Мирная делегация, возглавленная Иоффе и Каменевым , защищала принцип самоопределения в отношении Украины и народов Прибалтики, что было только на руку немцам, которые видели в этой позиции большевиков удобную форму для своих захватнических планов. Кроме того, генерал Гофман потребовал, чтобы этот принцип не распространялся ни на Польшу, ни на оккупированную часть Прибалтики, рассматривавшихся немцами в качестве уже отделенных от России.

На этом переговоры оборвались. Немцы согласились лишь продлить перемирие на месяц, до 15 января.

9 января 1918 переговоры возобновились. Всем было ясно, что немцы решительно будут настаивать на своих условиях – захват Прибалтики, Белоруссии и Украины под видом «волеизъявления их правительств», что, по словам генерала Гофмана, и понималось германским правительством как «политика самоопределения».

Возглавивший новую советскую делегацию Троцкий с согласия Ленина затягивал переговоры в Бресте. В то же время секретно велись спешные переговоры о помощи с английским представителем Брюсом Локхартом и американским полковником Робинсом. Б. Локхарт уже сообщил даже своему правительству, что возобновление войны на германском фронте неизбежно.

Не только Б. Локхарт, но и многие большевики не видели двух основных моментов, почему Ленин во что бы то ни стало, на любых условиях, хотел заключить с немцами мирный договор. Во-первых, он знал, что немцы никогда не простят ему нарушения тайного соглашения и легко могут найти другого, более удобного ставленника, хотя бы типа левого эсера Камкова , тоже сотрудничавшего с ними во время войны, еще в Швейцарии. С немецкой же поддержкой было связано получение значительных денежных субсидий, без которых, при полном развале старого государственного организма, едва ли можно было содержать партийный и новый советский аппараты власти. Во-вторых, возобновление войны с Германией, ради хотя бы «социалистического отечества», в условиях начала 1918 года означало неизбежную утрату власти в стране большевиками и переход ее в руки национально-демократических партий, прежде всего, в руки правых эсеров и кадетов .

После того, как стали известны германские условия мира, в партии поднялось открытое возмущение. Образовалось большинство, считавшее невозможным подписать мирный договор, приводивший к полному расчленению России, – больше того, впредь ставивший страну в полную зависимость от Германии. Это большинство, ставшее известным под названием «левых коммунистов », выкинуло лозунг о «защите социалистического отечества», доказывая, что с тех пор как пролетариат захватил власть, он должен защищать свое государство от германского империализма.

10 января пленарное заседание Московского областного бюро партии высказалось за прекращение мирных переговоров с Германией. Здесь выступили в качестве «левых коммунистов» Бухарин , Ломов, Осинский (Оболенский), Ю. Пятаков , Преображенский , Бубнов, Муралов и В. М. Смирнов.

Московское областное бюро, потребовав созыва съезда партии, высказало тем самым недоверие ЦК. Уральский партийный комитет стал на сторону «левых коммунистов». Петроградский комитет раскололся. Члены ЦК Урицкий и Спунде стали на сторону противников «мира любой ценой», а журнал «Коммунист», издававшийся в Петрограде не только как орган Петроградского комитета, но и как теоретический орган ЦК, сделался органом «левых коммунистов». «Левые коммунисты» фактически имели большинство в партии. В своих тезисах, составленных Радеком , они утверждали, что ленинская точка зрения есть отражение крестьянской народнической идеологии, «скатывание на мелкобуржуазные рельсы…» . Невозможно строить социализм на базе крестьянства, утверждали тезисы, пролетариат есть главная опора, и он не должен делать уступок германскому империализму...

Эти упреки «левых коммунистов» в адрес Ленина отражали действительность, ибо он в качестве главного аргумента за необходимость заключения мира в своих тезисах от 20 января выдвигал на, первый план мысль, что подавляющая масса крестьянства, без сомнения, проголосует даже «за захватнический мир». И больше того, если война будет возобновлена, крестьянство сбросит социалистическое правительство . Ленин отрицал, что он когда-либо говорил о «революционной войне», и, как всегда в острых моментах, с удивительным хладнокровием, «не держался за букву», как он выражался, ранее им сказанного.

Левые эсеры, входившие в Совнарком, считали, что немцы не посмеют перейти в наступление, а если перейдут, то вызовут сильный революционный подъем в стране на защиту отечества.

Троцкий и Ленин с этим соглашались и опасались продолжения войны даже не столько в плане глубокого продвижения немцев, сколько в силу невозможности в условиях войны воспрепятствовать мобилизации национальных, патриотических сил. Они предвидели неизбежное сплочение этих сил вокруг правых эсеров и кадет, вокруг идеи Учредительного собрания и, как следствие, свержение коммунистической диктатуры и установление в России национально-демократического правительства, опирающегося на большинство населения.

Этот аргумент, ставивший вопрос не о войне или мире, а о сохранении власти, Ленин выдвинул позже, 24 февраля, когда он прямо писал, что «рисковать войной» означает дать возможность сбросить советскую власть .

Пока Троцкий затягивал переговоры (он вернулся в Петроград 18 января), было подготовлено совещание виднейших партийных работников, созванное на 21 января. Оно с гораздо большим основанием могло бы назвать себя партийным съездом, чем собранный впопыхах в марте 1918 года VII съезд .

На совещании присутствовало 65 делегатов, включая членов ЦК. С докладами о мире и войне выступили Бухарин, Троцкий и Ленин. Каждый со своей точкой зрения. Троцкий, как и Ленин, понимал опасность лозунга «левых коммунистов» о «революционной войне» (с точки зрения удержания власти в тот момент) и в то же время, стремясь отгородиться от сепаратного мира с немцами, выдвинул формулу «ни мира, ни войны!» Эта формула, направленная, прежде всего, против сторонников войны, помогла Ленину на том этапе бороться за мир, ибо решение о войне, на котором стояло большинство, будучи принятым, нанесло бы ленинской политике и самому Ленину смертельный удар. На первый взгляд несколько анархическая формула Троцкого была не чем иным, как временным мостом между Лениным и его противниками, имевшими за собой большинство.

25 января в Совнаркоме при участии левых эсеров подавляющим большинством также прошла формула Троцкого – «Ни мира, ни войны».

Поэтому столь шумные позже обвинения Троцкого, что он «предательски», действуя якобы против большинства ЦК, «самовольно» разорвал 10 февраля переговоры с немцами, лишены всякого основания. В данном случае Троцкий действовал на основании решения большинства и в ЦК, и в Совнаркоме. Эти обвинения, выдвинутые в 1924-1925 гг., главным образом, Зиновьевым и Сталиным в ходе внутрипартийной борьбы против Троцкого , уже тогда мало считались с исторической действительностью.

Напряженная неделя после разрыва переговоров прошла в почти непрерывных заседаниях ЦК. Ленин, оставшись в меньшинстве, всячески стремился найти «такую постановку вопроса» о «революционной войне», которая показала бы ее невозможность, – ставя, например, 17 февраля, еще до немецкого наступления, на голосование вопрос – «должна ли быть объявлена революционная война Германии?» Бухарин и Ломов отказались голосовать по такому «неквалифицированно поставленному» вопросу, ибо суть революционного оборончества заключалась в ответе на немецкое наступление, а не в собственной инициативе, гибельность которой не вызывала сомнений.

18 февраля немцы перешли в наступление. Остатки деморализованной и, после убийства генерала Духонина, лишенной возглавления армии («главковерх» Крыленко посвятил себя ликвидации еще сохранившихся на отдельных участках фронта штабов и командования) не могли оказать никакого сопротивления, и очень скоро Двинск, с его огромными складами вооружения и снабжения, а вслед за ним и Псков, были заняты немцами. В центре и особенно на юге немцы быстро продвигались вперед, встречая разрозненное сопротивление остатков кадра некоторых частей и добровольцев Чехословацкого корпуса .

18 февраля вечером Ленин добился большинства 7 против 6 в вопросе посылки радиотелеграммы немцам с предложением мира. Своему успеху Ленин был целиком обязан Троцкому. Буферная позиция Троцкого раскрылась в минуту непосредственной угрозы самой власти: он перешел в лагерь Ленина, и его голос дал большинство. (За предложение немцам мира голосовали: Ленин, Смилга , Зиновьев, Сталин, Сокольников , Свердлов , Троцкий; против – Урицкий, Бухарин, Дзержинский , Крестинский, Ломов и Иоффе).

Предложение мира должно было быть послано от имени Совнаркома, где 7 народных комиссаров были левыми эсерами. Вероятно, решение левых эсеров было бы иным, если бы они знали, что Ленин получил большинство всего одним голосом и притом голосом автора формулы «ни мира, ни войны». Но не зная результатов голосования в большевистском ЦК и также боясь утерять власть, левоэсеровские народные комиссары проголосовали за предложение мира 4 голосами против 3.

Немецкое командование видело, что оно может быстро продвинуться вглубь России и без труда занять Петроград и даже Москву. Однако оно не пошло на этот шаг, ограничившись занятием Украины, где было создано бутафорское «гетманское» правительство. Как указывает Людендорф , германское командование больше всего опасалось взрыва патриотизма в России. Еще во время Тарнопольского прорыва в июле 1917 года Людендорф отдал приказ не развивать наступления, дабы не вызвать угрозой глубокого немецкого вторжения оздоровления русской армии. Глубокое вторжение теперь, в 1918 году, занятие Петрограда и выход к Москве могли привести к свержению большевистского правительства, могли оправдать усилия генералов Алексеева и Корнилова , собиравших добровольческую армию в Ростове-на-Дону.

Первые две страницы Брестского мирного договора на немецком, венгерском, болгарском, турецком и русском языках

Таким образом немецкая стратегия и политика по отношению к России вполне совпадала с ленинской политикой мира во что бы то ни стало.

Интересно отметить, что в своем докладе о мире и войне на VII съезде партии в марте 1918 года Ленин доказывал необходимость мира развалом армии, посвятив значительную часть своего доклада характеристике армии как «больной части организма» , способной только на «бегство», «панику», «продажу собственных орудий немцам за гроши» и т. д. Ленин нигде теперь не говорит, что основная вина за разложение армии под лозунгом немедленного мира «без аннексий и контрибуций» лежала на самой большевистской партии. Обманув солдат химерой возможности такого мира (Декрет о мире ), Ленин теперь перекладывал на них вину за позорные для России условия германского мира.

Ленин, говоря об армии, умышленно скрывал факты; демобилизационная конференция в декабре показала, что те части, которые сохранили наилучшую боеспособность, были наиболее антибольшевистски настроены. Именно поэтому Крыленко в течение двух месяцев ровно ничего не сделал, не хотел, да и не мог делать, несмотря на решение Совнаркома о мерах организации и укрепления армии . В дни февральского кризиса полковой комитет Преображенского полка предложил от имени полка, стоявшего уже в Петрограде, выступить на Псковский фронт, но после переговоров со Смольным получил не только отказ в этом, но и приказ о демобилизации .

По вызову Ленина, Крыленко и Раскольников делали доклады в ЦИК"е о состоянии армии и флота, произведя на левого эсера Штейнберга впечатление, что оба умышленно преувеличивают и драматизируют положение в армии и на флоте. Был издан декрет об организации Красной армии, однако эта армия не предназначалась Лениным для борьбы с немцами: уже 22 февраля был получен немецкий ответ о согласии подписать мир, но на еще более тяжелых условиях. Границы России отбрасывались к Пскову и Смоленску. Украина, Дон, Закавказье отделялись. Огромная, многомиллионная контрибуция, выплачиваемая хлебом, рудой, сырьем, накладывалась немцами на Россию.

Когда условия мира стали известны, Бухарин, Ломов, В. М. Смирнов, Ю. Пятаков и Бубнов в Москве, а Урицкий в Петрограде подали в отставку со всех занимаемых ими ответственных постов и потребовали права свободной агитации в партии и вне ее против мира с немцами (Ломов, Бухарин, Урицкий, Бубнов были членами ЦК). 23 февраля, после обсуждения немецких условий, произошло решительное голосование. Ленин победил снова лишь благодаря Троцкому и его сторонникам, которые воздержались, – это были Троцкий, Дзержинский, Иоффе, Крестинский. Против голосовали: Бухарин, Урицкий, Бубнов, Ломов. За немедленное подписание мира: Ленин, Зиновьев, Свердлов, Сталин, Смилга, Сокольников и Стасова, которая была секретарем. Таким образом, Ленин имел 7 голосов за (в действительности, если не считать голоса Стасовой, – 6) против 4 при 4 воздержавшихся.

Во время обсуждения Сталин попытался предложить не подписывать мира, затягивая переговоры, за что был оборван Лениным:

«Сталин не прав, говоря, что мы можем не подписывать. Эти условия должны быть подписаны. Если они не будут подписаны – это означает смертный приговор советскому правительству»…

Снова решающую роль сыграл Троцкий, разбив пополам большинство, которое было против подписания договора.

Уступкой Ленина было решение созвать VII съезд партии, так как, согласно постановлению ЦК о созыве съезда, «единогласия в ЦК по вопросу подписания мира не было».

На следующий день, узнав о решении ЦК, Московское областное бюро партии объявило, что оно считает решение ЦК о мире «абсолютно неприемлемым». Резолюция Московского областного бюро, принятая единогласно 24 февраля, гласила:

«Обсудив деятельность ЦК, Московское областное бюро РСДРП выражает свое недоверие ЦК, ввиду его политической линии и состава, и будет при первой возможности настаивать на его перевыборах. Сверх того, Московское областное бюро не считает себя обязанным подчиняться во что бы то ни стало тем постановлениям ЦК, которые будут связаны с проведением в жизнь условий мирного договора с Австро-Германией» .

Эта резолюция была принята единогласно. Члены Московского областного бюро – Ломов, Бухарин, Осинский, Стуков, Максимовский, Сафонов, Сапронов, Соловьев и другие считали, что раскол в партии «едва ли устраним в ближайшее время». Но в то же время они избегали того, что ставит им в вину сталинский «Краткий курс ВКП(б)», – сговора «левых коммунистов» с левыми эсерами. Если бы такой сговор состоялся, то, без сомнения, блок левых эсеров с «левыми коммунистами» имел все шансы победить. «Левыми коммунистами» руководила вера в германскую революцию, без которой они не видели возможности для продолжительного существования социалистической России. Ленин разделял этот взгляд, что неоднократно повторял в своем докладе на VII съезде, и лишь не связывал вопрос удержания власти, как это делала, например, Коллонтай , с немецкой революцией в течение ближайших трех месяцев. Он рассматривал время до революции лишь как период, во время которого необходимо всемерно укреплять власть, использовать передышку. Эта направленность «левых коммунистов» на революцию на Западе, игнорирование национальных проблем России и были их главной слабостью. Ленин оставался для них, при всех с ним несогласиях, единственным возможным союзником. Они не искали опоры в силах национальной демократии, более того, отталкивались от нее, и потому в реальном соотношении сил за рамками партии не являлись сколько-нибудь весомым фактором.

Главы военных миссий союзных стран при штабе верховного главнокомандующего вручили генералу Н. Н. Духонину коллективную ноту, в которой выразили протест против нарушения договора от 5 сентября 1914 года , запрещавшего союзникам заключение сепаратного мира или перемирия. Духонин разослал текст ноты всем командующим фронтами.

В тот же день Наркоминдел обратился к послам нейтральных государств с предложением взять на себя посредничество в организации переговоров о мире. Представители Швеции , Норвегии и Швейцарии ограничились извещением о получении ноты. Посол Испании , заявивший НКИД , что предложение передано в Мадрид, был немедленно отозван из России.

Отказ Антанты поддержать мирную инициативу Советского правительства и активное противодействие заключению мира вынудило Совнарком стать на путь сепаратных переговоров о мире с Германией. 14 (27) ноября Германия сообщила о согласии начать мирные переговоры с советским правительством. В тот же день Ленин от имени Совнаркома обратился с нотой к правительствам Франции , Великобритании , Италии , США , Бельгии , Сербии , Румынии , Японии и Китая , предлагая им присоединиться к мирным переговорам: «1 декабря мы приступаем к мирным переговорам. Если союзные народы не пришлют своих представителей, мы будем вести с немцами переговоры одни ». Ответа получено не было.

Заключение перемирия

Конференцию открыл главнокомандующий Восточным фронтом принц Леопольд Баварский , место председателя занял Кюльман.

В советскую делегацию на первом этапе входили 5 уполномоченных - членов ВЦИК : большевики А. А. Иоффе - председатель делегации, Л. Б. Каменев (Розенфельд) и Г. Я. Сокольников (Бриллиант) , эсеры А. А. Биценко и С. Д. Масловский-Мстиславский , 8 членов военной делегации (генерал-квартирмейстер при Верховном главнокомандующем Генштаба генерал-майор В. Е. Скалон , состоявший при начальнике Генштаба генерал Ю. Н. Данилов , помощник начальника Морского Генерального штаба контр-адмирал В. М. Альтфатер , начальник Николаевской военной академии Генштаба генерал А. И. Андогский , генерал-квартирмейстер штаба 10-й армии Генштаба генерал А. А. Самойло , полковник Д. Г. Фокке, подполковник И. Я. Цеплит, капитан В. Липский), секретарь делегации Л. М. Карахан , 3 переводчика и 6 технических сотрудников, а также 5 рядовых членов делегации - матрос Ф. В. Олич, солдат Н. К. Беляков, калужский крестьянин Р. И. Сташков, рабочий П. А. Обухов, прапорщик флота К. Я. Зедин .

Возобновление переговоров о перемирии, предполагавшее согласование условий и подписание договора, было омрачено трагедией в русской делегации. По прибытии в Брест 29 ноября (12 декабря) 1917 года , до открытия конференции, во время частного совещания советской делегации застрелился представитель Ставки в группе военных консультантов, генерал-майор В. Е. Скалон.

Р. фон Кюльман спросил, не согласится ли советское правительство вывести свои войска из всей Лифляндии и из Эстляндии, чтобы дать местному населению возможность соединиться со своими единоплеменниками, живущими в занятых немцами областях. Советской делегации также было сообщено, что Украинская центральная рада направляет в Брест-Литовск свою собственную делегацию.

Под предлогом самоопределения народов Германия фактически предложила советской делегации признать марионеточные режимы, установленные к этому времени германо-австрийскими оккупационными властями в западных национальных окраинах бывшей Российской империи. Так, 11 декабря (по новому стилю) 1917 года, прямо во время германо-советских переговоров о перемирии, марионеточная Литовская Тариба объявила о восстановлении независимого Литовского государства и «вечных союзных связях» этого государства с Германией.

Лев Троцкий, возглавив советскую делегацию, затягивал переговоры, надеясь на скорую революцию в Центральной Европе, и через головы участников переговоров обращался с призывами о восстании к «рабочим в военной форме » Германии и Австро-Венгрии. По его выражению, «не нужно ли попытаться поставить немецкий рабочий класс и немецкую армию перед испытанием: с одной стороны - рабочая революция, объявляющая войну прекращённой; с другой стороны - гогенцоллернское правительство, приказывающее на эту революцию наступать » . Когда же Германия продиктовала жёсткие условия мира, Троцкий пошёл против Ленина, выступавшего за мир любой ценой, но не поддержал и Бухарина, который призывал к «революционной войне». Вместо этого он выдвинул «промежуточный» лозунг «ни войны, ни мира », то есть призвал к прекращению войны, но предложил не заключать при этом мирного договора.

По свидетельству одного из членов советской делегации, бывшего царского генерала Самойло А. А. ,

С переменой главы делегации резко изменились и отношения с немцами. Мы стали встречаться с ними только на совместных заседаниях, так как перестали ходить в офицерское собрание, а довольствовались у себя в блоке, в котором жили. На заседаниях Троцкий выступал всегда с большой горячностью, Гофман [генерал Макс Гофман] не оставался в долгу, и полемика между ними часто принимала очень острый характер. Гофман обычно вскакивал с места и со злобной физиономией принимался за свои возражения, начиная их выкриком: «Ich protestiere!..» [я протестую!], часто даже ударяя рукой по столу. Сначала такие нападки на немцев мне, естественно, приходились по сердцу, но Покровский мне разъяснил, насколько они были опасны для переговоров о мире. Отдавая себе отчёт о степени разложения русской армии и невозможности с её стороны какого-либо отпора в случае наступления немцев, я ясно сознавал опасность потерять колоссальное военное имущество на огромнейшем русском фронте, не говоря уже о потере громадных территорий. Несколько раз я говорил об этом на наших домашних совещаниях членов делегации, но каждый раз выслушивался Троцким с явной снисходительностью к моим непрошенным опасениям. Его собственное поведение на общих заседаниях с немцами явно клонилось к разрыву с ними… переговоры продолжались, выливаясь главным образом в ораторские поединки между Троцким и Гофманом .

Второй состав советской делегации в Брест-Литовске. Сидят, слева направо: Каменев, Иоффе, Биценко. Стоят, слева направо: Липский В. В., Стучка, Троцкий Л. Д., Карахан Л. М.

Сохранились также воспоминания главы германской делегации, статс-секретаря германского МИД Рихарда фон Кюльмана, отозвавшегося о Троцком следующим образом: «не очень большие, острые и насквозь пронизывающие глаза за резкими стеклами очков смотрели на его визави сверлящим и критическим взглядом. Выражение его лица ясно указывало на то, что он [Троцкий] лучше бы завершил малосимпатичные для него переговоры парой гранат, швырнув их через зеленый стол, если бы это хоть как-то было согласовано с общей политической линией… иногда я спрашивал себя, прибыл ли он вообще с намерением заключить мир, или ему была нужна трибуна, с которой он мог бы пропагандировать большевистские взгляды».

Немедленно после своего прибытия в Брест-Литовск Троцкий пытается вести пропаганду среди германских солдат, охранявших железнодорожные пути, на что получает протест германской стороны. При содействии Карла Радека создаётся агитационная газета «Die Fackel» (Факел) для распространения среди немецких солдат. 13 декабря Совнарком выделил 2 млн руб. на агитационную работу за границей и демонстративно опубликовал отчёт об этом. По выражению самого Троцкого, он решил «прощупать» настроение германских солдат, «будут ли они наступать».

Член германской делегации генерал Макс Гофман иронически описывал состав советской делегации: «Я никогда не забуду первого обеда с русскими. Я сидел между Иоффе и Сокольниковым, тогдашним комиссаром финансов. Напротив меня сидел рабочий, которому, по-видимому, множество приборов и посуды доставляло большое неудобство. Он хватался то за одно, то за другое, но вилку использовал исключительно для чистки своих зубов. Наискосок от меня рядом с князем Хоенлое сидела террористка Бизенко [так в тексте], с другой стороны от неё - крестьянин, настоящее русское явление с длинными седыми локонами и заросшей, как лес, бородой. Он вызывал у персонала некую улыбку, когда на вопрос, красное или белое вино предпочитает он к обеду, отвечал: „Более крепкое“».

Наркоминдел Троцкий, в свою очередь, ехидно комментирует поведение самого Гофмана : «Генерал Гоффманн … привнёс свежую ноту в конференцию. Он показывал, что ему не симпатичны закулисные хитрости дипломатии, и несколько раз ставил свой солдатский сапог на стол переговоров. Мы сразу поняли, что единственная реальность, которую действительно следует воспринимать всерьёз при этих бесполезных разговорах, это сапог Гоффманна».

Ход переговоров

Иоффе А. А. и Каменев Л. Б. на переговорах в Брест-Литовске

Открывая конференцию, Р. фон Кюльман заявил, что, поскольку в течение перерыва в мирных переговорах ни от одной из основных участниц войны не поступило заявления о присоединении к ним, то делегации стран Четверного союза отказываются от своего ранее выраженного намерения присоединиться к советской формуле мира «без аннексий и контрибуций». И фон Кюльман, и глава австро-венгерской делегации Чернин высказались против перенесения переговоров в Стокгольм. Кроме того - поскольку союзники России не ответили на предложение принять участие в переговорах, то речь теперь, по мнению германского блока, должна будет идти не о всеобщем мире, а о сепаратном мире между Россией и державами Четверного союза.

На следующее заседание, состоявшееся 28 декабря 1917 (10 января ), немцы пригласили украинскую делегацию. Её председатель В. А. Голубович огласил декларацию Центральной рады о том, что власть Совнаркома Советской России не распространяется на Украину, а потому Центральная рада намерена самостоятельно вести мирные переговоры. Р. фон Кюльман обратился к Л. Д. Троцкому , возглавившему советскую делегацию на втором этапе переговоров, с вопросом, намерен ли он и его делегация и впредь быть в Брест-Литовске единственными дипломатическими представителями всей России, а также следует ли считать украинскую делегацию частью русской делегации или же она представляет самостоятельное государство. Троцкий знал о том, что Рада фактически находится в состоянии войны с РСФСР . Поэтому, согласившись рассматривать делегацию Украинской Центральной рады как самостоятельную, он фактически сыграл на руку представителям Центральных держав и предоставил Германии и Австро-Венгрии возможность продолжать контакты с Украинской Центральной радой, в то время как переговоры с Советской Россией ещё два дня топтались на месте .

Германское верховное командование выражало крайнее недовольство затягиванием мирных переговоров, опасаясь разложения армии. Генерал Э. Людендорф требовал от генерала Гофмана ускорить переговоры. Тем временем 30 декабря 1917 (12 января ) на заседании политической комиссии советская делегация потребовала от правительств Германии и Австро-Венгрии категорически подтвердить отсутствие у них намерений присоединить какие бы то ни было территории бывшей Российской империи - по мнению советской делегации, решение вопроса о будущей судьбе самоопределяющихся территорий должно осуществляться путём всенародного референдума, после вывода иностранных войск и возвращения беженцев и переселённых лиц. Генерал Гофман в ответной пространной речи заявил, что германское правительство отказывается очистить оккупированные территории Курляндии, Литвы, Ригу и острова Рижского залива.

Тем временем в тылу Центральных держав положение обострялось. Экономическое положение Германии и Австро-Венгрии из-за затянувшейся войны было не намного лучше российского. Уже к весне 1917 года германское правительство приблизилось к исчерпанию мобилизационных ресурсов - весьма ограниченных, в отличие от Антанты с её огромными колониальными владениями. Практически вся германская промышленность к 1917 году была переведена на военные рельсы, причём правительство было вынуждено вернуть с фронта 125 тыс. рабочих. Распространились разнообразные суррогаты («эрзац »), а уже зима 1916/1917 годов вошла в германскую историю как «брюквенная зима», в ходе которой, по некоторым источникам, умерло от голода до 700 тыс. чел.

К зиме 1917/1918 годов положение Центральных держав стало ещё хуже. Недельные нормы потребления по карточкам составляли: картофеля - 3,3 кг, хлеба - 1,8 кг, мяса - 240 граммов, жиров - 70-90 граммов . Затягивание мирных переговоров и ухудшение продовольственной ситуации в Германии и Австро-Венгрии привело к резкому росту забастовочного движения, которое в Австро-Венгрии переросло во всеобщую забастовку. В ряде районов начали появляться первые Советы по российскому образцу. Лишь 9 (22) января , получив от правительства обещания подписать мир с Россией и улучшить продовольственную ситуацию, стачечники возобновили работу. 15 (28) января забастовки парализовали берлинскую оборонную промышленность, быстро охватили другие отрасли производства и распространились по всей стране. Центром стачечного движения был Берлин, где, согласно официальным сообщениям, бастовало около полумиллиона рабочих. Как и в Австро-Венгрии, в Германии были образованы Советы, требовавшие в первую очередь заключения мира и установления республики.

Начало внутрипартийной борьбы

Германский ультиматум

Одновременно, по настоянию генерала Людендорфа (ещё на совещании в Берлине тот потребовал от главы германской делегации прервать переговоры с российской делегацией в течение 24 часов после подписания мира с Украиной) и по прямому приказанию императора Вильгельма II, фон Кюльман предъявил Советской России в ультимативной форме требование принять германские условия мира, передав советской делегации следующую формулировку: «Россия принимает к сведению следующие территориальные изменения, вступающие в силу вместе с ратификацией этого мирного договора: области между границами Германии и Австро-Венгрии и линией, которая проходит… впредь не будут подлежать территориальному верховенству России. Из факта их принадлежности к бывшей Российской империи для них не будут вытекать никакие обязательства по отношению к России. Будущая судьба этих областей будет решаться в согласии с данными народами, а именно на основании тех соглашений, которые заключат с ними Германия и Австро-Венгрия ».

Предлогом для этого ультиматума стало якобы перехваченное в Берлине воззвание Троцкого к германским солдатам, призывающее их «убить императора и генералов и побрататься с советскими войсками».

Согласно заявлению кайзера Вильгельма II, сделанному в тот же день,

Сегодня большевистское правительство напрямую обратилось к моим войскам с открытым радиообращением, призывающим к восстанию и неповиновению своим высшим командирам. Ни я, ни фельдмаршал фон Гинденбург больше не можем терпеть такое положение вещей. Троцкий должен к завтрашнему вечеру … подписать мир с отдачей Прибалтики до линии Нарва - Плескау - Дюнабург включительно… Верховное главнокомандование армий Восточного фронта должно вывести войска на указанную линию.

Вместе с тем к началу германского наступления фронт фактически уже прекратил своё существование. Ещё в декабре 1917 года большевики довели до логического завершения процесс «демократизации армии », начатый в марте Приказом № 1 Петросовета , - были приняты совместные декреты ВЦИК и СНК «О выборном начале и организации власти в армии» и «Об уравнении в правах всех военнослужащих». Первый окончательно объявил единственной властью в армии не командиров, а соответствующие солдатские комитеты, советы и съезды, введя также принцип выборности командиров . Вторым в армии были упразднены все воинские звания и знаки отличия и для всех поголовно военнослужащих было введено звание «солдат революционной армии» . Эти два декрета фактически завершили разрушение бывшей царской армии. Как пишет историк С. Н. Базанов, начавшаяся с приходом к власти большевиков «обвальная демократизация действующей армии, целью которой был решительный слом сопротивления подавляющей части генералитета и офицерского корпуса политике сепаратного мира и приобщение деморализованной армии к политическим целям большевиков» в конечном итоге привела к «параличу и так уже надломленного аппарата управления на фронтах. Разгром Ставки, массовое удаление и аресты командного состава и замена его неквалифицированным контингентом из солдатской среды, единственным критерием для избрания которых являлась политическая благонадёжность по отношению к новой власти, своим последствием имели полную оперативно-организационную неспособность этих кадров справляться с задачей управления войсками» . Единое централизованное управление войсками было подорвано.

Катастрофическое падение боеспособности и дисциплины армии было связано и с участием солдат в массовых братаниях и локальных перемириях с войсками противника, узаконенных обращением Ленина от 9 (22) ноября , разосланным во все полки фронтовых армий: «Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем ». Массовые братания, которые по мысли Ленина должны были стать инструментом борьбы за заключение мира, приводили к дезорганизации войск, подрыву дисциплины и психологической неготовности продолжать боевые действия. Солдатская масса считала войну законченной, и поднять её на «революционную войну» было почти невозможно. Известно также, что братания использовались австро-германской стороной в разведывательных целях. Братание с противником постепенно выродилось в меновую торговлю, для облегчения которой солдаты разбирали проволочные заграждения на позициях, так что к середине января 1918 года позиционная оборонительная линия на фронтах фактически перестала существовать .

С. Н. Базанов в своей работе ссылается на записку, которую 18 января 1918 года направил в Совнарком начальник штаба верховного главнокомандующего генерал М. Д. Бонч-Бруевич :

Дезертирство прогрессивно растёт… целые полки и артиллерия уходят в тыл, обнажая фронт на значительных протяжениях, немцы толпами ходят по покинутой позиции… Постоянные посещения неприятельскими солдатами наших позиций, особенно артиллерийских, и разрушение ими наших укреплений на покинутых позициях несомненно носят организованный характер .

К февралю-марту 1918 года количество дезертиров в России доходит до 3 млн чел. Очередной вспышке дезертирства способствует как стремление солдат успеть в свои деревни к разделу земли, так и развал снабжения армии, усугублённый ростом мешочничества и разрухи на транспорте. 2 декабря 1917 года по сообщениям с Западного фронта «длительное недоедание перешло в голод». На Северный фронт в декабре ежедневно прибывает 31 вагон муки при норме в 92, а на Западный - даже 8 при норме в 122.

15 (28) января 1918 года совместный декрет ВЦИК и СНК провозгласил основание РККА .

Глава советской делегации, наркоминдел Троцкий Л. Д. вполне осознавал состояние армии. Как он утверждал в своей работе «Моя жизнь», «когда я в первый раз проезжал через линию фронта на пути в Брест-Литовск, наши единомышленники в окопах не могли уже подготовить сколько-нибудь значительной манифестации протеста против чудовищных требований Германии: окопы были почти пусты».

В декабре 1917 года начальник штаба пехотного корпуса Северного фронта полковник Беловский свидетельствовал, что «никакой армии нет; товарищи спят, едят, играют в карты, ничьих приказов и распоряжений не исполняют; средства связи брошены, телеграфные и телефонные линии свалились, и даже полки не соединены со штабом дивизии; орудия брошены на позициях, заплыли грязью, занесены снегом, тут же валяются снаряды со снятыми колпачками (перелиты в ложки, подстаканники и т. п.). Немцам все это отлично известно, так как они под видом покупок забираются в наш тыл верст на 35-40 от фронта».

Особая армия. 31-й корпус: отношение к боевой службе в 83-й дивизии переменное, в 130-й дивизии удовлетворительное, занятия и работы производятся мало. Отношение к офицерам в 83-й дивизии недоверчивое и враждебное, в 130-й - удовлетворительное. Части обеих дивизий ждут мира…Общее настроение в связи с событиями ухудшается. Боеспособность частей корпуса сомнительная, в последнее время все ухудшается…

39-й корпус. …Во всех дивизиях, кроме резервных частей и 53-й дивизии, занятия не ведутся. Работы в частях корпуса или вовсе не ведутся или выполняются плохо. Отношение к офицерам в большинстве частей недоверчивое и враждебное, удовлетворительное лишь в 498-м и 500-м полках и терпимое в 486-м, в 487-м и 488-м полках. Отношение к войне отрицательное, солдаты ждут мира… .

1-й Туркестанский стрелковый корпус: отношение к боевой службе в 1-й Туркестанской дивизии безразличное, во 2-й дивизии неудовлетворительное, в 113-й пехотной дивизии боевая служба несется исправно….Отношение к офицерам в Туркестанских дивизиях недоверчивое и злобное, в 113-й дивизии удовлетворительное, отношение к войне всюду отрицательное, все ждут мира. 1-й Туркестанский полк, обставляясь мерами предосторожности, братается по всему фронту, выменивая у немцев сигары и ром…

34-й корпус. …3 ноября на объединённом собрании корпусных, дивизионных и полковых рад один из украинцев сказал следующее: «Россия теперь - разлагающийся труп, который своим трупным ядом может заразить Украину». На это группой делегатов неукраинцев была вынесена резолюция с протестом против такого определения.

3-й Кавказский корпус. Стремление к скорейшему заключению мира и пораженческое настроение парализует всю работу офицеров к подъему боевого значения частей. Плохая пища и недостаток обмундирования делают солдат безразличными даже к судьбе родины… .

Провал попыток организовать оборону Петрограда последовал уже 25 февраля. Хотя днём ранее большинство военный частей гарнизона приняли на митингах резолюции «стоять насмерть», на деле, кроме латышских стрелков, никто на фронт так и не двинулся. Петроградский и Измайловский полки вышли из казарм, однако грузиться в эшелоны они отказались; несколько частей потребовали себе усиленного довольствия. Скромными оказались и результаты мобилизации петроградских рабочих в Красную армию - за 23-26 февраля их записалось всего 10 320 человек.

Угроза оккупации Петрограда стала восприниматься, как вполне реальная; в начале марта Зиновьев от имени Петербургского комитета партии даже успел обратиться в ЦК с просьбой о выделении нескольких сот тысяч рублей на случай перехода комитета на подпольное положение. ЦК не только отклонил эту просьбу, но даже постановил провести VII съезд РКП(б) в Петрограде, несмотря на просьбы Зиновьева провести его в Москве. Тем не менее, столицу было всё же решено, в связи с германской угрозой, перенести в Москву.

Внутрипартийная борьба

Вопрос о возможном наступлении немцев был обсуждён на заседании ЦК РСДРП(б) вечером 17 февраля . За предложение Ленина о том, чтобы немедленно вступить в новые переговоры с Германией о подписании мира, проголосовало 5 членов ЦК (Ленин, Сталин, Свердлов, Сокольников, Смилга), против - 6 (Троцкий, Бухарин, Ломов, Урицкий, Иоффе, Крестинский). Однако когда вопрос был поставлен так: «Если мы будем иметь как факт немецкое наступление, а революционного подъёма в Германии и Австрии не наступит, заключаем ли мы мир?», Троцкий голосовал утвердительно; Бухарин, Ломов, Урицкий и Крестинский воздержались, против голосовал только Иоффе. Таким образом, большинством голосов было принято это предложение.

• против: Бухарин Н. И. , Урицкий М. С. , Ломов (Оппоков) Г. И. , Бубнов А. С.
• за: Ленин В. И. , Свердлов Я. М. , Сталин И. В. , Зиновьев Г. Е. , Сокольников Г. Я. , Смилга И. Т. и Стасова Е. Д.
• воздержались: Троцкий Л. Д. , Дзержинский Ф. Э. , Иоффе А. А. и Крестинский Н. Н.

Никто из большевистских лидеров не горел желанием войти в историю, поставив свою подпись на позорном для России договоре. Наркоминделу Троцкому к моменту подписания удалось уйти в отставку, Иоффе отказался ехать в составе делегации в Брест-Литовск. Сокольников и Зиновьев предложили кандидатуры друг друга, причём Сокольников также отказался от назначения, пригрозив подать в отставку.

Третий этап

После того, как решение о принятии мира на германских условиях было принято ЦК РСДРП(б), и затем проведено через ВЦИК, встал вопрос о новом составе делегации. Как отмечает Ричард Пайпс , никто из большевистских лидеров не горел желанием войти в историю, поставив свою подпись на позорном для России договоре. Троцкий к этому времени уже подал в отставку с поста наркоминдела, Сокольников Г. Я. предлагает кандидатуру Зиновьева Г. Е. Однако, Зиновьев от подобной «чести» отказался, предложив в ответ кандидатуру самого Сокольникова; Сокольников также отказывается, пообещав в случае такого назначения выйти из состава ЦК. Также наотрез отказался и Иоффе А. А.

После долгих переговоров Сокольников всё же согласился возглавить советскую делегацию, новый состав которой принял следующий вид: Сокольников Г. Я., Петровский Л. М., Чичерин Г. В., Карахан Г. И. и группа из 8 консультантов (среди них бывший ранее председателем делегации Иоффе А. А.). Делегация прибыла в Брест-Литовск 1 марта, и через два дня безо всяких обсуждений подписала договор.

Начавшееся в феврале 1918 года германо-австрийское наступление продолжалось, даже когда советская делегация прибыла в Брест-Литовск: 28 февраля австрийцы заняли Бердичёв, 1 марта немцы заняли Гомель, Чернигов и Могилёв, 2 марта проведена бомбардировка Петрограда. 4 марта, уже после того как был подписан Брест-Литовский мирный договор, германские войска заняли Нарву и остановились только на р.Нарове и западном берегу Чудского озера в 170 км от Петрограда.

Условия Брестского мирного договора

В своём окончательном варианте договор состоял из 14 статей, различных приложений, 2 заключительных протоколов и 4 дополнительных договоров (между Россией и каждым из государств Четверного союза), согласно которым Россия обязывалась сделать множество территориальных уступок, также демобилизовав свои армию и флот.

• От России отторгались привислинские губернии , Украина , губернии с преобладающим белорусским населением, Эстляндская, Курляндская и Лифляндская губернии, Великое княжество Финляндское . Большинство этих территорий должны были превратиться в германские протектораты либо войти в состав Германии. Также Россия обязывалась признать независимость Украины в лице правительства УНР.
• На Кавказе Россия уступала Карсскую область и Батумскую область .
• Советское правительство прекращало войну с Украинским Центральным Советом (Радой) Украинской Народной Республикой и заключало с ней мир.
• Армия и флот демобилизовывались.
• Балтийский флот выводился из своих баз в Финляндии и Прибалтике.
• Черноморский флот со всей инфраструктурой передавался Центральным державам .
• Россия выплачивала 6 миллиардов марок репараций плюс уплата убытков, понесенных Германией в ходе русской революции - 500 млн золотых рублей.
• Советское правительство обязывалось прекратить революционную пропаганду в Центральных державах и союзных им государствах, образованных на территории Российской империи.

От Советской России была отторгнута территория площадью 780 тыс. кв. км. с населением 56 миллионов человек (треть населения Российской империи) и на которой находились (до революции): 27 % обрабатываемой сельскохозяйственной земли, 26 % всей железнодорожной сети, 33 % текстильной промышленности, выплавлялось 73 % железа и стали, добывалось 89 % каменного угля и изготовлялось 90 % сахара; располагались 918 текстильных фабрик, 574 пивоваренных завода, 133 табачных фабрики, 1685 винокуренных заводов, 244 химических предприятия, 615 целлюлозных фабрик, 1073 машиностроительных завода и проживало 40 % промышленных рабочих :286 .

Одновременно Россия выводила с указанных территорий все свои войска, а Германия, наоборот, туда вводила и сохраняла за собой контроль над Моозундским архипелагом и Рижским заливом. Кроме того, русские войска должны были покинуть Финляндию, Аландские о-ва близ Швеции, округа Карс, Аргадан и Батум передавались Турции. С линии Нарва - Псков - Миллерово - Ростов-на-Дону, на которой в день подписания договора находиись немецкие войска, они должны были быть выведены только после подписания всеобщего договора.

В приложении к договору гарантировался особый экономический статус Германии в Советской России. Граждане и корпорации Центральных держав выводились из-под действия большевистских декретов о национализации, а лица, уже утратившие имущество восстанавливались в правах. Таким образом, германским гражданам разрешалось заниматься в России частным предпринимательством на фоне происходившего в то время всеобщего огосударствления экономики. Такое положение дел на какое-то время создало для русских владельцев предприятий или ценных бумаг возможность уйти от национализации, продав свои активы немцам.

Брестский договор восстанавливал крайне невыгодные для России таможенные тарифы 1904 года с Германией. Кроме того, при отказе большевиков от царских долгов (произошедшем в январе 1918 года) Россия вынуждена была подтвердить все долги Центральным державам, и возобновить по ним выплаты.

Реакция на Брестский мир. Последствия

Брестский мир, в результате которого от России были отторгнуты большие территории, закреплена потеря значительной части сельскохозяйственной и промышленной базы страны, вызвал резкую реакцию не только внутрипартийной оппозиции («левые коммунисты »), но и практически всех политических сил, как справа, так и слева.

Опасения Дзержинского Ф. Э., что «Подписав условия, мы не гарантируем себя от новых ультиматумов» , частично подтверждаются: продвижение германской армии не ограничилось пределами зоны оккупации, определённой мирным договором. Немецкие войска 22 апреля 1918 года захватили Симферополь, 1 мая Таганрог, а 8 мая Ростов-на-Дону, вызвав падение на Дону советской власти.

Брестский мир послужил катализатором образования «демократической контрреволюции», выразившейся в провозглашении в Сибири и Поволжье эсеровских и меньшевистских правительств, восстании левых эсеров в июле 1918 года в Москве и вообще перехода гражданской войны от локальных стычек к широкомасштабным сражениям.

Реакция в России

Политические противники большевиков очень скоро узнали даже о том, что для «надежности» немцы заставили представителя советской делегации подписать целых пять экземпляров договора, в которых обнаружились разночтения .

При Совете съездов представителей промышленности и торговли в Петрограде была образована специальная комиссия по Брест-Литовскому миру во главе с известным специалистом международного права с европейским именем, профессором Петербургского университета Б. Э. Нольде . В работе этой комиссии принимали участие видные старые дипломаты, в том числе бывший министр иностранных дел Н. Н. Покровский . Анализируя содержание Брест-Литовского мира, Нольде не мог не отметить «варварского отношения к делу большевистских дипломатов, которые не смогли оговорить интересы России даже в тех узких рамках, в которых немцы этого допускали».

Состоявшие в союзе с большевиками и входившие в состав «красного» правительства левые эсеры , а также образовавшаяся фракция «левых коммунистов » внутри РКП(б) говорили о «предательстве мировой революции», поскольку заключение мира на Восточном фронте объективно укрепляло консервативный кайзеровский режим в Германии. Левые эсеры в знак протеста вышли из состава Совнаркома.

Оппозиция отвергла аргументы Ленина, что Россия не может не принять германские условия в связи с развалом своей армии, выдвинув план перехода к массовому народному восстанию против германо-австрийских оккупантов. По заявлению же Бухарина ,

Наиболее активный сторонник мира, предсовнаркома Ленин В. И., сам же назвал заключённый мир «похабным» и «несчастным» («аннексионистский и насильственный», - писал он о нём в августе 1918 года ), а председатель Петросовета Зиновьев заявил, что «все строение, возводимое ныне германскими империалистами в несчастном договоре, - есть не что иное, как легкий дощатый забор, который в самом непродолжительном времени будет беспощадно сметен историей».

С резким осуждением мира 5 (18) марта 1918 года выступает патриарх Тихон , заявивший, что «отторгаются от нас целые области, населенные православным народом, и отдаются на волю чужого по вере врага… мир, отдающий наш народ и русскую землю в тяжкую кабалу, - такой мир не даст народу желанного отдыха и успокоения».

Международная реакция

Брестский мир - политическое преступление, которое под именем германского мира было совершено против русского народа. Россия была безоружна... русское правительство в порыве странной доверчивости ожидало достигнуть путем убеждения «демократического мира», которого оно не могло достигнуть путем войны. Результатом было то, что последовавшее тем временем перемирие не успело еще истечь, как германское командование, хотя и обязанное не изменять расположения своих войск, перебросило их массами на Западный фронт, а Россия была так слаба, что она даже не посмела поднять протест против этого вопиющего нарушения данного Германией слова... Таких мирных договоров, как эти, мы не будем и не можем признавать. Наши собственные цели совершенно иные...

Брестский мир не только позволил находившимся в 1917 году на грани поражения Центральным державам продолжить войну, но и дал им шанс на победу, позволив сосредоточить все свои силы против войск Антанты во Франции и Италии , а ликвидация Кавказского фронта развязывала руки Турции для действий против англичан на Ближнем Востоке и в Месопотамии.

Вместе с тем, как показали дальнейшие события, надежды Центральных держав оказались сильно преувеличенными: со вступлением США в Первую мировую войну перевес сил оказался на стороне Антанты. Истощённые людские и материальные ресурсы Германии оказываются недостаточными для успешного наступления; в дополнение к этому, в мае 1918 года на фронте начинают появляться американские войска.

Кроме того, значительные военные силы Германии и Австро-Венгрии были отвлечены на оккупацию Украины. По оценке исследователя Савченко В. А. , с мая 1918 года на Украине разворачивается «грандиозная крестьянская война» против германо-австрийских оккупантов и гетманата Скоропадского :

В ходе локальных восстаний украинских крестьян только за шесть первых месяцев пребывания иноземных армий на Украине было убито около 22 тысяч австро-немецких солдат и офицеров (по данным немецкого Генерального штаба) и более 30 тысяч гетманских вартовых. Фельдмаршал фон Эйхгорн указывал, что более 2 миллионов крестьян на Украине выступило против австро-немецкого террора. Можно сказать, что только в повстанческих вооруженных отрядах в мае - сентябре 1918 года успело побывать до 100 тысяч человек. … Восстания крестьян практически сорвали сбор и вывоз из Украины продовольствия. … Интервенты, рассчитывающие на большее, так и не смогли преодолеть продовольственный кризис в Германии и Австрии за счет Украины.

Державы Антанты восприняли заключённый сепаратный мир враждебно. 6 марта в Мурманске высадился британский десант. 15 марта Антанта заявила о непризнании Брестского мира, 5 апреля высадился японский десант во Владивостоке, 2 августа - британский в Архангельске.

В апреле 1918 года между РСФСР и Германией были установлены дипломатические отношения. Однако в целом отношения Германии с большевиками с самого начала были не идеальными. По выражению Суханова Н. Н. , «своих „друзей“ и „агентов“ германское правительство опасалось вполне основательно: оно отлично знало, что эти люди ему такие же „друзья“, как и русскому империализму, которому их старались „подсунуть“ немецкие власти, держа их на почтительном расстоянии от своих собственных верноподданных». С апреля 1918 года советский посол Иоффе А. А. занялся активной революционной пропагандой уже в самой Германии, что заканчивается Ноябрьской революцией. Немцы, со своей стороны, последовательно ликвидируют советскую власть в Прибалтике и Украине, оказывают помощь «белофиннам» и активно содействуют формированию очага Белого движения на Дону. В марте 1918 года большевики, опасаясь германского наступления на Петроград, переносят столицу в Москву; после подписания Брестского мира они, не доверяя немцам, так и не стали отменять это решение.

Дополнительное соглашение

В то время как германский генеральный штаб пришёл к выводу, что поражение второго рейха неминуемо, Германии удалось навязать Советскому правительству, в условиях нарастающей гражданской войны и начавшейся интервенции Антанты, дополнительные соглашения к Брест-Литовскому мирному договору. 27 августа 1918 года в Берлине в обстановке строжайшей секретности были заключены русско-германский добавочный договор к Брестскому миру и русско-германское финансовое соглашение, которые от имени правительства РСФСР подписал полпред А. А. Иоффе, а со стороны Германии - фон П. Гинце и И. Криге. По этому соглашению Советская Россия обязывалась выплатить Германии, в качестве компенсаций ущерба и расходов на содержание российских военнопленных, огромную контрибуцию - 6 млрд марок - в виде «чистого золота» и кредитных обязательств. В сентябре 1918 года в Германию было отправлено два «золотых эшелона», в которых находилось 93,5 тонны «чистого золота» на сумму свыше 120 млн золотых рублей. До следующей отправки дело не дошло.

Согласно другим пунктам дополнительного соглашения, Россия признавала независимость Украины и Грузии, отказывалась от Эстонии и Ливонии, выторговав себе право доступа в балтийские порты и удержав за собой Крым. Большевики также выторговали себе контроль над Баку, уступив Германии четверть производимой там продукции; впрочем, на момент заключения соглашения Баку был, с 4 августа, оккупирован британцами, которых ещё надо было выдворить оттуда. Прежде чем обе стороны успели предпринять по этому вопросу какие-либо шаги, 16 сентября в Баку вошли турки.

Кроме того, Россия брала на себя обязательство выдворить союзные державы из Мурманска; в секретном пункте вместе с тем указывалось, что она не в состоянии это сделать, и эту задачу должны решать германо-финские войска.

Ликвидация последствий Брестского мира

Отказ Германии от условий Брест-Литовского мира и Бухарестского мирного договора с Румынией был зафиксирован Компьенским перемирием (раздел B, п. XV) между Антантой и Германией от 11 ноября 1918 года . 13 ноября Брестский договор был аннулирован ВЦИК . Начался отвод германских войск с захваченных территорий бывшей Российской империи.

Согласно п. XVI Компьенского перемирия, союзники оговорили право доступа к территориям на Востоке до Вислы и в районе Данцига , с которых выводились германские войска, для обеспечения порядка и снабжения населения. В реальности, французская сторона ограничилась занятием

Брестский договор 1918 г. стал договором, который вывел Россию из Первой мировой войны. Однако, вопреки обещаниям большевиков, с которыми они пришли к власти, этот договор был заключен на условиях Германии и её союзников, крайне тяжелых для России. Вопрос о том, можно ли заключать такой мир с империалистами, вызвал ожесточенные споры, а последствия договора стали одной из причин широкомасштабной гражданской войны на территории бывшей Российской империи.

Вопрос о выходе из Первой мировой войны был одним из ключевых в российской политической жизни в 1917 г. Уже военный министр Временного правительства генерал А. Верховский публично заявил в октябре 1917 г., что Россия не может продолжать войну. Большевики выступали за скорейшее заключение мира без аннексий (захватов) и контрибуций (финансовых выплат победителям) с правом наций на самоопределение по итогам плебисцитов. При этом, если государства Антанты откажутся пойти на всеобщий мир, большевики были готовы начать переговоры о мире сепаратно. Эта позиция способствовала росту популярности большевиков и их приходу к власти. 26 октября II Съезд советов рабочих и солдатских депутатов принял Декрет о мире, закреплявший эти принципы.

22 ноября 1917 г. было заключено перемирие на фронте, и 9 декабря 1917 г. начались сепаратные переговоры о мире в Брест-Литовске между представителями РСФСР с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Османской империей и Болгарией (Центральные державы) - с другой. Они быстро показали: германская сторона не воспринимает всерьез лозунги мира без аннексий и контрибуций, воспринимает стремление России к заключению сепаратного мира как свидетельство ее поражения и готово диктовать условия, предполагающие и аннексии, и контрибуции. Германская и австро-венгерская дипломатия воспользовались также тем, что Советская Россия предоставила формальное право на самоопределение Польше, Финляндии, Украине и Закавказью, поддерживая, однако, борьбу коммунистов за власть в Финляндии, Закавказье и на Украине. Страны Четверного союза требовали невмешательства в дела этих стран, надеясь воспользоваться их ресурсами, необходимыми для победы в войне. Но и Россия остро нуждалась в этих ресурсах для восстановления хозяйства. Унизительное соглашение с империалистами было неприемлемо для революционеров и с точки зрения коммунистов-большевиков, и с точки зрения их партнеров по правительству левых-социалистов-революционеров (левых эсеров). В итоге в Совнаркоме и ЦК РСДРП(б) было принято решение о том, что нарком иностранных дел Л. Троцкий затягивает переговоры как можно дольше, а после выдвижения немцами ультиматума выезжает в Петроград для консультаций.

К этим переговорам присоединилось и правительство Центральной рады Украины. На Украине еще в марте 1917 г. возникло национальное политическое руководство - Центральная рада, к которому в ноябре 1917 г. перешла власть в центральной части этой страны. Центральная рада не признавала право Совнаркома РСФСР выступать от имени всей бывшей Российской империи. Потерпев поражение в декабре на Всеукраинском съезде советов, большевики образовали в Харькове советское правительство Украины. В январе сторонники советской власти контролировали восток и юг Украины. 4 декабря Советское правительство России признало право Украины на независимость, но отрицало право Центральной рады представлять весь украинский народ. Центральная рада заявила, что стремится к автономии Украины в составе федеративного Российского государства. Но в условиях обострявшегося конфликта 9 (22) января 1918 г. все же провозгласила независимость. Между просоветским востоком Украины и сторонниками Центральной рады развернулась гражданская война, в которой Харьков получил поддержку Советской России.

Произошло сближение представителей Центральной рады и держав Четверного союза, что ослабило позиции России. 5 января германский генерал М. Гофман в ультимативной форме огласил германские условия мира - отказ России от всех территорий, занятых Германией.

По поводу принятия этих условий разгорелась острая дискуссия в Совнаркоме и ЦК РСДРП(б). Ленин, признавая, что мир тяжелый и позорный («похабный»), требовал принять немецкий ультиматум. Он считал, что большевистские отряды и разлагающаяся старая армия не могут оказать успешного сопротивления немецкому наступлению. Левые эсеры и часть большевиков (левые коммунисты и сторонники наркома иностранных дел Л. Троцкого) сочли условия ультиматума слишком тяжелыми для России и неприемлемыми с позиции интересов мировой революции, так как такой мир означал предательство принципов всеобщего мира и предоставлял Германии дополнительные ресурсы для продолжения войны на Западе.

Оттягивая подписание мира, Троцкий рассчитывал, что Германия перебросит войска на Запад. В этом случае подписание позорного мира становилось бы ненужным. Левые коммунисты во главе с Н. Бухариным и большинство левых эсеров считали, что нельзя бросать угнетенные народы мира, придется вести революционную, прежде всего партизанскую войну с германским империализмом. Такой войны утомленная Германия не выдержит. Они считали, что немцы в любом случае продолжат давление на Советскую Россию, стремясь превратить ее в своего вассала, и поэтому война неизбежна, а мир - вреден, так как деморализует сторонников советской власти.

Большинство ЦК первоначально поддержало Троцкого и Бухарина. Позиция левых получила поддержку Московской и Петроградской парторганизаций, а также примерно половины парторганизаций страны.

9 февраля (н.ст.) 1918 г. представители Центральной рады подписали договор с державами Четверного союза, определявший западную границу Украины. Центральная рада также обязалась обеспечить продовольственные поставки в Германию и Австро-Венгрию и приглашала на Украину их войска. В это время сама Рада бежала из Киева, так как 8 февраля Киев был взят советскими войсками.

Заключив соглашение с Украиной, германская сторона готовилась потребовать и от России немедленного подписания мира под угрозой возобновления войны.

10 февраля 1918 г. Троцкий заявил о прекращении состояния войны, демобилизации армии, но отказался подписывать мир и выехал в Петроград. Он выдвинул лозунг: «Ни мира, ни войны, а армию распустить». Немцы 18 февраля возобновили наступление, заняли Эстонию, Псков и угрожали Петрограду. Большевистские отряды и разлагающаяся старая армия не смогли оказать успешного сопротивления немецкому наступлению. Однако и немцы не имели возможностей для наступления вглубь России.

В ходе дальнейших дискуссий в ЦК большевиков Троцкий уступил давлению Ленина и стал воздерживаться при голосовании о мире. Это предопределило победу ленинской точки зрения в ЦК и Совнаркоме.

Благодаря успехам своего наступления, Германия выдвинула еще более тяжелые условия мира, требуя передачи под свой контроль только что занятые территории, а также эвакуации советских войск с Украины.

3 марта 1918 г. выехавшая в Брест советская делегация, в которую Троцкий не стал входить, подписала мир, основанный на требованиях германского ультиматума. По его условиям Россия отказывалась от прав на Финляндию, Украину, Прибалтику и части Закавказья (СНК уже признал независимость части этих стран в ноябре-декабре 1917 г.). По секретному соглашению предполагалось, что Россия выплатит контрибуцию 6 миллиардов марок (в действительности было выплачено менее двадцатой части этой суммы).

Возможность ратификации мира обсуждал VII чрезвычайный съезд РСДРП (б), который работал 6-8 марта 1918 г. Ленин настаивал, что мир следует ратифицировать. Он утверждал, что «мы погибли бы при малейшем наступлении немцев неизбежно и неминуемо». С содокладом против мира выступил Бухарин, который доказывал, что мир не дает передышки, что «овчинка выделки не стоит», и положительные следствия мира перевешиваются отрицательными. Необходима немедленная «революционная война против германского империализма», которая начнется в партизанских формах, и по мере создания новой Красной армии и ослабления Германии, занятой к тому же на Западном фронте, будет переходить к регулярной войне. Эту позицию поддержали сторонники левого крыла партии. Исход съезда решил авторитет Ленина: его резолюция была принята 30 голосами против 12 при 4 воздержавшихся.

Если бы левые коммунисты вышли из партии коммунистов и объединились с левыми эсерами, они могли бы добиться большинства на съезде советов. Но они не решились голосовать против своей партии, и IV съезд советов ратифицировал договор о мире 15 марта 1918 г.

Брестский мир имел важные последствия. Коалиция с левыми эсерами распалась, они покинули правительство. Оккупация Германией Украины (с последующей экспансией на южно-российскую территорию, так как не было чётко определённой российско-украинской границы) нарушала связи центра страны с хлебными и сырьевыми районами. Одновременно страны Антанты начали интервенцию в России, стремясь снизить возможные издержки, связанные с ее капитуляцией. Оккупация Украины и других регионов усугубляла продовольственную проблему и еще сильнее обостряла отношения горожан и крестьянства. Его представители в советах, левые эсеры, теперь развернули агитационную кампанию против большевиков. К тому же капитуляция перед Германией стала вызовом национальным чувствам русского народа, настроив против большевиков миллионы людей независимо от их социального происхождения.

Германские и турецкие войска продолжили продвижение на территории, на которые претендовали новые независимые государства. Немцы заняли Ростов и Крым, продвигались вдоль Черного моря в сторону стоянки флота в Новороссийске. Черноморский флот было решено затопить, чтобы он не достался Германии и Украине. Немецкие войска вошли в Грузию, а турецкие 14 сентября 1918 г. взяли Баку и дошли до Порт-Петровска (ныне Махачкала). На занятых войсками Центральных держав территориях бывшей Российской империи были созданы формально самостоятельные государства, правительства которых были зависимы от Германии, Австро-Венгрии и Османской империи. Однако капитуляция Центральных держав в Первой мировой войне положила конец этой экспансии.

После начала революции в Германии в ноябре 1918 г. и её капитуляции Россия 13 ноября денонсировала Брестский мир. Однако к этому времени уже проявились в полную силу последствия Брестского мира, и на территории бывшей Российской империи развернулась Гражданская война и интервенция 1918-1922 гг.

Мирный договор
между Германией, Австро-Венгрией,
Болгарией и Турцией с одной стороны
и Россией с другой

Так как Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция с одной стороны и Россия с другой согласились прекратить состояние войны и возможно скорее закончить мирные переговоры, то были назначены полномочными представителями:

от Императорского Германского Правительства:

статс-секретарь ведомства иностранных дел, императорский действительный тайный советник, г. Рихард фон Кюльман,

императорский посланник и полномочный министр, г. д-р фон Розенберг,

королевский прусский генерал-майор Гофман,

начальник генерального штаба Верховного Главнокомандующего на Восточном фронте, капитан I ранга Горн,

от Императорского и Королевского общего Австро-Венгерского Правительства:

министр Императорского и Королевского Дома и иностранных дел, Его Императорского и Королевского Апостолического Величества тайный советник Оттокар граф Чернин фон и цу Худениц,

чрезвычайный и полномочный посол, Его Императорского и Королевского Апостолического Величества тайный советник, г. Кайетан Мерей фон Капос-Мере,

генерал от инфантерии, Его Императорского и Королевского Апостолического Величества тайный советник, г. Максимилиан Чичерич фон Бачани,

от Королевского Болгарского Правительства:

королевский чрезвычайный посланник и полномочный министр в Вене, Андрей Тошев,

полковник генерального штаба, королевский болгарский военно-уполномоченный при Его Величестве Германском Императоре и флигель-адъютант Его Величества Короля Болгар, Петр Ганчев,

королевский болгарский первый секретарь миссии, д-р Теодор Анастасов,

от Императорского Оттоманского Правительства:

Его Высочество Ибрагим Хакки Паша, бывший великий визирь, член Оттоманского сената, полномочный посол Его Величества Султана в Берлине,

Его Превосходительство, генерал от кавалерии, генерал-адъютант Его Величества Султана и военноуполномоченный Его Величества Султана при Его Величестве Германском Императоре, Зеки паша,

от Российской Федеративной Советской Республики:

Григорий Яковлевич Сокольников, член Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов,

Лев Михайлович Карaxaн, член Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов,

Георгий Васильевич Чичерин; помощник народного комиссара по иностранным делам и

Григорий Иванович Петровский, народный комиссар по внутренним делам.

Уполномоченные собрались в Брест-Литовске для мирных переговоров и после предъявления своих полномочий, признанных составленными в правильной и надлежащей форме, пришли к соглашению относительно следующих постановлений.

Статья I

Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция с одной стороны и Россия с другой объявляют, что состояние войны между ними прекращено. Они решили впредь жить между собой в мире и дружбе.

Статья II

Договаривающиеся стороны будут воздерживаться от всякой агитации или пропаганды против правительства или государственных и военных установлений другой стороны. Поскольку это обязательство касается России, оно распространяется и на области, занятые державами четверного союза.

Статья III

Области, лежащие к западу от установленной договаривающимися сторонами линии и принадлежавшие раньше России, не будут более находиться под ее верховной властью: установленная линия обозначена на приложенной карте (приложение 1), являющейся существенной составной частью настоящего мирного договора. Точное определение этой линии будет выработано германско-русской комиссией.

Для означенных областей из их прежней принадлежности к России не будет вытекать никаких обязательств по отношению к России.

Россия отказывается от всякого вмешательства во внутренние дела этих областей. Германия и Австро-Венгрия намереваются определить будущую судьбу этих областей по снесении с их населением.

Статья IV

Германия готова, как только будет заключен всеобщий мир и проведена полностью русская демобилизация, очистить территорию, лежащую восточнее указанной в абзаце 1 статьи III линии, поскольку статья VI не постановляет иного.

Россия сделает все от нее зависящее, чтобы обеспечить скорейшее очищение провинций Восточной Анатолии и их упорядоченное возвращение Турции.

Округа Ардагана, Карса и Батума также незамедлительно очищаются от русских войск. Россия не будет вмешиваться в новую организацию государственно-правовых и международно-правовых отношений этих округов, а предоставит населению этих округов установить новый строй в согласии с соседними государствами, в особенности с Турцией.

Статья V

Россия незамедлительно произведет полную демобилизацию своей армии, включая и войсковые части, вновь сформированные теперешним правительством.

Кроме того, свои военные суда Россия либо переведет в русские порты и оставит там до заключения всеобщего мира, либо немедленно разоружит. Военные суда государств, пребывающих и далее в состоянии войны с державами четверного союза, поскольку эти суда находятся в сфере власти России, приравниваются к русским военным судам.

Запретная зона в Ледовитом океане остается в силе до заключения всеобщего мира. В Балтийском море и в подвластных России частях Черного моря немедленно должно начаться удаление минных заграждений. Торговое судоходство в этих морских областях свободно и немедленно возобновляется. Для выработки более точных постановлений, в особенности для опубликования во всеобщее сведение безопасных путей для торговых судов, будут созданы смешанные комиссии. Пути для судоходства должны постоянно содержаться свободными от плавучих мин.

Статья VI

Россия обязывается немедленно заключить мир с Украинской Народной Республикой и признать мирный договор между этим государством и державами четверного союза. Территория Украины незамедлительно очищается от русских войск и русской красной гвардии. Россия прекращает всякую агитацию или пропаганду против правительства или общественных учреждений Украинской Народной Республики.

Эстляндия и Лифляндия также незамедлительно очищаются от русских войск и русской красной гвардии. Восточная граница Эстляндии проходит в общем по реке Нарве. Восточная граница Лифляндии проходит в общем через озеро Чудское и Псковское озеро до его юго-западного угла, потом через Любанское озеро в направлении к Ливенгофу на Западной Двине. Эстляндия и Лифляндия будут заняты германской полицейской властью до тех пор, пока общественная безопасность не будет там обеспечена собственными учреждениями страны и пока не будет там установлен государственный порядок. Россия немедленно освободит всех арестованных и уведенных жителей Эстляндии и Лифляндии и обеспечит безопасное возвращение всех уведенных эстляндцев и лифляндцев.

Финляндия и Аландские острова также будут немедленно очищены от русских войск и русской красной гвардии, а финские порты - от русского флота и русских военно-морских сил. Пока лед делает невозможным перевод военных судов в русские порты, на них должны быть оставлены лишь незначительные команды. Россия прекращает всякую агитацию или пропаганду против правительства или общественных учреждений Финляндии.

Воздвигнутые на Аландских островах укрепления должны быть снесены при первой возможности. Что касается запрещения впредь воздвигать на этих островах укрепления, а также вообще их положения в отношении военном и техники мореплавания, то относительно них должно быть заключено особое соглашение между Германией, Финляндией, Россией и Швецией; стороны согласны, что к этому соглашению по желанию Германии могут быть привлечены и другие государства, прилегающие к Балтийскому морю.

Статья VII

Исходя из факта, что Персия и Афганистан являются свободными и независимыми государствами, договаривающиеся стороны обязуются уважать политическую и экономическую независимость и территориальную неприкосновенность Персии и Афганистана.

Статья VIII

Военнопленные обеих сторон будут отпущены на родину. Урегулирование связанных с этим вопросов будет предметом особых договоров, предусмотренных в статье XII.

Статья IX

Договаривающиеся стороны взаимно отказываются от возмещения своих военных расходов, т.е. государственных издержек на ведение войны, равно как и от возмещения военных убытков, т.е. тех убытков, которые были причинены им и их гражданам в зоне военных действий военными мероприятиями, в том числе и всеми произведенными во вражеской стране реквизициями.

Статья X

Дипломатические и консульские сношения между договаривающимися сторонами возобновляются немедленно после ратификации мирного договора. Относительно допущения консулов обе стороны оставляют за собою право вступить в особые соглашения.

Статья XI

Экономические отношения между державами четверного союза и Россией определяются постановлениями, содержащимися в приложениях 2-5, причем приложение 2-ое определяет отношения между Германией и Россией, приложение 3-ье - между Австро-Венгрией и Россией, приложение 4-ое - между Болгарией и Россией, приложение 5-ое - между Турцией и Россией.

Статья ХII

Восстановление публично-правовых и частно-правовых отношений, обмен военнопленными и гражданскими пленными, вопрос об амнистии, а также и вопрос об отношении к торговым судам, попавшим во власть противника, является предметом отдельных договоров с Россией, которые составляют существенную часть настоящего мирного договора, и, поскольку это возможно, вступают в силу одновременно с ним.

Статья XIII

При толковании настоящего договора аутентичными текстами являются для отношений между Германией и Россией - немецкий и русский, между Австро-Венгрией и Россией - немецкий, венгерский и русский, между Болгарией и Россией - болгарский и русский, между Турцией и Россией - турецкий и русский.

Статья XIV

Настоящий мирный договор будет ратифицирован. Обмен ратификационными грамотами должен возможно скорее состояться в Берлине. Русское правительство принимает на себя обязательство произвести обмен ратификационными грамотами по желанию одной из держав четверного союза в течение двухнедельного срока. Мирный договор вступает в силу с момента его ратификации, поскольку иное не следует из его статей, приложений к нему или дополнительных договоров.

В удостоверение сего уполномоченные собственноручно подписали настоящий договор.

© Российский государственный архив социально-политической истории
Ф.670. Оп.1. Д.5.

Ксенофонтов И.Н. Мир, которого хотели и который ненавидели. М., 1991.

Мирные переговоры в Брест-Литовске с 9(22) декабря 1917 г. по 3(16) марта 1918 г. Т.1. М., 1920.

Михутина И. Украинский Брестский мир. М., 2007.

Фельштинский Ю. Крушение мировой революции. Брестский мир. Октябрь 1917 – ноябрь 1918. М., 1992.

Чернин О. В дни мировой войны. Мемуары министра иностранных дел Австро-Венгрии. СПб., 2005.

Чубарьян А.О. Брестский мир. М., 1963.

Седьмой экстренный съезд РКП(б). Стенографический отчет. М., 1962.

Почему большевики начали сепаратные переговоры о мире без участия союзников по Антанте?

Участие какой политической силы в Брестских переговорах ослабило позиции российской делегации?

Какие позиции сформировались в партии большевиков по поводу заключения мира?

Какие положения договора соблюдались, а какие нет?

От каких территорий отказывалась Россия по условиям договора?

К каким последствиям привел Брестский мир?

Бре́стский мир (Брестский мирный договор, Брест-Литовский мирный договор) - мирные договор между участниками Первой мировой войны: Германией, Австро-Венгрией и Османской империей с одной стороны и Советской Россией с другой, подписанный 3 марта 1918 года в Брестской крепости. Ратифицирован Чрезвычайным IV Всероссийским Съездом Советов.

Подписания мира в тот момент настоятельно требовали внутренняя и внешняя обстановка в Советской России. Страна находилась в состоянии крайней экономической разрухи, старая армия фактически распалась, а новая не была создана. Но значительная часть руководства партии большевиков выступила за продолжение революционной войны (группа «левых коммунистов» под руководством. На мирных переговорах германская делегация, пользуясь тем, что на фронте быстро развивалось наступление ее армии, предложила России грабительские условия мира, по которым Германия аннексировала бы Прибалтику, часть Белоруссии и Закавказья, а также получала контрибуцию.

«Продолжать эту войну из-за того, как разделить между сильными и богатыми нациями захваченные ими слабые народности, правительство считает величайшим преступлением против человечества и торжественно заявляет свою решимость немедленно подписать условия мира, прекращающего эту войну на указанных, равно справедливых для всех без изъятия народностей, условиях» - Этими словами ленинский Декрет о мире, принятый 26 октября съездом Советов, сформулировал суть большевистской внешней политики. Только тот мир будет справедливым, который позволит всем оккупированным и угнетенным народам, как в Европе, так и на других континентах, определять свою судьбу свободным голосованием, которое должно состояться после вывода всех оккупационных армий. Поставив эту смелую цель, достижимую только после свержения всех колониальных империй, Ленин осмотрительно прибавляет, что Советы готовы вступить в мирные переговоры, даже если их программа не будет принята, - большевистское правительство готово рассмотреть любые другие условия мира. Оно имеет твердое намерение вести все переговоры совершенно открыто перед всем народом и объявляет, безусловно, и немедленно отмененными тайные империалистические договоры, подтвержденные или заключенные бывшими правительствами помещиков и капиталистов. Как объяснил Ленин съезду, это послание обращено к правительствам, равно как и к народам воюющих стран. Косвенно оно призывало народы восстать против существующих правительств, а прямо убеждало эти правительства заключить немедленное перемирие. В этом двойственном призыве заключалась ключевая дилемма внешней политики большевиков и зачатки Брест-Литовской трагедии.

Истощенная войной Россия восприняла декрет о мире со вздохом облегчения. Официальные и патриотические круги Франции и Британии ответили возмущенными воплями. Послы союзных стран и главы союзных военных миссий в России более или менее представляли себе, что Россия не способна вести войну.

Несмотря на революционные призывы, большевики хотели установить дипломатические контакты с союзниками. Сразу после разгрома войск Керенского Троцкий предложил возобновить нормальные отношения с британцами и французами. Большевики, и Троцкий больше других, опасались того, что немцы, поставив неприемлемые условия мира, могут снова втянуть в войну Россию и Антанту. В России предложение Троцкого пропустили мимо ушей. Союзные посольства его проигнорировали.

Союзные послы провели совещание, на котором постановили проигнорировать ноту Троцкого и рекомендовать своим правительствам оставить ее без ответа на том основании, что советский режим незаконен. Правительства союзных стран последовали совету и решили установить официальные отношения только с Верховным командованием российской армии, то есть с генералом Духониным, находившимся в Могилеве . Этим поступком они, так сказать, возвели штаб армии на уровень конкурирующего правительства. Кроме того, Духонина предостерегли от каких-либо переговоров насчет прекращения огня и недвусмысленно намекнули, что если Россия выйдет из войны, то ей ответят ударом Японии по Сибири. Троцкий немедленно выразил протест и пригрозил, что арестует любого союзного дипломата, который попытается уехать из Петрограда, чтобы связаться с антибольшевистскими кругами в губерниях. Он обратился к дипломатам нейтральных стран с просьбой применить свое влияние для заключения мира. В тот же день генерал Духонин, отказавшийся выполнять приказ о прекращении огня, был смещен - позднее с ним жестоко расправились его же солдаты, узнав, что он не хотел прекращать войну. На место Верховного главнокомандующего назначили Крыленко, бывшего прапорщика царской армии и одного из руководителей военной организации большевиков.

Отношения между Россией и Европой тут же ожесточились, что предопределило будущую интервенцию. По-другому и быть не могло. При решимости союзных держав продолжать войну их послы не могли не использовать свое влияние против власти, которая угрожала вывести Россию из войны. Одно это неизбежно вело их к вмешательству во внутренние дела России. Сложившиеся обстоятельства с самого начала подталкивали посольства и военные миссии к тому, чтобы ввязаться в Гражданскую войну.

Троцкий хотел воспрепятствовать этому и помешать британцам, французам и американцам связать себя нерасторжимыми обязательствами. С согласия Ленина он изо всех сил постарался внушить им: Европа должна быть заинтересована в том, чтобы Россия не чувствовала себя покинутой и вынужденной подписать мир с Германией на любых условиях.

14 ноября немецкое Верховное командование согласилось начать переговоры о перемирии. Крыленко приказал прекратить огонь и «брататься фронтами», надеясь, что через контакт с русскими войсками немецкая армия заразится революцией. В тот же день Троцкий уведомил западные державы: «Верховный главнокомандующий армий Республики, прапорщик Крыленко, предложил отсрочить начатие переговоров о перемирии на 5 дней до 18 ноября (1 декабря), дабы снова предложить союзным правительствам определить свое отношение к делу мирных переговоров...»

Даже будучи комиссаром иностранных дел, Троцкий оставался главным пропагандистом революции. Он делал ставку на возможный или фактический антагонизм между властью и народом и обращался к первой, чтобы его услышал второй. Но поскольку он не отказывался от попыток достичь взаимопонимания с существующими правительствами, то сочетал свои революционные призывы с чрезвычайно гибкой и тонкой дипломатической игрой.

19 ноября состоялось заседание мирных делегаций, и немцы сразу же предложили заключить предварительное перемирие на месяц. Советская делегация отказалась и вместо этого попросила продлить прекращение огня на неделю, чтобы дать другим западным державам время обдумать ситуацию. Троцкий снова обратился к союзным посольствам, и снова его встретили ледяным молчанием. Однако он велел советским переговорщикам не подписывать перемирия, пока центральные державы не обязуются не переводить войска с русского фронта на западные и - довольно необычное условие - пока они не разрешат Советам проводить революционную агитацию среди немецких и австрийских войск. Немецкий генерал Гофман, командующий русским фронтом, отверг оба требования. На миг показалось, что переговоры сорваны и Россия возвращается в войну.

До сих пор оставались открытыми все важные вопросы, вытекающие из перемирия. Большевики и левые эсеры приняли решение в пользу сепаратных мирных переговоров, но не сепаратного мира. И даже те, кто, подобно Ленину, уже склонялись к сепаратному миру, еще не были готовы добиваться его любой ценой. Основной целью советского правительства было выиграть время, громко заявить о своих мирных стремлениях среди внезапного затишья на фронтах, определить степень революционного брожения в Европе и прощупать позиции союзных и вражеских правительств.

Большевики не сомневались насчет близости общественного подъема в Европе. Но они стали задумываться, идет ли дорога к миру через революцию или, наоборот, дорога к революции идет через мир. В первом случае конец войне положит революция. Во втором русской революции придется пока что договариваться с капиталистическими властями. Только время могло показать, в какую сторону движутся события и в какой мере революционный импульс из России определяет или не определяет их направление. Нет сомнений, что пролетариат Германии и Австрии неспокоен, но о чем это говорит - о близящемся крахе врага или о кризисе отдаленного будущего? Мирные делегации центральных держав выказали странную готовность к уступкам. С другой стороны, враждебность Антанты на миг как будто ослабла. Союзные страны еще отказывались признавать Советы, но в начале декабря согласились обменяться дипломатическими привилегиями, которые обычно предоставляются признанным правительствам. Советским дипломатическим курьерам разрешили совершать поездки между Россией и Западной Европой, страны взаимно признали дипломатические паспорта, Чичерина наконец освободили из заключения, и он вернулся в Россию, а Троцкий обменялся дипломатическими визитами с некоторыми западными послами.

Но одновременно большевики опасались, что Антанта заключит сепаратный мир с Германией и Австрией и вместе с ними нанесет удар по русской революции. Чаще всех это опасение озвучивал Ленин, и в публичных речах, и в частных беседах. Когда вскрылась внутренняя история войны, она показала, что его страхи имели под собой основание. Австрия и Германия неоднократно и тайно, вместе и порознь прощупывали своих западных врагов на предмет мира. В правящих кругах Франции и Великобритании нарастал страх перед революцией, и нельзя было исключать возможности примирения между Антантой и центральными державами, примирения, подсказанного страхом. Это была не реальная, а лишь потенциальная угроза, но ее хватило, чтобы убедить Ленина, что только сепаратный мир на Востоке может предупредить сепаратный мир на Западе.

Мирная конференция в Брест-Литовске началась 9 декабря. Представители центральных держав дали знать, что «согласны немедленно заключить общий мир без насильственных присоединений и контрибуций». Иоффе, возглавивший советскую делегацию, предложил «сделать десятидневный перерыв с тем, чтобы народы, правительства которых еще не присоединились к теперешним переговорам о всеобщем мире», получили возможность передумать. Во время отсрочки проходили только заседания комиссий по мирной конференции, и их работа шла до странности гладко. Фактические переговоры не начинались до 27 декабря , до приезда Троцкого.

Тем временем Совнарком предпринял ряд демонстративных шагов. Он активизировал пропаганду против немецкого империализма, а Троцкий при участии Карла Радека, только что приехавшего в Россию, редактировал листок «Die Fackel» («Факел»), который распространялся в немецких окопах. 13 декабря правительство ассигновало 2 миллиона рублей на революционную пропаганду за границей и опубликовало отчет об этом в печати. 19-го числа началась демобилизация российской армии. Кроме того, немецких и австрийских военнопленных освободили от обязательных работ, разрешили им покинуть лагеря и работать на свободе. Советское правительство отменило русско-британский договор от 1907 года, по которому две державы делили между собой Персию, а 23 декабря приказало российским войскам покинуть Северную Персию. Наконец, Троцкий проинструктировал Иоффе, чтобы тот потребовал перенести мирные переговоры из Брест-Литовска в Стокгольм или любой другой город нейтральной страны.

Ровно через два месяца после восстания, 24 или 25 декабря , Троцкий отправился в Брест-Литовск. По дороге, особенно в районе фронта, его приветствовали делегации от местных Советов и профсоюзов, просившие его ускорить переговоры и возвратиться с договором о мире. Он с изумлением увидел, что окопы с русской стороны практически опустели: солдаты попросту разошлись. Троцкий осознал, что ему предстоит встретиться лицом к лицу с врагом, не имея за спиной никакой военной силы.

Встреча произошла в пустынной и мрачной обстановке. Город Брест-Литовск еще в начале войны сожгли и сровняли с землей отступающие российские войска. Нетронутой сохранилась только старая военная крепость, и в ней расположились генеральные штабы восточных немецких армий. Мирные делегации разместились в серых домах и избах внутри огороженной территории временного лагеря. Немцы настояли на том, чтобы переговоры велись именно там, отчасти из соображений своего удобства, отчасти чтобы унизить советских посланцев. Они вели себя с дипломатической вежливостью . Иоффе, Каменев, Покровский и Карахан, интеллигенты и закаленные революционеры, за столом переговоров вели себя с неуклюжестью, естественной для новичков в дипломатии.

Когда прибыл Троцкий, его такое положение дел не удовлетворило. По настоянию Ленина он отправился на конференцию, чтобы придать ей совершенно другой вид. Первое заседание, на котором он присутствовал в качестве главы советской делегации, состоялось 27 декабря. Открывая его, Кюльман заявил, что центральные державы согласились на принцип «мир без аннексий и контрибуций» только в случае всеобщего мира. Так как западные державы отказались вступать в переговоры и на повестке дня стоит лишь сепаратный мир, Германия и ее союзники больше не считают себя связанными этим принципом. Он отказался, как того требовали Советы, перенести переговоры в нейтральную страну и обрушился с критикой на советскую агитацию против немецкого империализма, которая, сказал он, заставляет усомниться в искренности мирного настроя Советов. Его коллеги настроили против советской делегации украинцев, заявивших, что они представляют независимую Украину, и отказавших Петрограду в праве говорить от имени Украины и Белоруссии.

В этот клубок интересов, характеров и амбиций ввязался Троцкий, когда 28 декабря в первый раз выступил на конференции. От украинских махинаций он просто отмахнулся. Советы, объявил он, не возражают против участия Украины в переговорах, поскольку они провозгласили право наций на самоопределение и намерены его уважать. Также он не ставит под вопрос полномочия украинских делегатов, представляющих Раду - провинциальную копию или даже пародию на правительство Керенского. Кюльман опять постарался спровоцировать открытую ссору между русскими и украинцами, которая позволила бы ему извлечь пользу из борьбы двух противников, но Троцкий снова избежал ловушки. Вспомнив обвинения и протесты предыдущего дня, он отказался извиняться за революционную пропаганду, которую вели Советы среди немецких войск. Он приехал обсуждать условия мира, сказал Троцкий, а не ограничивать свободу своего правительства на выражение мнения. Советы не возражают против того, что немцы ведут среди российских граждан контрреволюционную агитацию. Революция настолько уверена в своей правоте и притягательности своих идеалов, что готова приветствовать открытую дискуссию. Таким образом у немцев не остается оснований, чтобы сомневаться в мирном настрое России. Сомнения вызывает именно искренность Германии, особенно когда немецкая делегация объявила, что больше не связывает себя принципом мира без аннексий и контрибуций.

Через два дня делегации обсуждали предварительный мирный договор, представленный немцами. В преамбуле договора содержалось вежливое клише о том, что подписывающиеся стороны выражают намерение жить в мире и дружбе. За этим последовал драматический спор относительно принципов самоопределения и судеб наций, расположенных между Россией и Германией. Спор шел в основном между Троцким и Кюльманом, занял не одно совещание и принял форму конфликта между двумя толкованиями термина «самоопределение». Обе стороны рассуждали в тоне якобы бесстрастных, академических дебатов на юридические, исторические и социологические темы; но за ними мрачно выступали реалии воины и революции, захвата и насильственного присоединения.

Почти в каждом параграфе предварительного договора сначала утверждался какой-то благородный принцип, а потом он же опровергался. Одна из первых оговорок предусматривала освобождение оккупированных территорий. Это не помешало Кюльману заявить, что Германия намерена занимать оккупированные российские территории до заключения всеобщего мира и в течение неопределенного времени после него. Кроме того, Кюльман утверждал, что Польша и другие оккупированные немцами страны уже воспользовались своим правом на самоопределение, так как немецкие войска везде восстановили местную власть.

Каждый этап состязания становился известен всему миру, иногда в искаженном виде. Оккупированные нации, чье будущее стояло на карте, прислушивались к нему затаив дыхание.

5 января Троцкий попросил сделать в конференции перерыв, чтобы он мог ознакомить правительство с германскими требованиями. Конференция продолжалась уже почти месяц. Советы сумели выиграть немало времени, и теперь партия и правительство должны были принять решение. На обратном пути в Петроград Троцкий снова видел русские окопы, сама заброшенность которых, казалось, взывает о мире. Но теперь он лучше, чем когда-либо, понимал, что добиться мира можно лишь ценой полного подчинения и позора России и революции. Читая в Бресте газеты немецких и австрийских социалистов, он был потрясен тем, что некоторые из них считали мирную конференцию подстроенным спектаклем, исход которого заранее ясен. Кое-кто из немецких социалистов полагал, что на самом деле большевики являются агентами кайзера. Одним из главных мотивов, управлявших поступками Троцкого за столом переговоров, было желание смыть с партии позорное клеймо , и теперь, казалось, его усилия принесли какие-то плоды. Наконец в неприятельских странах начались манифестации и забастовки в поддержку мира, а из Берлина и Вены доносились громкие протесты против стремления Гофмана диктовать условия России. Троцкий приходил к выводу, что советское правительство не должно принимать этих условий. Нужно тянуть время и попытаться установить между Россией и центральными державами такое состояние, которое не будет ни войной, ни миром. В таком убеждении он явился в Смольный, где его ждали взволнованно и нетерпеливо.

Возвращение Троцкого совпало с конфликтом между советским правительством и наконец-то созванным Учредительным собранием. Против ожиданий большевиков и сочувствующих, большинство голосов получили правые эсеры. Большевики и левые эсеры решили распустить собрание и выполнили намерение после того, как оно отказалось ратифицировать декреты Ленина о мире, земле и передаче всей власти Советам.

8 января , через два дня после роспуска собрания, ЦК полностью погрузился в дебаты о войне и мире. Чтобы прозондировать настроение партии, решено было проводить их в присутствии большевистских делегатов, прибывших на III съезд Советов из губерний. Троцкий отчитался о брест-литовской миссии и представил свою формулу: «ни мира, ни войны». Ленин убеждал принять условия немцев. Бухарин выступал за «революционную войну» против Гогенцоллернов и Габсбургов. Голосование принесло поразительный успех сторонникам революционной войны - левым коммунистам, как их называли. Предложение Ленина о немедленном заключении мира поддержали только пятнадцать человек. Резолюция Троцкого получила шестнадцать голосов. Тридцать два голоса были поданы за бухаринский призыв к войне. Однако, поскольку в голосовании принимали участие посторонние, оно не имело обязательного характера для ЦК.

Вскоре вся большевистская партия разделилась на тех, кто выступал за мир, и тех, кто поддерживал войну. За последними стояло значительное, но неоднородное большинство, при мощной поддержке левых эсеров, которые все как один были против мира. Но фракция сторонников войны не была уверена в своей правоте. Она скорее оппонировала миру, чем защищала возобновление военных действий.

11 января , на следующем заседании ЦК, военная фракция яростно обрушилась на Ленина. Дзержинский упрекал его в том, что он трусливо отказывается от программы революции, как Зиновьев и Каменев отказались от нее в октябре. Согласиться на диктат кайзера, утверждал Бухарин, значит воткнуть нож в спину немецкого и австрийского пролетариата - в Вене как раз шла всеобщая забастовка против войны. По мнению Урицкого, Ленин подходил к проблеме с узко русской, а не международной точки зрения, эту же ошибку он совершил и в прошлом. От имени петроградской парторганизации Косиор отверг позицию Ленина. Самыми решительными защитниками мира были Зиновьев, Сталин и Сокольников. Как в октябре, так и сейчас Зиновьев не видел оснований дожидаться революции на Западе. Он утверждал, что в Бресте Троцкий теряет время, и предупреждал ЦК, что позднее Германия будет диктовать еще более тягостные условия.

Ленин скептически относился к австрийской забастовке, которой Троцкий и сторонники войны придавали такое значение. Он нарисовал живописную картину военного бессилия России. Он признал, что мир, который он защищает, - «похабный» мир, подразумевая предательство Польши. Но он был убежден, что если его правительство откажется от мира и попытается воевать, то оно будет уничтожено и другому правительству придется принять еще худшие условия. Он не пренебрегал революционным потенциалом Запада, но верил, что мир ускорит его развитие.

Пока что Троцкий изо всех сил старался убедить левых коммунистов в неосуществимости революционной войны. По предложению Ленина ЦК уполномочил Троцкого всеми способами оттягивать подписание мира, против голосовал только Зиновьев. Тогда Троцкий предложил такую резолюцию: «Мы войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем». Девять членов ЦК проголосовало за, семь - против. Так партия формально разрешила Троцкому придерживаться в Бресте прежнего курса.

Кроме того, во время этого же перерыва Троцкий выступил с докладом на III съезде Советов. Подавляющее большинство съезда было так категорически настроено в пользу войны, что Ленин держался в тени. Даже Троцкий более решительно говорил о своих возражениях против мира, чем против войны. Съезд единодушно одобрил доклад Троцкого, но не принял никакого решения и оставил его на усмотрение правительства.

Прежде чем Троцкий отправился в обратный путь, они с Лениным заключили личную договоренность, которая вносила одно существенное изменение в решения ЦК и правительства. Причина самовольного отхода Троцкого и Ленина от официального решения ЦК и правительства состояла в неопределенности самого решения: проголосовав за формулу «ни мира, ни войны», большевики не предусмотрели вероятности, которая не давала покоя Ленину. Но и личная договоренность двух вождей, как оказалось позднее, допускала двоякое толкование. У Ленина сложилось впечатление, что Троцкий обещал подписать мир при первой же угрозе ультиматума или возобновления немецкого наступления, Троцкий же считал, что обязался принять условия мира, только если немцы действительно начнут новое наступление, и что даже в этом случае он обязался принять только те условия, которые до сих пор предлагали центральные державы, а не те, еще более тяжкие, которые они продиктуют позднее.

К середине января Троцкий вернулся за стол переговоров в Бресте. Тем временем забастовки и мирные демонстрации в Австрии и Германии либо были подавлены, либо зашли в тупик, и противники встретили главу советской делегации с новой уверенностью в собственных силах. На данном этапе обсуждения на первый план вышли Украина и Польша. Кюльман и Чернин тайно подготавливали сепаратный мир с украинской Радой. В то же время большевики усиленно продвигали советскую революцию на Украине: распоряжения Рады еще имели силу в Киеве, но Харьков уже был под властью Советов, и представитель Харькова сопровождал Троцкого по его возвращении в Брест. Украинские партии странным образом поменялись местами. Те, кто при царе и Керенском стоял за союз или федерацию с Россией, склонялись к отделению от большого брата. Большевики, раньше выступавшие за отделение, теперь призывали к созданию федерации. Сепаратисты превратились в федералистов и наоборот, но не из соображений украинского или русского патриотизма, а потому, что хотели отделиться от сложившегося в России государственного устройства или, напротив, объединиться с ним. Центральные державы надеялись извлечь выгоду из этой метаморфозы. Приняв вид сторонников украинского сепаратизма, они надеялись прибрать к рукам продовольственные и сырьевые ресурсы Украины, в которых отчаянно нуждались, а также повернуть спор о самоопределении против России. Слабая, неуверенная Рада, находясь на грани падения, пыталась опереться на центральные державы, несмотря на данную Антанте клятву верности.

Троцкий и сейчас не возражал против участия Рады в переговорах, но официально уведомил партнеров, что Россия не признает сепаратных соглашений между Радой и центральными державами. Троцкий конечно же понимал, что его противникам удалось в определенной степени запутать вопрос самоопределения. Вряд ли Троцкий стал бы особенно мучиться угрызениями совести из-за навязанной Украине советской власти: нельзя укрепить революцию в России, не распространив ее на Украину, которая глубоким клином врезалась между Северной и Южной Россией. Но здесь впервые интересы революции столкнулись с принципом самоопределения, и Троцкий больше не мог ссылаться на него с такой же чистой совестью, как до сих пор.

Он снова занял наступательную позицию по вопросу Польши и спросил, почему Польша не представлена в Бресте. Кюльман сделал вид, что участие польской делегации зависит от России, которая должна сначала признать тогдашнее польское правительство. Признание права Польши на независимость не подразумевает признания, что она обладает фактической независимостью под немецко-австрийской опекой.

21 января , в разгар обсуждения, Троцкий получил от Ленина известие о падении Рады и провозглашении советской власти во всей Украине. Он сам связался с Киевом, проверил факты и уведомил центральные державы о том, что больше он не признает права Рады представлять на конференции Украину.

Это были его последние дни в Брест-Литовске. Взаимные обвинения и упреки достигли такого накала, при котором переговоры зашли в тупик и не могли затягиваться еще дольше.

В последний день перед разрывом центральные державы поставили Россию перед свершившимся фактом: они подписали сепаратный мир с Радой. Сепаратный мир с Украиной послужил центральным державам только предлогом для того, чтобы взять Украину под свой контроль, и потому полномочия украинских партнеров не имели в их глазах значения. Именно по этой причине Троцкий не мог продолжать переговоры, ибо сделать это означало бы способствовать государственному перевороту и всем вытекающим из него последствиям: свержению украинских Советов и отделению Украины от России.

На следующий день произошла знаменитая сцена на заседании подкомиссии, когда генерал Гофман развернул большую карту с отмеченными на ней землями, которые Германия собиралась присоединить. Поскольку Троцкий сказал, что он «готов склониться перед силой», но не будет помогать немцам сохранить лицо, генерал, по всей видимости, думал, что, напрямую выложив немецкие претензии, он может сократить дорогу к миру. В тот же день, 28 января (10 февраля), состоялось повторное заседание политической комиссии, Троцкий поднялся и сделал последнее заявление:

«Мы выходим из войны. Мы извещаем об этом все народы и их правительства Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий... В то же время мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов. Эти условия отвергаются трудящимися массами всех стран, в том числе и народами Австро-Венгрии и Германии. Народы Польши, Украины, Литвы, Курляндии и Эстляндии считают эти условия насилием над своей волей; для русского же народа эти условия означают постоянную угрозу...».

Однако прежде, чем делегации разошлись, произошло нечто, упущенное Троцким из внимания, - нечто, подтвердившее худшие опасения Ленина. Кюльман заявил, что ввиду произошедшего будут возобновлены военные действия, ибо «то обстоятельство, что одна из сторон демобилизует свои армии, ни с фактической, ни с правовой стороны ничего не меняет» - значение имеет только ее отказ подписать мир. Сам Кюльман дал Троцкому некоторое основание проигнорировать угрозу, когда спросил, готово ли советское правительство хотя бы наладить правовые и коммерческие отношения с центральными державами и каким образом они могут поддерживать связь с Россией. Вместо того чтобы ответить на вопрос, как ему подсказывало собственное убеждение, - что могло бы обязать центральные державы к соблюдению формулы «ни мира, ни войны», - Троцкий надменно отказался это обсуждать.

Он остался в Бресте еще на день. Ему стало известно о ссоре между Гофманом, настаивавшим на возобновлении военных действий, и штатскими дипломатами, предпочитавшими согласиться на состояние между войной и миром. Казалось, что на месте дипломаты взяли верх над военными. Поэтому Троцкий возвращался в Петроград уверенный и гордый своим успехом. Он дал человечеству первый незабываемый урок поистине открытой дипломатии. Но в то же время позволил себе поддаться оптимизму. Он недооценил врага и даже отказался прислушаться к его предостережениям. Троцкий еще не успел доехать до Петрограда, когда генерал Гофман с согласия Людендорфа, Гинденбурга и кайзера уже отдавал германским войскам приказ о выступлении.

Наступление началось 17 февраля и не было встречено никаким сопротивлением. Когда известие о наступлении достигло Смольного, ЦК партии голосовал восемь раз, но так и не пришел к однозначному решению насчет выхода из создавшейся ситуации. Комитет поровну разделился между сторонниками мира и приверженцами войны. Разрешить тупик мог единственный голос Троцкого. Действительно, в два ближайших дня, 17 и 18 февраля , только он один мог принять судьбоносное решение. Но он не присоединился ни к одной из фракций.

Он находился в очень сложном положении. Судя по его речам и поступкам, многие отождествляли его с военной фракцией, он и впрямь политически и морально стоял ближе к ней, чем к ленинской фракции. Но ведь он дал Ленину личное обещание, что поддержит мир, если немцы возобновят военные действия. Он все еще отказывался верить, что этот миг наступил. 17 февраля он вместе со сторонниками войны проголосовал против ленинского предложения немедленно запросить новых мирных переговоров. Потом он проголосовал вместе с мирной фракцией против революционной войны. И наконец, он выступил с собственным предложением, посоветовав правительству подождать с новыми переговорами, пока не прояснятся военно-политические результаты немецкого наступления. Так как военная фракция поддержала его, то предложение прошло с перевесом в один голос, его же собственный. Тогда Ленин поставил вопрос о заключении мира в том случае, если окажется, что немецкое наступление - это факт и если в Германии и Австрии против него не выступит никакая революционная оппозиция. ЦК ответил на вопрос утвердительно.

Рано утром на следующий день Троцкий открыл заседание ЦК обзором последних событий. только что оповестил мир о том, что Германия защищает все народы, в том числе своих противников на Востоке, от большевистской заразы. Сообщалось о появлении в России немецких дивизий с Западного фронта. Немецкие самолеты действовали над Двинском. Ожидалось нападение на Ревель. Все указывало на полномасштабное наступление, но факты еще не были достоверно подтверждены. Ленин настойчиво предлагал немедленно обратиться к Германии. Нужно действовать, говорил он, нельзя терять времени. Либо война, революционная война, либо мир. Троцкий, надеясь, что наступление вызовет серьезный общественный взрыв в Германии, по-прежнему уговаривал, что еще слишком рано просить мира. Предложение Ленина снова было отвергнуто с перевесом в один голос.

Но в тот же день, 18 февраля, еще до наступления вечера произошла драматическая перемена. Открыв вечернее заседание ЦК, Троцкий сообщил, что немцы уже захватили Двинск. Широко распространились слухи об ожидающемся наступлении на Украину. Еще колеблясь, Троцкий предложил «прощупать» центральные державы на предмет их требований, но пока не просить мирных переговоров.

Трижды Троцкий выступал против того, чтобы просить немцев о мирных переговорах, и трижды предлагал лишь предварительно прощупать почву. Но когда Ленин снова представил свой план на голосование, Троцкий, к всеобщему удивлению, проголосовал не за свое предложение, а за ленинское. С перевесом в один голос победила мирная фракция. Новое большинство попросило Ленина и Троцкого составить обращение к правительствам вражеских стран. Позднее той же ночью состоялось совещание центральных комитетов двух правящих партий, большевиков и левых эсеров, и во время этой встречи снова взяла верх военная фракция. Но в правительстве большевикам удалось одолеть своих партнеров, и на следующий день, 19 февраля , правительство официально обратилось к врагу с просьбой о мире.

В тревожном ожидании и страхе прошло четыре дня, прежде чем в Петроград пришел ответ от немцев. Тем временем никто не мог бы сказать, на каких условиях центральные державы согласятся вновь открыть переговоры и согласятся ли вообще. Их армии продвигались. Петроград был открыт для нападения. В городе сформировали комитет революционной обороны, и возглавил его Троцкий. Даже ища мира, Советам приходилось готовиться к войне. Троцкий обратился к союзным посольствам и военным представительствам с вопросом, помогут ли Советам западные державы, если Россия снова вступит в войну. Однако на этот раз британцы и французы проявили большую отзывчивость. Через три дня после того, как была отправлена просьба о мире, Троцкий сообщил ЦК (в отсутствие Ленина) о том, что англичане и французы предложили военное сотрудничество. К его горькому разочарованию, ЦК наотрез отказался от него и тем самым отверг его действия. Обе фракции обратились против него: защитники мира потому, что опасались, будто принятие помощи от союзников снизит шансы сепаратного мира, а поборники войны потому, что соображения революционной морали, которые не давали им вступить в соглашение с Германией, мешали им согласиться на сотрудничество с «англо-французскими империалистами». Тогда Троцкий заявил, что уходит с поста комиссара иностранных дел. Он не может оставаться на своем посту, если партия не понимает, что социалистическое правительство имеет право принимать помощь от капиталистических стран при условии, что она сохранит полную независимость. В конце концов он переубедил ЦК, и его твердо поддержал Ленин.

Наконец от немцев прибыл ответ, потрясший всех. Германия давала Советам сорок восемь часов на обдумывание ответа и только три дня на переговоры. Условия были гораздо хуже тех, что предлагались в Бресте: Россия должна провести полную демобилизацию, отказаться от Латвии и Эстонии и выйти из Украины и Финляндии. Когда 23 февраля собрался ЦК, у него осталось меньше суток на принятие решения. Исход снова зависел от одного голоса Троцкого. Он уступил Ленину и согласился запросить мира, но ничто не обязывало его принимать новые, гораздо более тяжкие, условия. Он не соглашался с Лениным в том, что Советская республика совершенно не способна защититься. Напротив, он больше прежнего склонялся к военной фракции. И однако, несмотря на его опасения по поводу мира, несмотря на уверенность в способности Советов защитить себя, он снова обеспечил своим голосом победу мирной фракции.

Его странное поведение нельзя объяснить, не рассмотрев внимательнее доводы и мотивы группировок и расстановку сил между ними. Ленин стремился получить «передышку» для Советской республики, которая дала бы возможность навести в стране относительный порядок и создать новую армию. За передышку он готов был заплатить любую цену - уйти из Украины и стран Прибалтики, выплатить любую контрибуцию. Он не считал этот «позорный» мир окончательным. Ленин надеялся, что во время передышки в Германии сможет созреть революция и отменить кайзеровские завоевания.

На это военная фракция возражала тем, что центральные державы не позволят Ленину использовать передышку: они отрежут Россию от украинского зерна и угля и кавказской нефти, подчинят половину российского населения, будут финансировать и поддерживать контрреволюционное движение и задушат революцию. Помимо этого, Советы не в силах сформировать новую армию во время короткой передышки. Вооруженные силы придется создавать в процессе борьбы, потому что это единственный возможный способ. Это правда, что Советы, возможно, будут вынуждены эвакуировать Петроград и даже Москву, но у них хватит места для отступления, где они соберутся с силами. Даже если окажется, что народ не хочет воевать за революцию, как и за старый режим, - лидеры военной фракции вовсе не считали, что так обязательно будет, - тогда каждое продвижение немцев, сопровождающееся ужасами и грабежами, стряхнет с народа усталость и апатию, заставит его сопротивляться и, наконец, вызовет поистине всенародное воодушевление и поднимет его на революционную войну. На волне этого воодушевления воздвигнется новая, грозная армия. Революция, не запятнанная жалкой капитуляцией, возродится, она взволнует душу иностранного пролетариата и рассеет кошмар империализма.

Каждая фракция была убеждена в гибельности курса, предлагаемого противной стороной, и обсуждение проходило в наэлектризованной, эмоциональной атмосфере. По-видимому, один Троцкий утверждал, что с реалистической точки зрения обе линии имеют свои за и против и обе допустимы, исходя из принципов и революционной морали.

Это давно стало избитой мыслью у историков - к чему впоследствии приложил руку сам Троцкий, - что ленинский курс отличался всеми достоинствами реализма, а военная фракция воплощала самый донкихотский аспект большевизма . Подобный взгляд несправедлив по отношению к лидерам сторонников войны. Действительно, политическое своеобразие и мужество Ленина возвели его в те дни на высоту гениальности, и дальнейшие события - падение Гогенцоллернов и Габсбургов и отмена Брестского договора еще до истечения года - подтвердили его правоту. Верно и то, что военная фракция часто действовала под влиянием противоречивых чувств и не предложила последовательного курса действий. Но в свои лучшие минуты ее лидеры доказывали свою правоту убедительно и реалистично, и по большей части их доводы также оправдались на практике. Передышка, которую получил Ленин, по сути, была наполовину иллюзорной. После подписания мира кайзеровское правительство сделало все, что было в его силах, чтобы задушить Советы. Однако ему помещала борьба на Западном фронте, отнявшая огромные силы. Без сепаратного мира на Западе Германия была не в состоянии добиться большего, даже если бы Советы не приняли брестского диктата.

Другой аргумент военной фракции, о том, что Советам придется создавать новую армию на поле боя, в сражениях, а не в казармах во время спокойной передышки, как ни парадоксально, был весьма реалистичен. Именно так в конечном итоге и создавалась Красная армия. Именно потому, что Россия настолько измождена войной, она не могла собрать новую армию в относительно спокойные времена. Только тяжелое потрясение и неотвратимая опасность, принуждавшая бороться, и бороться немедленно, могла пробудить скрытую в советском строе энергию и заставить ее действовать.

Слабость военной фракции была не столько в ее неправоте, сколько в отсутствии руководства. Главными выразителями ее мнения были Бухарин, Дзержинский, Радек, Иоффе, Урицкий, Коллонтай, Ломов-Оппоков, Бубнов, Пятаков, Смирнов и Рязанов, все видные члены партии. Одни отличались огромным умом и были блестящими ораторами и публицистами, другие храбрецами, людьми действия. Место вождя военной фракции пустовало, и она бросала призывные взгляды на Троцкого. На первый взгляд, мало что могло помешать Троцкому ответить на их ожидания. Хотя он говорил, что ленинская стратегия, как и противоположная, имеет свои достоинства, он не скрывал своего внутреннего неприятия этой стратегии. Тем более поразительно то, что в самые критические моменты он всем своим авторитетом поддерживал Ленина.

Он не спешил стать вождем военной фракции, так как понимал, что это тотчас бы превратило разногласия в непоправимый раскол большевистской партии и, возможно, в кровавый конфликт. Они с Лениным оказались бы по разные стороны баррикад; как лидеры враждующих партий, разделенных не обычными расхождениями, но вопросами жизни и смерти. Ленин уже предупредил ЦК, что если в вопросе мира он снова не получит большинства голосов, то выйдет из комитета и правительства и обратится против них к рядовым членам партии. В таком случае Троцкий оставался единственным преемником Ленина на посту главы правительства. Именно для того, чтобы не дать партии скатиться в гражданскую войну в своих же рядах, в решающий момент Троцкий голосовал за Ленина.

Мирная фракция победила, но ее совесть была неспокойна. Сразу же после того, как 23 февраля ЦК решил принять условия немцев, он единодушно проголосовал за начало немедленной подготовки к новой войне. Когда дело дошло до назначения делегации в Брест-Литовск, произошел трагикомический эпизод: все члены комитета увиливали от сомнительной чести; ни один, даже самый ярый сторонник мира, не хотел ставить свою подпись под договором. Троцкий попросил о том, чтобы ЦК рассмотрел его отставку из Комиссариата иностранных дел, фактически находившегося под управлением Чичерина. ЦК обратился к Троцкому с просьбой остаться на посту до подписания мира. Он согласился лишь публично не заявлять о своей отставке и сказал, что больше не появится ни в одном правительственном учреждении. По настоянию Ленина ЦК обязал его посещать по крайней мере те заседания правительства, где не обсуждались иностранные дела.

После недавних напряжений, побед и провалов Троцкий находился на грани нервного срыва. Создавалось впечатление, что его усилия в Бресте пошли прахом. Его не без оснований упрекали за то, что он внушил партии ложное ощущение безопасности, так как неоднократно заверял, что немцы не посмеют напасть.

3 марта Сокольников подписал Брест-Литовский мирный договор, более чем ясно дав понять, что Советы действуют под давлением. Меньше чем за две недели немцы захватили Киев и значительную территорию Украины, австрийцы вошли в Одессу, а турки в Трапезунд. На Украине оккупационные власти ликвидировали Советы и восстановили Раду, правда, только затем, чтобы чуть погодя разогнать и Раду и вместо нее поставить во главе марионеточной администрации гетмана Скоропадского. Временные победители завалили ленинское правительство требованиями и ультиматумами, один унизительнее другого. Самым горьким был ультиматум, по которому Советская республика должна была немедленно подписать мир с «независимой» Украиной. Украинский народ, особенно крестьяне, оказывал отчаянное сопротивление оккупантам и их местным орудиям. Подписав с Украиной сепаратный договор, Советы тем самым однозначно отреклись бы от всего украинского сопротивления. На заседании ЦК Троцкий потребовал отвергнуть немецкий ультиматум. Ленин, ни на минуту не забывая о будущей мести, был настроен испить чашу унижения до конца. Но после каждой немецкой провокации и в партии, и в Советах усиливалась оппозиция миру. Брестский договор еще не был ратифицирован, и ратификация стояла под вопросом.

6 марта в Таврическом дворце состоялся чрезвычайный съезд партии, который должен был решить, рекомендовать ли ратификацию будущему съезду Советов. Заседания проходили обстановке строгой секретности, и протоколы были опубликованы только в 1925 году. На съезде царила атмосфера глубокого уныния. Провинциальные делегаты обнаружили, что перед угрозой немецкого наступления готовилась эвакуация правительственных учреждений из Петрограда, хотя даже правительство Керенского отказалось от этого шага. Комиссары уже «сидели на чемоданах» - на месте должен был остаться только Троцкий для организации обороны. Еще недавно желание мира было столь сильно, что свалило февральский режим и привело большевиков к власти. Но теперь, когда мир наступил, упреки посыпались в первую очередь на партию, которая его добилась.

На съезде основные споры неизбежно разгорелись вокруг деятельности Троцкого. В самой своей острой речи Ленин убеждал ратифицировать мир.

На съезде партии Ленин сделал загадочное замечание, что ситуация меняется так быстро, что через два дня он сам, может быть, выступит против ратификации. Поэтому Троцкий старался сделать так, чтобы съезд сформулировал не слишком жесткую резолюцию. Однако в глубине души Ленин не ждал обнадеживающего ответа от Антанты и вновь оказался прав.

В то время во внутрипартийных советах как раз обсуждалось или решалось назначение Троцкого комиссаром по военным и морским делам. От имени ленинской фракции Зиновьев заверил Троцкого, что тактика Троцкого «в общем и целом была правильной тактикой, которая была направлена к тому, чтобы поднимать массы на Западе». Но Троцкий должен понять, что партия изменила позицию, что бессмысленно спорить о формулировке «ни мира, ни войны». Когда дело дошло до избрания Центрального комитета, он и Ленин получили наибольшее количество голосов. Осудив его линию, партия тем не менее оказала ему полное доверие.

Прошло четыре суматошных месяца с тех пор, как Советы ратифицировали мир. Совнарком переехал из Петрограда в Москву и обустроился в Кремле. Союзные дипломатические миссии тоже покинули Петроград, но в знак протеста против сепаратного мира уехали в провинциальную Вологду. Троцкий стал народным комиссаром по военным и морским делам и начал «вооружать революцию». Японцы вторглись в Сибирь и оккупировали Владивосток. Немецкие войска подавили финскую революцию и вынудили российский флот уйти из Финского залива. Кроме того, они оккупировали всю Украину, Крым и побережья Азовского и Черного морей. Британцы и французы высадились в Мурманске. Чешский легион взбунтовался против Советов. Поощряемые иностранными интервентами, российские контрреволюционные силы возобновили смертельную войну против большевиков, подчинив ей принципы и совесть. Многие из тех, кто лишь недавно называл большевиков немецкими агентами, первым делом Милюков со товарищи, приняли помощь от Германии для борьбы с большевиками. В Москве и городах Северной России, отрезанной от житниц, начался голод. Ленин объявил полную национализацию промышленности и призвал комитеты крестьянской бедноты реквизировать еду у зажиточных крестьян, чтобы накормить городских рабочих. Было подавлено несколько настоящих восстаний и несколько воображаемых заговоров.

Никогда еще заключение мира не приносило столько страданий и унижений, сколько принес России Брестский «мир». Но Ленин на протяжении всех этих бед и разочарований лелеял свое детище - революцию. Он не хотел денонсировать Брестский договор, хотя не однажды нарушал его условия. Он не перестал призывать к бунту немецких и австрийских рабочих. Несмотря на оговоренное разоружение России, он дал санкцию на создание Красной армии. Но ни при каких обстоятельствах Ленин не разрешал своим единомышленникам поднимать оружие против Германии. Он вызвал в Москву большевиков, руководивших украинскими Советами, которые хотели из подполья нанести удар по оккупационным властям. По всей Украине немецкая военная машина крушила партизан. Красная гвардия смотрела на их агонию из-за российской границы и томилась желанием броситься на помощь, но Ленин обуздывал ее твердой рукой.

Троцкий давно перестал сопротивляться заключению мира. Он согласился с окончательным решением партии и с его последствиями. Солидарность с наркомами и партийная дисциплина в равной мере обязывали его придерживаться ленинского курса. Троцкий верно следовал этому курсу, хотя за преданность ему пришлось заплатить внутренней борьбой и часами горьких мучений. Сторонники революционной войны среди большевиков, лишенные вождя, запутавшиеся, замолчали. Тем громче и нетерпеливее выступали левые эсеры против мира. В марте, сразу же после ратификации договора, они вышли из Совнаркома. Они по-прежнему участвовали почти во всех правительственных ведомствах , включая ЧК, а также в исполнительных органах Советов. Но, озлобленные всем происходящим, они не могли находиться в оппозиции к правительству и в то же время отвечать за его действия.

Такова была ситуация, когда в начале июля 1918 года в Москве собрался V съезд Советов. Левые эсеры решили довести дело до конца и размежеваться с большевиками. Снова раздались гневные протесты против мира. Украинские делегаты поднимались на трибуну, чтобы рассказать об отчаянной борьбе партизан и умолять о помощи. Вожди левых эсеров Камков и Спиридонова осудили «большевистскую измену» и потребовали освободительной войны.

Троцкий 4 июля попросил съезд санкционировать чрезвычайный приказ, изданный им в качестве комиссара по военным и морским делам. Приказом в российских партизанских отрядах вводилась суровая дисциплина, так как они угрожали сорвать мир самовольными стычками с немецкими войсками. Троцкий сказал, что никто не имеет права присваивать себе функции правительства и самостоятельно решать вопрос о начале военных действий.

6 июля шумные дебаты были прерваны убийством немецкого посла графа Мирбаха. Убийцы Блюмкин и Андреев, два левых эсера, ответственные работники ЧК, действовали по приказу Спиридоновой, надеясь спровоцировать войну между Германией и Россией. Сразу же после этого левые эсеры подняли восстание против большевиков. Им удалось арестовать Дзержинского и других начальников ЧК, которые без охраны направились штаб повстанцев. Эсеры заняли почту, телеграф и объявили стоне о свержении ленинского правительства. Но у них не было вождя и плана действия, и через два дня стычек и перестрелок они сдались.

9 июля вновь собрался съезд Советов, и Троцкий доложил о подавлении восстания. Он сказал, что мятежники застигли правительство врасплох. Оно отправило из столицы несколько надежных отрядов сражаться против чехословацкого легиона. Свою безопасность правительство вверило все той же Красной гвардии, состоявшей из левых эсеров, которые и устроили восстание. Единственное, что Троцкий мог выставить против повстанцев, это полк латышских стрелков под командованием Вацетиса, бывшего полковника Генштаба и в недалеком будущем главнокомандующего Красной армией, и революционный отряд австро-венгерских военнопленных под началом Белы Куна, будущего основателя Венгерской коммунистической партии. Но восстание имело почти фарсовый характер, если не с политической, то с военной точки зрения. Повстанцы были бандой смелых, но неорганизованных партизан. Они не смогли скоординировать свою атаку и в конце концов сдались даже не силе, а уговорам большевиков. Троцкий, который как раз налаживал дисциплину в рядах красногвардейцев и партизан и реформировал их отряды в централизованную Красную армию, воспользовался восстанием как объективным уроком, наглядно показавшим правильность его военной линии. Руководители восстания были арестованы, но амнистированы через несколько месяцев. Лишь несколько из них, те, кто злоупотребил высоким положением в ЧК, были казнены.

Так, пока Троцкий отбивался от упрямого эха своего же страстного протеста против мира, закончился судьбоносный брест-литовский кризис.

На западе от России отторгалась территория в 1 млн. кв. км, на Кавказе к Турции отходили Карс, Ардаган, Батум. Россия обязывалась демобилизовать армию и флот. По дополнительно подписанному в Берлине русско-германскому финансовому соглашению она обязана была уплатить Германии контрибуцию 6 млрд. марок. Договор был ратифицирован 15 марта 1918 Чрезвычайным четвертым Всероссийским съездом Советов.

С советской стороны договор подписали зам. Наркома иностранных дел, зам. Наркома иностранных дел, нарком внутренних дел и секретарь делегации. Брестский договор оставался в силе 3 месяца. После революции в Германии 1918–1919 Советское правительство 13 ноября 1918 в одностороннем порядке аннулировало его.

Согласно откровенно грабительским условиям договора от Советской России отходили Польша, Прибалтика, часть Белоруссии, Ардаган, Карс и Батум в Закавказье. Украина (по соглашению с Центральной Радой фактически оккупированная немцами) и Финляндия признавались независимыми. Общие потери составляли 780 тыс. кв. км, 56 млн. населения, до 40% промышленного пролетариата страны, 70% железа, 90% угля. Россия обязывалась демобилизовать армию и флот и выплатить огромную контрибуцию в 6 млрд. золотых марок.

Российское правительство обязывалось полностью демобилизовать армию, вывести свои войска из Украины, Прибалтики и Финляндии, заключить мир с Украинской народной республикой.

Русский флот выводился из своих баз в Финляндии и Эстонии.

Россия выплачивала 3 миллиарда рублей репараций

Советское правительство обязывалось прекратить революционную пропаганду в центрально-европейских странах.

Ноябрьская революция в Германии смела кайзеровскую империю. Это позволило Советской России аннулировать Брестский договор в одностороннем порядке 13 ноября 1918 и вернуть бо́льшую часть территорий. Немецкие войска ушли с территории Украины, Латвии, Литвы, Эстонии, Белоруссии.

Последствия

Брестский мир, в результате которого от России были отторгнуты огромные территории, закреплявший потерю значительной части сельскохозяйственной и промышленной базы страны, вызвал оппозицию по отношению к большевикам со стороны практически всех политических сил, как справа, так и слева. Договор практически сразу получил название «похабного мира». Патриотически настроенные граждане считали его следствием прежних соглашений немцев с Лениным, которого еще в 1917 году называли немецким шпионом. Состоявшие в союзе с большевиками и входившие в состав «красного» правительства левые эсеры, а также образовавшаяся фракция «левых коммунистов» внутри РКП(б) говорили о «предательстве мировой революции», поскольку заключение мира на восточном фронте объективно укрепляло режим кайзера в Германии, позволяло ему продолжать войну против союзников во Франции и одновременно ликвидировало фронт в Турции, позволяло Австро-Венгрии сосредоточить свои силы на войне в Греции и Италии. Согласие Советского правительства прекратить пропагандистскую работу на оккупированных немцами территориях означало, что большевики сдавали Украину, Прибалтику и большую часть Белоруссии.

Брестский мир послужил катализатором образования «демократической контрреволюции», выразившейся в провозглашении в Сибири и Поволжье эсеровских и меньшивистских правительств, восстании левых эсеров в июне 1918 года в Москве. Подавление выступлений, в свою очередь, привело к формированию однопартийной большевистской диктатуры и полномасштабной гражданской войне.

Литература

1. Выгодский С. Ленинский декрет о мире. - М., 1958.

3. Дойчер И. «Троцкий. Вооруженный пророк. гг.». Часть 2. / Пер. с англ. . – М.: , 2006. С.351-408.

4. , Розенталь. 1917: Пакет-комплект документальных материалов по истории. - М., 1993

6. Хрестоматия по истории КПСС: Пособие для вузов. Т.гг./ Сост. и др. – М., 1989.

7. Шевоцуков истории гражданской войны: Взгляд через десятилетия: Кн. Для учителя. – М., 1992.

Брест-Литовский договор был мирным соглашением, после которого Россия формально прекратила свое участие в . Был подписан в Бресте 3 марта 1918 года. Путь к подписанию Брестского мира был тернистым и полным препятствий. получили большую народную поддержку, благодаря обещаниям мира. Придя к власти, они оказались под большим давлением общественности и им было необходимо действовать, чтобы быстро урегулировать этот вопрос.

Несмотря на это, Брестский мир был подписан через пять месяцев после постановления о мире и почти через год с момента провозглашения «апрельских тезисов» Ленина. И хотя это был мирный договор, он нес в себе большой ущерб для России, которая была вынуждена потерять свои огромные территории, включая важные продовольственные регионы. Брестский мир также создал большие политические разногласия как между большевиками и союзниками их левых эсеров, так и внутри самой большевистской партии. Таким образом подписание мирного договора хоть и позволило Ленину выполнить свое обещание перед утомленным войной русским народом, оно нанесло урон государству в целом и партии большевиков в частности

Предпосылки к заключению договора

Процесс заключения мира начался с известного Ленинского указа о мире, представленном на съезде Советов на следующий день после . Этим указом Ленин отдавал приказ новому правительству: «начать немедленные переговоры о мире», хотя настаивал на «справедливом и демократическом мире, без аннексий и без возмещения». Иными словами, мирное соглашение с Германией не должно было повлечь за собой уступок со стороны России. Соблюдение этого условия было проблематичным, поскольку в конце 1917 года Германия занимала значительно более высокое военное положение, чем Россия.

Немецкие войска оккупировали всю Польшу и Литву, некоторые из них уже продвинулись на юг Украины, а остальная часть была готова двигаться вглубь стран Балтии. Санкт-Петербург находился далеко от наступающих немецких войск. Новые российские лидеры были не в том положении, чтобы диктовать Германии свои условия и было ясно, что любая мирная делегация немцев потребует сдачи большой площади российских земель.

Подписание мира

В середине декабря 1917 года немецкие и российские делегаты встретились в польском городе Брест-Литовске и согласились на бессрочное прекращение огня. Через пять дней начались официальные мирные переговоры. Члены немецкой делегации позже признались, что испытывали презрение к делегатам с российской стороны. У немцев вызывало недоумение, что на переговоры явились преступники, бывшие тюремные заключенные, женщины и евреи, к тому же совершенно неопытные в ведении подобных переговоров.

Но немецкие делегаты тщательно скрыли свое истинное отношение к происходящему, показывая дружелюбие и создавая непринужденную, неформальную атмосферу. За обедом общаясь с большевиками, немцы восхищались революцией, хвалили русских за свержение и за работу над заключением мира для российского народа. Когда русские стали более расслабленными, уверенными в себе и пьяными, они стали делиться с немцами о положении дел внутри страны, о состоянии экономики и правительства. Это дало немцам полное понимание того, насколько слабой и уязвимой является сейчас Россия.

Это непринужденное «дружеское» общение было прервано прибытием , который приказал прекратить веселые беседы за обедом и потребовал, чтобы переговоры начали носить официальный характер. В то время, как Иоффе был спокоен, Троцкий был возмущенным, вызывающим и уверенным в себе. Как позже заметил , он вел себя скорее как победитель, нежели как побежденный.

Несколько раз Троцкий читал лекции немцам о неизбежности социалистической революции в их стране. Однажды он даже раздавал немецким солдатам листовки, пропагандирующие . Троцкий был уверен, что социалистическая революция произойдет в Германии в 1918 году.

Также он применял тактику «застоя», чтобы продлить мирные переговоры. Троцкий требовал от Германии мира без уступок, хотя прекрасно понимал, что немцы никогда не согласятся на это. Он просил отсрочки несколько раз, чтобы вернуться в Россию за советом. Британский мультфильм «Доставка товаров» 1918 года изобразил большевиков как тайных агентов Германии.

Это разгневало немцев. Им не терпелось поскорее подписать мир с Россией, чтобы иметь возможность перевести свои силы на Западный фронт. Требования Германии изначально были довольно скромными и желали только независимости для Польши и Литвы, однако к концу января 1918 года германские делегаты представила Троцкому список новых, куда более жестких требований.

Однако Троцкий продолжал настаивать на мире без уступок. Он начал намеренно тормозить переговорный процесс, в то же время оказывая активную поддержку социалистическим агитаторам внутри самой Германии.

Они пытались спровоцировать и ускорить германскую революцию и тем самым добиться мира. Троцкий был упрямым и воинственным во время переговоров.

Немцы не могли поверить в то, каким тоном он с ними говорит. Один из генералов комментировал, что он разговаривал так, будто бы Россия не проигрывала, а выигрывала войну. Когда в январе немцы предоставили новый список требования, Троцкий снова отказался его подписывать и вернулся в Россию.

Подписание договора

Партия большевиков разделилась во мнениях. хотел подписать договор как можно быстрее, дальнейшая отсрочка этого решения могла закончиться немецким наступлением и в конечном счете потерей Петербурга и всего Советского государства. Николай Бухарин отвергал любую возможность заключение мира между Советами и капиталистами; война должна продолжаться, утверждал Бухарин, чтобы вдохновить немецких рабочих вооружиться против своего правительства. Троцкий занимал между ними нейтральную позицию. Он считал, что ультиматуму германских условий необходимо отказать, но не верил, что российская армия способна выдержать еще одно наступление немцев.

Эти разногласия продлились до середины февраля 1918 года, когда немецкое правительство, разочарованное отсутствием прогресса в переговорах, приказало бомбить Петроград и вторглось в страны Балтии, Украину и Беларусь. Немецкие войска продолжали наступать и дошли до окраин Петербурга, заставив большевиков перенести столицу в Москву.

Немецкое наступление вынудило большевиков вернуться за стол переговоров в конце февраля. На это раз немцы поставили русским ультиматум: у них было пять дней на обсуждение и подписание договора. В соответствии с условиями этого нового договора, Россия должна отдать Германии Польшу, Финляндию, страны Балтии и большую часть Украины. Россия потеряет более двух миллионов квадратных километров стратегически важных территорий, включая зерноперерабатывающие регионы на Украине. Она передаст 62 миллиона человек правительству Германии, что составляет почти треть всего населения страны. Также она потеряет 28% своей тяжелой промышленности и три четверти запасов железа и угля. Брест-Литовский мир ставил Россию в унизительное положение, делая ее побежденной, а немцев победителями, имеющими право на сбор военных трофеев.

Брестский мир был подписан 3 марта 1918 года. У Ленина было свое мнение на этот счет. Он утверждал, что любые уступки Германии временны, так как она сама стоит на пороге социалистической революции. Любые договоры и аннексии вскоре будут недействительны. Он даже угрожал покинуть пост лидера партии, если договор не будет подписан.

Троцкий же яростно сопротивлялся подписанию договора, он даже отказался присутствовать при этом. На седьмом съезде партии 7 марта Бухарин осудил договор, и призвал отклонить его пока не поздно и возобновить войну. Однако совет проголосовал за принятие и одобрение Брестского мира. Но жесткие территориальные и экономические условия, наложенные Брест-Литовском вскоре принесли свои плоды, и Россия вступила в трехлетнюю борьбу за выживание.