Эпический Киев - символ единства и государственной са­мостоятельности русской земли. Здесь, при дворе князя Влади­мира, происходят события многих былин.

Воинскую мощь Древней Руси олицетворяли богатыри. Сре­ди богатырских былин на первое место выдвигаются те, в кото­рых действуют Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша По­пович. Эти основные защитники Руси - выходцы из трех со­словий: крестьянского, княжеского и поповского. Былины стре­мились представить Русь единой в борьбе с врагами.

Несмотря на то, что разные богатыри появились в русском эпосе в разное время, в сюжетах былин они нередко действуют вместе. И всегда главный среди них - Илья Муромец: самый старший, самый сильный, самый мудрый и справедливый. Это поэтически подчеркивается в былинах, например:

Да едино солнышко на небеси,

Един богатырь на святой Руси,

Един Илья да Илья Муромец!

[Гильф. - Т. 3. - С. 242].

Илья - крестьянский сын, он родом из села Карачарова воз­ле города Мурома. До тридцати лет он был болен - не владел ни руками, ни ногами. Нищие странники (калики) дали Илье испить чарочку питъеца медвяного, от чего он не только выздоровел, но и обрел богатырскую силу. Первым делом Илья помог своим родителям расчистить пал от дубъя-колодья (т. е. подготовил ме­сто в выжженом лесу под пашню). Однако сила была ему дана не для крестьянских дел. Илья воспитал себе коня, получил ро­дительское благословение и отправился в раздольице чисто поле. [Рыбн. - Т. 1. - С. 318-319].

Огромная сила Ильи Муромца должна принести пользу всей Руси, поэтому богатырь устремился в Киев. По пути он совер­шил свои первые подвиги: разбил вражеские войска под Черни­говом, а затем освободил прямоезжую дорожку от фантастичес­кого Соловья-разбойника ("Илья и Соловей"). С плененным Соловьем Илья явился в Киев и представился князю Владими­ру. [Гильф. - Т. 2. ~ С. 10-17].

К образу Ильи Муромца был прикреплен международный "бродячий" сюжет о поединке отца с неузнанным сыном. В бы­лине "Илья Муромец и Сокольник" (по другим вариантам: Под-сокольник) сын Ильи изображен врагом Руси, татарином. По­бежденный Ильей в честном поединке, Сокольник попытался убить своего отца в то время, когда тот спал в белом шатре. От смертельного удара Илью защитил нагрудный золотой крест. Былина завершается тем, что Илья убил своего сына. [Гильф. - Т. 2. - С. 280-283].

Былины об Илье Муромце наиболее полно разработали в рус­ском эпосе героическую тему. Они оказали влияние и на были­ны о других богатырях. Одно из самых значительных произведе­ний о трагической эпохе нашествия кочевников - былина "Илья Муромец и Калин-царь".Над Русью нависла смертельная опасность: вражеские войс­ка во главе с царем Калином подступили к Киеву. Татарской силы нагнано много-множество:

Как от покрику от человечьяго,

Как от ржанья лошадинаго

Унывает сердце человеческо.

Ситуацию трагически осложняет внутренняя вражда, разди­рающая Русь. Русские силы разобщены. Былина с осуждением изображает князя Владимира, который поит да жалует только приближенных к нему бояр, но не думает о богатырях-воинах. Двенадцать святорусских богатырей обижены князем, они уеха­ли из Киева. Единственный, кто мог бы постоять за веру, за отечество - Илья Муромец. Однако Владимир еще до наше­ствия врагов за что-то на него поразгневался и засадил богатыря в холодный глубокий погреб на верную гибель. Калин-царь направил Владимиру грамоту посыльную, где в ультимативной форме предложил Киеву сдаться. Тут князь Вла­димир понял: есть это дело не малое, А не малое дело-то, великое. В ответ он пишет грамоту повинную: просит у Калина отсрочки на три года, три месяца и три дня - якобы для того, чтобы оказать татарам пышный прием, подготовиться к нему. Отсроч­ка получена, но она не спасает. Калин-царь снова подступил к Киеву со своими со войсками со великими. Положение Владимира безвыходное. Он ходит по горенке, роняет слезы горючие и сокру­шается о том, что нет в живых Ильи Муромца. Однако богатырь жив - его спасла дочь князя Владимира, которая посылала в погреб еду, питье, теплую одежду. Узнав об этом, Владимир скорешенько спускается к Илье в погреб, берет его за ручушки за белые, приводит в свою палату белокаменну, сажает подли себя, кормит, поит, а потом просит:

"А постой-ко ты за веру за отечество,

И постой-ко ты за славный Киев град,

Да постой за матушки Божьи церкви,

Да постой-ко ты за князя за Владымира,

Да постой-ко за Опраксу королевичну!"

Ни слова не сказав, Илья покинул княжеские палаты, напра­вился на свой широкий двор, зашел во конюшенку в стоялую и начал седлать коня. Затем богатырь выехал из Киева и осмотрел вражеское войско: конца краю силы насмотреть не мог. На вос­точной, стороне Илья заметил белые шатры русских богатырей и поехал к ним, чтобы уговорить богатырей выступить против Ка­лина-царя. Но глубока была их обида на князя Владимира: не­смотря на то, что свой призыв Илья повторил три раза, богаты­ри ему отказали.

Илья Муромец поехал один ко войскам ко татарскиим и на­чал побивать вражескую силу, словно ясный сокол гусей-лебе­дей. Враги вырыли в поле подкопы глубокие - об этом Илью предупредил его конь. Конь вынес Илью из первого и из второ­го подкопа, а из третьего богатырь не смог выбраться и был взят в плен. Калин-царь стал уговаривать Илью Муромца перейти к нему на службу. Он соблазнял богатыря роскошной и сытой жизнью - однако безуспешно. Забыв свою личную обиду, Илья Муромец грудью встал за Русь и за русского князя. Он снова вступил в бой. Сокрушая врагов, Илья прошел через их войско. Затем в чистом поле заговорил стрелу и пустил ее в лагерь бога­тырей. Старший из них, Самсон Самойлович, пробудился от крепка сна и привел, наконец, своих молодцев на подмогу Илье Муромцу. Вместе они разбили вражескую силу, доставили кня­зю Владимиру плененного Калина. [Гильф. - Т. 2. - С. 18-35; см. также в Хрестоматии].

Основная мысль этой былины состоит в том, что перед угро­зой гибели русской земли теряют значение все личные обиды. Былина учит еще одной истине: сила - в единстве.

Об Илье Муромце сложены и другие былины, например: "Илья Муромец и Идолище", "Три поездки Ильи Муромца", "Илья на Сокол е –корабле ".

После Ильи Муромца наиболее любим народом Добрыня Никитич. Этот богатырь княжеского происхождения, он живет в Киеве. Добрыня Никитич обладает многими достоинствами: образован, тактичен, обходителен, умеет во послах ходить, мас­терски играет на гуслях. Главное дело его жизни - воинское служение Руси.

Богатырский подвиг Добрыни Никитича изображает былина "Добрыня и змей". Добрыня отправился ко синю морю поохо­титься, но не нашел ни гуся, ни лебедя, а и не сераго-то малого утеныша. Раздосадованный, он решился поехать в опасное мес­то: ко Лучай-реки. Матушка стала его отговаривать:

"Молодой Добрыня сын Никитинич!

А не дам я ти прощенья благословленьица

Ехать ти Добрыни ко Пучай-реки.

Кто к Пучай-реки на сем свети да езживал,

А счастлив-то оттуль да не приезживал".

Добрыня ответил:

"Ай же ты родитель моя матушка!

А даешь мне-ка прощение - поеду я,

Не даешь мне-ка прощения - поеду я".

Делать нечего: мать благословила Добрыню, но велела ему не купаться во Пучай-реке.

Когда Добрыня приехал к реке, его одолили ты жары да непо­мерный, он разделся и стал купаться. Вдруг небо потемнело - налетела люта змея. Молодой слуга Добрыни, испугавшись, уг­нал его коня, увез всю одежду и снаряжение - оставил только шляпу земли греческой. Этой шляпой Добрыня и отбился от змеи, отшиб у нее три хобота. Змея взмолилась, предложила заклю­чить мир и пообещала:

"А не буду я летать да по святой Руси,

А не буду я пленить больше богатырей,

А не буду я давить да молодыих жон,

А не буду сиротатъ да малых детушек..."

Добрыня на ты лясы... приукинулся, отпустил змею. Однако впоследствии он увидел, как змея летит по воздуху и несет дочку царскую, царскую-то дочку княженецкую, молоду Марфиду Всеславьевну 1 . По велению князя Владимира Добрыня отправился во Тугй-горы, ко лютой змеи - выручать царевну. Мать дала ему с собой шелковый платок - утирать лицо во время боя и шел­ковую плеть - хлестать змею.

На этот раз бой Добрыни со змеей был долгим: он продол­жался один, затем другой день до вечера.

Ай проклятая змея да побивать стала.

Ай напомнил он наказанье родительско,

Вынимал-то плетку из карманчика,

Бьет змею да своей плеточкой, -

Укротил змею аки скотинину,

А и аки скотинину да крестиянскую.

Отрубил змеи да он ecu хоботы,

Разрубил змею да на мелки части,

Роспинал змею да по чисту полю...

Затем Добрыня в пещерах прибил... всех змиенышов, освобо­дил княжескую дочку и привез ее Владимиру. [Гильф. - Т. 1. - С. 538-548; см. также в Хрестоматии].

В отличие от сказочной трактовки "основного сюжета", Доб­рыня боролся не за свою невесту, а за русскую полонянку. Он убил врага, наводившего ужас на всю Русь.

Алеша Попович, как и Добрыня Никитич, - змееборец, од­нако его индивидуальные качества вызвали своеобразную ин­терпретацию змееборческой темы. Этот богатырь родом из го­рода Ростова, сын старого попа соборного. В былинах обычно подчеркивается, что Алеша молод. Он склонен к иронии, шут­кам, насмешкам. Не обладая такой могучей силой, как Илья или Добрыня, Алеша использует хитрость и изворотливость. Ему свойственны удальство и отвага. "Алеша силой не силен, да напус­ком смел ", - говорит о нем Илья Муромец.

Богатырский подвиг Алеши Поповича состоит в том, что он победил иноземного врага Тугарина Змеевича. Сюжет об этом представлен в двух версиях (в сборнике Кирши Данилова при­веден их сводный контаминированный текст).

По одной версии, Алеша выехал из славнова Ростова, красна города и избрал, подобно Илье Муромцу, дорогу ко Киеву, ко ласкову князю Владимеру. С ним едет товарищ - Еким Ивано­вич. Недалеко от Киева они повстречали богато одетого стран­ника, колику перехожего:

Лапотки на нем семи шелков,

Подковырены чистым серебром.

Личико унизано красным золотом,

Шуба соболиная долгополая.

Шляпа сорочинская земли греческой в тридцать пуд,

Шелепуга подорожная в пятьдесят пуд.

Налита свинцу чебурацкова...

Калика рассказал, что видел страшное чудовище - огромно­го Тугарина Змеевича. У Алеши возник план действий. Он по­менялся с каликой одеждой и поехал за Сафат-реку.

Тугарин решил, что едет калика; стал расспрашивать: не ви­дал ли тот Алеши Поповича ("А и я бы Алешу копьем заколол, копьем заколол и огнем спалил "). Алеша притворился, что не слы­шит, подозвал Тугарина поближе, а затем расшиб ему буйну голо­ву и довершил дело уже на земле: не поддаваясь на уговоры врага, отрезал ему голову прочь.

Войдя в задор, Алеша решил подшутить над Екимом Ивано­вичем и каликой. Он переоделся в платье Тугарина, сел на его коня и в таком виде явился к своим белым шатрам. Напуганные товарищи кинулись прочь, Алеша - за ними. Тогда Еким Ива­нович бросил назад палицу боевую в тридцать пуд, и она угодила в груди белые Алеши Поповича. Алешу едва оживили.

Согласно другой версии, Тугарин - иноземец, нагло хозяй­ничающий в Киеве. На пиру у князя Владимира он сидит на почетном месте - рядом с княгиней Апраксевной, с жадностью пожирает ества сахарные и питья медяные <медвяные >, княгине руки в пазуху кладет. Княгине это нравится, она не может ото­рвать глаз от Тугарина, даже обрезала себе руку. Князь Влади­мир молча терпит позор. За его честь вступается Алеша Попо­вич. Алеша отпускает едкие шутки в адрес Тугарина. Он расска­зывает, как погибла от обжорства собачишша старая", затем - коровишша старая:

"...Взял ее за хвост, под гору махнул;

От меня Тугарину то же будет!"

Взбешенный Тугарин кинул в Алешу чингалишша булатное <кинжал>, но тот увернулся.

Затем они съехались на поединок - у Сафат-реки. Перед битвой Алеша всю ночь не спал, молился Богу со слезами. Он просил послать тучу с дождем и градом, чтобы у Тугарина раз­мокли его бумажные крылья. Бог послал тучу. Тугарин пал на землю, как собака. Алеша выехал в поле, взяв одну сабельку вос­трую. Увидав его, Тугарин заревел:

"Той ecu ты, Алеша Попович млад!

Хошъ ли, я тебе огнем спалю?

Хошь ли, Алеша, конем стопчу

Али тебе, Алешу, копьем заколю?"

В ответ говорил ему Алеша Попович:

"Той ты ecu , Тугарин Змеевич млад!

Бился ты со мною о велик заклад -

Б иться-драться един на един,

А за тобою ноне силы сметы нет

На меня, Алешу Поповича".

Изумленный Тугарин оглянулся назад себя - Алеше только того и надо было. Он подскочил и срубил Тугарину голову. И пала глава на сыру землю, как пивной котел.

Алеша скочил со добра коня,

Отвезал чембур от добра коня,

И проколол уши у головы Тугарина Змеевича,

И привезал к добру коню,

И привез в Киев на княженецкий двор,

Бросил середы двора княженецкова.

Алеша Попович отстался жить в Киеве, стал служить князю Владимиру верою и правдою. [К. Д. - С. 98-106; см. также в Хрестоматии].

В былине об Алеше и Тугарине негативно представлена княгиня Апраксевна. Она остается безнаказанной, хотя Алеша и выразил свое к ней презрение ("...Чуть не назвал я тебе сукою, Сукою-ту - волочайкаю!"). В других былинах измена жены каралась самым жестоким, даже варварским способом. Например, в былине "Три года Добрынюшка стольничел":

А и стал Добрыня жену свою учить,

Он молоду Марину Игнатьевну,

Еретницу-безбожницу:

Он первое ученье - ей руку отсек,

Сам приговаривает:

"Эта мне рука не надобна.

Трепала она, рука. Змея Горынчишша!"

А второе ученье - ноги ей отсек:

"А и эта-де нога мне не надобна,

Оплеталася со Змеем Горынчишшем!"

А третье ученье - губы ей обрезал

И с носом прочь:

"А и эти-де мне губы не надобны,

Целовали оне Змея Горынчишша!"

Четвертое ученье - голову ей отсек

И с языком прочь:

"А и эта голова не надобна мне,

И этот язык не надобен,

Знал он дела еретическия!" [К. Д. - С. 47].

Точно так же казнил свою жену Иван Годинович [К. Д. - С. 82-83].

В русском эпосе известны образы и других, менее выдаю­щихся богатырей. Среди них Михаила Данильевич, победивший татар, которые подступили к Киеву; Василий-пьяница, освобо­дивший Киев от Батыги; богатырь Суровец из города Суздаля, который разбил войско Курбана-царя; Михайло Казарин - вы­ходец из Галицко-Волынской земли.

В историческом развитии эпоса образ Алеши Поповича пре­терпел сложную эволюцию. Переместившись из героических былин в позднейшие новеллистические, Алеша стал изображаться как бабий пересмешник, человек коварный и лживый ("Добрыня и Алеша", "Алеша Попович и сестра Збродовичей"). Отрица­тельная характеристика этого героя стала связываться с его про­исхождением, образ начал соответствовать пословице "У попа глаза завидущие, руки загребущие ". Вместе с тем Алеша и здесь не совсем лишен народной симпатии: его озорство воспринима­лось как необузданная молодая сила, которая ищет себе выхода.

В русский эпос был занесен международный новеллистичес­кий сюжет "Муж на свадьбе своей жены" и прикреплен к обра­зам Добрыни Никитича и Алеши Поповича (былина "Добрыня и Алеша").

Добрыня Никитич вынужден уехать из дому, чтобы нести воинскую службу на богатырской заставе. Оставляя свою моло­дую жену Катерину Микуличну, Добрыня наказывает ждать его ровно девять лет, после чего она может снова идти замуж за того, кто ей по разуму, но только не за Алешу Поповича - ведь Алеша Добрыне крестовый брат. Катерина Микулична верно ждет Добрыню. Прошло шесть лет. Явился Алеша Попович с ложным известием о том, что Добрыня убит:

"Я видел Добрыню бита ранена,

Головою лежит да в част ракитов куст,

Ногами лежит да во кувыль траву,

Да ружья лука исприломаны,

По сторонам лука испримётаны,

А конь-то ходит в широких степях.

А летают вороны-ты черные,

А трынькают тело Добрынине,

Нося суставы все Добрынины".

Алеша просит князя Владимира благословить его брак с Кате­риной Микуличной. Она отказывается. Тогда Владимир позво­лил Алеше взять ее силой да богатырскою, грозою кн"яженецкою.

Добрыня узнает о том, что делается в Киеве, и является на свадьбу своей жены неузнанным, в скоморошьем платье. Он скромно садится на ошесточек и начинает играть на гуслях. За хорошую игру Владимир предложил скомороху выбрать любое почетное место за столом, Добрыня сел напротив Катерины Микуличны. В чаре зелена вина он подал ей свое обручальное кольцо, говоря:

"Ты пей до дна - дак увидишь добра.

Не выпьешь до дна - дак не видать добра".

Она выпила до дна и увидала кольцо мужа. Обратившись к Владимиру, Катерина Микулична во всеуслышанье объявила, кто ее истинный муж. После этого Добрыня Никитич крепко побил Алешу Поповича - да только Олеша женат бывал. [Гильф. - Т. 3. - С. 217-226].

Тема нерушимости семьи отчетливо проходит через большин­ство былин новеллистического типа. В былине "Данила Ловчанин" она получила трагическое преломление.

Князю Владимиру известно, что у черниговского боярина Данилы Ловчанина есть молодая жена Василиса Никулична:

И лицом она красна, и умом сверстна,

И русскую умеет больно грамоту,

И четью-петью горазда церковному.

Поддавшись на уговоры одного из своих приближенных, Вла­димир вознамерился от живого мужа жену отнять. Его попы­тался остановить старой казак Илья Муромец:

"Уж ты батюшка, Володимир князь!

Изведёшь ты ясново сокола:

Не пымать тее белой лебеди!"

Владимир не внял голосу разума, засадил Илью Муромца во погреб. Но богатырь оказался прав. В безвыходной ситуации по­кончил с собой Данила Ловчанин. По дороге в Киев у тела мужа бросилась грудью на булатный нож Василиса Никулична. [Ки­реевский. - Вып. 3. - С. 32-38].

Сюжет, разработанный былиной "Данила Ловчанин", извес­тен также в волшебных сказках о красавице-жене (СУС 465 А, "Пойди туда, не знаю куда"; СУС 465 В, "Гусли-самогуды"; СУС 465 С, "Поручение на тот свет"). Сказка, в соответствии с ее жанровым каноном, дала справедливое разрешение конфликта.

Можно предположить, что устойчивый интерес фольклора к этому сюжету был обоснован. О женолюбии Владимира I (Святославовича) повествует "Повесть временных лет": "Был же Владимир побежден вож­делением, и вот какие были у него жены: Рогнеда, которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино, от нее имел он четы­рех сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двух доче­рей; от гречанки имел он Святополка, от чехини - Вышеслава, а еще от одной жены - Святослава и Мстислава, а от болгарыни - Бориса и Глеба, а наложниц было у него триста в Вышгороде, триста в Белгороде и двести на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц 1 ".

Другой сказочный сюжет (СУС 880, "Жена выручает мужа") разработан былиной "Ставр Годинович".

В былине "Дюк" отчетливо выражено противопоставление двору стольного киевского князя и всему городу Киеву богат­ства и самостоятельности другого княжества.

Молодой боярин Дюк Степанович приехал в Киев из Галиц-ко-Волынской земли. Все ему в Киеве не нравится, в Галиче все лучше: мостовая, корм для коня, пиво, калачики... Дюк с восхище­нием говорит о Галиче и уничижительно - о Киеве. Например:

"Как у нас во городе во Галиче,

У моей государыни у матушки.

Да то печки были всё муравленки,

А поды-ты были всё серебряны,

Да помяла были всё шелковые,

Калачики да все круписчаты.

Колачик съешь, другаго хочется.

По третьем-то дак ведь душа горит.

А у вас во городи во Киеви

А то печки были все кирпичные,

Поды-ты были ведь все гниляны <глиняны>,

Помяла были всё сосновые.

Калачики да ведь круписчаты,

А колачики да пахнут на фою <т. е. хвоей>,

Не могу калачика я в рот-от взять".

Дюк доходит до того, что похваляется весь столен Киев-град продать и снова выкупить. За свои слова он попадает во глубок погрёб, а в Галич послан Добрыня Никитич, чтобы проверить правдивость заявлений Дюка. Былина подробно изображает рос­кошь, поразившую Добрыню в Галиче. Дюк выпущен из по­греба.

Самой поэтичной можно назвать былину "Про Саловья Бу-димеровича" [К. Д. - С. 9-15]. В ней воспето сватовство замор­ского гостя Соловья Будимировича к племяннице князя Влади­мира Забаве Путятичне. Брак заключается по взаимной любви, поэтому былина пронизана торжественно-мажорной интонаци­ей (ее не омрачило даже неудачное притязание на Забаву голого щапа Давыда Попова).

В духе свадебной поэзии былина фантастически идеализиру­ет богатство жениха и ту обстановку, в которой он добился люб­ви девушки. Соловей приплыл в Киев на тридцати кораблях:

Хорошо карабли изукрашены.

Один корабль полутче всех:

У того было сокола у карабля

Вместо очей было вставлено

По дорогу каменю по яхонту;

Вместо бровей было прибивано

По черному соболю якутскому,

И якутскому ведь сибирскому;

Вместо уса было воткнуто

Два острыя ножика булатныя;

Вместо ушей было воткнуто

Два востра копья мурзамецкия,

И два горносталя повешены,

И два горносталя, два зимния.

У тово было сокола у карабля

Вместо гривы прибивано

Две лисицы бурнастыя;

Вместо хвоста повешено

На том было соколе-корабле

Два медведя белыя заморския.

Нос, корма - по-туриному,

Бока взведены по-звериному.

На корабле сделан муравлен чердак, в чердаке - беседа-дорог рыбей зуб, подернутая рытым бархатом, а там сидел сам Соло­вей Будимирович.

Он поднес драгоценные подарки киевскому князю и его жене: меха, золото, серебро, белохрущатую камку с цареградскими узо­рами. Затем в зеленом саду Забавы Путятичны, в вишенье, в оре-шенье слуги Соловья возвели за ночь три терема златовёрхова-ты. Терема были изукрашены небесными светилами и всей кра­сотой поднебесной. Забава обходит терема и видит: в первом лежит золота казна; во втором матушка Соловья с честными многоразумными вдовами молитву творит; в третьем звучит музыка - там сидит сам Соло­вей и играет в звончаты гусли.

Тут оне и помолвили,

Целовалися оне, миловалися.

Золотыми перстнями поменялися.

Основанием для этой былины послужили браки русских кня­жон, выдаваемых за знатных иноземцев. Это повышало престиж и укрепляло международные связи древнерусского государства.

Таким образом, новеллистические былины киевского цикла, как и героические, отразили историческую реальность Древней Руси.

Санкт-Петербургский государственный университет

экономики и финансов

Общеэкономический факультет

Кафедра русского языка

Доклад на тему:

«Былины»

Выполнила

Студентка II курса

Группы № 229

Иванова Юлия

Санкт-Петербург

Вступление.

Классификация былин.

История и открытие былин.

Циклы развития былинного творчества.

Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович.

Заключение.

Список литературы.

Вступление.

Конечно же, трудно представить человека, который не знал бы, что такое былины и не прочитал хотя бы одну из них. Однако чаще всего о былинах люди имеют весьма общее представление, а нередко и ошибочное. Мы знакомимся с былинами по книгам, поэтому считаем их литературными произведениями, но это не так. Создателем былин является народ; былины не имеют авторов, как произведения художественной литературы.

Устное народное творчество возникло в дописьменный период и достигло значительных успехов. Богатство устной языковой культуры запечатлено в: песнях, сказках, загадках, пословицах. Значительное место имеет календарная языковая поэзия, опиравшаяся на языческий культ: заговоры, заклинания, обрядовые песни.

На протяжении многих поколений народ создавал и хранил своеобразную «устную» летопись в виде эпических сказаний о прошлом родной земли. К Xвеку относится возникновение нового эпического жанра – былинного эпоса, явившегося вершиной устного народного творчества.Былины – это устные произведения о прошлом. Говорились былины нараспев, часто в сопровождении гусляров, под звон струн. Свое название былина получила от близкого по смыслу слова “быль”. Это означает, что былина рассказывает о том, что некогда происходило на самом деле. Источником каждой героической песни был какой-то исторический факт. Но это не значит, что в былине всё правда, в былине, как и в народной сказке, много выдумки. Наличие неточностей и выдумок может быть обусловлено тем, что долгое время былины передавались только в устной форме, были записаны от народных сказителей часто неграмотных, воспринявших их по традиции от прежних поколений. Сказители исполняли былины по памяти, как слышали от своих предков.

Зафиксированы былины только на территории России, главным образом на Севере и в Сибири. В южных областях – в Поволжье и на Дону – они оказались в сильно измененном и полуразрушенном виде. А между тем, следует предположить, что основное количество сюжетов было создано в пределах Киевского государства, т. е. в тех местах, какие в них изображаются. Но с другой стороны, на территории Украины былины не обнаружены. Нет в их языке и украинизмов.

В былинах, как правило, отражается не отдельный факт, а многие явления исторической жизни. Былевой эпос обобщает исторический опыт народа, говорит о его героической борьбе за независимость государства, не сосредотачивая внимания на описании одной какой-либо битвы или одного какого-либо события. Например, возьмём былину «Илья Муромец и Калин царь». Документами не подтверждена историчность ни Ильи Муромца, ни татарского царя Калина. Невозможно также установить, какое именно событие запечатлено былиной. В данном произведении обобщён весь опыт борьбы нашего народа с иноземными завоевателями. Илья Муромец – обобщённый образ русского война, также как и Калин-царь – обобщённый образ татарского хана завоевателя.

Классификация былин.

С точки зрения содержания и жанровых особенностей былины могут быть разбиты на ряд видовых групп:

Большую группу составляют героические илибогатырские былины. Все эти былины посвящены теме защиты Родины, в них повествуется о подвигах героев-богатырей. (Ильи Муромца, Добрыни Никитича, Алёши Поповича, Василия Игнатьева, Михаила Даниловича, Сухмана, Василия Каземировича, Святогора и других.).

Другую группу составляют былины-новеллы (социально-бытовые) , повествующие обычно о бытовой и общественной жизни народа (былины о Садко, Василии Буслаеве, Дюке Степановиче, Соловье Будимировиче и т.д.).

Особую группу составляют былины-баллады , в которых явления общественной жизни или исторические события даны в форме драматических происшествий в личной жизни людей («Князь Роман жену терял», «Князь Дмитрий и его невеста Домна», «Василия и Софья» и др.).

К немногочисленной группе относятся былины волшебно-сказачного содержания («Подсолнечное царство», «Ванька Удовкин и сын», «Нерассказанный сон», «Ждан – царевич», «Купеческая дочь и царь»).

Ещё одну немногочисленную группу составляют былины, возникшие на основе преданий и исторических песен о событиях XVI - XVII веков («Рахта Рагнозерский», «Бутман и царь Пётр Алексеевич», и другие).

Шестую группу составляют былины пародийного характера. В этих былинах в парадийно-шуточной форме высмеиваются люди, совершающие далеко не героические дела («Агафонушка», «Старина о льдине», различные небылицы).

Таким образом, былины – это особый вид русских народных эпических песен исторического содержания о защите Древней Руси и о социально-бытовой жизни нашего народа.

История и открытие былин.

Открытие живого бытования былин произошло случайно. Как оказалось, к середине XIXвека устное исполнение былин сохранилось только на севере нашей страны - в Заонежье, в селениях, расположенных по берегу Белого моря, по рекам Пинеге, Мезени и Печоре.

В конце пятидесятых годов XIXвека был сослан в Олонецкую губернию П.Н.Рыбников. Летом 1860 года по служебным делам П.Н.Рыбников совершал поездку по городам и деревням, расположенным вокруг Онежского озера. Однажды он со своими спутниками остановился на пустынном острове Онеги - Шуй-наволоке. Здесь-то ему и посчастливилось услышать былины. Там был домик, куда проезжие укрываются на ночь. Так как в нём было много народа и он был чересчур грязен, П.Н.Рыбников улёгся на мешке около костра на улице. Сквозь дремоту он услышал живой и причудливый напев и увидел, что недалеко от него сидит несколько крестьян, а поёт седатый старик. П.Н.Рыбников уговорил крестьянина повторить пропетое и записал с его слов. Этого старика звали Леонтий Богданович, а былина была о Садке купце. П.Н.Рыбников потом говорил: «Много я впоследствии слыхал редких былин, помню древние превосходные напевы; пели их певцы с отличным голосом и мастерскою дикциею, а по правде скажу, не чувствовал уже никогда того свежего впечатления, которое произвели плохие варианты былин, пропетые разбитым голос старика Леонтия на Шуй-наволоке». П.Н.Рыбникову с помощью корреспондентов удалось записать около двухсот былинных текстов.

Но было бы ошибочно утверждать, что история былин начинается с середины XIXвека, она уходит корнями в глубокую старину. Например, летописное сказание о Кожемяке, повесть о походе на Царьград, «Слово о полку Игореве» и другие произведения ранней русской литературы являются пересказом древних былин.

Во второй половине XIXвека различные собиратели записали былины и в других районах страны: в Западной и Северо-Восточной Сибири, в некоторых районах центральных областей, у казаков Урала, Терека и Дона. Однако такого эпического богатства, как на севере, обнаружить нигде не удалось.

Несмотря на обилие фактического материала (несколько тысяч записанных вариантов былинных сюжетов), наука всё же не может дать определённый ответ на вопрос происхождения и истории былин. Существуют несколько школ:

Мифологическая школа. Она сформировалась в серединеXIXвека. Ф.И.Буслаев, О.Ф.Миллер и другие считали, что былины как и всё народное творчество сложились во времена далёкой седой старины на общей для всех индоевропейских народов прародине – в древней Индии в доисторический период жизни народов. С их точки зрения, былины представляют собой искажённые остатки древних мифов (отсюда название школы).

Школа заимствования (сравнительная, компаративистская). Она сформировалась почти одновременно с мифологической. А.Н.Веселовский, В.В.Стасов, М.Е.Халанский, Н.Г.Потанин и другие считали, что русские былины по происхождению не являются исконно русскими, а заимствованы у народов Востока и Запада.

Историческая школа . Она сформировалась в концеXIXвека. В.Ф.Миллер, М.Н.Сперанский, А.В.Марков, С.К.Шамбинаго и другие считали, что русское народное творчество (главным образом былины) являются отражением истории народа. Но в своих изысканиях они искусственно всякую былину стремились связать с конкретным историческим событием. Также они считали, что былины создавались только в образованной, культурной среде, т.е. в древнерусской аристократии. Но ведь поэтический талант людей не находится в прямой зависимости от их грамотности. По вопросу о том, когда сложились былины, у сторонников исторической школы единства мнений не было. Большинство из них – В.Ф.Миллер, М.Н.Сперанский, А.В.Марков и другие – считали, что былины сложились ещё в Киевской Руси. А другие исследователи – С.К.Шамбинаго, А.В.Позднеев – полагали, что былины сложились не ранееXVI-XVIIвеков.

Связать происхождение былин с каким-либо периодом вряд ли правильно. Однако в большинстве действие обычно происходит в период наивысшего расцвета Киевской Руси. Но есть былины повествующие о жизни последующих и даже предшествующих ему исторических этапов.

Циклы развития былинного творчества.

В.Г.Белинский выделил в русских былинах киевский и новгородский цикл. Он установил, что в русском эпосе существует группа былин, объединенная рядом важных признаков.

Киевский цикл.

Общие особенности былин киевского цикла состоят в следующем: действие происходит в Киеве или около него; в центре стоит князь Владимир Святославович (978-1015); основная тема – защита Русской земли от южных кочевников; исторические обстоятельства и быт, изображенные в былинах, характерны именно для Киевской Руси; события и враги Русской земли в этих былинах – домонгольского периода; Киев воспет как центр русских земель: из Мурома, Ростова, Рязани, Галича едут богатыри на службу в Киев. В IХ-ХI вв. Киев достиг высокого расцвета и могущества; он играл важную роль в борьбе с печенегами и половцами, закрывая им путь в северные русские земли.

По мнению большинства исследователей (Д.С.Лихачёв, В.И.Чичеров и др.) к киевскому периоду может быть отнесено возникновение былин о богатырях, таких как Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович, Михайло Потык. Для этих былин характерен мифологический принцип типизации образов, так как в образах врагов изображались не реальные люди, а какие-то чудовища (Соловей Разбойник, Змей Горыныч, Идолище Поганый и т.п.).

Главной темой былин киевского цикла была тема борьбы с иноземными захватчиками, идея единства и величия Руси.

Новгородский цикл.

Со второй половины XI века Киевское государство начинает распадаться на ряд феодальных княжеств. В связи с этим начинают формироваться областные былинные циклы. В этих былинах отражались социальные противоречия, так как трудовому народу были чужды распри князей, а в ответ на угнетение народ поднимался на восстания. Так, своеобразный былинный цикл возникает в Новгородском княжестве (былины о Садко, о Василии Буслаеве и др.) и в Галицко-Волынском (былины о Дюке Степановиче, о Чуриле и др.). Смысл былин о Садко, как писал Белинский, - «поэтическая апофеоза Новгорода, как торговой общины». Образ Василия Буслаева принадлежит к числу лучших созданий русского эпоса. В условиях русского средневековья образ свободомыслящего и мужественного человека, верующего только в свою силу не мог не вызвать народных симпатий.

Существуют ещё несколько этапов развития былинного творчества:

Период феодальной раздробленности (XII - XV века). Общественная жизнь этого времени характеризуется главным образом борьбой народа против татарских поработителей. И естественно, что былины отражали главным образом тему борьбы с иноземными захватчиками, происходило переосмысливание ранее возникших былин, наполнение их новым содержанием: «Илья Муромец и Калин царь», «Илья Муромец и Батыга» (Батый), «Камское побоище», Василий Игнатьев», «Добрыня Никитич и Василий Казимирович» и другие. Но в этих былинах действие приурочивается ко времени Киевской Руси.

Период укрепления русского централизованного государства (XV - XVI века). В этот период местные былинные циклы объединяются в один общерусский. Москва наряду с Киевом становится символом русской государственности. Так, в былине о бое Ильи Муромца с сыном, который возник ещё в Киевской Руси, великий богатырь стоит уже на защите «Славной матушки каменной Москвы».

Период позднего феодализма (XVII - XVIII века). Это время укрепления феодальной монархии и укрепления крепостного гнета. Поэтому былевой эпос раскрывает рост классового самосознания народа, имеет место тема ненависти к правящим классам. Проявилось это, прежде всего, в образе князя Владимира. Первоначально он был, по-видимому, положительным, но теперь он стал олицетворением всего отрицательного (гнева, презрения к народу, вероломства, корысти, трусости и т.п.). Былины периода позднего феодализма: «Илья и голи кабацкие», «Илья Муромец на Соколе-корабле», «Добрыня и Маринка» и другие. Также считается, что былины волшебно-сказачного содержания возникли не раньше XVIII века на основе переработки сказочных сюжетов. В этот период закончилось пополнение былинного репертуара новыми сюжетами.

Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович.

Самыми известными богатырями являются Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович,

Илья Муромец.

Самым любимым народным богатырём является Илья Муромец. Ему посвящено наибольшее количество былин. Вся «биография» богатыря содержится в былинах: «Исцеление Ильи Муромца», «Илья Муромец и Соловей Разбойник», «Илья Муромец и Идолище», «Бой Ильи Муромца с сыном», «Илья Муромец и Калин царь», «Илья Муромец и голи кабацкие», «Ссора Ильи Муромца с князем Владимиром», «Илья Муромец на Соколе-корабле», «Три поездки Ильи Муромца» и другие. Такой образ Ильи Муромца сложился не сразу, а постепенно на протяжении долгой творческой жизни нашего эпоса.

В былинах Илья Муромец оберегает родную землю, изгоняет полчища татарских завоевателей, расправляется с разбойниками, служит народу. Илья Муромец – идеальный образ богатырь. Это богатырь могучей силы, что дает ему уверенность и выдержку. Ему свойственно чувство собственного достоинства, которым он не поступится даже перед князем. Он защитник Русской земли, защитник вдов и сирот. Он ненавидит «бояр кособрюхих», говорит всем правду в лицо. Обиду он забывает, когда речь идет о беде, нависшей над родной землей, призывает других богатырей встать на защиту не князя Владимира.

Идеальная природа богатыря проявляется не только в нравственном чувстве, руководящем его поступками, но и в чертах его внешнего облика: Илья старый и седой, что служит признаком его мудрости и опытности. 1

Многие исследователи эпоса задавались вопросом: кто же был прототипом русского богатыря? Поиски исторических «прототипов» былинного Ильи Муромца не дали каких-либо ощутимых результатов, в летописях и других исторических источниках нет похожего, хотя бы по созвучию, имени. Единственная же параллель с громовержцем Ильёй Пророком была использована мифологами в их трактовках образа Ильи Муромца, как двойного «замещения» в народном сознании языческого бога грома Перуна: Перун – Илья Пророк – Илья Муромец.

И, тем не менее, Илья Муромец – единственный герой русского эпоса, причисленный к лику святых (князь Владимир Святославович тоже был канонизирован, но не как былинный герой). В православных календарях до сего дня 19 декабря отмечается как «память преподобного нашего Ильи Муромца, в двенадцатом веке бывшего». 2 Более того, существует одно из самых неопровержимых доказательств реальности Ильи Муромца – его гробница в знаменитой Антониевой пещере Киево- Печерского монастыря, находящаяся рядом с гробницами первого русского летописца Нестора, первого русского иконописца Алимпия и многих других вполне реальных исторических деятелей Киевской Руси, ее подвижников и великомучеников.

Добрыня Никитич.

Вторым популярным богатырём является Добрыня Никитич. Он сподвижник, верный товарищ, «крестовый брат» Ильи Муромца. Ему посвящено несколько широко распространённых былинных сюжетов: «Добрыня и змей», «Добрыня и Василий Казимирович», «Добрыня Никитич и Алёша Попович», «Женитьба Алёши Поповича на жене Добрыни Никитича», «Добрыня и Маринка». Есть былины о рождении и детстве, его женитьбе на богатырше-полянице, его знакомстве с Ильей Муромцем, конфликте с Алешей Поповичем. Известно имя Добрыниной матери – Амельфа Тимофеевна, отца – Никита Романович; жены – Настасья Микулична; тетушки крестовой - Авдотья Ивановна.

Образ Добрыни Никитича – один из самых обаятельных и глубоких в русском эпосе. Это подлинный герой, всегда готовый к подвигу. Он там, где нужна помощь, смекалка, ум и такт, борьба с ересью и коварством, верность и смелость. Своих успехов он добивается благодаря не только силе, но и другими способностями: игрой в шахматы, стрельбой из лука, игрой на гуслях, умением обходится с людьми («вежество»).

В отличие от Ильи Муромца, Добрыня Никитич имеет вполне реального исторического «прототипа» – это знаменитый дядя князя Владимира Святославовича по матери, посадник новгородский, а затем воевода Киевский Добрыня, рассказы о котором есть и в «Повести временных лет», и в других летописных источниках. Но существует и другая версия, согласно которой былинный Добрыня – собирательный образ, вобравший черты многих древнерусских Добрынь. Исследователь Ю.И.Смирнов отмечает, что летописи связывают, по крайней мере, семь Добрынь:

в сведениях по Х век упоминается несколько раз Добрыня, дядя Владимира I Святославовича;

по ХI век – Добрыня Рагуилович, воевода Новгородский;

по ХII век – новгородский посадник Добрыня, киевский боярин Добрынка и суздальский боярин Добрыня Долгий;

по ХII - век Добрыня Галичанин и Добрыня Ядрейкович, епископ новгородский.

Выбор достаточно велик – почти четыре столетия, и теоретически нельзя исключить никого из этих «прототипов» или сводить всех Добрынь к первому из них. О каждом из этих исторических Добрынь сохранились летописные известия, а о некоторых – литературные произведения. Ю.И.Смирнов говорит о временах домонгольской Руси, но и позже, в ХV–ХVII веках это имя оставалось в числе самых распространенных древнерусских имен. Надо учитывать, что оно относилось к числу «некалендарных» имен, его не могли дать при крещении. А это значит, что для всех перечисленных выше Добрынь, оно было или вторым – языческим именем, полученным за определенные качества: доброту, красоту, величие.

Алёша Попович.

Третий по значению и популярности богатырь – Алёша Попович. О нём рассказывают былины: «Алёша Попович и Тугарин Змеевич», «Добрыня Никитич и Алёша Попович», «Алёша Попович и сестра братьев Збродовичей».

Характерными чертами Алёши являются смелость, решительность и хитрость. Алёша хотя и хвастлив, и беззаботен, а иногда и неблагоразумен, он всё же – богатырь. Он любит свою родину, беспощаден к её врагам и готов во имя её жертвовать своей жизнью.

Заключение.

Былины, созданные русским народом, являются нашим национальным достоянием, нашей гордостью и славой.

Список литературы:

Аникин В.П. «Русский богатырский эпос»

Чичеров В.И. «Былины»

Калугин В.И. «Струны Рокотаху…Очерки о русском фольклоре»

Кравцов Н.И., Лазутин С.Г. «Русское устное народное творчество»

Рыбаков Б. «Русские былины»

Юдин Ю.И. Героические былины (поэтическое искусство).

1Юдин Ю.И. Героические былины. Поэтическое искусство стр.68

2Калугин В.И. Струны Рокотаху…Очерки о русском фольклоре

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

Устное народное творчество

«Жизнь княжеского двора в былинах киевского цикла»

Введение

О русских богатырях - героях, подвиги которых сохранились навсегда в памяти нашего народа, мы узнаем из былин. Само название «былина», то есть быль, показывает, что речь в них ведется о том, что было, что имело место в жизни. Народ называл их еще «старинами», то есть песнями о старине. Былины появились в ранний период истории древнерусского государства, в XI-XII веках. Влиятельными городами тогда были на Руси Киев и Новгород. Поэтому действие былин чаще всего происходит имеено в этих городах.

В былинах киевского цикла события в основном происходят в Киеве или в какой-то мере с этим городом связаны, поскольку богатыри находятся на службе у киевского князя Владимира. Он посылает их с разными поручениями, обращается к ним за помощью, награждает их за службу, а иногда и наказывает за «непослушание». Поручения самые разные: съездить на охоту и привезти дичь к княжескому столу; добыть для князя невесту; отвезти дань татарскому царю; выступить соперником чужеземному богатырю. Никто, кроме богатырей или даже одного определенного богатыря, не может исполнить просьбу князя. Этот цикл называется Киевским или Владимировым. К нему относятся былины о Соловье Будимировиче, Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алёше Поповиче, Дюке Степановиче, Хотене Блудовиче, Дунае и др. Даже, если действие в этих былинах непосредственно не связано с Киевом или с выполнением поручения князя Владимира, упоминание города или князя обязательно присутствует.

Цель исследования: проследить жизнь княжеского двора в былинах Киевского цикла.

Ознакомится с содержанием былин Киевского цикла.

Проанализировать как освещены в этих былинах образ князя Владимира и его супруги.

Изучить как описывается жизнь княжеского двора в этих былинах.

Для решения поставленных задач мною был изучен ряд литературы по данной теме: «Книга былин. Свод избранных образцов русской народной эпической поэзии» (Составитель В.П. Авенариус); Б.А. Рыбаков «Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи», В.Я. Пропп «Русский героический эпос», В.Г. Мирзоев «Былины и летописи - памятники русской исторической мысли» и др.

Жизнь княжеского двора в былинах Киевского цикла

княжеский двор былина киевский

Одно из самых великих имен в судьбе Киевской Руси - Владимир Святой (Креститель). Это имя окутано покровом легенд и тайн, об этом человеке слагали былины и мифы, в которых неизменно именовали его светлым и теплым именем князь Владимир Красное Солнышко. В то же время в древних летописях события, связанные с приходом к власти Владимира, описываются как невероятное зверство проявленное язычником. Но современные историки оценивают события с братоубийством и насилием иначе, указывая на то, что таков был закон того времени - правит сильнейший .

Летописи называют его «Великим», потому что он провёл обряд крещения Руси. Если все житие князя Владимира окутано тайной, то его приход к христианству, крещение Руси вообще носит легендарный и почти мифологический характер. Летописи повествуют - князь Владимир Красное Солнышко прошел «испытание верой». Каждый день ко двору призывались проповедники от разных вер, слушая их проповеди и общаясь о вере, князь пришел в мысли, что православие станет верой его народа. И тогда на совете бояр (987 год) было принято решение о крещение - крещение по закону «греческому». Славен путь жизненный Владимира и отрицать этого нельзя. Именно он внес действительно поворотное событие в историю развития Руси. В то же время о причислении Владимира к лику святых споры идут, и по сей день. Прежде всего, это связано с неукротимой страстью киевского князя к женскому полу и пышным торжествам .

Эта личность встречается во всех былинах Киевского цикла, его еще называют Влалимирским. Общие их особенности состоят в следующем: действие происходит в Киеве или около него. В центре стоит князь Владимир. Основная тема - защита Русской земли от южных кочевников. Киев не просто место действия былин, а он воспет как центр русских земель: из Мурома, Ростова, Рязани, Галича едут богатыри на службу в Киев.

В былинах Киев, двор князя В. - обозначение того положительного центра, которому противопоставляются и чистое поле, и тёмные леса, и высокие горы, и быстрые (или глубокие) реки, с которыми связаны опасности, угрозы, чувство страха. .

Одной из важных и характерных особенностей киевского цикла служат образы трех богатырей, действия и судьба которых тесно связаны.

В былинах образ князя не всегда положительный.

Владимир сам не участвует в походах и большей частью не выезжает из Киева.

Владимир поразительно труслив; его трусость обнаруживается при каждом столкновении с врагами: узнав, что к Киеву подступил с войсками Калин-царь, он начинает "ронять горючие слезы" и "утираться шелковым платком"; он жалуется, что некому постоять за веру, за отечество, за церкви Божии, за Киев-град, некому сберечь князя Владимира и его супруги Опраксы Королевичной; при наезде Идолища на Киев Владимир "убоялся"; когда наезжает заморский богатырь Соловников, Владимир кричит со страху.

Владимир проявляет в отношении к своим богатырям крайнюю неблагодарность или недоброжелательность. Илья Муромец, например, жалуется на то, что служил Владимиру тридцать лет, а «не выслужил слова сладкого, уветливого, приветливого, хлеба-соли мягкия». Пренебрежительно относится Владимир к этому славному русскому богатырю: за великие подвиги он награждает Илью куньей шубой, а других богатырей, меньше Ильи отличившихся, награждает городами с пригородами. Илья выражает пренебрежение к подарку. Тогда Владимир велит своим слугам «повести Илью на горы высокие, бросить в погреба глубокие, задернуть решетками железными, завалить чащей, хрящем-камнем». Осаждают Киев враги. Очень нужен Илья. Как ни просит Владимир Илью, обиженный богатырь непреклонен: не желает обнажать меч за обидевшего князя. Еле уговорили - и только потому, что разорение угрожало всему городу.

После этой истории Владимир кланяется Илье, просит прощения, уговаривает сесть во главе пиршественного стола. Описания этой сцены в различных списках былин разные: в одних Илья все же уезжает прочь и возвращается через много лет. В других - он дает себя уговорить, и сам Владимир лично подает ему кубок с медом.

То же самое и к Добрыне. Приказав Добрыне Никитичу освободить Забаву, дочь Путятичну из "пещерушки змеиной", Владимир угрожает срубить ему голову, если он не выполнит этого поручения. По простому наговору Владимир сажает Добрыню в тюрьму, а потом, чтобы сгубить его, отправляет в поганую Литву выправлять дани за двенадцать лет; во время отсутствия Добрыни сватает его жену за Алешу Поповича. Деспотизм и самодурство Владимира доводят некоторых богатырей до гибели: Владимир не верит богатырю Сухману, что он победил татарское войско и сажает его за это в погреб; богатырь так оскорбился эти поступком Владимира, что сорвал "маковые листочки" со своих кровавых ран и истек кровью.

Владимир жаден. Эта черта проявляется в отношении к богатствам Соловья-разбойника, которые он хочет захватить; но Илья не дает ему их и оставляет детям Соловья, чтобы было им, чем пропитаться до смерти и не ходить скитаться по миру.

Эти несимпатичные черты Владимира сильно возбуждают против него богатырей: они нередко ругают князя в глаза собакой, дураком, вором; решаются не служить ему больше; указывают ему, что, если бы не они, то не быть ему князем в Киеве.

При наступлении какой-нибудь беды, Владимир униженно просит богатырей, чаще всего Илью, заступиться за него и спасти его. Эти несимпатичные черты Владимира сильно возбуждают против него богатырей: они нередко ругают князя в глаза собакой, дураком, вором; решаются не служить ему больше; указывают ему, что, если бы не они, то не быть ему князем в Киеве.

В былине о Соловье Будимировиче Князь Владимир изображен как слабовольный правитель, который ради спасения способен отдать свою любимую племянницу неверному царишшу Грубиянишшу.

Былина принадлежит к эпическому циклу былин о сватовстве, «добывании невесты». В ней нет трагических столкновений, конфликтов, рассказ идет о чисто бытовых отношениях, это одна из самых оптимистических былин русского эпоса.

Соловей Будимирович подплывает к Киеву на двенадцати черных кораблях (в былинах все заморское - черное: черный шатер - у Дуная, черные корабли - у Соловья Будимировича) поражает киевлян своими заморскими диковинками и песнями. В центре внимания здесь не князья как таковые, даже не Соловей, а именно процесс сватовства, обычаи и обряды, связанные со свадьбой, то есть жизненные общечеловеческие дела, одинаково близкие всем слоям населения».

В былине «Дюк Степанович» молодой индийский боярин хвастаясь несметными богатствами своей страны вызывает возмущение князя Владмирира и его бояр. Дюк постоянно пытается показать свое превосходство перед киевлянами, насколько Киев беднее, насколько он уступает его городу во всем. Идет серия сравнений - как в Галиче и как в Киеве. Дюк высмеивает киевские мостовые: они «черной землей засыпаны», «подмыло их водою дождевою», и «замарал я сапожки те зелен сафьян»; мосты неровные, даже во дворце настланы плохо. Во дворце в Галиче иное дело:

…построены мосточики калиновы,

А ведь столбики поставлены серебряны…

А ведь постланы сукна гармузинные.

Убогости Владимирова дворца противопоставлена роскошь дворца Галича. За пиршественным столом сравнения продолжаются. Утонченный вкус приезжего богатыря не выносит киевских калачей, поскольку они плохо пахнут: нижняя корочка - кирпичной печью, а верхняя - хвоей, потому что их обрызгивали помелом из сосновых веток. К тому же тесто месят в сосновых бочках, обитых еловыми обручами. Не то что в Галиче:

У моей родителя у матушки

А построены ведь бочечки серебряны,

А обручики набиты золоченые,

Да ведь налита студена ключева вода…

Да и построены печки муравленые*,

У нас дровиа топятся дубовые,

А помялушки повязаны шелковые,

Да ведь настлана бумага - листы гербовые…

А калачик съешь - по другоем душа горит.

То же самое - с вином: в Киеве оно и варится в неподходящей посуде, и хранится в обыкновенных погребах, так что оно задыхается. В Галиче и посуда другая, и хранится вино подвешенным на цепях: «чарку выпьешь - по другой душа горит».

Дюк сопоставляет богатство свое - и Киева: у него двенадцать погребов золота, серебра и жемчуга, и

На один я на погреб -

на красное на золото -

Скуплю и спродам ваш город Киев.

Возмущенный Владимир посылает Добрыню проверить справедливость слов Дюка. Добрыня сталкивается с таким великолепием, с такими излишествами в роскоши, о которых он не мог и думать. В этих описаниях проявились характерные для Древней Руси понятия о дальних странах с несметными сокровищами и сказочной красотой. В городе «крыши как огонь горят» - от золотых кровель. Боярский двор - на семи верстах, с позолоченными заборами и столбами, с серебряными подворотнями. Здесь тридцать три терема златоверхих, с хрустальными крылечками. Интерьер - сказочный - с поющими царскими птицами, с росписями на потолках и стенах, изображающими солнце и все небо. Добрыня трижды ошибается, принимая за мать Дюка ее прислужниц - так роскошно они одеты. Сама матушка является вся в золоте и серебре, от нее расходятся лучи по всему городу. Мать открывает перед киевлянами погреба с несметными богатствами. Добрыня, вернувшись домой, признается Владимиру: чтобы набрать столько бумаги, чернил, перьев для описания богатств, надо было бы продать Киев с Черниговом. Поездке Добрыни в Галич предшествует состязание Дюка с киевским богатырем Чурилой. Чурила был известен как большой модник, щеголь. Чтобы защитить честь Киева, он вызывает Дюка на спор - кто кого перещеголяет в нарядах: в течение трех лет каждый день нужно выезжать в новом платье и на новом коне. В этом споре за Чурилу поручается весь Киев, за Дюка - один Илья Муромец. Чурила обувает «сапоги зелен сафьян» с острыми носами и пятками и на таких высоких каблуках, что под сапогом воробьи пролетают. Дюк же обувает лапти, но плетенные из семи шелков и украшенные самоцветным камнем, к тому же они «со свистом». Победа здесь явно за приезжим богатырем. Чурила надевает роскошную кунью шубу, отороченную золотом, серебром и жемчугом. На петельках шубы вплетены изображения девушек, на пуговицах вылиты молодцы, и при застегивании они обнимаются, а при расстегивании целуются. Но и здесь победа остается за Дюком: на его шубе

Во пуговках литы люты звери,

Да во петельках шиты люты змеи.

Да брал он. Дюк…

Плётоньку шелковую,

Да подернул Дюк-от по пуговкам -

Да заревели на пуговках люты звери;

Да подернул Дюк-от по петелькам

Да засвистали по петелькам

люты змеи.

Да и от того-де рёву от звериного,

Да того-де свисту от змеиного

Да в Киеве старой и малой на земли лежат.

Чурила, проиграв спор, не успокаивается и вызывает Дюка на настоящее богатырское состязание: нужно на конях перескочить Пучай-реку в одну сторону и потом в другую. Состязание это кончается для Чурилы полным позором: он вместе с конем, вооруженный, застревает посередине реки, а Дюк на полном скаку хватает его «за желты кудри» и вытаскивает на берег. Согласно законам богатырских поединков, Дюк готов отрубить побежденному голову, но за Чурилу вступается князь. Так Дюк победителем оставляет Киев:

И поехал Дюк ко городу ко Галичу.

И через стену махал прямо городовую

И через высоку башню наугольную.

И уехал Дюк во Волынь-землю богатую,

Во Волынь-землю и во славен Галич-град.

Так, в былине показано отношение русского народа к иноземным богатствам, на фоне которых русская земля кажется бедной и неприметной. Сам князь в этой былине показан как правитель, болеющий за свою землю и своих людей, когда он заступается за Чурилу и просит Дюка оставить его в живых.

Былина о Дунае - одна из самых популярных и любимых народом песен.

В былине повествуется о женитьбе Владимира и о женитьбе Дуная. Свадьба Владимира обычно предшествует свадьбе Дуная, или же справляется двойной свадебный пир.

Как и многие другие былины, данная начинается с пира у Владимира. Слово «пир» не всегда может пониматься буквально. Пир - часто не что иное, как своеобразная форма совещания Владимира со своими приближенными, носящего иногда военный характер. В данном случае Владимир пирует, что бывает очень редко, не только со своими приближенными, но и со всем народом.

Во стольном городе во Киеве

У ласкова князя у Владимира

Было пированьице почестен пир

На многих князей, на бояр,

На могучиих на богатырей,

На всех купцов на торговыих,

На всех мужиков деревенскиих.

С какой целью созван пир, это пока еще не ясно. Владимир держит себя не столько как глава государства и народа, сколько выступает в роли ласкового хозяина своих многочисленных гостей, между которыми он расхаживает. Владимир в этой былине показан молодым и богато одетым. На нем прекрасная соболья шуба, и он ею щеголяет.

Он собольей шубочкой потряхивал.

На его белых руках золотые кольца, и «он пощелкивает злачеными перстнями». У него русые или желтые кудри, и когда он проходит, он «потряхивает» ими. Такой образ Владимира, чрезвычайно яркий и красочный, характерен именно для этой былины и прекрасно вяжется со всем ее дальнейшим содержанием. Пир и в данном случае созван неспроста, а с определенной целью. На нем Владимир выражает желание жениться и спрашивает, кто бы ему мог указать невесту. Его щеголеватый облик обличает в нем жениха.

Все вы на пиру испоженены,

Я у вас один холост-неженат.

На первый взгляд может показаться, что Владимиром руководят только чисто человеческие побуждения. Обычно он описывает, какую жену он хотел бы иметь, и эти описания интересны потому, что они показывают народные представления о русской женской красоте. Неизменно упоминаются: статная фигура, плавная походка, ясные глаза, черные брови, румяное лицо, и часто - коса до пояса, ум и тихая речь. Это образ величественной и умной, но вместе с тем скромной красавицы. Однако дело не только в том, что Владимир желает иметь необычайную красавицу. Во многих песнях прибавляется:

Да было бы мне с кем век коротать,

Да было бы с кем княжество держать.

Было бы кому нам поклонятися

Всем городом нам да всем Киевом.

Речь идет, следовательно, не только о выборе невесты для Владимира, но и о выборе для Киева государыни.

Предметом песни служат не романические интересы, а интересы государственные. Необходимо отметить, что это - специфическая особенность русского эпоса. Тема сватовства - одна из самых распространенных в мировом фольклоре. Женятся герои, богатыри и короли всех народов, которые вообще имеют эпос. Но только в русском эпосе этот сюжет трактуется с точки зрения государственных интересов.

Князь выступает в разных былинах по-разному, где-то он трус, жадный и слабовольный, но где-то все же «светлый» и «добрыq», князь «Ясно Солнышко», справедливый и благородный государь. По видимому, это обусловлено неоднородностью отношения народа к этой персоне. Одни считали его посланником Господним, благодаря которому Русь стала православной, другие же видели в нем черты, не облагораживающие его. Возможно это произошло еще и потому, что сочинители былин старались как можно шире изобразить образ правителя в свое время. Так как былины писались в разное время и разными людьми, следовательно и отношение к нему было разным.

Двор князя в былинах также священен. Герои былин никогда не убивают врагов на княжеском дворе: Алеша Попович запрещает своему парубку отвечать на нападение Тугарина и «кровавить палаты белокаменные», в поле отвозит Илья Муромец для расправы Соловья-разбойника . Так же священен был княжеский двор для язычников-поморян. Сходно относились балтийские славяне к своим святилищам даже во время войны, отчего и княжьи дворы, и святилища часто становились укрытием для тех, кому угрожала смертельная опасность.

Заключение

Былинный образ Владимира прошел сложную историю, вначале он обрисован как князь, объединивший русские земли, при нем произошло крещение Руси. Все это было основой положительной оценки деятельности князя Владимира и привело к его идеализации, в былинах он назван «Красным солнышком». Но позднее на этот образ стали наслаиваться черты других русских князей, образ стал трансформироваться: он стал изображаться иронически, в нем проявились трусость, бессилие, он стал нарушать обычаи, стал данник Батыю. Владимир не герой былин, он бездеятелен, а характер его неопределен, он более имя, чем человек.

Неблагодарность, несправедливость и жестокость, как отличительные черты Владимира моглb возникнуть под влиянием того, что деятельность Владимира, в различных классах населения и в различных областях Киевской Руси должна была различно оцениваться, восприниматься и освещаться. Для одних групп населения и частей государства деятельность Владимира была выгодна, полезна и потому личность Владимира наделялась наилучшими чертами; для других групп населения или других частей государства деятельность Владимира была вредна и потому личности Владимира приписывали отрицательные черты.

Кроме того, когда легенды столетиями передаются от одного поколения к другому, они обрастают новыми подробностями, знаменитые персонажи начинают совершать новые подвиги, а временные рамки постепенно размываются и смещаются. Объясняется это тем, что образ князя Владимира в былинах - обобщённый, в нём «совмещены» также некоторые более поздние правители, но есть и ряд черт исторического Владимира Святославовича. Действительно, былинный образ Владимира прошел сложную историю. На него наслоились черты другого известного киевского князя Владимира Мономаха, а затем и ряда других князей .

Список литературы

1.Книга былин. Свод избранных образцов русской народной эпической поэзии. Составитель В.П. Авенариус. \ Издание книгопродавца А.Д. Ступина. М.: 1902. - 419 с.

.Былины. - М.: Советская Россия, 1988.

.Пропп В.Я. Русский героический эпос. - Л.: Издательство Ленинградского университета, 1955.

.Рыбаков Б.А. Рождение Руси. - М.: АиФ Принт, 2003.

.Мирзоев В.Г. Былины и летописи: памятники русской исторической мысли. - М., 1978.

.Русские былины//http://www.byliny.ru.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Эпический Киев — символ единства и государственной самостоятельности русской земли. Здесь, при дворе князя Владимира, происходят события многих былин.

Воинскую мощь Древней Руси олицетворяли богатыри. Среди богатырских былин на первое место выдвигаются те, в которых действуют Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Эти основные защитники Руси — выходцы из трех сословий: крестьянского, княжеского и поповского. Былины стремились представить Русь единой в борьбе с врагами.

Несмотря на то, что разные богатыри появились в русском эпосе в разное время, в сюжетах былин они нередко действуют вместе. И всегда главный среди них — Илья Муромец: самый старший, самый сильный, самый мудрый и справедливый. Это поэтически подчеркивается в былинах, например:

Да едино солнышко на небеси,

Един богатырь на святой Руси,

Един Илья да Илья Муромец!

Илья — крестьянский сын, он родом из села Карачарова возле города Мурома. До тридцати лет он был болен — не владел ни руками, ни ногами. Нищие странники (калики) дали Илье испить чарочку питъеца медвяного, от чего он не только выздоровел, но и обрел богатырскую силу. Первым делом Илья помог своим родителям расчистить пал от дубъя-колодья (т. е. подготовил место в выжженом лесу под пашню). Однако сила была ему дана не для крестьянских дел. Илья воспитал себе коня, получил родительское благословение и отправился в раздольице чисто поле.

Огромная сила Ильи Муромца должна принести пользу всей Руси, поэтому богатырь устремился в Киев. По пути он совершил свои первые подвиги: разбил вражеские войска под Черниговом, а затем освободил прямоезжую дорожку от фантастического Соловья-разбойника ("Илья и Соловей"). С плененным Соловьем Илья явился в Киев и представился князю Владимиру.

К образу Ильи Муромца был прикреплен международный "бродячий" сюжет о поединке отца с неузнанным сыном. В былине "Илья Муромец и Сокольник" (по другим вариантам: Под-сокольник) сын Ильи изображен врагом Руси, татарином. Побежденный Ильей в честном поединке, Сокольник попытался убить своего отца в то время, когда тот спал в белом шатре. От смертельного удара Илью защитил нагрудный золотой крест. Былина завершается тем, что Илья убил своего сына.

Былины об Илье Муромце наиболее полно разработали в русском эпосе героическую тему. Они оказали влияние и на былины о других богатырях. Одно из самых значительных произведений о трагической эпохе нашествия кочевников — былина "Илья Муромец и Калин-царь". Над Русью нависла смертельная опасность: вражеские войска во главе с царем Калином подступили к Киеву. Татарской силы нагнано много-множество:

Как от покрику от человечьяго,

Как от ржанья лошадинаго

Унывает сердце человеческо.

Ситуацию трагически осложняет внутренняя вражда, раздирающая Русь. Русские силы разобщены. Былина с осуждением изображает князя Владимира, который поит да жалует только приближенных к нему бояр, но не думает о богатырях-воинах. Двенадцать святорусских богатырей обижены князем, они уехали из Киева. Единственный, кто мог бы постоять за веру, за отечество — Илья Муромец. Однако Владимир еще до нашествия врагов за что-то на него поразгневался и засадил богатыря в холодный глубокий погреб на верную гибель.

Калин-царь направил Владимиру грамоту посыльную, где в ультимативной форме предложил Киеву сдаться. Тут князь Владимир понял: есть это дело не малое, А не малое дело-то, великое. В ответ он пишет грамоту повинную: просит у Калина отсрочки на три года, три месяца и три дня — якобы для того, чтобы оказать татарам пышный прием, подготовиться к нему. Отсрочка получена, но она не спасает. Калин-царь снова подступил к Киеву со своими со войсками со великими. Положение Владимира безвыходное. Он ходит по горенке, роняет слезы горючие и сокрушается о том, что нет в живых Ильи Муромца.

Однако богатырь жив — его спасла дочь князя Владимира, которая посылала в погреб еду, питье, теплую одежду. Узнав об этом, Владимир скорешенько спускается к Илье в погреб, берет его за ручушки за белые, приводит в свою палату белокаменну, сажает подли себя, кормит, поит, а потом просит:

"А постой-ко ты за веру за отечество,

И постой-ко ты за славный Киев град,

Да постой за матушки Божьи церкви,

Да постой-ко ты за князя за Владымира,

Да постой-ко за Опраксу королевичну!"

Ни слова не сказав, Илья покинул княжеские палаты, направился на свой широкий двор, зашел во конюшенку в стоялую и начал седлать коня. Затем богатырь выехал из Киева и осмотрел вражеское войско: конца краю силы насмотреть не мог. На восточной, стороне Илья заметил белые шатры русских богатырей и поехал к ним, чтобы уговорить богатырей выступить против Калина-царя. Но глубока была их обида на князя Владимира: несмотря на то, что свой призыв Илья повторил три раза, богатыри ему отказали.

Илья Муромец поехал один ко войскам ко татарскиим и начал побивать вражескую силу, словно ясный сокол гусей-лебедей. Враги вырыли в поле подкопы глубокие — об этом Илью предупредил его конь. Конь вынес Илью из первого и из второго подкопа, а из третьего богатырь не смог выбраться и был взят в плен. Калин-царь стал уговаривать Илью Муромца перейти к нему на службу. Он соблазнял богатыря роскошной и сытой жизнью — однако безуспешно. Забыв свою личную обиду, Илья Муромец грудью встал за Русь и за русского князя. Он снова вступил в бой. Сокрушая врагов, Илья прошел через их войско. Затем в чистом поле заговорил стрелу и пустил ее в лагерь богатырей. Старший из них, Самсон Самойлович, пробудился от крепка сна и привел, наконец, своих молодцев на подмогу Илье Муромцу. Вместе они разбили вражескую силу, доставили князю Владимиру плененного Калина.

Основная мысль этой былины состоит в том, что перед угрозой гибели русской земли теряют значение все личные обиды. Былина учит еще одной истине: сила — в единстве.

Об Илье Муромце сложены и многие былины, например: "Илья Муромец и Идолище", "Три поездки Ильи Муромца", "Илья на Сокол е -корабле ".

После Ильи Муромца наиболее любим народом Добрыня Никитич. Этот богатырь княжеского происхождения, он живет в Киеве. Добрыня Никитич обладает многими достоинствами: образован, тактичен, обходителен, умеет во послах ходить, мастерски играет на гуслях. Главное дело его жизни — воинское служение Руси.

Богатырский подвиг Добрыни Никитича изображает былина "Добрыня и змей". Добрыня отправился ко синю морю поохотиться, но не нашел ни гуся, ни лебедя, а и не сераго-то малого утеныша. Раздосадованный, он решился поехать в опасное место: ко Лучай-реки. Матушка стала его отговаривать:

"Молодой Добрыня сын Никитинич!

А не дам я ти прощенья благословленьица

Ехать ти Добрыни ко Пучай-реки.

Кто к Пучай-реки на сем свети да езживал,

А счастлив-то оттуль да не приезживал".

Добрыня ответил:

"Ай же ты родитель моя матушка!

А даешь мне-ка прощение — поеду я,

Не даешь мне-ка прощения — поеду я".

Делать нечего: мать благословила Добрыню, но велела ему не купаться во Пучай-реке.

Когда Добрыня приехал к реке, его одолили ты жары да непомерный, он разделся и стал купаться. Вдруг небо потемнело — налетела люта змея. Молодой слуга Добрыни, испугавшись, угнал его коня, увез всю одежду и снаряжение — оставил только шляпу земли греческой. Этой шляпой Добрыня и отбился от змеи, отшиб у нее три хобота. Змея взмолилась, предложила заключить мир и пообещала:

"А не буду я летать да по святой Руси,

А не буду я пленить больше богатырей,

А не буду я давить да молодыих жон,

А не буду сиротатъ да малых детушек..."

Добрыня на ты лясы... приукинулся, отпустил змею. Однако впоследствии он увидел, как змея летит по воздуху и несет дочку царскую, царскую-то дочку княженецкую, молоду Марфиду Всеславьевну. По велению князя Владимира Добрыня отправился во Тугй-горы, ко лютой змеи — выручать царевну. Мать дала ему с собой шелковый платок — утирать лицо во время боя и шелковую плеть — хлестать змею.

На этот раз бой Добрыни со змеей был долгим: он продолжался один, затем другой день до вечера.

Ай проклятая змея да побивать стала.

Ай напомнил он наказанье родительско,

Вынимал-то плетку из карманчика,

Бьет змею да своей плеточкой,

— Укротил змею аки скотинину,

А и аки скотинину да крестиянскую.

Отрубил змеи да он ecu хоботы,

Разрубил змею да на мелки части,

Роспинал змею да по чисту полю...

Затем Добрыня в пещерах прибил... всех змиенышов, освободил княжескую дочку и привез ее Владимиру.

В отличие от сказочной трактовки "основного сюжета", Добрыня боролся не за свою невесту, а за русскую полонянку. Он убил врага, наводившего ужас на всю Русь.

Алеша Попович, как и Добрыня Никитич, — змееборец, однако его индивидуальные качества вызвали своеобразную интерпретацию змееборческой темы. Этот богатырь родом из города Ростова, сын старого попа соборного. В былинах обычно подчеркивается, что Алеша молод. Он склонен к иронии, шуткам, насмешкам. Не обладая такой могучей силой, как Илья или Добрыня, Алеша использует хитрость и изворотливость. Ему свойственны удальство и отвага. "Алеша силой не силен, да напуском смел ", — говорит о нем Илья Муромец.

Богатырский подвиг Алеши Поповича состоит в том, что он победил иноземного врага Тугарина Змеевича. Сюжет об этом представлен в двух версиях (в сборнике Кирши Данилова приведен их сводный контаминированный текст).

Зуева Т.В., Кирдан Б.П. Русский фольклор - М., 2002 г.

Раньше чем приступить к изучению отдельных песен русского эпоса, необходимо составить себе ясное представление о том, что следует понимать под былинами «киевского» или «владимирова» цикла.
В фольклористике слово «цикл» понимается различно.
1. Под циклом понимаются песни о героях, находящихся на службе у одного и того же государя. Сюжеты песен между собой не всегда связаны; каждая песня составляет нечто цельное и законченное; тем не менее, герои песен, объединенные одной службой, друг друга знают и друг с другом встречаются. В Западной Европе к таким циклам относится кельтский цикл короля Артура, франкский цикл короля Карла. Некоторая часть наших былин объединяется в былины владимирова или киевского цикла.
2. Под циклом иногда понимают также объединение первоначально разрозненных произведений в одно целое. В этом смысле можно говорить о песнях гомерова цикла. Такие циклы обычно создаются искусственно («Гесериада» и др.), но начатки такого объединения возможны и в самой народной поэзии.
3. В русской науке под циклом иногда понимали песни одной местности или одного района. Так, новгородские былины иногда называются былинами новгородского цикла.
4. Неоднократно можно встретить слово «цикл» в применении к песням об одном герое. В этом смысле можно говорить, например, о песнях разинского цикла.
Мы будем употреблять слово «цикл» только в первом из приведенных здесь значений. «Цикл» означает «круг». Круг имеет центр. В русском эпосе таким центром изображается Киев, возглавляемый Владимиром. Выражения киевский и владимиров цикл по существу однозначны и взаимозаменимы.
Во многих былинах Киев изображается как столица Руси, управляемой Владимиром. Сам он никаких подвигов не совершает, он полностью пассивен. Но вокруг него есть герои, богатыри, которые совершают все подвиги. Эти герои весьма разнообразны по своему облику, возрасту, личному характеру и по их подвигам.
Чем это объяснить, и всегда ли так было в русском эпосе?
Рассмотренные выше материалы заставляют предполагать, что так было не всегда. Картину, которую показывает русский эпос, можно рассматривать как последнюю ступень уже завершившегося процесса циклизации, понимая под циклизацией расположение действия песен вокруг одного центра и центрального лица. Этим центральным лицом некогда был сам герой, единственный герой догосударственного эпоса. По мере того как происходит консолидация племен в государство, по мере того как начинает появляться народ, этот герой становится главой своего народа, позднее — главой своего государства. Став главой государства, этот герой теряет свою активную роль, становится только носителем власти, и центр тяжести повествования переносится на богатырей. Такое состояние эпоса характеризует раннее феодальное государство.
Но для такого обесцвечивания центральной фигуры имелась и другая причина. Раннее феодальное государство на некотором этапе исторического развития представляло собой прогрессивный тип общественной формы по сравнению с племенным строем, при котором народ распадался на племена. Таким прогрессивным государством была Киевская Русь. Однако, по мере роста классовой дифференциации и классового антагонизма, киевский князь все больше становится главой не только государства, но главой своего класса. Отсюда впоследствии двоякое отношение в эпосе к Владимиру. С одной стороны, он — красное солнышко, стольно-киевский князь, и все богатыри стремятся служить ему и служат ему верно. С другой стороны, он окружен князьями и боярами; между ним и богатырями создается глухой антагонизм, впоследствии принимающий форму открытого и острого конфликта. Богатыри попадают в опалу, изгоняются из Киева, и Владимир обрисовывается как сторонник князей и бояр, как трус и даже изменник. Высокий образ Владимира — более древний образ, сниженный образ принадлежит более поздним векам обостренной классовой борьбы. В период Киевской Руси былинный Владимир получил имя и стал главою государства. Тогда он был окружен богатырями. По мере развития классовых отношений роль великого князя, представителя классовой власти, падала, роль богатырей, представителей народа, — возрастала.
Каковы же причины такого циклического строения нашего эпоса?
Первый ответ на этот вопрос состоит в том, что русский эпос отражает действительность Киевской Руси. Это несомненно верно. Киев некоторое время был объединяющим центром создающегося и крепнущего государства. Выдающуюся роль в создании государственного единства сыграл Владимир Святославович. Без этой исторической почвы циклическое состояние эпоса не могло бы создаться. Но это еще не объясняет нам, почему такая картина сохраняется столетиями, почему народ ею так дорожит, почему циклическое строение эпоса обнаружило такие огромные творческие возможности. Историки объясняют это как явление памятливости народа к великим периодам и событиям своей истории. Эпос толкуется как воспоминание о прошлом. Так, акад. Греков начинает свою книгу о Киевской Руси указанием на русский эпос. «Чем объяснить хорошо известный факт, что русский народ в своем былинном эпосе отводит самое видное место именно киевскому периоду своей древней истории?» — спрашивает Б. Д. Греков и объясняет это тем, что народ правильно понял и оценил величие этой эпохи. «Народ, переживший на протяжении своей истории много и тяжелых и радостных событий, прекрасно их запомнил, оценил, и пережитое передал на память следующим поколениям. Былина — это история, рассказанная самим народом». Акад. Греков безусловно прав, когда он утверждает тесную связь между историей и эпосом. Но он ошибается, когда всецело рассматривает былины как рассказанную народом историю. Былины относятся не к области историографии, а к области народного искусства. Если бы дело обстояло так, как полагает акад. Греков, это означало бы, что эпос обращен только в прошлое, что он представляет собой поэтическое воспоминание об этом великом, навсегда утраченном прошлом «на память следующим поколениям». Между тем это неверно. Эпос живуч не воспоминаниями прошлого, а тем, что он отражает идеалы, которые лежат в будущем. Он отражает не события той или иной эпохи, а ее стремления. Народ, возвеличивая киевскую эпоху, стремился не к реставрации Киевской Руси, а смотрел вперед, стремился к единству, которое Киевская Русь начала осуществлять, но не довела до конца.
Чтобы полностью и правильно понять это явление, надо ясно представить себе, что вслед за периодом создания государственного единства наступил период феодальной раздробленности. В этот период, как мы знаем, Киевская Русь вовсе не была тем единым резко централизованным государством, каким она рисуется в эпосе. Если же в эпосе русский народ представлен как совершенно единый, а Киевская Русь изображается мощным, централизованным и монолитным государством, то это происходит не потому, что народ неверно изображает историю, а потому, что народ в своих песнях пел о том, к чему он стремился, а не о том, что уже прошло. То, к чему стремился народ, позднее было осуществлено Москвой.
В печальную эпоху феодальной раздробленности эпический Киев служил знаменем единства, к которому стремился народ. Это объясняет нам многие особенности былин. Становится понятным, почему герои самых различных областей тяготеют к Киеву, хотя ни один из основных киевских богатырей не родился в Киеве. Они киевские не по своему происхождению, а по своей идейной направленности, точно отражая этим характер эпоса, киевского по сосредоточению устремлений, общерусского по своему происхождению и содержанию. Так, Илья Муромец родом из города Мурома или села Карачарова, Добрыня — из Рязани, родина Алеши Поповича — Ростов, Дюка — Галич и т. д. Но все они неизменно приезжают в Киев. Только с этого момента они становятся героями эпоса, и только с выезда в Киев начинается путь героя. Киев притягивает их к себе. Они служат не своим местным князьям, о которых эпос никогда не упоминает. Как подчеркнул Добролюбов, удельные войны совершенно не отражены в русском эпосе, как будто их никогда не бывало,1 как в нем никогда не воспеваются удельные князья, а только Владимир — не просто киевский, а стольно-киевский. Удельные войны не могли стать и не стали содержанием героического эпоса потому, что эти войны не были народными. В русском эпосе воспеваются только общенародные войны с исконными врагами, угрожавшими национальной самостоятельности Руси, из которых на первом месте стоят наиболее опасные из них — татары.
Герои служат Владимиру не в порядке вассальных отношений. В его лице они хотят служить родине и всегда являются к нему добровольно. Лучше всего мысль, с которой герои отправляются в Киев, выражена словами Ильи Муромца. В былине об Илье Муромце и Соловье-разбойнике Илья выезжает из дому с такими словами:

Я поеду в славный стольный Киев-град
Помолиться чудотворцам киевским,
Заложиться за князя Володимира,
Послужить ему верой-правдою,
Постоять за веру христьянскую.
(Кир. I, 34)

Еще яснее Илья высказывает свою мысль по приезде в Киев:

Уж ты, батюшка Володимир-князь,
Тее надо ль нас, принимаешь ли
Сильных могучих богатырей,
Тее, батюшке, на почесь-хвалу,
Твоему граду стольному на изберечь,
А татаровьям на посечение?
(Там же)

В этом свете становится понятным мотив «витязя на распутье». Одна из форм этого мотива состоит в том, что герой видит подорожный камень с надписью. Такой камень видит Алеша Попович на распутье трех дорог после своего выезда из Ростова.
Расписаны дороги широкие:

Первая дорога на Муром лежит,
Другая дорога в Чернигов-град,
Третья дорога ко городу ко Киеву,
Ко ласкову князю Владимиру.
(К. Д. 20)

Названия городов могут варьировать, но неизменно во всех вариантах фигурирует Киев. Алеша всегда выбирает Киев. Этот камень является как бы символом, определяющим жизненный путь Алеши. Момент раздумий у подорожного камня решает вопрос, быть ли ему героем или нет. Выбирая путь на Киев, Алеша выбирает трудный путь бессмертия и героизма.
Д. С. Лихачев предполагает, что Алеша раньше, чем служить Владимиру, служил ростовскому князю, но что об этом былин не сохранилось. О таком служении знает летопись, и Д. С. Лихачев предполагает, что летопись здесь черпает из не дошедшей до нас былины. «В период феодализма и господства областных интересов — в XIII и XIV веках Александр Попович был местным областным героем, защищающим своего князя как верный вассал своего господина». Не случайно, что это утверждение не подкреплено ни одним фольклорным текстом, так как таких текстов нет. Д. С. Лихачев полагает, что они до нас не дошли. Вернее будет предположить, что их никогда и не было, так как это решительно противоречило бы всему идейному содержанию эпоса, антифеодального по самому своему существу. В летописи Алеша мог быть изображен верным вассалом своего князя, так как летопись отражает интересы того князя, который заказал ее, в эпосе же служение героя местному князю невозможно по существу.
Выделяя былины киевского или Владимирова цикла, мы обнаруживаем, что к этому циклу принадлежат далеко не все былины, что есть былины, в которых ни Киев, ни Владимир вообще не упоминаются, или упоминаются лишь стороной, вскользь. Киев в таких былинах не служит организующим центром повествования. Как объяснить это явление, и какого рода былины не принадлежат к киевскому циклу?
Часть былин не принадлежит к киевскому циклу потому, что они создались еще до образования Киевской Руси. Содержание их было таково, что они не поддавались процессу циклизации. Таковы, например, былины о Волхе и о Святогоре. Они не были притянуты к киевскому циклу вследствие специфичности их содержания, что будет видно ниже при анализе этих былин.
Часть былин, наоборот, создалась уже после того, как образование цикла закончилось. Они создались уже в так называемый московский период. Таковы, например, былины о набеге литовцев или о Хотене Блудовиче.
Часть былин не принадлежит к киевскому циклу потому, что содержание их носит полусказочный характер и отражает не столько государственные, сколько более узкие интересы и идеалы. Такова, например, былина о Глебе Володьевиче или о Соломане и Василии Окуловиче.
Наконец, некоторая часть былин не входит во Владимиров цикл, так как представляет собой ярко местное образование и тесно связана с местными условиями жизни. Таковы былины новгородские.
На этом надо несколько остановиться.
Часто можно встретить мнение, будто русские былины в основном делятся на два цикла: на киевский и новгородский. Главным очагом создания и распространения былин считается город Киев. Из Киева эти былины якобы разошлись по всей Руси, вплоть до крайнего Севера, куда их будто бы занесли скоморохи. Это мнение аргументировалось весьма обстоятельно и разнообразно. В него вносились многочисленные оговорки, поправки и уточнения, но в целом изложенная точка зрения была господствующей. Так, Всеволод Миллер считал, что наряду с киевским, или Владимировым циклом, ведущим и главным, и циклом новгородским имелись и другие циклы. По его мнению, одним из таких центров, где создавались былины и откуда они распространялись, был Галич Волынский, возвысившийся в XII веке при Ярославе Осмомысле. К Галичу Всев. Миллер относит былины о Дюке, Чуриле, Потыке, Дунае. Халанский предполагает наличие четырех циклов или, как он выражается, — «областных эпосов»: суздальского, старокиевского, черниговского и московского.
Концепцию эту мы должны признать ошибочной во всех отношениях.
Одна из основных ошибок всей этой концепции состоит в том, что здесь спутаны разные понятия цикла. Понятие цикла рассматривается то как явление географического порядка, то как явление циклического состояния эпоса. Киевляне будто бы воспевали киевских героев (киевский цикл), новгородцы — своих новгородских героев (новгородский цикл), Галич создавал и воспевал галицких героев, и т. д. Утверждалось, что эпосы отдельных областей стояли в известной связи и могли влиять один на другой.
Утверждение множества областных эпосов ставилось в связь с удельным строем древней Руси. Так, Халанский писал: «При господстве удельно-вечевого начала, при слабой связи отдельных областей древней Руси, не могло и быть общерусского эпоса. Общерусский эпос — такая же фикция, как и древний общерусский язык». Таким образом, утверждение наличия множества циклов приводит к отрицанию единого русского эпоса.
Между тем «цикл» и «областной эпос» — не то же самое. В Новгороде, Галиче, Владимире, Чернигове, Ростове — всюду, где были русские, создавались и подхватывались общенародные песни, в которых воспевался Киев и Владимир и киевские, то есть общерусские, богатыри, и этот процесс есть основной в развитии эпоса. Былины Владимирова цикла пелись по всей Руси. Наряду с этим могли создаваться и действительно создавались песни местного характера. Но эти песни, если они отражали только местный характер или местные интересы, очень скоро должны были забываться и исчезать из обихода. Во всяком случае мы о таких песнях документально ничего не знаем, и попытки найти в русском эпосе эпосы галицкий, ростовский, суздальский и т. д. потерпели неудачу и не привели ни к каким определенным результатам.
Единственная область, имевшая ярко выраженное местное творчество, — это новгородская область с былинами о Садко и о Василии Буслаевиче. Для этого имелся ряд исторических причин: Новгород не был непосредственно затронут татарским нашествием, Новгород был богатым городом, мало зависевшим от Киева и впоследствии — от Москвы. Однако сепаратистские тенденции Новгорода выражали стремления только верхушки, боявшейся потерять свои сословные привилегии. Народные массы стояли за присоединение к Москве и против присоединения к Литве. Три новгородские былины выражают не сепаратистские стремления верхушки, они являются новгородским вкладом в общерусскую сокровищницу народной культуры. Они в такой же степени новгородские, как и общерусские.
Если правильны наши наблюдения, что Владимиров цикл не есть местное образование и что этот цикл отражает общенациональную идею, то мы должны предположить, что былины этого цикла пелись не только в Киеве, а повсеместно. С другой стороны, былины, стоящие вне Владимирова цикла, как былины о Святогоре или Вольге, могли распеваться и в киевской области. Мы не можем себе представить, чтобы былины, в которых воспевается отражение Батыя или Мамая, волновали бы только жителей киевской или новгородской, ростовской или любой другой области. Они волновали каждого русского, не лишенного национального сознания. Такое утверждение повсеместного распространения былин Владимирова цикла не может быть доказано документально, так как научные записи былин относятся только к XIX веку. Но картина бытования и распространения былин на современном Севере может дать некоторый материал для суждения о распространенности отдельных сюжетов в более отдаленные времена. Картина состояния эпоса, которую дает современный Север, может считаться типичной и для той эпохи, когда былины еще бытовали всюду. Картина получается совершенно определенная: все основные герои и основные сюжеты известны по всему Северу. Это — не севернорусская, не поздняя особенность эпоса, это — позднее и, конечно, не совсем точное, но в общем правильное отражение исконного положения вещей.
Так, былина об Илье Муромце и Калине, то есть об отражении татар от Киева, известна по всему Северу. Это — общерусская, национальная былина. Наоборот, такая былина, как «Королевичи из Крякова», известна только в Прионежье, ее нет на Белом море, Пинеге, Мезени, Печоре. Это — образование местное, не получившее общего распространения. В целом таких случаев очень мало, и не они характерны для русского эпоса.
Если под циклом понимать не областные эпосы, а расположение сюжетов вокруг одного центра и одного центрального лица, представляющего в своем лице государство, то русский эпос знает только один цикл, а именно цикл Владимиров, или киевский. Создание киевского цикла есть создание не Киевской области, а Киевской Руси. Оно — создание не феодальной раздробленности, как думали многие ученые, а как раз наоборот: в печальную эпоху феодального распада, когда Русь была раздираема феодальными войнами, эпос отражает передовые стремления народа к государственной организации народного единства. Эпический Владимир есть организующий центр того государственного единства, к которому народ стремится. Это стремление народ не только выражает в своем эпосе, он осуществляет его в своем историческом развитии. Идея народного единства есть одна из основных идей древнерусского эпоса в период феодальной раздробленности.
Вторая ошибка этой концепции состоит в том, что эпос будто бы создавался только в больших городских центрах; концепция эта исходит из предпосылки, будто эпос создается не народными массами, не крестьянами, а военной дружиной князя, не «на земле», а в крупных городах. Последний ученый, придерживавшийся мнения об аристократическом происхождении эпоса, от него отказался, но тем не менее теория дружинного происхождения эпоса не полностью изжита. Некоторые советские ученые пытались сохранить теорию дружинного происхождения эпоса, приписав дружине князя не аристократический, а демократический характер. Но и в такой модификации теория эта ошибочна.
Из всего, что мы видели, ясно, что эпос начал складываться задолго до того, как начали создаваться города и определяться классы. Эпос создается всем народом, а не дружинами князей, безразлично аристократическими или демократическими. Он создавался не в городах, вернее — не только в городах, но везде, где были возможные исполнители, преимущественно земледельцы.
Как теория местного, локального происхождения эпоса в результате феодальной раздробленности, так и теория узко классового, дружинного и военно-аристократического происхождения эпоса опровергаются не только соображениями теоретического характера, но прежде всего содержанием самих песен, что может быть доказано подробным их изучением.