- Зададим для начала общие рамки нашей беседы. Мы будем говорить о депортации 1949 года, о её причинах и последствиях. Что вообще называют депортацией 1949 года?

— Депортация 1949 года — это то, что произошло 25 марта: массовая высылка — более 42 тысяч человек — из Латвии в отдалённые районы Советского Союза. Называлось это административной высылкой. При этом высланным было объявлено по прибытии на место поселения, что они высланы на вечные времена, что они не вправе покидать своё место жительства без разрешения и под угрозой наказания. А за бегство, согласно указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года, полагалось 20 лет лагерей.

- Правовая база депортации. Как готовилось решение об административной высылке?

— 29 января 1949 года было принято постановление Совета Министров СССР о высылке «кулаков с семьями, семей бандитов и националистов, находящихся на нелегальном положении, убитых при вооруженных столкновениях и осужденных, легализованных бандитов, продолжающих вести вражескую работу, и их семей, а также семей репрессированных пособников бандитов».

То есть, репрессии обрушивались на всех членов семьи, включая детей и глубоких стариков, независимо от того, как отдельные её члены воспринимали деятельность попавшего под подозрение лица. В целом депортация 1949 года была направлена против зажиточных крестьян, что подтверждается и цифрами. Из 13 624 высланных семейств порядка 10 000 принадлежали к категории кулацких и около 3000 семей — к категории семей «бандитов», «националистов», «бандпособников» и т. д.

- Поясните, пожалуйста, термин «легализованный бандит».

— После войны неоднократно советская власть через прессу и другие средства информации, вплоть до церковных богослужений, призывала выйти из леса тех, кто там скрывался, и вернуться к нормальной жизни — легализоваться. Тем, кто откликнется на этот призыв, обещалась амнистия и спокойная жизнь без преследований. Конечно, многие послушались этих призывов и вышли из леса. Но для того, чтобы «уличить» в продолжении «вражеской работы», хватало навета со стороны соседа. Попасть под постановление 29 января 1949 года таким людям было очень легко.

Вы спрашиваете о правовой базе, но она даже по законам тогдашнего времени, по тем же самым сталинским законам, была ничтожной и, мягко говоря, сомнительной. Пострадали люди, которые практически ничего не совершали против советской власти и по закону никогда не преследовались. В тогдашнем Советском Союзе — плохо, хорошо ли (тут можно спорить) — действовало законодательство, в частности, уголовное законодательство. И по этому законодательству, человек виновный или заподозренный в каких-либо антисоветских действиях попадал под следствие и суд.

Мы сейчас не говорим, насколько правильным было такое следствие и суд — по большому счёту, неправильным и противозаконным! — но всё-таки соблюдалась какая-то процедура. В данном же случае никакой процедуры не было. Хватало признака — принадлежности к одной из упомянутых категорий.

- Но не брали же людей совсем наобум. Составлялись какие-то списки…

— Списки составлялись заранее, конечно. Как будто бы даже очень подробные. Но в то же время был очень большой объём работы — операцию проводили органы госбезопасности Латвийской ССР с подключением сотрудников из других областей и республик СССР. Поскольку депортация одновременно производилась в Латвии, Литве и Эстонии. И что они делали? Искали в архивах данные о народно-хозяйственной переписи 1939 года и по ним уже определяли, было ли то или иное крестьянское хозяйство кулацким или не было.
Во внимание не принималось, что за минувшие с тех пор 10 лет произошли очень большие изменения: национализация 1940-1941 годов, война, введённый в 1947 году повышенный сельскохозяйственный налог для кулацких хозяйств. Всё это не могло не оставить отпечаток.

- Я читал, что списки на высылку составлялись местными финансовыми органами по инициативе министерства финансов Латвийской ССР.

— Я слышал об этом, но источники, которые имеются в нашем распоряжении — они обобщены и проанализированы в двух томах трёхтомника «Aizvestie» («Вывезенные»), в котором содержится поимённый список высланных в ходе двух депортаций июня 1941-го и марта 1949 года — позволяют подчеркнуть роль центральных органов, а именно Совета Министров СССР, и руководства ЦК Компартии Латвии, которое тоже в какой-то мере содействовало процессу раскулачивания.

- Интересно обратить внимание на взаимодействие союзных органов власти и местного республиканского руководства.

— Насколько сейчас известно, местные органы власти (надо сказать, что не до конца ещё эти вопросы изучены), местные активисты, включая уездные и волостные исполнительные комитеты, были подключены в последний момент.

- А если посмотреть на центральные органы Латвийской ССР — Совет Министров ЛССР и ЦК КПЛ?

— Насчёт Центрального комитета очень мало материалов, которые освещали бы процесс подготовки и проведения депортации. Есть только документы с заседания, состоявшегося уже после депортации, на котором рассматривались её итоги, Было признано, что всё прошло так, как надо, и отмечалась активная роль местного актива. Очень коротко. Как будто конкретно, но в то же время очень скупо. И то же можно сказать о Совмине Латвийской ССР — несколько предложений, дублирующих постановление Совмина СССР от 29 января 1949 года.

Латышская вандея

- Чем можно объяснить такую скоропалительность проведения депортации? Была ли вообще эта мера внезапной?

— Нет, мера эта готовилась заранее. Я бы сказал, начиная с 1947 года. Тогда вступило в силу повышенное налогообложение кулацких хозяйств и началась коллективизация, первые результаты которой были очень скудными. На январь 1949 года коллективизацией было охвачено лишь около 12% крестьянских хозяйств в Латвии. Такие низкие показатели послужили одним из важных предлогов проведения депортации. Хотели навести страх на оставшихся, прибегли к мере устрашения или террора. Второй фактор — сопротивление в лесах, так называемое национальное сопротивление или то, что тогда называлось бандитизмом. Кулацкие хозяйства считались социальной базой этого движения. Депортация была призвана ликвидировать социальную базу национального сопротивления.

- Современная латвийская наука признает, что кулацкие хозяйства обеспечивали устойчивость движения «лесных братьев»?

— Несомненно поддерживали. Это вполне логичное рассуждение.

- То есть «лесные братья» были национальной гвардией латышской сельской буржуазии?

— Это опять преувеличение, конечно. Мы не можем впадать в крайности: говорить, что это была национальная гвардия латышской сельской буржуазии, или, напротив, утверждать, что никакой связи между ними не было. Было и то, и то. Провести очень чёткие границы не получится. Но одним из самых отрицательных последствий депортации было то, что национальное сопротивление со стороны тех, кто оставался в лесах и тех, кто в последний момент к ним присоединился (были и такие), очень ужесточилось.

- Странно, сайт МИДа Латвии утверждает, что, напротив, вторая массовая депортация 25 марта 1949 года привела к свертыванию…

— К свёртыванию в количественном объёме. Это несомненно. Это правильно. Но нужно различать количество и качество. Террор со стороны «лесных братьев» стал более страшным, более зверским, чем был до этого.

- Вы можете на цифрах продемонстрировать масштабы движения «лесных братьев» до и после депортации?

— Масштабы, как вы, наверное знаете, достигают 10 000 человек, действовавших в лесах, но не в одно время.

- По данным НКВД за 1946 год, в латвийских лесах действовало 64 бандформирования в составе 753 человек.

— Да, нынешние латышские историки называют очень большие цифры — упомянутые мною 10 тысяч человек. Я сам в них не верю. Насчитать 10 000 можно только, суммируя также «пособников», связных и всех, кто хоть как-то был связан с движением. Тех, кто сражался с оружием в руках, было, конечно, меньше. Но самые большие зверства «лесных братьев» начались уже после депортации. Нужно также отметить, что в истории латышского, можно даже сказать, латвийского национального сопротивления было всего несколько случаев, когда «лесные братья» решились на открытое столкновение с войсками, частями НКВД или МГБ. Это были редкие исключения. В основном практиковались выстрелы…

- Из-за угла?

— Да, и, к сожалению, после мартовской депортации случались расправы с членами семей советских активистов, включая малолетних детей.

Нельзя обобщать

- Откуда вообще взялись эти «лесные братья»? Как на этот вопрос отвечает современная латвийская наука?

— У нас имеется тенденция к прославлению «лесных братьев», но в этом вопросе надо проявлять большую осторожность. Конечно, среди них были люди, которые верили в то, что они сражаются за независимую Латвию, верили в то, что они сражаются против оккупационных властей. Так они и действовали. Но были случаи… Там было всё: и идейные борцы, и бандитские формирования. Это тоже надо признать. Здесь нельзя обобщать.

- Связь между «лесными братьями» и Латышским легионом существует?

— Несомненно. Многие из легионеров, боясь плена и его последствий, ушли в лес. Были среди них и те, кто был замешан в карательных операциях немецких оккупационных властей, немецкие пособники и те, кого оставляли немецкие спецслужбы после спецподготовки. Всё это было.

- Вы говорите: боялись возмездия за то, что тогда называли, да и теперь называется коллаборационизмом. Но, как известно, советская власть, которая первоначально не делала различия между сражавшимися за немцев в Латышском легионе и красноармейцами, попавшими в плен и пошедшими на службу к немцам, уже в середине 1946 года резко изменила своё отношение к латышам-коллаборационистам. По инициативе латвийского руководства, всех направленным на 6-летнее спецпоселение латышам, а это более 30 000 человек, было разрешено вернуться в Латвию. То есть, советская власть проявила снисхождение к латышам-коллаборационистам. Разве это не должно было послужить сигналом всем, кто оставался в лесах, что в принципе с советской властью можно договориться?

— Да, основная масса прошла через фильтрационные лагеря и вернулась в Латвию, но надо помнить о том, что свою роль сыграла пропаганда периода нацистской оккупации. Большим козырем для них было то, что произошло в Латвии в 1940-1941 годах — первая депортация, трупы расстрелянных, найденные во дворе Центральной тюрьмы, в Балтэзерсе и в других местах. Это было широко показано. Была издана книга «Baigajs gads» («Страшный год»), в том числе, и антисемитского содержания, дабы убить двух зайцев: и напугать, и натравить на евреев, оправдать расстрелы и массовое уничтожение евреев в Латвии. Люди были очень напуганы возвращением советской власти.

- Исследовался ли вопрос и имеются ли какие-нибудь данные: люди, возвращавшиеся из фильтрационных лагерей и из спецпоселения в 1946/47 году, вливались в движение «лесных братьев»? Усиливали ли они его, вернувшись в Латвию?

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужны специальные исследования. Я сам такие изыскания не производил. Насколько я знаю, старые фильтрационные дела уничтожены по истечении срока давности. Наверное, какой-то процент вернувшихся в Латвию присоединялся к «лесным братьям», но не думаю, чтобы их было много. Бывали случаи, когда человек проходил фильтрацию и арестовывался потом за какие-то действия во время немецкой оккупации. «По вновь вскрывшимся обстоятельствам». Помню фабулу одного подобного дела. Человек прошёл фильтрацию, потом выяснилось, что он с 1942 года состоял в команде Арайса. В ходе следствия он подробно рассказывал о своём участии в расстрелах и в операциях против партизан за пределами Латвии, но на суде отказался от своих показаний, сказав, что дал их под давлением следователя. Суд учёл это, исключил эти показания из материалов дела и сделал предупреждение следователю. Это было где-то в 1948-49 году.

- Один современный латышский историк пишет, что сталинская пропаганда преувеличивала преступления нацистов против мирного населения в то время, как сталинская Фемида тщательно и трезво, в соответствии с нормами тогдашнего уголовного права, расследовала конкретные случаи и не занималась приписками. Приведённый вами пример также говорит в пользу сталинской Фемиды, действовавшей… гуманно.

— Данный случай — исключение. Единственное исключение. Проблема сталинской Фемиды была как раз в стремлении выбрать более строгое наказание, чем полагалось бы, если вообще полагалось. Многие из тех, кто был признан пособниками немцев, бандпособниками и т. д., в принципе, по большому счёту, не были виноваты даже по советским законам. Например, заходят вооружённые люди в избу, требуют провиант и попробуй не дать. А всё — бандпособник.

- Вы согласитесь с тезисом: движение «лесных братьев» было проявлением гражданской войны?

— Мы можем говорить о признаках гражданской войны. Всё же происходившее в Латвии не идёт ни в какое сравнение с гражданской войной в России, где противоборствующие армии стояли друг против друга на нескольких фронтах. Здесь такого не было, а были выстрелы исподтишка.

Внешний фактор

- Международная обстановка оказывала, на ваш взгляд, какое-либо влияние на эти процессы?

— Да, холодная война порождала надежды: мол, придут англичане, придут американцы. Были такие несбыточные надежды, что холодная война перерастёт в горячую, и всё встанет на свои места.

- Англичане и американцы поддерживали эти надежды, или они рождались сами собой?

— Я считаю, что они рождались сами. Ну, конечно, они поддерживались передачами западных радиостанций. Это, конечно, было. Риторика холодной войны — это было. Но по большому счёту, мы видим, что эти большие демократии — США и Великобритания, в принципе, не были очень заинтересованы в восстановлении прибалтийских государств. Это нам известно. Иначе велась бы другая политика в отношении Советского Союза. Да, имело место непризнание со стороны США включения в состав Советского Союза трёх прибалтийских республик. Это было, но в целом ими проводилась так называемая реальная политика. Так, например, англичане в 60-е годы очень легко пошли на сделку с Советским Союзом за счёт латвийского золота. Речь идёт о погашении старых царских долгов.

- Тем не менее, на Западе разрабатывались планы ядерной бомбардировки Советского Союза, включая ту же Прибалтику.

— Я не отрицаю наличия таких планов, но Соединённым Штатам, которые на первых порах обладали монополией на ядерное оружие, хватило реализма и понимания того, что для ведения ядерной войны против Советского Союза не хватает средств доставки (это даже без учёта возможных последствий ядерной войны, о которых тогда ещё не было полного представления). Можно было, конечно, начать ядерную войну, но можно ли в ней победить, это было неизвестно. К счастью, в этом вопросе победило трезвомыслие.

- Давайте вернёмся к проблеме депортации. Есть данные, как сложилась судьба депортированных?

— Абсолютное большинство депортированных во второй половине 50-х годов вернулось в Латвию. Предвестием смены политики явился указ 27 мая 1953 года об амнистии, когда из мест заключения были выпущены уголовники и некоторые категории политических. Правда, это не относилось к административно высланным. Массовое возвращение ссыльных относится ко второй половине 50-х годов.

«Безалаберность и преступность»

- Но раньше, чем они вернулись из Сибири, их всё-таки туда вывезли. Как это было?

— Для перевозки депортируемых к местам ссылки было сформировано более 30 эшелонов. В книге «Aizvestie» говорится о 33 эшелонах. Сама операция проводилась с 25 по 30 марта. Не в один день. Каждой депортируемой семье предоставлялось право взять с собой 1,5 тонны из своего имущества. Но это предписание во многих случаях осталось на бумаге. Сразу было много жалоб на то, что на сборы давался один час, а за час 1,5 тонны продовольствия и «мелкого сельскохозяйственного инвентаря» не соберёшь. У многих и не было столько имущества.

Уже в самом замысле депортации содержалось много ошибок (например, в списки включались однофамильцы тех, кого назначали к депортации), но его реализация сопровождалась ещё большими ошибками, вплоть до того, что кого-то брали вместо кого-то. Доходило до того, что в отсутствие хозяев брали батраков. Были случаи, когда депортировались родственники ветеранов Советской Армии и красных партизан.

- Это свидетельствует о поспешности проведения депортации?

— О поспешности и, можно сказать, безалаберности. Согласно предписанию, в каждом отдельном случае должна была проводиться сверка документов депортируемых. В частности, запрещалось вывозить родственников тех, кто служил в Советской Армии или в красных партизанах. Но это не исполнялось. Ошибок там было очень много. Но в чём преступность депортации, так это в том, что вывезли детей. По данным книги «Aizvestie», из более чем 42 тысяч высланных было 10 987 детей в возрасте до 16 лет.

- А разве было бы лучше, если бы детей отделили от их семей?

— Скажу вам прямо. И по законам Советского Союза действовало уголовное и административное законодательство, предусматривавшее презумпцию невиновности. Если отсутствуют доказательства вины конкретного человека, он и по тогдашним советским законам считался невиновным.

Депортация носила противозаконный характер в отношении каждого из подвергшихся ей 42 149 человек. Не следует искать какую-то гуманность в действиях режима, в основе которых никакой гуманности и не было. Не было. Единственным гуманным решением могло быть только одно — не делать этого и всё. У меня нет другого ответа. Просто не делать и всё.

Только согласившись с тем, что депортацию нужно было проводить, мы можем думать — везти детей вместе с родителями или оставлять. Это было противозаконно. И по законам Советского Союза и по любым гуманным законам, будем говорить прямо, это преступление перед человечностью.

— По проблеме геноцида есть много версий. Мне тоже тогда надо подумать. Есть расширенная трактовка того, что такое геноцид и есть более узкая. Ну, что я могу сказать? По расширенной версии, здесь есть признаки социального геноцида. Я не буду говорить, что это коснулось в большинстве своём латышей. Вот уж против чего я категорически против, так это против тех, кто говорит, что эта акция была направлена против латышей. Будь там русские кулаки, например, они пошли бы той же дорогой, были бы депортированы так же, как это было в ходе депортации 1941 года.

- Есть вообще данные по национальному составу депортированных?

— В книге «Aizvestie», на которую я ссылаюсь всё время, таких данных нет, но в основном это, конечно, латыши. В основном, но не исключительно. Это шло по социальным признакам, а не по национальным. Вот эта семья латышей соответствует критериям кулаков — их возьмём; вот эта семья русских или белорусов тоже соответствует — их оставим, потому что это русские или белорусы. Так не было.

- Как устраивались депортированные в местах поселения?

- Есть ли более детальные исследования об условиях жизни высланных и соответствующая статистика: смертность, рождаемость, занятость?

— Есть данные, которые можно найти в книге «Aizvestie». Жаль только, что её составители сделали вступительные статьи только на латышском и английском языках, и не сделали их на русском языке. Меня это немного удивило. Надо было сделать и на русском языке. При том, что документы в основном на русском языке, и это очень легко было сделать.

Никаких обобщающих данных я вам сейчас не приведу, но что меня поразило в ходе последних моих изысканий, чего я раньше сам не знал, это как работали в те годы советские органы госбезопасности. Я смотрю сейчас дела высшего начальствующего состава органов госбезопасности Латвийской ССР, начиная с 1944 года. И по этим делам видно, сколь многие в 1949 году получили высокие государственные награды за проведение этой операции. Это ордена! Не медали. Для начальников районных и уездных отделов это были ордена Красной Звезды, Боевого Красного Знамени и даже (но это ещё надо проверить) ордена Великой Отечественной Войны.

- Между прочим, ордена Красной Звезды и Боевого Красного Знамени — это революционные ордена. Значит, депортация рассматривалась как мероприятие, проводившееся в рамках так называемой революционной законности.

— Да, мы можем говорить о революционной законности в таком смысле, но что меня поразило? Человек, например, попал в органы госбезопасность после демобилизации. До этого он воевал на фронтах — получал медали. Значит, хорошо воевал. А другой в военное время служил в особых отделах, потом в отделах контрразведки — СМЕРШ, и там получал ордена! Не медали. Те же самые ордена Красной Звезды, Боевого Красного Знамени, Великой Отечественной Войны.

- Вы всё время ссылаетесь на книгу «Aizvestie». Значит ли это, что специальных фундаментальных исследований и серьёзных обобщающих монографий, кроме этой работы, нет.

— Я вам скажу — да. В принципе их нет. Наше государство вспоминает эти даты — 14 июня, 25 марта, дни траура, идут передачи по радио и телевидению, но средств для изучения всех этих вопросов истории у нашего государства никогда не находилось, не находится сейчас и не предвидится, когда найдется в будущем. Мы — Институт истории Латвии — просто существуем. Можно говорить о подачках, но не о финансировании. Иногда нам выделяют пособие. Это не зарплата.

«Не хочу лезть в политику, но…»

- Вы уже говорили о последствиях депортации. Упомянули два момента: ужесточение террора со стороны «лесных братьев» и награды руководства органов госбезопасности за её проведение. А в целом, каковы были последствия депортации?

— Если в январе 1949 года только 12% крестьянских хозяйств было охвачено коллективизацией, то в период с 25 марта по 6 апреля уже более 70%. За две недели! Началась так называемая колхозная весна. Даже поэму с таким названием тогда опубликовали в газете «Literatūra un Māksla» («Литература и Искусство»). Массовая коллективизация началась.

- Как это отразилось на сельскохозяйственных показателях?

— Скот депортированных передавался в колхозы, запасы зерна отходили государству, оставшееся от них имущество поступало в продажу через сеть магазинов. Но в целом я согласен с теми историками, которые отмечают, что депортации подверглась самая работящая часть сельскохозяйственного населения Латвии. И это очень негативно отразилось. Даже с чисто прагматических позиций не следовало этого делать. Депортация во многом разорила латвийское сельское хозяйство. И в конце 50-х годов с очень высоких трибун говорилось, что по многим показателям сельское хозяйство Латвии отстает от показателей 1938/39 года.

- Вряд ли в этом сказалась одна только депортация 1949 года.

— Конечно, и война сыграла свою роль. Но и депортация тоже.

- Наверное, самые разрушительные последствия депортация оставила в социальной памяти?

— Да, конечно, и это очень плохо. Я не хочу лезть в политику, но то, что творится — это страшно. Опять возрождается национальная рознь в каком-то виде и национальный вопрос в нехорошем смысле этого слова. Это очень плохо, когда мы опять начинаем говорить о «русской оккупации». Мы не называем вещи своими именами. Исторически и юридически — это было советское время.

По поводу «оккупации» у меня было много споров. Меня даже однажды назвали провокатором, потому что я позволил себе цитировать документы Конгресса граждан, относящиеся к 1990 году, в которых говорится о периоде с 1940 по 1941 год и с 1944 по 1990 год как об «оккупации-аннексии», а не об «оккупации». Аннексия — правильное слово. Это — ан-нек-си-я. Мы используем неправильное слово, называя всё это «оккупацией». Оккупация — это другой юридический термин, другое правовое понятие. Вот период с 1941 по 1944 год можно говорить об оккупации, нацистской оккупации. Там был оккупационный режим. Как называть советский период? Профессор Блузма считает, что о советской оккупации мы должны говорить только применительно к периоду с 17 июня по 5 августа 1940 года. Потом речь идёт об аннексии.

- Но и с 17 июня по 5 августа существовало и продолжало функционировать правительство. До 21 июля продолжал действовать президент Улманис, хотя не знаю, как можно называть его президентом — узурпатор, назвавший себя президентом, узурпировавший президентские полномочия?

— Я вам скажу — я писал об этом в своих статьях — советский эмиссар Вышинский и советское полпредство в Риге очень хорошо использовали законодательство Латвии. Латвия продолжала существовать как Республика 15 мая вплоть до 24-25 августа 1940 года — до полного присоединения к СССР, т. е. до образования Совета Народных Комиссаров Латвийской ССР. А до тех пор продолжали функционировать все прежние институты власти. Появился Народный Сейм, но Народный Сейм никаких законов не принимал. Он принимал только декларации, а законы продолжал принимать Кабинет министров в таком же виде, как их принимал Ульманис после переворота 1934 года. Ничего не изменилось, полная преемственность.

- Это всё очень интересно, но выходит за рамки темы нашего интервью. Спасибо.

В конце марта 1949 года началась операция «Прибой» - депортация жителей Эстонии, Латвии и Литвы в Сибирь. Сегодня это главный камень преткновения в отношениях России и стран Прибалтики, которые считают мартовские события преступлением руководства СССР.

Война лесных братьев

Главной целью депортации, согласно постановлению Совета министров СССР «были семьи бандитов и националистов, находящихся на нелегальном положении, убитых при вооруженных столкновениях и осужденных, легализованные бандиты, продолжающие вести вражескую работу, и их семьи, а также семьи репрессированных пособников бандитов». Официально под этой категорией подразумевались «лесные братья», националисты, боровшиеся за независимость прибалтийских стран. «Для многих молодых людей лишение независимости было неприемлемым, а сопротивление коммунистической власти – само собой разумеющимся», - рассказали сотрудники Тартуского музея.

В национальном конфликте не разберешь, кто прав, кто виноват, но Советская власть не могла допустить «вражеских партизанов» на своей территории. Особенно выделялась организация Relvastatud Võitluse Liit (Союз вооруженной борьбы). Ее участники ждали новой «освободительной» войны, делая ставку на немцев или, на худой конец, Европу. Свою задачу они видели в подготовке к этому новому конфликту. Советская операция «Прибой» должна была уничтожить эту организацию на корню. Цель была достигнута – в 1949 года после депортации «лесные братья» сначала пережили прилив новых сил за счет скрывавшихся от депортации, но после скачка их численность упала. Последующая коллективизация довершила дело, оставив повстанцев без поддержки хуторов.

Двух зайцев махом

Депортация затронула и мирных граждан, точнее, она в большей степени затронула мирных граждан - многие просто повторили судьбу русских кулаков начала XX века. Прибалтика стала частью СССР, а на его территории господствовала «ее величество» коллективизация. А она, как известно, требовала полного уничтожения частного права на землю. В итоге в Омскую и Амурскую области и Красноярский край вместе с 13 тысячами лесных братьев были отправлены 29 тысяч кулаков, из которых половину составляли дети до 11 лет. Согласно официальной статистике, в результате мартовской депортации 1949 года одна Латвия лишилась 2,2% населения. Эти действия, вместе с наступлением НКВД на «Лесных братьев», позволили уничтожить подпольное сопротивление и быстро завершить коллективизацию Прибалтики.

Цифры врут

Несмотря на доступность статистики по операции "Прибой", едва ли она может дать объективные данные. Когда речь идет о «преступлениях против человечества», намеренное завышение цифр – дело обычное. Согласно первоначальному плану МГБ ЭССР, выселению подлежали 7540 семей, с общим количеством 22 326 чел, а вывезено было 7488 семей, в количестве 20 535 человек. «Белая книга» Эстонии говорит о 32 536 депортированных, включая тех 10 331, которые «не депортированные, но оставшиеся без дома, существующие на птичьих правах и живущие в условиях постоянного преследования со стороны КГБ. В принудительной ссылке в Сибири в период 1949-1958 годах умерло 2896 человек». Бывший премьер-министр Эстонии Март Лаар тоже рисует мрачную картину: «В ходе операции «Прибой», в течение двух дней из Эстонии было вывезено и размещено в глубинных областях Сибири около 3% тогдашнего населения Эстонии. Если людей, включенных в список, не удавалось доставить, брали с собой первых встречных. По имеющимся данным, количество депортированных достигло 20 702 человек, по дороге в Сибирь и другие поселения из них умерло около 3000 человек». Таким образом, Лаар превышает число людей на 4 тысячи человек, а Белая книга на десять!

О точном количестве депортированных и погибших спорят до сих пор, но вот данные Марта Лаавра о «случайных депортированных» не проходят проверку фактами. Из докладной одного из исполнителей – Рогатина, мы узнаем, что документы подлежащих выселению строго проверялись, «имели место случаи отказа в приеме из-за неправильного составления посемейных карточек, не подлежавших выселению, по причине тяжелой болезни, беременности на последнем месяце». Эта информация находит полное подтверждение в докладной записке генерал-майора Резева от 18 апреля 1949 года: «Посемейные карточки уточнялись и пересоставлялись в комендатурах МГБ, отдельные семьи возвращались на местожительство».

Степень вины

Чем выше количество депортированных, тем тяжелее ответственность. 25 марта 2008 года, в годовщину роковых событий, президент Эстонии Томас Хендрик публично объявил депортации прибалтов в Сибирь «геноцидом», назвав это «насилием над мирными жителями». Можно ли назвать переселение «неблагоприятного элемента» на фоне нарастающего напряжения холодной войны геноцидом? Особенно, учитывая, что большая часть депортированных благополучно вернулись домой. Кроме того, документы Отдела трудовых и специальных поселений ГУЛАГ свидетельствуют, что у эстонцев, депортированных в 1949 году, рождаемость начала превышать смертность уже в начале 50-х. Историк Александр Дюков утверждает, что все обвинения СССР "в бесчеловечности" лишь способ поддержать «миф о советском геноциде», - который настолько укоренен в сознании современной Прибалтики, что на его основании возбуждают уголовные дела. Признание «геноцида» на международном уровне является серьезной проблемой, которая может сказаться не только на мировой репутации страны, но и ее экономике. За признанием может последовать вопрос о компенсации.

Герой и предатель

Большинство стран Евросоюза, равно как и Россия, признает незаконность депортаций, но геноцида в действиях советских властей не видит. Настаивая на своей позиции, страны Прибалтики дошли до возбуждения уголовных дел в отношении Героев Советского Союза, которые принимали участие в операции «Прибой». Известно дело эстонца Арнольда Мери, который занимался организацией депортации 1949 года, а также руководил проведением депортации на острове Хийумаа: «У нас есть сведения, что он лично отвечал за высылку в Сибирь 251 человека, которых ранее задержали советские власти», - заявила прокурор Южной окружной прокуратуры Эстонии Сирье Хунт. Но высылка людей, не означает намерения их уничтожить. Обвинение выглядит до слез ироничным, на фоне событий 1951 года, когда Мери был исключен из компартии и лишен всех наград «за пассивность при депортации». Герой Советского Союза пострадал за попытку смягчить участь депортируемых, а через 56 лет они же были готовы свидетельствовать против него.

Мери не дожил до суда, и пожизненного заключения, которым грозила ему Родина. 28 апреля 2009 года уголовное дело в отношении Арнольда Мери было прекращено "в связи со смертью последнего".

Сибирский быт

Большинство проблем мартовской депортации могло бы разрешить подробное изучение быта депортированных в Сибири. Как ни странно, информации об этом периоде сравнительно меньше, нежели о самом процессе переселения. А ведь живы еще очевидцы событий. Согласно исследованиям историков В. Бруля и Геттингена – самое тяжелое время депортированных пришлось на 1941-1945 года, когда переселение коснулось поляков, немцев и калмыков. Четвертый этап депортации с лета 1945 по 1952 год, затронувший Прибалтику, отличался стабильностью – жизнь в специальных поселениях уже была налажена, проведена инфраструктура, обеспечены приемлемые условия проживания. В 1947 году рождаемость догнала смертность, а в 50-м году – превысила. Причем в уровне смертности были виноваты не столько условия, сколько настроения переселенцев – религиозные секты, оказавшиеся среди «ненадежного элемента» проповедовали идеи о скором конце света, призывая людей оставить работу и не вести хозяйства. Часть депортированных прислушивалась к их советам и обрекала себя на голодную смерть.

«Долгая дорога в Дюнах»

Художественным памятником событиям марта 1949 года, как и всей жизни Латвии в составе Союза, стал знаменитый советский сериал «Долгая дорога в дюнах», история о человеческой жизни в условиях военного и послевоенного времени. На фоне истории любви главные герои переживают то, что пережили когда-то жители в период депортаций. Главная героиня тоже не избегает судьбы своих соотечественников - ее отсылают в Сибирь. Несмотря на то, что создатели фильма, в частности, вдова режиссера Ася Бенч, в своих интервью не раз удивлялись, что кино вообще допустили к показу, среди жителей Латвии все чаще мелькает мнение о том, что «Долгая дорога в Дюнах», всего лишь советская подделка, попытка скрасить реальные события. Сам режиссер Алоиз Бренч писал: «Полистай любую газету тех лет… по-моему, за 1981-й год, и не найдешь ни слова, ни полслова в мою пользу».

Общий план

Депортация производилась в соответствии с «Директивой НКВД СССР о выселении социально-чуждого элемента из республик Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии и Молдавии», подписанной Народным комиссаром внутренних дел СССР Лаврентием Берия .

Выселению подлежали следующие категории лиц (согласно советским документам) :

1. участники контрреволюционных партий и антисоветских националистических организаций;
2. бывшие жандармы, охранники, руководящий состав полиции, тюрем, а также рядовые полицейские и тюремщики при наличии компрометирующих документов;
3. помещики, крупные торговцы, фабриканты и чиновники буржуазных государственных аппаратов;
4. бывшие офицеры и белогвардейцы, в том числе офицеры царской армии и офицеры, служившие в территориальных корпусах Красной Армии (образованных из частей и соединений бывших национальных армий независимых государств Литвы, Латвии и Эстонии после их включения в состав СССР);
5. уголовники;
6. проститутки, зарегистрированные в полиции и продолжающие заниматься прежней деятельностью;
7. члены семей лиц, учтенных по пунктам 1-4;
8. члены семей участников контрреволюционных националистических организаций, главы которых осуждены к высшей мере наказания (ВМН) либо скрываются и перешли на нелегальное положение;
9. бежавшие из бывшей Польши и отказавшиеся принимать советское гражданство;
10. лица, прибывшие из Германии в порядке репатриации, а также немцы, зарегистрированные на выезд и отказывающиеся выехать в Германию.

Общегосударственный документ, на основании которого производились депортации, историками пока не найден. Обнаружено лишь совместное Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР № 1299-526сс от 14 мая 1941 года «Об изъятии контрреволюционных организаций в западных областях УССР», касающееся борьбы с ОУН в Западной Украине .

Депортация в Эстонии

Приготовления

Проведение операции в Эстонии проводилось посредством «троек » (комиссий в составе трёх человек) . В состав главной тройки ЭССР вошли народный комиссар госбезопасности ЭССР Борис Кумм, Народный комиссар по внутренним делам Андрей Мурро и I секретарь ЦК КПЭ Карл Сяре .

Координировал депортацию в Эстонии оперативный штаб НКВД во главе с Борисом Куммом. В состав штаба также входили:

• Народный комиссар по внутренним делам ЭССР Андрей Мурро
• заместители народного комиссара безопасности ЭССР Алексей Шкурин и Вениамин Гульст
• начальник 2-го отдела народного комиссариата безопасности ЭССР Рудольф Ямес

В соответствии с планом депортируемых собирались отправлять по следующим направлениям:

Депортация или так называемая «насильная эвакуация» проводилась в ночь с 13 по 14 июня (пятница-суббота). 13 июня днём был дан приказ всем учреждениям предоставить все свои транспортные средства в пользование милиции. Вечером на заранее оговоренные места стали собираться люди посвященные в дело. Из присутствующих составили «бригады» по 4 человека, главными в которых были как правило люди из органов беопасности. Бригадам были выданы инструкции и необходимые бумаги: списки арестуемых и депортируемых, бланки конфискации иммущества и т. п.

Начало депортации

Через пару часов после начала депортации к вагонам, ждущим на запасных путях железнодорожных станций, прибыли первые машины. Всего к операции было приготовленно 490 вагонов. Такие вагоны стояли на станциях: Таллин , Пяэскюла , Хаапсалу , Кейла , Тамсалу , Нарва , Печоры , Валга , Тарту и Йыгева . В вагоны с обозначением «А» помещались все главы семей, члены их по указанию НКВД–НКГБ с отметкой в личном деле. В вагоны с обозначением «B» помещались все члены семей . Людей, находящихся в списках арестованных или депортируемых, продолжали разыскивать до утра 16 июня.

Судьба депортированных

Депортация производилась эшелонами в составах, оборудованных по-летнему для людских перевозок . В каждом вагоне группы "B" было по 30 человек. В пути следования по жел. дороге заключенные группы "B" получают бесплатно один раз в сутки горячую пищу и 800 грамм хлеба на человека. Для громоздких вещей на каждый эшелон выделялось по 2 товарных вагона.

Сначала "А" и "В" вагоны ехали в составе одного эшелона, но через какое то время первые вагоны были отцеплены и отправлены в лагеря принудительной работы. Большинство арестованных из А вагонов направили сначала в Старобельский и Юхновский лагеря а также в Верхотурский ЛП (Свердловская область), небольшая часть сразу же была отправлена в тюремные лагеря Кировской области. Однако заключенные, направленные в Старобельский и Юхновский лагеря, в результате быстрого продвижения немецких войск оказались в районе боевых действий, поэтому были сразу направлены в военные лагеря Сибири. В конце 1941 года в военных лагерях стали действовать комиссии по расследованию, которые проводили допросы и выносили смертные приговоры на местах. На основании таких приговоров многие заключенные были расстреляны. К концу 1941 года в системе ГУЛАГа находилось более 7000 эстонцев, 3200 которых были направлены в лагеря в результате июньской депортации. К концу следующего, 1942 года, это число уменьшилось на 1600 человек – примерно до 5000 человек.

Женщин и детей из вагонов В отправили на поселения в Кировскую, Новосибирскую, Омскую и Томскую области а также в Алтайский и Красноярский край. Аресты продолжались и некоторых переправляли из поселений в лагеря. По мнению эстонского историка П. Варю,судьба депортированных сложилась следующим образом: погибли - 3873 человека, без вести пропали - 611, с неясной судьбой - 110, бежали - 75, освобождены - 4631. Таким образом, смертность среди заключенных составила менее 60%. Среди ссыльных же смертность равнялась примерно 30%.

После войны условия жизни депортированных стали постепенно улучшаться. В 1946-1947 годах власти обещали выслать обратно в Эстонию детей у которых были родственники на родине. В 1949-1951 годах однако органы безопасности отыскали большинство вернувшихся и депортировали их снова в Сибирь. Возможность вернуться на родину появилась у депортированных в конце 50-х годов.

Количество депортированных

Общая численность умерших в 1941-1956 годах жертв депортации составляет от 3873 до 4594 человек .

Память

По советским источникам времён перестройки, выслано было 9926 человек (5520 семей), арестовано 4550

Депортация в Литве

Депортация в Белоруссии

Депортации из Белоруссии проводились в 4 этапа:

• 23 февраля 1940 года в отдалённые районы СССР было отправлено 33749 осадников и 17561 служащий лесной охраны.
• 13 апреля 1940 года из западных областей БССР было выселено 26777 человек, в основном полицейских, учителей, священников, членов некоммунистических партий.
• 29 июня 1940 года прошла следующая волна депортации в количестве 22879 человек, которые были отправлены в Сибирь. Под эту чистку попали в том числе беженцы из центральных областей Польши, преимущественно евреи.
• Наконец в июне 1941 года из республик была принудительно вывезено 22353 человека.

Выселения проводились независимо от национального происхождения. Однако аресты и депортации проводились по признаку коллективной ответственности, личные взгляды и действия человека не учитывались .

Депортация на Украине

Депортация в Молдавии

Причины депортации

Советские источники утверждают, что причиной депортации в прибалтийских республиках явилась обеспокоенность советского руководства шпионской и подрывной деятельностью, ведущихся в данных республиках, в преддверии возможной войны.

Советский историк Ян Дзинтарс и другие источники отмечают, что подтверждением обоснованности этих подозрений служит доклад, отправленный в мае 1941 года в Берлин восточно-прусским отделением «Абвера II», в котором утверждалось, что «Восстания в странах Прибалтики подготовлены, и на них можно надежно положиться» .

Одной из возможных причин могла быть, по мнению российского историка Михаила Мельтюхова [нет в источнике ] возможная подготовка СССР для нападения на Германию.

Примечания

1. МАСШТАБЫ ДЕПОРТАЦИИ НАСЕЛЕНИЯ В ГЛУБЬ СССР В МАЕ-ИЮНЕ 1941 г.
2. Численность высланных в мае-июне 1941 г
3. Ритварс Янсонс. Репрессивные действия коммунистического режима и их последствия в Латвии
4. Штейман И. Латвийские евреи в Советском Союзе и вооружённых силах СССР // Евреи Латвии и Советская власть. 1928-1953. - Рига: Институт философии и социологии Латвийского университета , 2009. - С. 227. - 344 с. - ISBN 978-9984-624-80-8
5. Антон Вайс-Вендт. Советская оккупация Эстонии в 1940-41 и евреи // Holocaust and Genocide Studies . - 1998. - В. 2. - Т. 12.
6. Дюков А. Р. Миф о геноциде
7. Отчет Международной комиссии по преступлениям против человечности при президенте Эстонии
8. Советские массовые депортации из Латвии
9. «Белая книга», Март Лаар
10. Сайт Эстонского национального музея
11. «Инструкции начальникам эшелонов по сопровождению заключенных из Прибалтики», На чаше весов. С. 424–425; Estonia 1940–1945. P. 389–390.
12. Июньская депортация 1941 года // Александр Дюков
13. Varju P. 14 juuni 1941 massioperasiooni ohvirte koondnimekiri.
14. На чаше весов. С. 422; The Baltic States 1940-1972. P. 50-52.
15. ČETRDESMITO GADU DEPORTĀCIJAS. STRUKTŪRANALĪZE (латыш.)
16. Каралюн В. О перемещении противников Советской власти, капиталистических и деклассированных элементов 14 июня 1941 года // Латвия на грани эпох II. Рига: Aвотс, 1988. ISBN 5-401-00286-6
17. Юры Грыбоускi. Савецкiя рэпрэсii у Заходняй Беларусi (кастрычнiк 1939 - чэрвень 1941) (белор.) // Басин Я. З. Репрессивная политика советской власти в Беларуси: научный сборник. - Минск: Мемориал, 2007. - В. 2. - С. 262-263.
18. Гурьянов А. Э. Масштабы депортации населения вглубь СССР в мае-июне 1941 г. , memo.ru
19. Дзинтарс Э. «Пятая колонна» в Латвии служила Гитлеру // Независимая газета. 21.06.2001; Чернов В. Е., Шляхтунов А. Г. Прибалтийские Waffen-SS: Герои и палачи? М.: Лин-Интер, 2004. С. 18; Янченков В. Пятая колонна // Труд. 25.06.1999.
20. Мельтюхов М. И. Начальный период войны в документах военной контрразведки (22 июня - 9 июля 1941 г.)//«Трагедия 1941-го года. Причины катастрофы», - Москва, Эксмо, 2008

См. также

Литература

• Küüditamine Eestist Venemaale. Deportation from Estonia to Russia (6. osa). Juuniküüditamine 1941 ja küüditamised 1940-1953. Koostanud Leo Õispuu. Toimetanud Ülo Ojatalu. 896 lk, eesti ja inglise keeles. Tallinn: Memento 2001. ISBN 9985-9096-5-8 .
• Küüditatud 1941: üldnimestik Tartu Instituudi arhiivis ja arhiivraamatukogus (Torontos) ning Eesti Represseeritute Registri Büroos (Tallinnas) leiduva andmestiku põhjal seisuga 24. veebruar 1993. Koostanud Vello Salo. Toronto: Maarjamaa, 1993.
• Rudolf Sirge. «Maa ja rahvas.» Romaan. (Suurtalu peremehe küüditamise episood.) Tallinn, Eesti Riiklik Kirjastus 1956. Järgnevad trükid vt.:
• Valge raamat eesti rahva kaotustest okupatsioonide läbi 1940-1991. (Teos on valminud Okupatsioonide Repressiivpoliitika Uurimise Riikliku Komisjoni töö tulemusena ning Riigikogu, Eesti Vabariigi valitsuse ja Justiitsministeeriumi toetusel. Komisjoni esimees: Vello Salo. Autorid: Jaak Kangilaski, Virve Kask, Kalev Kukk, Jaan Laas, Heino Noor, Aigi Rahi-Tamm, Rein Ratas, Anto Raukas, Enn Sarv, Peep Varju. Peatoimetaja Vello Salo. Toimetajad Ülo Ennuste, Erast Parmasto, Peep Varju (Okupatsioonide Repressiivpoliitika Uurimise Riikliku Komisjoni tegevesimees). Tallinn: Eesti Entsüklopeediakirjastus 2005 ISBN 9985-70-194-1
• Александр Дюков : «Миф о геноциде: Репрессии Советских властей в Эстонии (1940-1953)», Москва 2007, ISBN 978-5-903588-05-3 (Aleksandr Djukovi monograafia «Müüt genotsiidist: nõukogude võimude repressioonid Eestis 1940-1953»)
• Aleksandr Djukov: Deporteerimised Eestis. Kuidas see toimus tegelikult. Nõukogude võimude repressioonidest Eestis 1940-1953, Tallinn: Tarbeinfo 2009, ISBN 978-9985-9721-9-9
• Olev Ott, «Deportationerna i Estland 1941» , Stockholm
• Елена Замура. Умеем ли мы хранить память? 70-летие первой волны депортаций в Молдове. -http://baza.md/index.php?newsid=700

Ссылки

• Эстонский национальный музей: Депортация. «14 ИЮНЯ 41-го. Нет человека - нет проблемы»
• «Direktiiv sotsiaalselt võõra elemendi väljasaatmise kohta Balti liiduvabariikidest»
• Statistiline ülevaade (на эстонском)
• Александр Дюков:

ЛАТЫШИ И ЛАТГАЛЬЦЫ в Сибири. Латыши – этнос, говорящий на латыш. яз. летто-литовской язык. группы, корен. население Латвии, преим. протестанты. Латгальцы (latgalieši) – жители Латгалии, вост. области Латвии, потомки древ. латгалов, часть латыш. этноса, по вероисповеданию преим. католики, говорят на верхнелатыш. диалекте латыш. яз. Именно латгальцы составили осн. массив латыш. переселенцев в Сибири.

Переселение латышей и латгальцев в Сибирь началось в нач. XIX в. В 1802 – сер. 1880-х гг. гл. источником формирования латыш. диаспоры в Сибири была уголов. и адм. ссылка . Первой латыш. деревней в Сибири считается колония Рыжково Камышенской вол. Тюкалинского у. Тобольской губ. , основанная предположит. в 1802–03 либо ингерманландскими финнами, либо латышами – участниками Каугурского восстания в Видземе весной 1802. С 1845 по указу Николая I все ссыльные лютеран. происхождения должны были селиться в Рыжково. В 1846 там проживали 900 чел., в 1859 –1 653 чел. Однако большая часть ссыльных после отбывания наказания стремилась вернуться на родину. В дальнейшем область расселения латышей увеличилась. В 1861 на лев. берегу Оми возникла латыш. дер. Рига (Rīga), в к-рой к 1864 проживало 25 семейств. В 1840–50-х гг. возникают латыш. поселения в Вост. Сибири. Латыши селились в р-нах по Енисею, а позднее – в областях Зап. Сибири, примыкавших к Транссибирской магистрали .

Переселение латгальцев как особой этнич. группы в Сибирь началось в кон. 1890-х гг. с тер. бывш. Витебской губ., Двинского, Режицкого и Люцинского у. Между латышами и латгальцами отмечаются значит. культур. и конфес. отличия. Исторически это объясняется тем, что после Ливонской войны Латгалия попала под власть Речи Посполитой, а остальная Латвия отошла Швеции. Лифлянд. и курлянд. латыши достаточно быстро смогли создать богатую мат. и духов. культуру. Латгальцы, находясь сначала под властью польск. режима, а потом вследствие русификатор. политики царской России долгое время были лишены гражд. прав и нац. печати. В результате нужды и крайней земел. тесноты латгал. беднота в массовом порядке переселялась во внутр. р-ны России, образовывая целые колонии. Латгальцы в Сибири, оставаясь латыш. субэтносом, сохранили свое групповое самосознание, а также особенности мировоззрения, быта и культуры. Этноним «латгалец» фиксировался в личных документах поселенцев и в актах гражд. состояния.

В 1896–1900 через Челябинск в Сибирь проследовало более 43 тыс. переселенцев из Витебской губ., в т. ч. латгальцы. Осн. р-ны расселения – окрестности Минусинска , Красноярска , Томска , Барабинска и Ачинска . В 1896–97 переселенч. движение из Латвии в Сибирь достигло своего апогея, в регионе возникло 73 латыш. колонии, где проживало 6 768 чел., большинство в Тарском и Тюкалинском у. Тобольской губ. Переселялись латгальцы зачастую самовольно и бесконтрольно, что вызывало беспокойство администрации. Всего, по данным переписи 1897, во внутр. областях России и Сибири насчитывалось 102 тыс. переселенцев из Латвии (7,1 % от общего числа латышей в Российской империи).

Закон от 9 нояб. 1906, разрешавший крестьянам выход из общины, придал новый импульс добровол. переселению в Сибирь. Хотя Прибалтийский кр. относился к старым р-нам хуторского расселения, кол-во переселившихся из Прибалтики в Сибирь в 1907–09 значит. возросло. Так, за указ. период из Лифляндской губ. в Сибирь переселился 5 041 чел., из Курляндской – 1 196 чел. В 1900–09 в Тобольской, Томской и Енисейской губ. возникло еще 39 колоний латгальцев и латышей.

В годы Первой мировой войны происходила эвакуация в Сибирь пром. рабочих и беженцев после оккупации Латвии герм. войсками. Из почти 500 тыс. латышей, покинувших Латвию в 1915–16, в Сибири оказалось ок. 2,5 тыс. Всего за годы войны в Сибирь прибыло ок. 3–4 тыс. латыш. беженцев. В 1914 в сел. р-нах Сибири насчитывалось 65 тыс. латышей, в городах – 2,5 тыс. Кроме того, в различ. р-нах края находилось ок. 2,5 тыс. полит. ссыльных из Латвии. В общей сложности в 1917 в Сибири находилось 73–74 тыс. ссыльных, беженцев и переселенцев из Латвии, что составляло ок. 8,4 % от общего числа латышей, находившихся в России за пределами Прибалтики. Из 415 латыш. колоний, возникших в России в 1850–1917, 121 была основана в Зап. Сибири (Тобольская и Томская губ., Акмолинская обл. ).

Осн. сферами хоз. деят-ти латышей и латгальцев в Сибири были земледелие и скот-во. Хоз-во переселенцев было хуторским. Разрыв в образовании и культур. развитии между латышами и латгальцами все еще сохранялся, поэтому в Сибири они редко селились вместе. Так, в Зап. Сибири латыши преим. жили в Тобольской губ., а латгальцы – в Томской. В своем развитии поселения латышей и латгальцев прошли путь от замкнутых моноэтничных и моноконфес. колоний до крупных полиэтничных и поликонфес. благоустр. поселков.

Латыши принимали актив. участие в Гражданской войне . На тер., подвластной контррев. пр-вам востока России, латыши участвовали в антибольшевист. движении. Приказом по воен. ведомству Временного Сибирского пр-ва № 109 от 1 окт. 1918 разрешалось приступить к формированию в составе Сибирской армии латыш. стрелк. полков. 7–10 окт. 1918 в Омске состоялся съезд представителей латыш. орг-ций Зап. Сибири и Приуралья. Съезд высказался в поддержку вновь образованного Временного Всероссийского пр-ва и избрал Временный Латышский нац. совет. В его функции входило представительство интересов Латвии и латышей на Версальском мирном конгрессе, в рос. гос. и обществ. учреждениях, перед иностр. державами, а также созыв Латышского учредит. собрания. В резолюции «О латышском национальном войске» признавалось необходимым создание латыш. воинских частей с целью «освобождения территории Латвии от неприятеля и достижения самых широких прав самоопределения латышского народа».

Во мн. круп. нас. пунктах от Урала до Д. Востока открылись бюро записи добровольцев в латыш. полки. В Троицке Оренбургской губ. сформирован Отдельный батальон Латвии, во Владивостоке – стрелк. полк Иманты. В янв. 1919 в латыш. воинских частях состояло ок. 4 тыс. чел., преим. добровольцев. Они находились в ведении команд. союзными войсками в Сибири фр. генерала М. Жанена . После разгрома колчак. армии весной 1920 военнослужащие Имантского полка и Троицкого батальона вместе с беженцами-латышами через Владивосток выехали в Латвию.

Ряд офицеров-латышей служили в Русской армии адм. А.В. Колчака . В их числе начальник 12-й Уральской стрелк. дивизии ген.-майор Р.К. Бангерский (Бангерскис), начальник 21-й Яицкой стрелк. дивизии ген.-майор К.И. Гоппер (Гопперс), уполномоченный команд. войсками Омского воен. окр. в Бийском у. ген.-майор Р.Р. Биснек (Бисениекс) и др.

Значит. кол-во латышей сражалось в рядах Кр. армии. В составе войск Восточного фронта в 1918 действовали 9 стрелк. и 1 кавалер. полк, 3 отд. батальона, 3 эскадрона, 10 рот, 3 батареи и 5 арт. латыш. взводов, всего ок. 12 тыс. бойцов. Эти воинские части были сформированы на европ. тер. России. На высш. командных постах в войсках фронта находились: команд. фронтом, затем главнокоманд. вооруж. силами Республики И.И. Вацетис, командир 26-й стрелк. дивизии, затем команд. 5-й армией Г.Х. Эйхе , командир 26-й стрелк. дивизии Я.П. Гайлит (Гайлитис), командир 30-й стрелк. дивизии А.Я. Лапин (Лапиньш) и др. Латыши сыграли заметную роль в разгроме Колчака.

Политика «военного коммунизма» вызвала резкое недовольство латыш. колонистов. В результате в 1920–21 в ходе кампаний по оптации латв. гражданства активно шли миграции в Прибалтику. На этнич. родину выехало все латыш. население Алтайской и Иркутской губ. , числ. латышей в др. губерниях Сибири значит. сократилась. В 1920 в Сибири и на Д. Востоке проживало ок. 50 тыс. латышей (0,6 % населения края), 39 тыс. из них – в Томской, Енисейских и Омской губ. ; за годы Гражд. войны латыш. население Сибири сократилось более чем на 30 %.

Однако в 1922–23 происходит массовое возвращение латышей в Россию в связи с тяжелой экон. и полит. обстановкой в Прибалтике. В 1926 в Сибири проживало 26 878 латышей, в 1929 – 23 643 латыша и 12 371 латгалец. В сел. местности существовало 103 латыш. и латгал. поселения. Большая часть латгальцев жила в Томском (40,4 %), Ачинском (29,7 %) и Красноярском (10,1 %) окр. Латыш. население проживало в Омском (30,6 %), Красноярском (20 %), Томском (13,7 %), Ачинском (12,9 %) и Минусинском (10,1 %) окр. Усиление межэтнич. контактов и актив. процесс сближения прибалт. субэтносов в 1920-е гг. приводил зачастую к утрате ими своего субэтнич. самосознания. Всесоюз. перепись 1926 зарегистрировала в Сибири 9 тыс. латгальцев, хотя на самом деле их было ок. 22 тыс. Значит. часть латгал. поселенцев записалась латышами или поляками.

В 1920-е гг. однодворные крест. хоз-ва латышей и латгальцев утвердились как господствующая форма землепользования и расселения в Сибири. Так, на тер. Кормиловского, Калачинского, Крутинского р-нов Омского окр. сложилась ситуация, при к-рой сосуществовали хуторские поселения и деревни с отрубной системой землепользования. По данным на 1 янв. 1930, у латгальцев преобладало хуторское землепользование (65 %). С нач. 1930-х гг. в структуре поселений происходят изменения, исчезают хуторские и мызные селения и складывается линейная планировка поселений. Экономически хоз-ва прибалт. переселенцев в 1920-е гг. демонстрировали высокую динамику развития. Наблюдатели отмечали, что латыш. население имело значит. меньший процент безлошадных, бескоровных и беспосевных хоз-в, чем русское. Отличит. особенностью хоз-в сиб. латышей было садоводство.

До 1917 доля неграмотных среди латышей составляла по Зап. Сибири 78,2 %. В 1920–21 нац. латыш. школы в Сибири охватывали 10–12 % детей школ. возраста. В годы нэпа в латыш. нац. селах функционировало 2 школы крестьянской молодежи , 48 школ 1-й ступени, 32 избы-читальни, 20 б-к. Результатом политики «коренизации» стало выделение ок. 30 нац. сельсоветов. В латгал. поселениях к нач. 1930-х гг. насчитывалось 15 нац. сельсоветов, 1 школа крест. молодежи, 28 школ 1-й ступени, 4 избы-читальни. С 1918 на латыш. яз. издавалась газ. «Sibirijas Cina» («Борьба Сибири»), с 1926 – на латгал. яз. газ. «Taisneiba» («Тайснейба»).

В результате политики советизации, преследования церкви, насильств. коллективизации и репрессий переселенцы из Прибалтики стали разделять социокультур. ценности сов. об-ва, а быв. прибалт. колонии после ликвидации хуторской системы окончательно превратились в деревни с многонац., в т. ч. и с латыш. населением. Всего по переписи 1939 в Сибири и на Д. Востоке зафиксировано 26,9 тыс. латышей из 104,9 тыс. проживавших в РСФСР: в т. ч. на тер. совр. Омской обл. – 13,7 тыс., в Кемеровской – 3,9 тыс., в Новосибирской – 3,4 тыс., в Томской обл. – 2,8 тыс. чел.

Период 1940–41 и с 1944 до кон. 1950-х гг. характеризуется как принуд., так и добровол. миграциями латышей. После присоединения Прибалтики в 1940 происходит возвращение в Латвию латышей из Сибири и др. р-нов СССР. В ходе насильств. депортации «антисоветского» и «социально чуждого» элемента 14–16 июня 1941 из Латвийской ССР было выслано 16,4 тыс. чел. Всего в Новосибирскую обл. летом 1941 для расселения было вселено 19,4 тыс. чел. из вновь вошедших в состав СССР территорий. Депортированные из Прибалтики высылались на 20 лет как ссыльнопоселенцы с поражением в гражд. правах (см. Депортация ). Летом 1941 вместе с отходом Кр. армии производится эвакуация латв. граждан в вост. р-ны страны. В Сибири большая часть эвакуир. латышей была размещена в Новосибирской обл. Новая волна миграций была связана с возвращением эвакуир. латышей после изгнания оккупантов, а также с высылкой лиц, боровшихся против сов. власти или обвиненных в этом в 1944–нач. 1950-х гг.

В 1959 числ. латышей в вост. регионах страны возросла до 35,1 тыс. чел., в т. ч. 16,9 тыс. проживали в Зап. Сибири, 14,4 тыс. – в Вост. Сибири, 3,8 тыс. – на Д. Востоке. Наиб. круп. латыш. диаспоры сложились в Красноярском кр. – 12,8 тыс. чел. (0,5 % от всего населения края), в Омской обл. – 7 тыс. (0,4 %), в Томской – 3,6 тыс. (0,5 %), в Кемеровской – 2,7 тыс. (0,1 %), в Новосибирской обл. – 2,5 тыс. (0,1 %). В 1970-е гг. продолжается процесс слияния латышей и латгальцев. Переписи 1970, 1979 и 1989 отразили убывающую числ. латышей только в Красноярском кр. (соотв. 8,9, 8 и 6,4 тыс. чел.) и Омской обл. (4,2, 3,8 и 3,2 тыс. чел.).

После превращения бывш. латыш. колоний в многонац. поселения колхозы с латыш. населением практически утратили в 1960-е гг. нац. и хоз. специфику. Традиц. нац. костюм сиб. латышей уже в нач. ХХ в. в осн. сменился одеждой гор. типа. Относит. устойчивость в мат. культуре латышей в Сибири сохраняет нац. кухня. Календар. обрядность остается единств. сферой духов. культуры сиб. латышей, относительно сохранившей традиц. черты. Наиб. популярные праздники у латышей – Иванов день, Пасха, Троица, Рождество. Мн. виды обрядности (родильная, свадеб., похорон.) у сиб. латышей достаточно сильно изменились по сравнению с обрядами их соотечественников, живущих в Латвии, и приобрели ряд черт, характерных для окруж. рус. населения.

Осн. тенденциями в совр. этнич. процессах у латышей Сибири является дальнейшая нивелировка этнически значимых черт мат. и духов. культуры, замена мн. традиц. элементов соотв. рус. элементами. В связи с миграцией и ассимиляцией сиб. латышей большинство прежде латыш. нас. пунктов превратилось в деревни и села с многонац. составом населения, где собственно латыши находятся в меньшинстве.

К 2002 в Красноярском кр. кол-во латышей сократилось до 3,7 тыс. чел., в Омской обл. – до 2,2 тыс., а всего по Сибирскому федеральному окр. их насчитывалось 9,5 тыс., по Дальневосточному федеральному окр. – 2,3 тыс. чел. Общая числ. латышей в Сибири и на Д. Востоке на 2002 составляет ок. 11,8 тыс. чел.

Лит.: Сибирская Советская энциклопедия. М., 1932. Т. 3; Муравская Е.И. Миграция прибалтийского крестьянства во второй половине XIX – начале XX вв. Рига, 1986; Spreslis A . Latviešu sarkangvārdi ciņā par padomju varu 1917–1918 gados. Riga, 1987; Вийкберг Ю. Эстонские языковые островки в Сибири. Таллин, 1988; Маамяги В. Эстонцы в СССР. 1917–1940. М., 1990; Колоткин М.Н. Балтийская диаспора в Сибири: опыт исторического анализа. Новосибирск, 1994; Он же. Латгальские переселенцы в Сибири. Новосибирск, 1994; Лоткин И.В. Современные этнические процессы у латышей и эстонцев Западной Сибири. М., 1996; Свитнев А.Б. Поселения и усадьбы латышей и латгальцев Западной Сибири (конец XIX – XX в.). Омск, 2002.

В предыдущей статье я писал о том, как в городах Сибири вспоминают депортацию латышей и литовцев в июне 1941 года. В Томске при поддержке местных властей был установлен мемориал, а в Кемерово с распростёртыми объятиями была принята делегация из Прибалтики. Напомню, что в состав делегации был Гунтес Калме, который во время марша легиона СС в марте 2016 года сказал пламенную речь, в которой признался, что считает современную Россию шовинистической империей и предлагает бороться только силой.

Для того, чтобы понять на сколько уместны такие лобзания региональных властей в Сибири и гражданских активистов Латвии и Литвы нужно выяснить обоснованность Советских репрессий в отношении депортированных в 1941 году.
Одной из претензий литовских историков к Советской Союзу считается то, что депортации готовились за 2 года до их начала, т.е. до присоединения Литвы к СССР. При этом исследователи ссылаются на Приказ НКВД №001223 11.10.1939. Однако, за реальный приказ №001223 принималась распропагандированная в 1941 году немцами инструкция о депортации, подписанная заместителем наркома госбезопасности Серовым в июней 1941 года (Myllyniemi S. Die baltische Krise 1938 — 1941.Stuttgart, 1979. S. 80 — 81). Несмотря на признание ошибки, никто не отказался от идеи заблаговременной подготовки депортации. В инструкции №001223 речь шла об учете «антисоветского элемента», при этом ангажированными историками говорится, что это и есть подготовка. Однако, в содержании этого документа нет ни слова о подготовки к репрессиям в отношении поставленных на учет «антисоветских элементов». (Полный текст Приказа НКВД №001223 от 11 октября 1939 года можно прочитать в сборнике документов А.Р. Дюкова «Накануне Холокоста» стр. 469). Учет нелояльных граждан - это обычное дело для спецслужб того времени.

Александр Дюков

Реальные списки депортируемых начали составляться лишь в мае 1941 года, поле появления «Указание НКГБ СССР наркому госбезопасности Литовской ССР о подготовке операции по очистке территории республики от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента», подписанного комиссаром Госбезопасности Меркулова от 19 мая 1941 года.
В прошлой статье я уже отмечал, что накануне войны в Литве под руководством спецслужб Третьего Рейха была сформировано антисоветская структура ЛФА (Фронт литовских активистов), которая устраивала погромы евреев и творила страшные бесчинства. Но кроме ЛФА в регионе формируются и другие антигосударственные структуры.
Так в Спецсообщении наркома внутренних дел Литовской ССР А.А. Гузявичюса о мероприятиях по борьбе с выступлениями «польской контрреволюции» в гор. Вильнюсе накануне Дня независимости Польши не позднее 11 ноября говорится, что повысилась активность польских националистов и предлагается провести ряд мероприятий.
Также историк Дюков в вышеуказанном сборнике приводит ряд документов НКВД, которые доказывают высокую активность немецких спецслужб на территории Литвы. Детально описывается схема вербовки литовских националистов и антисоветчиков (см. Спецсообщение НКВД Литовской ССР по делу А. Сушинскаса. 18 ноября 1940 г. Стр 53).

В ноябре 1940 года бывшим послом Литвы в Германии был организован тот самый ЛФА в Берлине. При поддержки фашистских спецслужб организация ролса огромными темпами, что отмечается в документах НКГБ: «Бежавшие нелегально через границу чиновники политической уголовной полиции, а также бывшие офицеры литовской армии, используются в разведывательных целях немецкими разведывательными органами. Эта категория лиц вербует на территории Литовской ССР оставшихся родственников, сослуживцев и знакомых, а также принимает меры к установлению связи с находящейся у них агентуры, завербованной ими в период работы в политической полиции и военной разведки» (из донесения глав НКГБ Литвы П. Гладкова в Москву, март 1941 года). В конце марта в руки Литовской НКГБ попала листовка ЛФА, в которой говорится, что накануне войны Германии и СССР, эта подпольная организация будет готовит вооруженное выступление. В это время (24 марта) координационным центром ЛФА в Берлине была подготовлен документ «Указания по освобождению Литвы». Вот несколько строк из этой инструкции:

«..Германия, насколько известно, готовится представить себя на востоке Европы в качестве освободителя этих народов, т.е. поставила себе целью раздробить Советскую Россию на ряд государств под протекторатом Германии. Для народов, которые согласны на это, открываются перспективы создать себе лучшее будущее. А тем, которые вздумают сопротивляться, грозит немецкий меч. При таких условиях у всех упомянутых народов не будет другого выбора, как идти по пути, который диктуют обстоятельства момента…
… надо прилагать в Литве все усилия так скрытно сорганизоваться, чтобы после начала наступления немецких войск против Красной Армии по всей стране спонтанно вспыхнуло всеобщее восстание. Его цель взять аппарат управления страной в свои руки и поставить немцев перед свершившимся фактом, с которым они намеревались и должны будут позднее считаться.

…Для идейного созревания литовского народа необходимо усилить антикоммунистические и антиеврейские акции… Очень важно по случаю избавиться и от евреев. Поэтому следует создать в стране такую тяжелую атмосферу против евреев, чтобы ни один еврей не мог осмелиться допустить и мысли, что в новой Литве он сможет еще иметь какие-либо права и вообще возможность жить. Цель - заставить всех евреев бежать из Литвы вместе с красными русскими. Чем больше их по этому случаю исчезнет из Литвы, тем легче после будет совсем от них избавиться».

Посол Литвы в Германии, будущий глава Фронта литовских активистов полковник Казис Шкирпа (на втором плане в центре) и Адольф Гитлер. Апрель 1939 г

Инструкция достаточно большая и подробная. Она представляет собой, как организационный документ, так и идеологический манифест нацистского содержания. Четко проговаривается помощь наступающим немецким фашистам:

«Создавая препятствия отступлению русской красной армии и транспорту, нужно избегать больших взрывов, особенно не уничтожать мосты. Наоборот, прилагать усилия для их защиты, чтобы их не уничтожили красные, потому что они будут очень нужны идущему вперед немецкому войску, особенно их моторизованным частям, чтобы им не нужно было тратить время на переправы через реки». За выполнение этих операций руководство ЛФА отчиталось перед Абвером.

Следовательно Фронт литовских активистов можно считать одной из структур разведи Третьего Рейха.
Не стану приводить здесь все ее содержание. Ключевым здесь я считаю тот факт, что восстание готовилось, и оно было 100% фашистским, что доказано активистами ЛФА уже не на словах, а на деле летом 1941 года и позже.
Так были ли обоснованы действия НКГБ ЛССР или они были надуманы? Ответ я думаю очевиден. В какой мере виновны были те, кто отправился Сибирь? На этот вопрос постараемся ответить в следующей статье