Пожалуй, нет в истории Франции более знаменитой женщины, чем Жанна д‘Арк. О постигшей её участи знает каждый, но практически всё, что предшествовало этой ужасной казни, покрыто налётом загадки и неизвестности.

Самым неизученным периодом жизни Жанны считается её детство. В деревне Домреми, где выросла девушка, её звали Жаннеттой Роме, а последующее знаменитое имя было преобразовано гораздо позже. О происхождении семьи Жанны известно ничтожно мало: мать, предположительно, была рождена в деревне Вутон, недалеко от Домреми, а отец, скорее всего, из Сеффона. Также существует две версии уровня благосостояния родителей: по первой из них, более реалистичной, Жак д’Арк и Изабелла Роме были зажиточными крестьянами, так как на процессе реабилитации Жанны звучали показания, что её отец владел приличным наделом, стадом овец, торговал шерстью, а потом стал деревенским старостой. По второй версии, родители Жанны были обедневшими дворянами, но подтверждений этому варианту практически нет.ъ

Маленькая Жанна имела обыкновенное детство средневекового ребёнка, разве что только более свободное, чем в центре Франции, так как её родная деревня располагалась на границе с другим герцогством, поэтому строгость средневековых традиций там чтили не так рьяно. Девочка росла очень религиозной и трудолюбивой. Скорее всего, Жанна не получила никакого элементарного образования, что, конечно же, было нормальным для крестьянских девочек той эпохи, которых с детства готовили к роли супруги и матери. Однако при общении с дофином Карлом и его двором в будущем современниками было подмечено: «Создавалось впечатление, что эта девушка воспитана была не в полях, а в школах, в тесном общении с науками».

Также в детстве Жанны, да и в жизни всех жителей средневекового Домреми фигурирует Дерево Фей. Это дерево потом сыграет свою кошмарную роль в инквизиционном процессе Жанны, поэтому стоит особого упоминания. По кельтским поверьям, дерево было связано с местом обитания фей, а по более поздним убеждениям, времён средневековья, вода из ключа под Деревом Фей излечивала людей от лихорадки. В четвёртое воскресенье мая все жители деревни отправлялись к дереву, которое они украшали цветами и венками. На празднике дети танцевали, кто-то пел, а к вечеру жители делали из ветвей и листьев дерева человеческую фигуру, которую носили вокруг ствола. На обратном пути каждому участнику шествия с фигуркой надо было испить из источника фей, на этом всё веселье и заканчивалось. Намереваясь обвинить Жанну в как можно большем количестве грехов, зацепка с танцами и пением у дерева Фей была лакомым куском для её обвинителей, которые преподнесли это как поклонение демонам. Обвинение, конечно, даже в то время абсурдное, потому что таким образом надо было сжигать уже всю деревню.

По показаниям Жанны во время обвинительного процесса в Руане, голоса святых она начала слышать за несколько лет до того, как решилась отправиться к дофину. Девушке периодически являлись Святая Екатерина, Святая Маргарита и Святой Михаил. Суть их речей сводилась к тому, что Жанне суждено повести освободительную армию против английского узурпатора Генриха VI, снять осаду с Орлеана и вернуть Франции былую независимость.

В конце концов, Жанна, которой на тот момент было предположительно 16 лет (год её рождения точно неизвестен, на данный момент датой рождения Жанны считается 6 января 1412 года), отправилась в сопровождении своего дяди к капитану города Вокулёр. Возможно, своей верой девушка вдохновила обоих мужчин, потому что неизвестно, как дядя согласился сопровождать за переделы деревни молодую незамужнюю племянницу с непонятной целью, и неизвестно, как она убедила капитана Робера де Бодрикура дать ей сопровождение из нескольких рыцарей для путешествия к замку Шинон, где на тот момент проживал дофин Карл.

Уже во время своей поездки, Жанна написала дофину письмо (из этого следует предположение, что девушка умела писать, хотя за неё это мог сделать кто-то из сопровождающих). В письме она объясняла Карлу свою цель и зачем она к нему направляется, и, предположительно, упомянула, что сможет узнать дофина без подсказки. Когда Карлу доложили, что Жанна вот-вот прибудет в Шинон, он предложил испытать её: дофин посадил на свой трон чужого человека, а сам смешался с толпой. По прибытии в тронный зал, девушке было предложено указать на дофина. Жанна не обратила никакого внимания на человека, сидящего на троне, и указала прямо на Карла в толпе. После этого дофин отошел в сторонку с Жанной, где они долго совещались. Можно представить, насколько сильной была её вера и насколько хорошо она владела умением убеждать, потому что после продолжительного разговора с ней Карл был согласен на её условия, только если Жанна выполнит его: она должна была побеседовать с его теологами и богословами, так сказать, пройти «собеседование». На сговорчивость дофина могло повлиять ещё и убеждение Жанны, что Бог уверен в его законном праве на престол по крови, тогда как сам Карл уже в этом начинал сомневаться.

Некоторое время Жанна провела с матронами, которые подтвердили девственность девушки, и последующие три недели с богословами в Пуатье. Также дофин отправил гонцов в Домреми. Когда вся возможная информация по Жанне была собрана, и когда было удостоверено, что нет ни единого порочащего её пятна, Карл согласился сделать её своим военачальником. К слову, хорошему приёму Жанны также поспособствовала слабость Карла к разным астрологам, алхимикам, ведуньям, предсказателям и так далее. Такой контингент часто привечали в Шиноне, так что Жанна д’Арк там пришлась кстати.

Жанну практически не потребовалось учить искусству боя: Карл и герцог Алансонский были поражены, когда девушка продемонстрировала в Шиноне своё умение владеть оружием. На ношение мужской одежды, то есть доспехов, она получила специальное разрешение комиссии богословов из Пуатье. Согласно воле Жанны, меч для неё был найден в церкви Сент-Катрин-де-Фьербуа (по легенде, этот меч принадлежал Карлу Великому, императору Запада начала IX века).

Новость о том, что войска теперь возглавляет непорочная посланница Бога, вызвала небывалый ажиотаж и подняла моральный дух армии. 29 апреля 1429 года Жанна с небольшим отрядом проникла в Орлеан. Практически день за днём они отбивали у англичан по части города. В ночь с 7 на 8 мая англичане сняли осаду, Орлеан был возвращён французам. Следующий поход Жанны д’Арк состоялся уже в июне 1429 года, когда под её предводительством была проведена успешная для французов битва при Жаржо, через несколько дней такая же успешная битва при Мён-Сюр-Луар, затем наступление на Божанси и решающая битва при Пате. Все военные действия происходили в пределах июня 1429, и все сражения были победоносными для Франции. Жанна еще при Орлеане стала национальным героем, но после этих побед на неё уже практически молились.

Сразу после завершения военных кампаний Жанна призвала Карла к миропомазанию и коронации в Реймсском соборе, традиционном месте коронования французских королей. 17 июля 1429 года дофин Карл стал королём Франции Карлом VII. После церемонии, когда король шествовал со своими военачальниками по Реймсу, крики «Да здравствует Жанна д’Арк!» раздавались намного чаще, чем «Да здравствует король!». Возможно, именно тогда амбициозный и властолюбивый Карл почувствовал для себя опасность и постепенно начал проникаться к Жанне неприязнью. Это же она освободила Орлеан, не Карл. Это она освободила замки Луары, не король. Он не мог этого не понимать.

После коронации Жанна долго убеждала короля выступить на Париж, но он всё колебался. Выступление на столицу началось только через несколько месяцев, в сентябре, однако король внезапно приказывает прервать наступление и отвести войска в Луару – шанс упущен.

В марте 1430 года до Карла VII дошла информация, что бургунды, заключившие договор с англичанами, намереваются захватить верный Карлу город Компьен. После неудачного, по тем или иным причинам, похода на Париж Жанну не допускали к каким-либо значимым военным кампаниям. Понимая, что король слишком затянул с решением, она начинает самостоятельно набирать войско для помощи Компьену. Набрав в апреле маленький отряд из 300-400, Жанна д’Арк отправилась в Компьен, при этом неизвестно, было ли получено разрешение короля на этот поход. 14 мая 1430 года начинается осада города. Жанна несколько раз пыталась перехитрить бургундцев и застать их врасплох в разных точках местности вокруг города. В одной из таких авантюр маленькому войску Жанны пришлось спешно отступать. Сама она осталась вместе с отрядом, прикрывающим отступление. Дальнейшие события до сих вызывают много споров: ворота Компьена закрыли прямо перед отрядом Жанны. Было ли это предательством коменданта города или преждевременные действия по защите Компьена от вторжения бургундцев? Вряд ли уже когда-нибудь точно будет известно. В тот день перед закрытыми воротами Компьена Жанна была взята в плен, из которого через несколько месяцев она была продана англичанам за 10000 золотых ливров.

В ноябре-декабре 1430 года англичане перевезли Жанну в Руан, где в конце февраля начался обвинительный процесс продолжительностью в три месяца. В течение этого процесса была опрошена не только Жанна, но и множество свидетелей, объективность и правдивость показаний которых подлежит большому сомнению. Были опрошены даже жители Домреми и Вокулера. Англия слишком сильно ненавидела Жанну за её победы, чтобы просто так, без лишнего шума, убить её или запереть где-нибудь пожизненно. Они хотели устроить показательный суд. На заседаниях присутствовали 15 докторов священной теологии, 4 доктора канонического права, 1 доктор и теологии, и канонического права, 7 бакалавров теологии, 11 лиценциатов (промежуточная степень в средние века между бакалавром и доктором), 4 лиценциата гражданского права.

После первого заседания, Жанна потребовала, чтобы в суде «принимали участие как то богословы держащие сторону короля французского, так и держащие сторону короля английского». Но, конечно же, суд не стал рассматривать её просьбу. В общей сложности, на заседаниях и при последующих индивидуальных допросах в камере Руанского замка Жанна ответила на 393 вопроса. Обвинителей интересовали подробности её общения со святыми, детали проведенных ею военных кампаний, детали её общения с Карлом VII и другие вещи, например, почему она совершила такой грех, как ношение мужской одежды. Практически достоверно, что Жанну не пытали. Такой вопрос поднимался, но большинство присутствующих проголосовало против пыток.

23 мая 1431 года Жанне были оглашены 12 пунктов её пороков, среди которых было то, что её слова о явлениях ангелов и святых – это выдумки, то, что она идолопоклонница, вызывающая демонов (скорее всего, это обвинение произошло после расспросов Жанны о Дереве Фей), то, что Жанна нарушает божественный закон, нося мужскую одежду и так далее. На следующий день Жанну отвели к костру, который якобы был приготовлен для неё. Осознав, что её ждёт, девушка подписала отречение от своих показаний и уверений, о которых она говорила раньше на суде. Жанну переодели в женское платье, епископ огласил ей приговор: нести покаяние в вечном заточении, питаясь только хлебом и водой. Через 4 дня судьи прибыли в камеру Жанны и увидели, что она опять одета в мужской костюм, причем, девушка утверждала, что сделала это по собственному желанию. Тогда же Жанна заявила, что её отречение было сделано под воздействием страха перед огнём, и она отказывается от него. На заседании 29 мая судьи подтвердили, что Жанна снова впала в ересь, что в те времена каралось смертной казнью. 30 мая 1431 года Жанну привезли к костру, тогда же был оглашен её приговор как вероотступницы, еретички и идолопоклонницы. Перед началом самой казни, уже привязанная к столбу, она попросила крест, тогда один из палачей скрестил две хворостинки и протянул ей. С костра Жанна крикнула: «Епископ, я умираю из-за вас. Я вызываю вас на Божий суд!». Когда Жанна горела, все собравшиеся плакали от жалости, не видя в этом никакого правосудия.

Карл VII мог спасти своего самого великого и самого талантливого военачальника, но не пожелал этого сделать. Только намного позже, спустя двадцать лет после смерти Жанны д’Арк, в 1452 году он затеет реабилитационный процесс. Были собраны все документы с обвинительного процесса и приглашено большое количество свидетелей жизни Жанны, начиная с самого её детства и заканчивая её последним днём. 7 июля 1456 года доброе имя Жанны было восстановлено, а первый процесс по её делу был объявлен недействительным. 16 мая 1920 Жанна д’Арк была канонизирована папой Бенедиктом XV.

Глава XV До возвращения армии мы, приближенные Жанны, несколько дней жили как в сказке. Мы были приняты в обществе. Нашим обоим рыцарям это было не в диковинку, зато нам, молодым крестьянским парням, все казалось новым и чудесным. Приближенные Девы из Вокулера, даже самые незначительные, пользовались большим почетом, и нас везде приглашали; таким образом братья д"Арк, Ноэль и Паладин, скромные крестьяне у себя дома, здесь стали господами, важными и влиятельными особами. Приятно было видеть, как быстро их деревенская робость и неуклюжесть таяли и исчезали под благодатными лучами всеобщего уважения и как легко они осваивались с новым положением. Паладин был на седьмом небе от счастья. Он не давал своему языку ни покоя, ни отдыха, с утра до вечера наслаждаясь собственной болтовней. Он повсюду с преувеличениями рассказывал о своих предках, без всякого стыда производя их всех сначала в дворян, а потом в герцогов. Свои прежние стычки с неприятелем он превращал в грандиозные битвы; при этом к нагромождению давно известных ужасов прибавилась новинка - оглушительный грохот артиллерийского огня. Впервые мы увидели пушки в Блуа - их было всего несколько штук. Здесь же их было множество, и время от времени мы с тревогой смотрели на огромную английскую бастилию, оснащенную современными орудиями, затянутую облаками дыма, сквозь который прорезались красные языки пламени. Эта величественная картина, грохот пушек, сотрясающий землю, разжигали воображение Паладина, и он расписывал наши боевые похождения такими красками, что поверить в это мог только тот, кто в них не участвовал. Можно было подозревать, что Паладина кто-то вдохновлял на это, ведь недаром же он так старался. Так оно и оказалось в действительности, Это была дочь хозяина, Катерина Буше, восемнадцатилетняя девушка, любезная, ласковая и по-своему очень красивая. Думаю, по красоте она не уступила бы Жанне, если бы у нее были такие же глаза. Но разве можно сравнить? Никогда на земле не было таких глаз, как у Жанны, и никогда не будет. Глаза у Жанны были глубокие, выразительные и какие-то особенные. Они умели говорить на всех языках и наречиях, их можно было понимать без слов. Они были всесильны, - один их взгляд, один только взгляд, мог уличить лжеца и заставить его сознаться; он смирял гордеца и делал его скромным, вселял мужество в труса и, наоборот, отнимал храбрость у самого храброго; он смягчал гнев и укрощал ненависть; он заставлял поверить неверующего, вселял надежду в потерявшего ее и мог очистить нечестивца; он мог убеждать. Главное - убеждать. И кого только он не убедил! Безумный в Домреми, священник, изгоняющий фей, духовное судилище в Туле, сомневающийся и суеверный Лаксар, упрямый комендант Вокулера, бесхарактерный наследник французского престола, мудрецы и ученые парламента и университета в Пуатье, любимец дьявола Ла Гир и надменный Дюнуа, не признающий ничьей власти, - все это трофеи того великого дара, который делал ее таинственным чудом природы. Мы общались со знатными людьми, приходившими в большой дом, чтобы познакомиться с Жанной, и чувствовали себя среди них, так сказать, на вершине блаженства. Но этому блаженству мы предпочитали те мирные часы, когда официальные посетители расходились и хозяева дома с десятком своих друзей собирались вместе, чтобы провести время в тесном кругу. Тогда все мы, пятеро юнцов, изо всех сил старались блеснуть галантностью, и главным объектом нашего внимания была Катерина. Никто из нас еще никогда не влюблялся, но теперь, на свое несчастье, мы все сразу, с первого взгляда, влюбились в одну девушку. Это была веселая, жизнерадостная натура, и я до сих нор с умилением вспоминаю о тех немногих вечерах, когда в числе приглашенных находился в ее приятном обществе и проводил время в небольшой компании очаровательных людей. В первый же вечер Паладин пробудил в нас чувство ревности: он начал свои рассказы о сражениях и так завладел всеобщим вниманием, что нам уже не на что было рассчитывать. Семь месяцев эти люди жили в условиях настоящей войны, и им было очень забавно слушать болтовню этого легкомысленного великана о своих фантастических битвах, о реках пролитой крови, в которой он плавал, подымая фонтаны брызг. Катерина буквально умирала от его рассказов, испытывая огромное наслаждение. Она не хохотала вслух, хотя нам этого и хотелось, но, заслонившись веером, тряслась от беззвучного смеха чуть ли не до потери сознания. Когда Паладин покончил со своими сражениями и мы в душе благодарили его за это, надеясь на перемену темы разговора, Катерина своим нежным, пленительным голосом, уязвившим мое сердце, принялась его снова расспрашивать о том же, просила повторить то один, то другой эпизод, только более подробно. И опять на наши головы обрушился поток вранья о вымышленных сражениях, с новыми деталями и небылицами, которые якобы он упустил. Не могу передать вам, как я страдал. До сих пор я никогда не испытывал чувства ревности. А теперь я не мог этого вынести: такое ничтожество, как Паладин, существо малодостойное, пользуется успехом, в то время как я сижу забытый и не могу снискать себе хотя бы каплю внимания этой обожаемой девушки. Я сидел неподалеку от нее и пытался два-три раза завести разговор о том, какую роль сыграл я в этих сражениях, хотя и стыдно было об этом говорить. Но ее ничто не интересовало, кроме подвигов Паладина, и ничего другого она не хотела слушать. Когда одна из моих попыток заговорить с ней помешала ей дослушать очередное вранье Паладина, она не могла смириться с этим и попросила его повторить. А он, радуясь случаю, еще с большим бесстыдством начал описывать всевозможные ужасы и хвастаться своим геройством. Я почувствовал себя настолько униженным подобным обращением, что отказался от всяких дальнейших попыток обратить на себя ее внимание. Остальные так же, как и я, возмущались эгоистичным поведением Паладина, а больше всего его огромным успехом, который и являлся основной причиной наших страданий. Мы вместе обсуждали свою беду, что вполне естественно, - ведь соперники становятся братьями, когда на них обрушивается общее несчастье и их враг одерживает победу. Каждый из нас сумел бы сделать что-нибудь такое, что могло понравиться и привлечь внимание, если бы не этот нахал, не дававший никому возможности даже рта раскрыть. Я сочинил поэму (просидел над ней целую ночь), в которой возвышенно и тонко прославил прелести этой милой девушки, не называя ее имени, но каждый, как мне казалось, мог догадаться, о ком идет речь, хотя бы по одному заглавию: "Роза Орлеана". В поэме воспевалась нежная, стройная, белая роза, выросшая на суровой почве войны и взирающая кроткими очами на чудовищные орудия смерти. Потом, заметьте причудливость моей фантазии, белая роза, переживая стыд за греховную натуру человека, в одну ночь превращается в красную. Роза белая становится розой красной. Это была моя собственная и притом очень оригинальная мысль. Роза расточает свое благоухание по всему осажденному городу, и вражеские войска, вдохнув ее аромат, складывают оружие и утирают слезы. Это была тоже моя мысль, опять таки очень оригинальная. На этом первая часть поэмы заканчивалась. Далее я уподоблял возлюбленную небесной тверди, правда, не полностью, а лишь частично, иначе говоря, она была луной, за которой неотступно следуют все созвездия, пылая к ней любовью, но она не останавливается, не слушает их, потому что любит другого. Мысль такова, - она любит бедного, недостойного земного жителя, который смело смотрит в лицо опасности, гибели или увечью на поле брани, самоотверженно сражается с жестоким врагом, чтобы спасти ее от безвременной смерти, а ее город - от разрушения. И когда опечаленные светила узнали об этом и убедились в своей горькой участи, - еще одна оригинальная мысль, - их сердца разбились, а из очей полились обильные слезы, наполняя небесную твердь ослепительным сиянием, ибо эти слезы были падающими звездами. Мысль дерзкая, но прекрасная, прекрасная и трогательная, очень трогательная, поскольку она была изложена с подлинным чувством, передана в стихотворной форме с привлечением всех поэтических средств. Каждый стих оканчивался рефреном из двух строчек, выражающих сострадание к бедному земному влюбленному, разлученному, быть может, навеки, с той, которую он так страстно любил. От невыносимых страданий он с каждым днем становился бледнее, слабел и чах, приближаясь к беспощадной могиле. Это было самое трогательное место, настолько трогательное, что даже наши молодцы едва сдерживали слезы, когда Ноэль читал эти строки. Первая часть поэмы состояла из восьми четверостиший, посвященных розе, - это была, так сказать, ботаническая часть, хотя такое определение может показаться слишком сильным для маленькой поэмы. Восемь четверостиший приходилось на вторую, астрономическую часть поэмы, а всего - шестнадцать четверостиший. Я мог бы написать их и сто пятьдесят, если бы захотел, - так был я тогда вдохновлен, витая в мире мечты. Но ведь неудобно читать такую длинную поэму в компании, а шестнадцать четверостиший - это именно то, что нужно; по просьбе слушателей их можно и повторить. Мои товарищи были страшно удивлены, что я смог сочинить такую интересную поэму своим умом, впрочем, и я тоже. Я был просто поражен, так как даже не подозревал, что владею поэтическими способностями. Если бы день тому назад меня спросили, способен ли я на это, я бы откровенно ответил: нет. Так уж мы устроены: можем прожить полвека и не знать, что в нас кроется. Свои способности мы обнаруживаем лишь тогда, когда какой-нибудь толчок извне пробуждает их. В нашей семье это обычное явление. У моего дедушки был рак, и пока он не умер, об этом никто не знал, в том числе и он сам, Удивительно, что таланты и болезни могут так долго таиться в человеке. Возьмем данный случай: нужно было только, чтобы на моем пути встретилась прелестная девушка, способная вдохновить меня, и вот родилась поэма, сочинить которую мне было легче, чем швырнуть камнем в собаку. Да, я никогда не подозревал, что имею такие способности, но ведь я же их имею. Мои товарищи только и говорили об этом-так они были изумлены и очарованы. Но больше всего они радовались тому, что моя поэма испортит настроение Паладину. В своем рвении они забыли обо всем на свете, уж очень им хотелось столкнуть его с пьедестала и заставить замолчать. Восхищение Ноэля Ренгессона просто выходило из границ; он и сам бы желал сотворить нечто подобное, но это было, конечно, выше его сил. За полчаса он выучил мою поэму наизусть и читал ее великолепно, умилительно и трогательно, так как к этому у него было природное дарование, не говоря уже об умении подражать. Любую вещь он мог прочесть лучше всех, а как он копировал Ла Гира и других! Как исполнитель я не стоил ни гроша, и когда попытался было прочесть поэму, товарищи не дали мне закончить - они никого не хотели слушать, кроме Ноэля. Поэтому, желая произвести сильное впечатление на Катерину и гостей, я предложил это сделать Ноэлю. Он готов был прыгать от счастья. Он никак не мог поверить, что я говорю серьезно. Однако я не шутил и сказал, что буду вполне удовлетворен, если все узнают, что автор поэмы - я. Ребята торжествовали, а Ноэль заявил, что ему нужно только один раз предстать перед этими людьми, чтобы заставить их понять, что в мире существуют вещи более возвышенные и прекрасные, чем враки о победах, которыми их пичкают. Но как улучить подходящий момент? - вот в чем затруднение. Мы придумали несколько планов и наконец остановились на одном, который сулил нам наибольший успех. Мы решили дать Паладину возможность полностью войти во вкус его измышлений, а потом неожиданно вызнать его из комнаты под каким-нибудь предлогом. Как только он выйдет, Ноэль займет его место и продолжит рассказ в духе, присущем Паладину, подражая ему до мелочей. Это вызовет бурные аплодисменты и надлежащим образом подготовит публику к восприятию поэмы. Это доконает нашего знаменосца, - во всяком случае, заставит его быть более сдержанным, а нам даст возможность блеснуть собой в будущем. Итак, в следующий же вечер я держался в стороне, пока Паладин не сел на своего конька. Когда он принялся описывать, как он вихрем налетел на врага во главе отряда и начал сметать все на своем пути, я вошел в комнату в полной форме и доложил, что гонец из штаба генерала Ла Гира желает переговорить со знаменосцем. Он тут же вышел, а Ноэль занял его место, выразив сожаление по поводу его ухода и заявив, что, к счастью, он лично знаком со всеми подробностями этого боя и что, если ему позволят, он с радостью расскажет о них уважаемым гостям. Затем, не дождавшись позволения, превратился в Паладина, в Паладина-карлика, но со всеми его замашками, интонацией, жестами, позами и продолжал рассказ о сражении. Невозможно представить более совершенной, точной и забавной картины подражания, чем та, которую он преподнес этим покатывающимся от смеха людям. Их хохот переходил в спазмы, конвульсии, чуть ли не в безумие, сопровождаемое ручьями льющихся по щекам слез. И чем больше они хохотали, тем больше воодушевлялся Ноэль, тем изобретательнее выдумывал, вызывая уже не хохот, а сплошные вопли. Интереснее всего было наблюдать за Катериной Буше, этим прелестнейшим созданием, - она просто покатывалась от исступленного восторга и, задыхаясь, глотала воздух. Что это - победа? Да, настоящий Азенкур. Паладин отсутствовал всего несколько минут; он сразу догадался, что над ним сыграли злую шутку, и вернулся. Подходя к двери, он услыхал напыщенную речь Ноэля и сразу сообразил, в чем дело. Он остался стоять у дверей, прячась от наших глаз, и прослушал все представление до конца. Бурные аплодисменты, которыми был награжден Ноэль, превзошли все ожидания. Слушатели не могли остановиться и, как безумные, неистово хлопали в ладоши, требуя повторения. Но Ноэль не был дураком. Он знал, что самым лучшим фоном для поэмы, проникнутой глубоким, утонченным чувством и трогательной меланхолией, всегда служит взрыв искреннего, неподдельного веселья, подготовляющего умы к резкому контрасту. Итак, он выждал, пока все успокоились. Лицо его приняло угрюмое, сосредоточенное выражение. Публика с удивлением и затаенным интересом ждала, что будет дальше. Тогда Ноэль тихим, но внятным голосом начал читать начальные строки "Розы Орлеана". По мере того как он произносил один стих за другим и ритмичные звуки, падая в глубокую тишину, поражали слух очарованной публики, из среды ее вырывались приглушенные восклицания: "Прелестно! Восхитительно! Превосходно!" Тем временем Паладин, отлучавшийся на минутку и не слышавший начала первой части поэмы, снова появился в дверях. Он стоял у порога, прислонясь своей грузной фигурой к косяку и смотрел на чтеца, не спуская с него глаз. Когда Ноэль перешел ко второй части и печальный рефрен начал щекотать нервы слушателей, Паладин принялся вытирать слезы сперва одним, потом другим кулаком. При повторении второго куплета он стал сопеть, фыркать, всхлипывать, на этот раз вытирая глаза рукавами камзола. Он так выделялся среди всех, что это немного смутило Ноэля и произвело нежелательное впечатление на публику. На следующей строфе Паладин совсем раскис, разревелся, как теленок, и этим испортил весь эффект, вызвав смех у публики. Но, - лиха беда начало, - тут уже он отколол совершенно небывалый номер: он извлек из-под полы своего камзола какое-то полотенце и принялся тереть им глаза, испуская при этом неистовые вопли, истошный рев вперемежку с рыданиями, визгом, кашлем и чиханьем. Он вертелся волчком, извивался и так и сяк, изрыгая неприличные слова, и при этом то размахивал во все стороны полотенцем, то водил им по лицу, то выкручивал, выжимая влагу. Уже никто и не думал слушать. Ноэля совсем заглушили, его нельзя было расслышать, ибо все хохотали до упаду. Какой позор! Вдруг я услышал какой-то странный стук металла о металл, - такое бряцание несется вслед за воином, когда он бежит закованный в броню, в полном боевом снаряжении. Взрыв гомерического хохота вывел меня из оцепенения. Я поднял глаза, - перед нами стоял Ла Гир; он стоял неподвижно, упершись в бока стальными перчатками, запрокинув голову и так широко разинув рот, что из этой пасти вот-вот должно было начаться страшное извержение всего мерзкого и непристойного, чем была полна его утроба. Кажется, худшего не могло случиться, однако, случилось: у другой двери я заметил суету, поклоны и услышал шарканье ног чиновников и лакеев, - это говорило о приближении какой-то важной особы. Вошла Жанна д"Арк, и все поднялись со своих мест. Люди пытались прикусить языки и привести себя в надлежащий вид, но, увидев, что Дева сама расхохоталась, они, возблагодарив бога за эту милость, снова разразились смехом, от которого едва не рухнули стены. Подобные происшествия могут отравить жизнь, и у меня нет охоты говорить о них. Впечатление от поэмы было испорчено.

Жанна д’Арк (Орлеанская дева) (1412 – 1431 гг.) – народная героиня Франции. Из крестьянской семьи. В ходе Столетней войны 1337-1453 гг. она возглавила борьбу французского народа против англичан.

Впечатлительная Жанна решила, что ей предназначено освободить Францию и короновать французского короля Карла VII. Добившись встречи с ним в феврале 1429 г. , она убедила его начать решительные действия. Во главе армии она отправилась в апреле 1429 г. под Орлеан, осажденный англичанами. В мае 1429 года она освободила Орлеан от осады, после чего ее начали называть в народе Орлеанской девой. В июле Карл VII был коронован в Реймсе. Во время неудачной попытки штурма Парижа в сентябре Жанна д’Арк была ранена. В мае 1430 г. она попала в плен к союзникам англичан, бургундцам, которые выдали ее англичанам за большую денежную сумму. Церковный суд в Руане, объявивший Жанну д’Арк еретичкой и колдуньей, приговорил ее к смерти на костре. Казнили Жанну д’Арк 30 мая 1431 года на площади в Руане. В 1456 г. во Франции был отменен приговор руанского суда. В 1920 г. она была канонизирована католической церковью.

Для того, чтобы иметь более полное представление об образе Орлеанской Девы, а считаю необходимым обратиться к воспоминаниям о Жанне людей, которые знали ее лично. Современники отзывались о национальной героине Франции c любовью и почтением:

Жиль де Ре: "Она дитя. Она ни разу не причинила зла врагу, никто не видел, чтобы она когда-нибудь кого-нибудь поразила мечом. После каждой битвы она оплакивает павших, перед каждой битвой она причащается Телом Господним - большинство воинов делает это вместе с ней, - и при этом она ничего не говорит. Из ее уст не исходит ни одного необдуманного слова - в этом она столь же зрелая, как и многие мужчины. Вокруг нее никто никогда не ругается, и людям это нравится, хотя все их жены остались дома. Нужно ли говорить о том, что она никогда не снимает доспехов, если спит рядом с нами, и тогда, несмотря на всю ее миловидность, ни один мужчина не испытывает к ней плотского желания".

«Жанне минуло в то время шестнадцать лет. Она была стройна, грациозна и так необычайно красива, что, какие бы слова я ни выбрал для ее описания, я не боюсь погрешить против истины. На лице ее отражались кротость и чистота ее высокой души. Она была глубоко религиозна, а это нередко кладет на лицо отпечаток уныния; но у Жанны этого не было. Ее вера приносила ей внутреннее удовлетворение и радость; бывало, конечно, что она печалилась и печаль отражалась на ее лице, но единственной причиной были бедствия ее родины, а вовсе не ее набожность»

«Но это были тяжелые и утомительные переходы: мостов было мало, а рек много, и нам приходилось переправляться вброд в ледяной воде, а потом, в мокрой одежде, ложиться спать на снег или промерзшую землю, согреваясь собственным теплом, потому что разводить костры было опасно. Эти лишения и смертельная усталость сказывались на всех, кроме Жанны. Она одна ступала все так же твердо и глядела так же бодро. Мы могли только удивляться ей, но объяснения не находили»

Теща короля, Иоланта: «Семнадцатилетнее дитя, деревенская девушка, неграмотная, без всякого понятия о войне, об оружии и битвах, застенчивая, кроткая, скромная - и вдруг бросает пастуший посох, надевает стальные доспехи, проезжает полтораста лье по вражеской земле, не ведая страха, не падая духом, и хочет явиться к королю - она, которой он должен представляться недосягаемым и грозным! - хочет явиться к нему и сказать: "Не страшись, я послана господом спасти тебя!" Откуда это мужество, эта вера, как не от бога? - Тут она опять умолкла, видимо принимая какое-то решение, а потом сказала: - От бога или нет - но в ней есть то, что возвышает ее над людьми, над всеми, кто ныне живет во Франции; то таинственное, что вселяет мужество в солдат, превращает толпу трусов в боевую армию, которая в ее присутствии забывает страх и идет в сражение с радостью в сердце и с песней на устах. Только этот дух и может спасти Францию, откуда бы он ни исходил!»

«Да, могучий дух жил в этой хрупкой девочке - он мог сопротивляться всем земным владыкам. Мы никогда не узнаем, почему Голоса велели ей оставаться, - мы знаем только, что, если бы она смогла выполнить их веление, история Франции сложилась бы совсем иначе, чем она теперь записана в книгах. В этом мы убеждены твердо»

«Она не жаловалась. Это было не в ее натуре. Такие, как она, страдают безмолвно. Но она томилась, словно пленная орлица, тоскующая о вольном воздухе, о горных вершинах и веселом единоборстве с бурей»

До наших дней дошли и изречения Жанны, достойные считаться великими:

– Когда сражается сам господь, не все ли равно, какая рука держит меч – сильная или слабая?

– Если на мне нет благодати, молю господа даровать ее мне; если да – молю, чтобы не лишал ее.

– Господь волен избирать орудием своей воли кого захочет.

Меч, знамя и доспехи

Орлеанская Дева считала, что для выполнения ее божественной миссии ей были необходимы символы: боевой стяг и меч. Я не случайно расположила их в таком порядке. Для Жанны стяг был важнее: он должен был поднять боевой дух армии. Знамя было изготовлено в Туре. из белой парчи с шелковой бахромой. Знамя расписал шотландский художник Джеймс Пауэр, который изобразил на нем Бога, восседающего на облаках, с земным шаром в руке; а у ног его – два коленопреклоненных ангела с лилиями и надпись: "Иисус, Мария". На оборотной стороне – два ангела, поддерживающие корону Франции.

Меч, в свою очередь, служил ей для того, чтобы показать, что она здесь для того, чтобы отстоять Родину, пусть даже ценой кровопролития. Однако Жанна никогда никого не убивала. Несмотря на это Жанне хотелось иметь необычный, божественный меч, равный по силе Дюрандалю (легендарному мечу Карла Великого, подаренному Роланду). Девушка обрела его в Фьербуа, Голоса поведали ей о том, что клинок находился под алтарем в часовне. Алтарь разобрали, под ним действительно находился меч, заржавевший от времени. Клинок украшали пять крестов. Говорили, что это тот самый меч, которым знаменитый воитель Карл Мартелл семьсот лет назад поразил арабов в битве при Пуатье. Жители Тура изготовили для Жанны ножны из алого бархата, а также парчовые ножны, однако Жанна отказалась от парадной роскоши. Она хотела, чтобы меч всегда сопровождал ее в бою, поэтому велела изготовить для нее простые кожаные ножны.

Доспехи Орлеанской Девы были ослепительно белого цвета, подобно доспехам мифического короля Артура

Образ Орлеанской Девы в литературе

Первым литературным произведением, имевшим отношение к жизни Орлеанской девы, считается пьеса под названием «Загадка осады Орлеана». Автор ее неизвестен, а написана она была спустя всего несколько лет после смерти Жанны в 1435 г.

Позже к образу Жанны обратился Вильям Шекспир еще в ранний период творчества. В исторической драме «Генрих VI» он представляет Жанну надменной, уверенной в своем божественном предназначении. В сцене первой встречи с дофином Жанна предлагает ему сразиться на мечах и побеждает Карла. В «Генрихе VI» Орлеанской деве отведена роль соперницы лорда Толбота. В последнем акте он умирает на поле боя, окруженный французскими солдатами. Глядя на его труп, Жанна, в частности, произносит:

«А тот, кого ты так пышно величаешь,

Лежит, облеплен мухами, гниющий,

Смердящий, под ногами у меня»

Эти слова совершенно противоречат тому образу Жанны, что известен во французском фольклоре, девушка, молящая за души врагов так же истово, как и за свою собственную.

В пьесе Жанна получает свой дар от дьявола, а не от Бога. Когда дьявол оставляет ее, она попадает в плен к англичанам и умирает на костре.

У Шекспира Жанна распутница, которая, пытаясь спасти свою жизнь, перед казнью заявляет, что беременна. Подобная трактовка вызвана, возможно, тем, что пьеса была издана в 1594 году. То есть примерно через сто лет после окончания Столетней войны, воспоминания о которой еще были живы в сердцах англичан. Тем не менее, в пьесе Шекспира чувствуется сочувствие к Жанне. Сначала кажется, что он хотел изобразить ее красивой и романтичной, однако ему намекнули на то, что патриотические чувства зрителей будут задеты, если Орлеанскую деву не покажут как ведьму и шлюху. К тому же автору обещали, что пьеса не будет поставлена, если Шекспир не вставит все прежние обвинения против Жанны и не докажет их.

Иначе почему столь сочувственное изображение героизма Жанны и особенно ее красноречивого обращения к герцогу Бургундскому сменяется мерзейшими непристойностями заключительных сцен. Возможен и другой вариант: изначально пьеса Шекспира получилась неправдоподобно непристойной, вследствие чего пришлось подправить начальные сцены.

Вольтер в сатирической поэме "La Pucelle" ["Девственница" (франц.)] пародировал Гомера» Задача поэмы была не в том, чтобы изобразить Жанну, а в том, чтобы сразить насмешкой все, что было в установлениях и обычаях того времени и было справедливо ненавистно Вольтеру. Жанну он сделал смешной, но не ничтожной, и сравнительно не такой уж нецеломудренной. Поскольку же Гомера, святого Петра, святого Дени и храброго Дюнуа он тоже сделал смешными, а других героинь поэмы весьма нецеломудренными, то Жанна, можно сказать, еще легко отделалась.

Наполеон Бонапарт для поднятия духа во французской армии обратился к образу Орлеанской девственницы, долгое время остававшемуся в затмении. Жанна должна была стать символом будущих великих побед Франции, а сам Бонапарт отожествлял себя с ней как со спасительницей родины, храброй и мудрой воительницей. Наполеон был первым среди политиков, который считал, что необходимо возродить образ Жанны как национальной героини. В XX веке по этому пути пошел Шарль де Голь французский генерал, лидер движения Сопротивления.

В 1801 году известный немецкий поэт Фридрих Шиллер написал драму, или «романтическую трагедию», как назвал ее сам автор, «Орлеанская Дева», в основе сюжета которой лежит извечный конфликт между долгом и чувством. Жанна влюбляется в английского офицера, а от ее божественной силы не остается и следа. Шиллер полностью меняет обстоятельства не только жизни, но смерти девушки она погибает на поле боя.

В 1841 году Кишер создал доклады о судебном процессе и реабилитации Жанны. Его работы вернули к Орлеанской Деве интерес, которого не удалось добиться ни Вольтеру, ни Шиллеру.

Впечатленный его трудами, Марк Твен также создает книгу, которая состоит из воспоминаний современников об Орлеанской деве. Марк Твен буквально преклоняется перед отважной воительницей, несмотря на то, что сам являлся атеистом.

Однако другого мнения о Жанне был Анатоль Франс, который создал "Жизнь Жанны д"Арк", где идеи Жанны он приписывает подсказке духовенства, а военные успехи ловкости Дюнуа, использовавшего Жанну в своих целях. Он отказывает Жанне в сколько-нибудь серьезных военных или политических способностях.

Есть еще и такое легкомысленное толкование: дескать, Анатоль Франс – парижанин из мира искусства, и в его системе взглядов попросту нет места одаренной женщине с твердым умом и твердой рукой, даже если она и заправляет провинциальной Францией и деловым Парижем.

В 1923 году английский драматург Бернард Шоу опубликовал пьесу «Святая Иоанна», представляющую авторскую версию истории процесса и обвинения Жанны. Орлеанская дева для Шоу не религиозная фанатичка, а умная и чистая девушка, способная слышать голос Бога. Вместе с тем Шоу ее не идеализирует, он не утверждает, например, как это нередко делалось, что она была красавицей, поскольку никто из мужчин-современников девушки никогда этого не замечал. Писатель, в отличие от соотечественника Шекспира, подошел к собственному исследованию непредвзято, стараясь объективно показать трагическую историю Жанны.

Образ Жанны д’Aрк в кинематографе

В XX веке к жизни Орлеанской девы не раз обращались кинематографисты. Так, создатель знаменитой эпопеи «Унесенные ветром» режиссер Виктор Флеминг в 1948 году снял фильм «Жанна д’Арк» с Ингрид Бергман в главной роли, а в 1970 году на советские экраны вышла замечательная кинокартина Глеба Панфилова «Начало» c Инной Чуриковой. Одной из интересных работ на эту тему является фильм 1999 года французского режиссера Люка Бессонна.

Образ Жанны д’Арк в кинематографе неоднозначен. Жанна д’Арк порой кажется ребенком, наделенным силой духа для того, чтобы вынести недетские страдания и привести Францию к победе (такой перед нами предстает Лили Собески). Инна Чурикова кажется мудрой и непоколебимой, однако она совсем не похожа на ребенка. Мила Йовович предстает перед зрителями как дерзкая и неудержимая фанатичка, боящаяся только гнева Господа. Она в какой-то степени даже хочет смерти, чтобы ее душа была ближе к Богу. Во всех фильмах зритель может наблюдать презрение к своим мучителям, профессорам теологии, продавшим души Дьяволу. Поражает и стойкость юной девушки, которой порой не обладает и опытный военачальник. Чувствуется ее святость и вера, которая придает ей силы для борьбы. Страх смерти последнее испытание, и Жанна преодолевает его, несмотря на непобедимую человеческую природу: страх смерти и жажду жизни.

В фильме Люка Бессонна можно заметить, что армия Жанны находится под покровительством Бога, в то время как англичане прислужники Сатаны. Об этом свидетельствуют цвета стягов: у французов и Жанны: сине-золотой и белый, цвета Богородицы, у англичан – черно-красный, подобно цветам демона. Бог и Сатана борются в душе Жанны: во время осады Турелля Бог является Жанне последний раз. В видении Жанны он истекает кровью и кричит. В это время крепостные стены охватывает огонь. Пламя застилает взор, ему не видно ни конца, ни края зло на какое-то время одержало победу над душой Жанны. Примечательно и то, что Люк Бессонн не делает из Жанны исключительного человека. Подобно всем остальным, Орлеанская дева совмещает в душе двойственное начало: созидание и разрушение. Жанне присуще такие черты, как тщеславие, заносчивость, упрямство и жестокость. Заточение в темнице дало Жанне время на размышления и разговор с совестью. В состоянии тяжелейших физических лишений Орлеанская Дева осознает свои ошибки и достигает духовного совершенства.

Мне кажется, режиссер фильма сознательно наделяет злодея Кошона благородством и желанием помочь заточенной девушке, вопреки историческому факту. Жанна отказывается принять его помощь потому, что она больше заботится о сохранности души, нежели о сохранности тела. Единственное, что ее заботит перед смертью отсутствие возможности исповедаться. Важным символом является крест крест на вершине церкви, которую в детстве любила посещать Жанна, крест на груди, крест, который монахи проносили над воинскими рядами перед сражением, при коронации Карла VII, вырезанный самой Жанной на стене тюремной камеры, крест, под которым сгорела Орлеанская Дева. Крест очень важен для девушки как символ единства с богом. Жанна настолько преданна Богу, что, будучи смертельно раненной, отказывается принимать какой-либо амулет для исцеления.

Во время допроса девушка сохраняет спокойствие, несмотря на страх смерти и юный возраст, ее силы поддерживает ее безграничная вера.

Образ Орлеанской Девы в живописи и скульптуре

В живописи образ Жанны д’Арк можно назвать поэтичным. Лицо Орлеанской Девы выражает решительность, храбрость, стойкость и веру, вместе с тем и мягкость, женственность, кротость и добродушие. В основном Жанну изображают красивой девушкой, облаченной в латы. К сожалению, со времен Жанны д’Арк практически не осталось изображений, которые могли бы свидетельствовать о том, какую внешность имела национальная героиня Франции. Однако сохранилось несколько миниатюр:

Миниатюры XV века

В основном Жанну изображали длинноволосой, хотя современники Орлеанской Девы утверждали, что ее волосы были коротко подстрижены. Возможно, это не случайно: авторы словно подчеркивали, что для исполнения миссии Бог мог выбрать кого угодно, будь то хрупкая девушка, а длинные волосы в основном носили именно представители женского пола.

К тому же во многих картинах Орлеанская Дева окружена ореолом света, с нимбом над головой или в помещение, где она находится, падает божественный луч.

Нередко Жанну сопровождают ангелы или божественный свет

Порой Жанну изображают вместе с агнцами. Это не только означает то, что Жанна выходец из крестьянской семьи. На мой взгляд, это еще и символизирует покорность судьбе и смирение, с которым Жанна вынесла последнее испытание.

Подобно многим святым, Жанна ассоциируется с жертвенным агнцем

Изображения Святой Жанны присутствуют и на витражах в Домреми и в других городах Франции:

Витражи в разных городах Франции

Витражи в Домреми

Образ Жанны д’Арк нашел свое отражение и в скульптурах, которые, как и многие другие памятники, посвященные Жанне, в большом количестве появились в конце XIX века. Многочисленные памятники этого вида искусства расположены в родной деревне Жанны, Орлеане, Париже.

Скульптуры с изображением Орлеанской Девы, находящиеся в Домреми

Скульптуры с изображением Орлеанской Девы, находящиеся в Орлеане

Скульптуры с изображением Жанны, находящиеся в Париже

В завершение своей работы я делаю следующий вывод: в какое бы время мы не обратились к образу Орлеанской Девы, какие бы виды искусства не рассматривали, безусловно то, что в истории и культуре Жанна остается символом добра, патриотизма и героизма. Образ Жанна д’Aрк – сочетание чистого сердца и ясного ума, твердой воли и веры, которые способны привести к победе. Жанна д’Aрк остается идеалом, воплощенным и увековеченным в искусстве не только Франции, но и всего мира.

Э тот пост о мученнице святой Жанне, как о ней не вспомнить, да еще в день ее казни...
Впрочем, казни возможно и не было вовсе... но 30 мая официальная история считает днем сожжения Жанны д’Арк (Jeanne d"Arc), простой крестьянки, которая до сих пор известна во всем и особо почитаема во Франции, как национальная героиня.

Жанна была одной из командующих французскими войсками в Столетней войне. Попав в плен к бургундцам, была передана англичанам, осуждена как еретичка и сожжена на костре по обвинению в ереси и колдовстве. Спустя почти пятьсот лет (в 1920 году) причислена Католической церковью к лику святых...

Господь дал народу 4 обещания через Жанну: что будет снята осада с Орлеана, что дофин будет посвящен и коронован в Реймсе, что захваченный англичанами Париж будет возвращен законному королю Франции и что герцог Орлеанский, бывший тогда в плену у англичан, вернется на родину. Всё это казалось невероятным, но исполнилось в точности.

Ее образ был воспет в различных художественных и литературных произведениях — в том числе Вольтером и Шиллером. О ней написано множество научных исследований, и несмотря на это — а может, именно благодаря этому, споры вокруг ее судьбы не только не утихают, но, напротив, разгораются со все большей силой.

Официальная история жизни Орлеанской Девственницы существует со времен Великой французской революции и подробно изложена в школьных учебниках.

Жанна д’Арк родилась в деревушке Домреми, в Лотарингии, в семье землепашца Жака д’Арка (Jacques или Jacquot d’Arc, около 1375-1431) и его супруги Изабеллы (Isabelle d’Arc, урожденная Isabelle Romee de Vouthon, 1377-1458) около 1412 года.

Это было тяжелое для Франции время. Уже более семидесяти лет шла Столетняя война (1337-1453), и французы за это время успели потерять большую часть территории королевства.

В 1415 году англичане высадились в Нормандии с войском под командованием талантливого полководца — молодого короля Генриха V.

Осенью 1415 состоялась знаменитая битва при Азенкуре, в результате которой весь цвет французской аристократии попал в плен. В стране началась гражданская война между бургундцами и арманьяками, а англичане тем временем захватывали одну территорию за другой.

В возрасте 13 лет у Жанны начинались «видения» — она слышала «голоса», разговаривала со святыми, которые призывали ее идти спасать Францию. Девушка всем сердцем уверовала в свое необычное предназначение. Святые, что ей являлись, намекали на известное пророчество, согласно которому одна женщина погубила Францию, и другая женщина, причем девственница, спасет страну.

Дом Жанны д’Арк в Домреми. Ныне — музей.

Бедная дочь пахаря в 17 лет уходит из отчего дома, добирается до Шинона, где в то время находился молодой король Карл VII (Charles VII, 1403-1461), рассказывает ему о своем предназначении. Тот, поверив ей, дает ей в подчинение отряд рыцарей. Вот так начинается карьера Жанны. В ней будут сражения, победы, освобождение Орлеана, после чего она получит прозвище Орлеанская Дева. Затем — плен, обвинения, допросы и смерть на костре в 1431 году... вроде бы все просто и ясно.

Однако на протяжении уже нескольких десятилетий официальную версию систематически оспаривают некоторые историки, преимущественно французские, указывая на определенные непонятные моменты в биографии Жанны.

Хронисты колеблются в названии даты казни девы. Президент Эно, суперинтендант в штате королевы Марии Лещинской называет датой казни 14 июня 1431 года. Английские летописцы Уильям Кэкстон (William Caxton, 1422-1491) и Полидор Вергилий (Polydore Vergil, 1470-1555) уверяют, что казнь состоялась в феврале 1432 года. Разница большая.

Много сомнений вызывает и сама странная и головокружительная карьера Жанны. Средневековое общество было строго сословным и иерархичным. Для каждого в нем было определено свое место среди Oratores — тех, кто молится; Bellatores — тех, кто воюет, или Aratores — тех, кто пашет.

Башня в Руане, где допрашивали Жанну и памятник у места ее сожжения.

Дворянские мальчики с семи лет готовились к тому, чтобы стать рыцарями, а к крестьянам относились, как к животным. Как же могло такое случиться, что простолюдинке дали под начало отряд рыцарей? Как могли согласиться рыцари, от рождения воспитанные воинами, чтобы ими командовала крестьянка? Что должны были ответить бедной крестьянской девушке, которая стоит у ворот королевской резиденции и требует свидания с королем, чтобы рассказать ему о своих «голосах»? Мало ли в то время было хитропопых блаженных с голосами? Да полно!

Жанну же в Шиноне принимали теща короля Иоланда Анжуйская (Yolande d’Aragon, duchess d’Anjou, 1379-1442), супруга Карла VII Мария Анжуйская (Marie d’Anjou, 1404-1463) и сам король. Ко двору ее доставили за счет казны, в сопровождении вооруженного эскорта, который составляли рыцари, оруженосцы, королевский гонец. Многим дворянам приходилось не по одному дню ждать аудиенции у короля, а «крестьянку» пустили к нему практически сразу.

Бюллетень общества археологии и Лотарингского музея истории» сообщает, что «в январе 1429 года на площади замка в Нанси Жанна верхом на лошади приняла участие в турнире с копьем в присутствии знати и народа Лотарингии». Если учесть, что сражение в турнирах было возможно только для дворянства, что вокруг ристалища выставлялись щиты с гербами сражающихся, то появление на нем крестьянки не укладывается ни в какие рамки того общества. К тому же длина копья достигала нескольких метров, и владеть им могли только специально обученные этому дворяне. На том же турнире она поразила всех своим умением ездить верхом, а также знанием игр, принятых среди знати — кентен, игра в кольцо. Поразила настолько, что герцог Лотарингский подарил ей великолепного скакуна.

Во время коронации Карла в Реймсе только штандарт Жанны (белый, усыпанный золотыми лилиями) был развернут на хорах собора. У Жанны был свой придворный штат, включающий фрейлину, дворецкого, пажа, капеллана, секретарей, и конюшня из двенадцати лошадей.

Как вам такая Жанна, ню... да еще с нацистким приветствием? Это от французского художника Gaston Bussiere (1862-1929).

Некоторые исследователи считают, что отцом Жанны был герцог Луи Орлеанский, о чем знали и представители династии (сторонники этой версии утверждают, что в таком случае Жанна д"Арк родилась в 1407 году). Богатый гардероб Жанны был оплачен герцогом Карлом Орлеанским (Charles d"Orleans, 1394-1465).

Но кто в таком случае мать Жанны? Вслед за Амбеленом, Этьен Вейль-Рейналь (Etienne Weil-Reynal) и Жерар Пем (Gerard Pesme) считают, что, скорее всего, это Изабелла Баварская (Isabeau de Baviere, 1371-1435), жена Карла VI, мать Карла VII. Она долгие годы была любовницей Луи Орлеанского.

Карл VI по прозвищу Безумный (Charles VI le Fou, 1368-1422) не выносил и вида своей супруги. Она жила отдельно, во дворце Барбет, где Луи был частым гостем. Его называли отцом, по крайней мере, двоих детей Изабеллы — Жана (род. в 1398) и Карла (род. в 1402). Рождение Жанны произошло в этом самом дворце, и сразу ее отправили к кормилице Изабелле де Вутон. Понятно и то обстоятельство, почему пришлось спрятать ребенка. Необходимо было защитить девочку, поскольку ее отец, Луи Орлеанский, был убит наемными убийцами всего через несколько дней после рождения Жанны.

Здесь опять же можно выделить факт, опровергающий бытующее мнение, что Жанна была просто крестьянкой. Некоторыми исследователями считается, что дочь мужчины по имени Жак д’Арк и женщины по имени Изабелла де Вутон просто обязана быть дворянкой — приставка «де» в фамилии выдает дворянское происхождение. Но подобная традиция возникла во франции лишь в XVII веке. В описываемый период данная буква означали приставку «из». То есть Жанна из Арка, так что не все так однозначно...

«Жанна д"Арк». Картина Рубенса.

Представители семейства д’Арк находились на королевской службе еще до появления Жанны на свет. Именно поэтому эта семья была выбрана для воспитания Жанны.

Герб Жанны д"Арк. Иллюстрация (Creative Commons license): Darkbob/Projet Blasons

Как еще можно обосновать утверждение о ее дворянском происхождении? Герб, которым наделил ее Карл VII. В королевской грамоте говорится: «Во второй день июня 1429 года … господин король, прознав про подвиги Жанны Девственницы и победы, одержанные во славу Господа, наделил … гербом названную Жанну …». Золотые лилии считались цветком Франции, иначе говоря, символом «принцев и принцесс крови», что также подтверждает открытая золотая корона на гербе Жанны.

Король даже не заикается о присвоении Жанне дворянского звания, значит, оно у нее уже есть. Своим гербом он ясно дает понять, что считает Жанну принцессой королевских кровей.

Если считать все сказанное верным, то Жанну придется признать сводной сестрой короля Франции Карла VII, сводной сестрой герцогов Орлеанской династии — Карла и Жана Дюнуа, сводной сестрой королевы Англии Екатерины де Валуа (Catherine de Valois, 1401-1437), сестры Карла VII, теткой короля Англии Генриха VI (Henry VI, 1421-1471). В этих обстоятельствах кажется немыслимой казнь Жанны на костре в Руане в 1431 году.

Нельзя было сжечь по обвинению в колдовстве девушку такого высокого происхождения. Вопрос о том, зачем понадобился этот спектакль, слишком сложен, и является темой отдельной статьи.

Сейчас речь о другом, о жизни Жанны после... ее официальной казни. Чтобы понять, как Жанна смогла избежать казни, стоит обратиться к описанию этого печального действа: «На площади Старого рынка (в Руане) 800 английских солдат заставили народ потесниться... наконец, появился отряд из 120 человек… Они окружали женщину, прикрытую… капюшоном до самого подбородка…». Это только на картинах художников она с открытым лицом и в нарядных одеждах.

По сведениям историографов, рост Жанны составлял около 160 см. Учитывая двойное кольцо солдат вокруг нее, колпак на лице, сказать с уверенностью, что это была за женщина, не представляется возможным.

Мнение, что вместо Жанны была сожжена другая женщина, разделяло множество хроникеров и известных лиц, как современников Жанны, так и живших позже. В одной из хроник, хранящихся в Британском музее, сказано буквально следующее: «В конце концов, велели сжечь ее при всем народе. Или какую-нибудь другую женщину, похожую на нее».

А настоятель Собора св. Тибо в Меце пишет спустя пять лет после казни: «В городе Руане … она была возведена на костер и сожжена. Так говорят, но с тех пор было доказано обратное».

Еще больше убеждают в том, что Орлеанская дева не была сожжена, материалы судебного процесса. Генеральный адвокат Шарль дю Ли еще в XVI веке обратил внимание на то, что в документах и протоколах допросов девы отсутствуют смертный приговор и официальный акт, удостоверяющий исполнение приговора. Но если Орлеанскую деву не сожгли на костре, то какова ее дальнейшая судьба?

В 1436 году, через пять лет после костра в Руане, в документах знатного семейства дез Армуаз появляется запись: «Благородный Робер дез Армуаз (Robert des Armoises) сочетался браком с Жанной дю Лис, девственницей Франции… 7 ноября 1436 года». Фамилию дю Лис носили сыновья официального отца Жанны.

А летом 1439 года Орлеанская дева сама пожаловала в освобожденный ею город. Носила она теперь фамилию своего мужа — дез Армуаз. Ее встретила восторженная толпа горожан, в которой было немало людей, видевших ее ранее.

В счетной книге города появилась еще одна примечательная запись о выплате Жанне дез Армуаз крупной суммы денег — 210 ливров «за добрую службу, оказанную городу во время осады». Героиню признали те, кто хорошо знал ее четыре года назад — ее сестра и братья, маршал Франции Жиль де Рэ (Gilles de Rais, 1404-1440), Жан Дюнуа и многие другие.

Умерла Жанна в конце лета — начале осени 1449 года — именно этим периодом датируются документы, свидетельствующие о ее смерти. Только после этого ее «братьев» (имеются в виду сыновья Жака д’Арка) и официальную мать (Изабеллу де Вутон) стали называть «братьями покойной Жанны Девственницы» и «Изабеллой, матерью покойной Девственницы».

Вот так выглядит одна из самых распространенных на сегодня альтернативных версий происхождения героини Столетней войны.

Официальная наука не признает доводов сторонников альтернативных версий. Но так или иначе, вопрос о происхождении Жанны д’Арк остается открытым: от фактов, говорящих о ее благородном происхождении, отмахнуться совсем непросто. Основа инфы: исследование Елены Анкудиновой.

Существует более 20 фильмов, снятых по мотивам истории Жанны Д’Арк. Первый из них был снят на заре кинематографа, в 1898 году. Кстати, вы смотрели фильм «Посланница: история Жанны д"Арк»? Картина 1999 года, но рекомендую, там Жанну играет Милла Йовович.

А французы Жанну и помнят и любят... и уже не важно согжгли ее или нет, веру народа в ее мученическую смерть уже невозможно опровергнуть. Это уже личность - легенда...

Памятник Жанне в Париже.

Картинки и фото (С) разные места инета.

Исторические параллели

Взгляд англичанина

Уильям Шекспир (1564- 1616)

В новой и новейшей истории образ Жанны д"Арк складывался, в основном, под влиянием писателей, создававших свои про-

изведения об Орлеанской деве.

Уильям Шекспир впервые обратился к образу Жанны еще в ранний период творчества. В исторической драме «Генрих VI»

Жанна предстает перед читателем высокомерной девушкой, уверенной в своем божественном предназначении. В сцене первой

встречи с дофином Жанна предлагает ему сразиться на мечах и побеждает Карла. В «Генрихе VI»

Орлеанской деве отведена роль соперницы лорда Толбота. В последнем акте он умирает на по-

ле боя, окруженный французскими солдатами. Глядя на его труп, Жанна, в частности, произносит:

«А тот, кого так пышно величаешь, / Лежит, облеплен мухами, гниющий, / Смердящий под ногами

..» Эти слова совершенно противоречат тому образу Жанны, что известен во французском

фольклоре, - девушка, молящаяся за души врагов так же истово, как и за свою собственную.

В пьесе Жанна получает свой дар от дьявола, а не от Бога. Когда дьявол оставляет ее, она попа-

дает в плен к англичанам и умирает на костре. У Шекспира Жанна - распутница, которая, пытаясь

спасти свою жизнь, перед казнью заявляет, что беременна. Подобная трактовка вызвана, возможно,

тем, что пьеса была издана в 1594 году, то есть примерно через 140 лет после окончания Столетней

войны, воспоминания о которой еще были живы в сердцах англичан.

Уильям Шекспир - гениальный английский поэт и драматург - родился в Англии, в городе

Стратфорд-на-Эйвоне в 1564 году. Прославился как автор множества комедий, трагедий, хроник,

поэм, сонетов, среди которых всемирно признанные пьесы: «Гамлет», «Король Лир», «Ромео и

Джульетта», «Макбет». Шекспир умер в 1616 году в возрасте 52 лет.

«Синяя Борода»

Жиль де Рэ (1404- 1440)

Знаменитая сказка Шарля Перро «Синяя борода» повествует о жестоком и хладнокровном убийце собствен-

ных жен, который запер свою седьмую супругу в замке, хранящем ужасную тайну. Считается, что прототипом

злодея по прозвищу Синяя Борода был соратник Жанны - Жиль де Рэ.

Де Рэ родился в знатной семье в Бретани, на юге Франции, в 1404 году. Он потерял обоих родителей и был

воспитан бабушкой по материнской линии. Жиля де Рэ можно назвать настоящим рыцарем: храбрый

воин, он неплохо разбирался в литературе, в совершенстве владел латынью. Наследство, которое он

получил от родственников, позволило ему стать одним из самых богатых людей Франции. За свои

военные подвиги и мужество, проявленное во время осады Орлеана, Жиль де Рэ был произведен