разрушающую область человека. А ведь ты своего ближнего разрушаешь в душе, когда даешь ему нехорошую характеристику.

Сам по себе человек - прекрасен! Как говорил один подвижник, если бы мы знали, как красива душа человеческая, мы бы пришли в удивление и никого б не стали осуждать. Потому что душа человеческая действительно, великолепна. Но она раскроется - как во всех наших сказках всегда бывает - в последний момент…