Юрий милославский или русские в 1612

Страница: [ 1 ]

Никогда еще Россия не была в столь бедственном положении, как в начале XVII столетия: внешние враги, междоусобицы, смуты бояр грозили гибелью земле русской.

Москва находится во власти польского короля Сигизмунда, войска которого притесняют и грабят несчастных жителей. Своевольству и жестокости поляков не уступают запорожские казаки, опустошающие русские города. Рядом с Москвой стоят войска самозванца, тушинского вора, шведы хозяйничают в Новгороде и Пскове.

Начало апреля 1612 г. Два всадника - молодой боярин Юрий Милославский со своим слугой Алексеем - медленно пробираются по берегу Волги. Вот уже седьмой день Юрий с грамотой пана Гонсевского, начальника польского гарнизона в Москве, держит путь в отчину Кручины-Шалонского. Снежная буря сбила их с пути, и, пытаясь найти дорогу, они наткнулись на полузамерзшего человека. Спасенный оказался запорожским казаком Киршой. Он пытался добраться в Нижний Новгород, дабы попытать счастья и пристать к войску, по слухам, там набирают воинов для похода на поляков. Незаметно за разговором путники вышли к деревушке. На постоялом дворе, где они поспешили укрыться от непогоды, уже собралось несколько проезжих. Появление молодого боярина возбудило у них интерес. Юрий едет из Москвы, и потому первый вопрос: «Точно ли правда, что там целовали крест королевичу Владиславу?» - «Правда, - отвечает Юрий. - Вся Москва присягнула королевичу; он один может прекратить бедствие злосчастной нашей родины». Владислав обещал креститься в православную веру и, взойдя на московский престол, «сохранить землю Русскую в прежней ее славе и могуществе». «И если он сдержит свое обещание, - продолжает юноша, - то я первый готов положить за него мою голову».

На следующее утро на постоялом дворе появляется толстый поляк в сопровождении двух казаков. Изображая надменного вельможу, поляк грозным голосом стал гнать «москалей» вон из избы. Кирша узнает в нем пана Копычинского, знакомого ему по службе в войске гетмана Сапеги и известного своей трусостью. Пошарив в печи, Ко-пычинский обнаруживает там жареного гуся и, несмотря на предупреждение хозяйки, что этот гусь чужой (его поставил в печь Алексей для своего хозяина), принимается его есть. Юрий решает проучить наглого поляка и, наставив на него пистолет, заставляет съесть гуся полностью.

Проучив Копычинского, Юрий со слугой выезжают с постоялого двора. Вскоре их нагоняет Кирша и сообщает, что за ними погоня - к деревне подошли две конные роты поляков, и пан Копычинский уверил их, что Юрий везет казну в Нижний Новгород. Под Юрием убивают коня, и Кирша, отдав боярину своего жеребца, увлекает погоню за собой.

Михаил Николаевич Загоскин

Юрий Милославский, или Русские в 1612 году

ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН М. Н. ЗАГОСКИНА «ЮРИЙ МИЛОСЛАВСКИЙ»

В комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» есть такая сцена: Анна Андреевна, супруга городничего, спрашивает завравшегося Хлестакова: «Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?» – «Да, это мое сочинение», – отвечает Хлестаков. «Ах, маменька, – возражает Марья Антоновна, дочка городничего, – там написано, что это господина Загоскина сочинение». Хлестаков, нимало не смутившись, подтверждает: «Ах да, это правда: это точно Загоскина; а есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой».

То, что в городе, из которого «хоть три года скачи – ни до какого государства не доскачешь», знают о романе Загоскина, а Хлестаков присваивает себе его авторство, – свидетельство не только уездных вкусов и хлестаковского нахальства. Гоголем зафиксирован факт необыкновенной популярности «Юрия Милославского». Позднее С. Т. Аксаков так характеризовал реакцию читателей на роман: «Все обрадовались «Юрию Милославскому», как общественному приятному событию; все обратились к Загоскину: знакомые и незнакомые, знать, власти, дворянство и купечество, ученые и литераторы». Роман, действительно, явился значительным литературным событием: об этом свидетельствуют первые отклики на него.

«Господин Загоскин точно переносит нас в 1612 год, – писал в рецензии на «Юрия Милославского» А. С. Пушкин. – Добрый наш народ, бояре, казаки, монахи, буйные шиши – все это угадано, все это действует, чувствует, как должно было действовать, чувствовать в смутные времена Минина и Авраамия Палицына. Как живы, как занимательны сцены старинной русской жизни!»

С. Т. Аксаков в своей статье о романе говорил: «…наконец словесность наша обогатилась первым историческим романом, первым творением в этом роде, которое имеет народную физиономию: характеры, обычаи, нравы, костюм, язык… Это небывалое явление на горизонте нашей словесности…»

Рецензент «Отечественных записок» нашел роман занимательным, исполненным драматического интереса, с «величайшим искусством» воссоздающим многие поверья и обычаи русской старины, многие национальные характеры. Достоинства романа отмечала даже критика, не вполне доброжелательная к писателю. Так, Н. А. Полевой, один из литературных противников Загоскина, писал, что в «Юрии Милославском» «интерес в целом поддержан; события любопытны; подробности резки, и многие отделаны весьма естественно и искусно».

В первые дни после появления романа Загоскин получал письма с комплиментами, тешащими авторское самолюбие. «Поздравляю вас с успехом полным и вполне заслуженным, а публику с одним из лучших романов нынешней эпохи», – писал Пушкин Загоскину 11 января 1830 года. «Получив вашу книгу, – писал В. А. Жуковский, – я раскрыл ее с некоторою к ней недоверчивостью и с тем только, чтобы, заглянув в некоторые страницы, получить какое-нибудь понятие о слоге вообще. Но с первой страницы я перешел на вторую, вторая заманила меня на третью, и вышло наконец, что я все три томика прочитал в один присест, не покидая книги до поздней ночи. Это для меня решительное доказательство достоинства вашего романа».

Разумеется, односторонне преувеличивать восхищение «Юрием Милославским» не стоит. Ибо более всего радовал самый факт появления отечественного исторического романа, проникнутого, по представлениям современников, «народностью» и «русским духом» (С. Т. Аксаков). Поэтому, хотя почти все говорили о достоинствах национального содержания, об увлекательности романного сюжета, погрешности и общего и частного характера находили даже самые восторженные рецензенты. Аксаков посвятил большую часть статьи о романе критике характеров и «частным замечаниям», которых у него набралось более пятидесяти, а в письме к С. П. Шевыреву заметил, что хотя «роман Загоскина имеет большое достоинство: воображение, жизнь, теплоту и веселость, но часть художническая – в младенческом положении; глубины также нет».

Пушкин в своей рецензии отметил, что «неоспоримое дарование г. Загоскина заметно изменяет ему, когда он приближается к лицам историческим. Речь Минина на нижегородской площади слаба: в ней нет порывов народного красноречия. Боярская дума изображена холодно». Н. А. Полевой упрекал Загоскина в том, «что иногда лица его романа говорят не своим, несвойственным языком; что иногда сам автор слишком виден из-за них; что иногда он слишком любит нечаянности и впадает оттого в изысканность».

Загоскин, которому к моменту появления «Юрия Милославского» исполнилось уже сорок лет, до этого времени прозой не занимался и известен был как комедиограф; пьесы его шли на сценах Петербурга и Москвы. О работе писателя над историческим романом было известно еще до его выхода в свет, причем многие относились к этому скептически (недаром Жуковский за книгу Загоскина принялся «с некоторою к ней недоверчивостью»). Дело в том, что хотя опыты исторической прозы в русской литературе 1820-х годов предпринимались, исторического романа среди них не было.

Конец XVIII и особенно первая треть XIX века в России вообще отмечены небывалым до того интересом к отечественной истории и «старине». Появились исторические повести Н. М. Карамзина «Наталья, боярская дочь» (1792), «Марфа Посадница» (1803). Интерес этот особенно усилился к 1820-м годам, когда национально-историческая тематика находила выражение и в собственно исторических штудиях (главный исторический труд эпохи – «История Государства Российского» Карамзина), и в опытах исторической прозы и поэзии (среди них прежде всего надо выделить «Думы» К. Ф. Рылеева и незавершенный роман Пушкина «Арап Петра Великого»), а также в области драматургии («Борис Годунов» Пушкина). Трагедия Пушкина, хотя и не опубликованная во второй половине 1820-х годов, была уже достаточно широко известна в литературных кругах. В конце 1829 – начале 1830 года были изданы сразу два исторических романа – «Юрий Милославский» Загоскина и «Димитрий Самозванец» скандально известного Ф. В. Булгарина, посвященные, как и «Борис Годунов», эпохе Смутного времени.

Факт почти одновременного опубликования двух произведений в новом жанре нужно учитывать, когда мы говорим о причинах успеха романа Загоскина. Еще до появления «Димитрия Самозванца» Булгарина знали как автора «нравственно-сатирического романа» «Иван Выжигин», одинаково плохо принятого литераторами самых разных воззрений. Булгарин уже тогда был известен как доносчик и пасквилянт. К тому же произведения его оценивались взыскательным читателем «не по числу подписчиков, – как говорил Н. И. Надеждин, – а по внутреннему достоинству». Критики Булгарина обращали внимание на эстетическую неполноценность его произведений. Н. А. Полевой, например, писал, что в «Димитрии Самозванце», помимо «неверных сведений в истории», «неверных изображений характеров», отразилось и неверное его понятие о сущности романа как творения эстетического.

То, что выгодным фоном для положительного восприятия «Юрия Милославского» послужили именно романы Булгарина. отмечалось уже в начале 1830-х годов: «…его успеху, конечно, содействовало не мало и предварительное появление «Ивана Выжигина», которого (по выражению кн. Вяземского) оставляешь как смирительный дом», – заметил один из критиков. О том же писал Пушкин в письме к Вяземскому (конец января 1830 г.). Он хотя и положительно отозвался о «Юрии Милославском», в целом вполне трезво относился к дарованию Загоскина: «Ты бранишь „Милославского“, я его похвалил… Конечно, в нем многого недостает, но многое и есть, живость, веселость, чего Булгарину и во сне не приснится». Примечательно, что единственная враждебная рецензия на «Юрия Милославского» появилась в «Северной пчеле», газете, редактируемой Булгариным. Рецензент советовал Загоскину не браться более за исторические романы и «не верить тем, которые станут в глаза хвалить его».

В результате «Самозванец» не понравился, а «Милославский» принят был с рукоплесканием». Н. А. Полевой, которому принадлежат эти слова и который равно недоброжелательно относился и к творчеству Загоскина, и к романам Булгарина. объяснял это тем, что «эпоха 1612 года есть один из главных коньков нашего народного самолюбия… колокольчик народного самохвальства и богатырства должен нравиться. И «Юрий Милославский» звонил в этот колокольчик из всех сил».

Роман Загоскина действительно отвечал обострившемуся в эти годы интересу к старине, к быту и нравам простого народа. Но прежде чем говорить о народности Загоскина, надо сказать несколько слов о жанре «Юрия Милославского», в немалой степени обусловившем эту народность.

Никогда ещё Россия не была в столь бедственном положении, как в начале XVII столетия: внешние враги, междоусобицы, смуты бояр грозили гибелью земле русской.

Начало апреля 1612 г. Два всадника - молодой боярин Юрий Милославский со своим слугой Алексеем - медленно пробираются по берегу Волги. Вот уже седьмой день Юрий с грамотой пана Гонсевского, начальника польского гарнизона в Москве, держит путь в отчину Кручины-Шалонского. Снежная буря сбила их с пути, и, пытаясь найти дорогу, они наткнулись на полузамёрзшего человека. Спасённый оказался запорожским казаком Киршой. Он пытался добраться в Нижний Новгород, дабы попытать счастья и пристать к войску, по слухам, там набирают воинов для похода на поляков. Незаметно за разговором путники вышли к деревушке. На постоялом дворе, где они поспешили укрыться от непогоды, уже собралось несколько проезжих. Появление молодого боярина возбудило у них интерес. Юрий едет из Москвы, и потому первый вопрос: «Точно ли правда, что там целовали крест королевичу Владиславу?» - «Правда, - отвечает Юрий. - Вся Москва присягнула королевичу; он один может прекратить бедствие злосчастной нашей родины». Владислав обещал креститься в православную веру и, взойдя на московский престол, «сохранить землю Русскую в прежней её славе и могуществе». «И если он сдержит своё обещание, - продолжает юноша, - то я первый готов положить за него мою голову».

На следующее утро на постоялом дворе появляется толстый поляк в сопровождении двух казаков. Изображая надменного вельможу, поляк грозным голосом стал гнать «москалей» вон из избы. Кирша узнает в нем пана Копычинского, знакомого ему по службе в войске гетмана Сапеги и известного своей трусостью. Пошарив в печи, Копычинский обнаруживает там жареного гуся и, несмотря на предупреждение хозяйки, что этот гусь чужой (его поставил в печь Алексей для своего хозяина), принимается его есть. Юрий решает проучить наглого поляка и, наставив на него пистолет, заставляет съесть гуся полностью.

Проучив Копычинского, Юрий со слугой выезжают с постоялого двора. Вскоре их нагоняет Кирша и сообщает, что за ними погоня - к деревне подошли две конные роты поляков, и пан Копычинский уверил их, что Юрий везёт казну в Нижний Новгород. Под Юрием убивают коня, и Кирша, отдав боярину своего жеребца, увлекает погоню за собой.

Спасаясь от поляков, казак прячется в избушке, на которую натыкается в чаще леса. Это изба известного колдуна Кудимыча. Вот и теперь пришла к нему старуха Григорьевна из села с дарами от нянюшки молодой боярышни. Схоронившийся в чулане Кирша подслушивает разговор старухи с колдуном и узнает, что дочь боярская, как побывала в Москве, где просватали её за польского пана, так стала чахнуть. Не иначе как сглазил её русый молодец, которого слуга звал Юрием Дмитриевичем. Не спускал этот молодец с неё глаз всякий день, как слушала она обедню у Спаса на Бору. А ещё старуха просит колдуна обучить её своему «досужеству». Кудимыч научает Григорьевну, как ворожить на боярские холсты, что пропали третьего дня, и подговаривает старуху прилюдно указать на Федьку Хомяка, в овине которого Кудимыч спрятал их.

После того как изба опустела, Кирша вышел и по тропинке направился в отчину Шалонского, где, по словам Алексея, надеялся увидеть Юрия. За околицей села, услышав шум, он прячется в овинной яме, в которой обнаруживает холсты. Вспоминая подслушанный разговор, он решает проучить «поддельного» колдуна и перепрятывает холсты у часовни.

Выйдя на широкую улицу села, Кирша попадает в свадебный поезд. Впереди всех идёт окружённый почётом Кудимыч. В избе, куда вошли гости, сидит уродливая старуха, бормоча «варварские слова». Это Григорьевна желает потягаться в ворожбе с Кудимычем. Они оба гадают по очереди и «видят» холсты в овине у Федьки Хомяка. Но Кирша более сильный колдун - от утверждает, что холсты зарыты в снегу за часовней, где их и обнаруживают изумлённые крестьяне.

А тем временем Юрий со своим слугой уже добрался до отчины Шалонского. Войдя в покои боярина, Юрий увидел перед собой человека лет пятидесяти с бледным лицом, «носящим на себе отпечаток сильных, необузданных страстей». Шалонский изумился, встретив в качестве гонца от пана Гонсевского сына «закоренелого ненавистника поляков» боярина Димитрия Милославского. Из письма Гонсевского Шалонский узнает, что нижегородцы набирают войско, собираясь выступить против поляков, и что он, Кручина, должен отправить Юрия в Нижний, дабы «преклонить главных зачинщиков к покорности, обещая им милость королевскую». Пример сына бывшего нижегородского воеводы, целовавшего крест Владиславу, должен вразумить их.

Юрий счастлив исполнить поручение Гонсевского, ибо уверен, что «избрание Владислава спасёт от конечной гибели наше отечество». Но, по мнению Шалонского, бунтовщиков не ласковым словом надо усмирять, а огнём и мечом. Смелые речи Юрия приводят его в бешенство, и он решает приставить к нему тайного соглядатая - своего стремянного Омляша. Шалонского волнует здоровье дочери - ведь она будущая супруга пана Гонсевского, любимца польского короля. Услышав о колдуне, заткнувшем за пояс самого Кудимыча, он требует его на боярский двор лечить Анастасию. Кирша, зная от Алексея о сердечной кручине Юрия, открывает Анастасии имя русоволосого молодца, чьи голубые глаза сглазили её, - это Юрий Милославский, и только ему быть суженым молодой боярышни.

Чудесное выздоровление дочери обрадовало и удивило Шалонского. Колдун ему подозрителен, и потому на всякий случай он приставляет к нему стражу.

Поддержав с честью славу искусного колдуна, Кирша решает найти Юрия, но обнаруживает, что его сторожат. А тут ещё подслушанный им ночью разговор между Омляшем и его дружком: по приказу боярина по дороге в Нижний Новгород у лесного оврага Юрия ждёт засада. Кирша решает бежать: под предлогом осмотра аргамака, которого подарил ему боярин за излечение дочери, он садится на коня - да и был таков.

В лесу казак догоняет Юрия с Алексеем. Он рассказывает Юрию Милославскому, как лечил Анастасию, дочь Шалонского, ту самую черноглазую боярышню, что сокрушила сердце Юрия, и сообщает, что она тоже любит его. Рассказ запорожца приводит юношу в отчаяние: ведь Анастасия - дочь человека, глубоко презираемого им, предателя отечества. Между тем Кирша, движимый желанием во что бы то ни стало соединить любовников, даже не намекнул Юрию о заговоре против него.

Вскоре к ним в попутчики навязался дюжий детина, в котором казак по голосу признал Омляша. Незадолго до ожидаемой засады Кирша оглушает Омляша и показывает на него как на грабителя. Очнувшись, Омляш признается, что впереди Юрия ждёт засада в шесть человек. Привязав разбойника к дереву, путники тронулись дальше и вскоре выехали к стенам Нижнего Новгорода,

В Нижнем Юрий со слугой останавливаются у боярина Истомы-Туренина, приятеля Шалонского. Туренин, как и Шалонский, люто ненавидит «крамольный городишко» и мечтает, чтобы перевешали всех нижегородских зачинщиков, но, в отличие от приятеля, умеет скрывать свои чувства и слывёт уважаемым в Новгороде человеком. Он должен свести Юрия со здешними почётными гражданами, чтобы тот уговорил их быть покорными «русскому царю» Владиславу.

Но на душе у Юрия смутно. Как ни старается уверить он себя, что в его миссии заключено спасение отечества от «бедствий междуцарствия», он чувствует, что отдал бы половину жизни, лишь бы предстать перед новгородцами простым воином, готовым умереть в их рядах за свободу и независимость Руси.

Его душевные муки усугубляются, когда он становится свидетелем величайшего патриотического подъёма новгородцев, по призыву «бессмертного» Козьмы Минина отдающих своё имущество «для содержания людей ратных», готовых выступить на помощь «сиротствующей Москве». На площади, где происходит это знаменательное событие, главою земского ополчения всенародно избран Димитрий Пожарский, а хранителем казны нижегородской - Минин. Исполнив на боярском совете свой долг посланника Гонсевского, Юрий уже не может сдержать своих чувств: если бы он был гражданином новгородским, а не целовал крест Владиславу, говорит он боярам, то счёл бы за счастье положить свою голову за святую Русь.

Прошло четыре месяца. Около отчины Шалонского, от коей осталось одно пепелище, случайно встречаются Алексей и Кирша, возглавляющий отряд казаков. Алексей, худой и бледный, рассказывает запорожцу, как на его хозяина напали разбойники, когда они возвращались с боярского совета. Он, Алексей, получил удар ножом - четыре недели был между жизнью и смертью, а тела Юрия так и не нашли. Но Кирша не верит в смерть Милославского. Вспоминая подслушанный у Кручины разговор, он уверен, что Юрий в плену у Шалонского. Кирша и Алексей решают его найти.

У Кудимыча Кирша выведывает, что Шалонский с Турениным скрываются в Муромском лесу на хуторе Тёплый Стан, но тут же попадает в руки Омляша и его сотоварищей. И вновь смекалка приходит ему на помощь: пользуясь своей славой колдуна, он ищет разбойникам зарытый в лесу клад до тех пор, пока на помощь к нему не приходят его казаки.

Теперь в руках у Кирши и Алексея есть проводник до Тёплого Стана. Они прибывают на хутор вовремя - на следующий день Туренин и Шалонский собирались покинуть хутор, а Юрия, которого держат в цепях в подземелье, ожидала неминуемая смерть.

Едва живой, истомлённый голодом Юрий освобождён. Он намерен ехать в Сергиеву лавру: связанный клятвой, которую не может нарушить, Юрий собирается постричься в монахи.

В лавре, встретившись с отцом келарем Авраамием Палицыным, Юрий в исповеди облегчает свою душу и даёт обет посвятить свою жизнь «покаянию, посту и молитве». Теперь он, послушник старца Авраамия, выполняя волю своего пастыря, должен ехать в стан Пожарского и ополчиться «оружием земным против общего врага» Русской земли.

По дороге в стан Пожарского Юрий и Алексей попадают к разбойникам. Их предводитель отец Еремей, хорошо знавший и любивший Димитрия Милославского, собирается с почётом отпустить его сына, да один из казаков приходит с вестью, что захвачена дочь изменника Шалонского, она же невеста пана Гонсевского. Разбойники жаждут немедленной расправы над невестой «еретика». Юрий в отчаянии. И тут ему на помощь приходит отец Еремей: якобы на исповедь он ведёт молодых в церковь и там их венчает. Теперь Анастасия - законная супруга Юрия Милославского, и никто не смеет поднять на неё руку.

Юрий отвёз Анастасию в Хотьковский монастырь. Их прощание полно горя и слез - Юрий рассказал Анастасии о своём обете принять иноческий сан, а значит, он не может быть её супругом.

Единственное, что остаётся Юрию, - это утопить мучительную тоску свою в крови врагов или в своей собственной. Он участвует в решающей битве с гетманом Хотчевичем 22 августа 1612 г., помогая новгородцам вместе со своей дружиной переломить ход битвы в пользу русских. Вместе с ним бок о бок сражаются Алексей и Кирша

Юрий ранен. Его выздоровление совпадает с завершением осады Кремля, где два месяца отсиживался польский гарнизон. Как и все русские, он спешит в Кремль. С печалью и тоской переступает Юрий порог храма Спаса на Бору - горестные воспоминания терзают его. Но Авраамий Палицын, с которым юноша встречается в храме, освобождает его от иноческого обета - поступок Юрия, женившегося на Анастасии, не клятвопреступление, а спасение ближнего от смерти.

Прошло тридцать лет. У стен Троицкого монастыря встретились казацкий старшина Кирша и Алексей - он теперь слуга молодого боярина Владимира Милославского, сына Юрия и Анастасии. А Юрий и Анастасия похоронены здесь же, в стенах монастыря, они умерли в 1622 г. в один день.

Статьи и заметки Аксаков Сергей Тимофеевич

«ЮРИЙ МИЛОСЛАВСКИЙ, или РУССКИЕ В 1612 ГОДУ»

Исторический роман в трех частях

Сочинение М. Н. Загоскина. Ч. I,с. 236.Ч. II,с. 166.Ч. III,с. 263.

Москва. В тип. Н. Степанова, 1829

Радуясь прекрасному явлению в литературе нашей, как общему добру, мы с большим удовольствием извещаем читателей, что, наконец, словесность наша обогатилась первым историческим романом , первым творением в этом роде, которое имеет народную физиономию: характеры, обычаи, нравы, костюм, язык. Не один раз прочитав его со вниманием и всегда с наслаждением, мы считаем за долг сказать свое мнение откровенно и беспристрастно, подкрепляя по возможности доказательствами похвалы свои и осуждения, разумеется кроме тех случаев, где и то и другое будет основано на чувстве чисто эстетическом - вкусе: он у всякого свой. Если б романы Вальтер-Скотта были написаны на русском языке, и тогда бы «Юрий Милославский» сохранил свое неотъемлемое достоинство. Это небывалое явление на горизонте нашей словесности: романы Нарежного хотя показывают некоторое дарованье в сочинителе, но выполнены слишком дурно во всех отношениях; в других новых наших романах нет ничего национального, русского.

Эпоха или время действия выбрано самое счастливое; исторические происшествия и лица вставлены в раму интриги с искусством, освещены светом истории прекрасно и верно.

Москва во власти поляков присягнула королевичу Владиславу. Страх, своекорыстные виды и неимение других средств к спасению государства, раздираемого безначалием, междоусобием и развращением нравов вследствие тиранского самовластия Иоанна, слабоумия Федора и преступных путей к престолу Годунова, заставили всех прибегнуть к сему несчастному поступку. Герой романа, Юрий, сын умершего боярина Дмитрия Милославского, бывшего воеводой в Нижнем Новгороде, известного своею ненавистью к ляхам, присягнул вместе с прочими Владиславу. Юный, прекрасный, добродетельный, набожный и страстно любящий свое отечество, Юрий увлекся примером и обстоятельствами. Личное уважение и даже приязнь соединяет его с Гонсевским, начальником польских войск, занимающих Москву. Слух, что низовцы, удаленные от ужасов московских, следственно лучше других понимающие настоящее положение дел, уже вразумленные коварством Сигизмунда, собираются восстать народною войною на чуждых утеснителей, встревожил сих последних, и Гонсевский, вместе с другими, посылает в Нижний Новгород Юрия Милославского для усмирения взволнованных умов. Кто лучше его, сына заклятого врага поляков, добровольно целовавшего крест Владиславу, может убедить непокорных? С этой точки начинается роман. Расскажем в коротких словах его содержание, обнажив главный ход от явлений эпизодических: влюбленный в неизвестную девушку, виденную им недавно в московской церкви Спаса на Бору, Юрий Милославский едет в Нижний; в продолжение дороги, а особливо в доме боярина Кручины Шалонского глаза его открываются, и раскаяние в присяге Владиславу им овладевает; в Нижнем это чувство возрастает до высочайшей степени, до отчаяния, и Юрий, сказав речь в собрании сановников нижегородских как посланник Гонсевского и спрошенный Мининым: что бы он сделал на их месте? - не выдержал и дал совет идти к Москве, ибо поляки слабы. В то же время решается он и объявляет торжественно, что идет в монахи, ибо не может сражаться ни за ту, ни за другую сторону. Юрий приезжает в Сергиеву лавру, объявляет Аврааму Палицыну о своем желании и о причинах оного. Палицын принимает его предварительный обет иночества, разрешает от клятвы Владиславу и посылает как своего послушника сражаться с поляками под Москву. Юрий едет; на дороге, чтоб избавить от виселицы дочь боярина Шалонского, в которой он еще прежде узнал свою любезную, женится на ней (это обстоятельство оправдано прекрасно) и тот же час отвозит свою несчастную молодую в монастырь Хотьковский и прощается с нею навеки. Москву освобождают, поляки разбиты и бегут; Юрий открывается Палицыну в своем вынужденном браке, и Палицын разрешает его от обета идти в монахи, основываясь на том, что брак есть уже таинство неразрешимое, а послушники могут возвращаться в свет, и Юрий, как видно из эпилога, делается счастливым супругом Анастасии.

В чувствительном роде лучшие места: восстание нижегородцев и смерть боярина Шалонского; в комическом: две шутки Кирши, его колдовство и посвящение в колдуньи старухи Григорьевны; в ужасном: буйная ярость шишей (русских гвериласов); в описательном: переправа черев Волгу в то время, когда лед только что тронулся.

Должно заметить, что никто не имеет такой комической добродушной веселости, как г. Загоскин; в этом отношении талант его высокого достоинства и совершенно оригинален. Читая роман сей, есть где заплакать от душевного умиления и от сердца посмеяться самому невеселому человеку. Но нельзя сказать, чтобы любопытство и участие в развязке были подстрекаемы сильно.

Не говоря уже о характерах некоторых действующих лиц, большею частью хорошо выдержанных, разнообразных, прекрасно изобретенных, комических положениях, об искусной отделке подробностей, впрочем не всех, главнейшее достоинство сего романа состоит в живом, верном, драматическом изображении нравов, домашнего быта, местностей, особенностей и природы царства Русского. Вот язык, которым должны были, кажется, говорить люди русские в 1612 году; вот их образ мыслей. Кто знает хорошо свое отечество, тот станет восхищаться верностью сих картин; кто не знает его (ибо много есть русских, не знающих ничего в России, кроме гостиных Петербурга или Москвы), тот, вместе с иностранцами, познакомится с жизнию наших предков и теперешним бытом простого народа.

Интрига романа проста, не запутана эпизодами, хотя ход ее не везде равно выдержан; некоторых мест нельзя читать или слышать без живейшего участия, без слез; таковы: речь Минина, восстание в Нижнем Новгороде, смерть боярина Кручины, смерть юродивого. Впечатление сего романа самая чистая нравственность: любовь к отечеству и добродетели.

В первой части и несколько во второй приметна в романе какая-то неполнота в описаниях, сжатость, неоконченность и даже неясность. Не знаем, что тому причиною: новость ли труда, или торопливость; третий том во всех отношениях написан лучше двух первых. Можно заметить, что поступок Юрия Милославского, уже разочарованного насчет намерений Сигизмунда, но продолжающего действовать вопреки своему сердцу и даже долгу к отечеству и, наконец, в совете сановников нижегородских от одного вопроса Минина говорящего против себя и опровергающего собственные слова (ну, если бы его послушались?) - несколько странен. Можно укорить Юрия слабостью ума и характера. Не говорим уже о том, что Гонсевский и другие, пославшие его в Нижний для укрощения бунта, были весьма неблагоразумны, даже просты, ибо людей нетвердых и всего более вполовину преданных к их стороне, не посылают для отвращения гибели в решительную минуту. Шутка Милославского с паном Копычинским, которого он заставляет съесть целого гуся, - всем известная быль, она не в характере Юрия, доброго и кроткого человека; запорожец Кирша гораздо забавнее и естественнее выгоняет лишний народ из избы, сказав, что один из проезжих - разбойничий атаман, по прозванию чертов ус . Из всех лиц романа язык только одного Юрия иногда отзывается новыми выражениями и мыслями.

Вот несколько частных замечаний:

1) Нельзя в начале апреля, при необыкновенном продолжении зимы, ездить целиком (стр. 8): глубокие снега около Нижнего того не позволят, разве по насту , но этого не объяснено. Жестоких метелей в сие время не бывает: снег получил осадку , и ветер не может взрывать его (стр. 9). Нехороша фраза: на бесчувственном лице изобразилась радость (стр. 17).

2) Вначале сказано, что Смоленск во власти польского короля (стр. 3), а известие о взятии его получено Юрием после: в доме Кручины Шалонского.

3) Слово беглец (стр. 24), вероятно, не употреблялось тогда - в простых разговорах, как и ныне, не скажут: он беглец, а он беглый.

4) Простоволосая (стр. 38) значит не глупую, а не повязанную платком женскую голову, что считалось и считается предосудительным; отсюда в переносном смысле составился глагол опростоволоситься , то есть дать себя поймать без повязки, застать врасплох.

5) Слово мыт (стр. 39) надобно объяснить. Его знают как имя болезни.

6) Я не привык кормиться ничьими остатками (стр. 77). Дурное и двусмысленное выражение. Объедками , вероятно, желал сказать сочинитель.

7) Не говорят колдуну: тебя умудрил господь (стр. 105).

8) Причина недостаточна, почему поляки не стали осматривать чулана колдуна (стр. 113): кой черт велит ему забиться в эту западню , говорят они, но сия причина и прежде существовала, а они все-таки выбили дверь; явно, что это нужно было автору и он поступил самовластно.

9) Узда заменялась медною цепью (стр. 121). Едва ли! Разве вместо удил и поводьев была медная цепочка.

10) Колдуны именно не ходят в церковь; им за то и верят, что они в связях с дьяволом! (стр. 122).

11) Странно, как ускакал Алексей на своем пешем коне от преследованья поляков? (стр. 125).

12) Выражения Юрия: мнение толпы ничего не доказывает, и сольются поколения в один народ… слишком новы и неуместны в разговоре со слугою. Это хотелось сказать автору (стр. 127).

13) Не говорится: зарезанный бык (стр. 133), а убитый.

15) Дурной гражданин едва ли может быть хорошим отцом (стр. 148). Весьма часто бывает: примеров много.

16) Подстилка нескольких снопов соломы (стр. 161) в избе, куда ждут молодых из церкви и кучу гостей, - невероподобна.

17) Дурные стихи плохого поэта дурно выраженной мысли Байрона не стоят повторезния:

Улыбка горести подобна

На гроб положенным цветам!..

18) Бедненький ох, а за бедненьким бог; зачем изменять народную пословицу в народном романе? (стр. 245). Надобно сказать: голенький ох, а за голеньким бог!

19) Воображение охладело, и Юрий заснул (стр. 255). Боже сохрани, только успокоилось.

1) В случае нужды готов довольствоваться (стр. 19); правильнее сказать: не готов, а может.

2) Вспорхнул на седло (стр. 3) нейдет как-то к запорожскому казаку; лучше: взмахнул, а притом правильнее: вспорхнуть с гнезда, нежели вспорхнуть на дерево.

3) Народ отхлынул, как вода (стр. 31); непременно надобно сказать: от чего? от скалы или плотины.

4) Злые кони сбивают седоков тем, что на всем скаку бросаются в сторону; а поворотить круто на скаку, как пишет сочинитель на стр. 32, никакая лошадь не может: сама упадет.

5) Околица не может быть затворенная (стр. 23), а разве ворота.

6) Юрий с слугою опередили солнце (стр. 36); чем? как? Переход к прощанью Юрия с Шалонским чрезвычайно сжат.

7) Похоронит так далеко от торопился , что лучше сказать уж: похоронил (стр. 43).

8) Соскучив не получать ответов (стр. 43); дурная фраза.

9) Кирша говорит неправду два раза сряду. Прежде он сказывал, что казак им убит, а теперь говорит: к счастью, он отдохнул . Корабленников тоже ему не давали, а только хотели дать (стр. 47).

10) Ангел красоты (стр. 50) нейдет говорить Юрию: ново.

11) Оправдание, почему Кирша не открыл опасности Юрию (чтоб не поссорить его с отцом любезной), весьма выискано и казаку не свойственно (стр. 57).

12) Нехорошо сказать: Аргамак вместо того, чтоб драться с лошадью и пр. (стр. 68).

13) Читатель остается в неизвестности, зарядил ли пистолет свой Юрий (стр. 71), а это знать нужно.

14) Ответ запорожца Кирши на вопрос Алексея: для чего он не предуведомил их о разбойниках? самый странный; он говорит: я боялся, что вы не сумеете притвориться , и т. д. Это пустое оправданье; да разве он не мог также хватить Омляша по голове, не доезжая до оврага, где спрятаны его товарищи? Какой опасности подвергал он и себя и своих благодетелей без всякой причины! Не понимаем даже, для чего автору было это нужно?

15) На стр. 79 опять наши путешественники в водополь и распутье, только начавшееся, когда глубокие снега напитались водою, ездят по лесу и оврагам без дороги. У нас в это время почти вовсе проезда не бывает и по дорогам, особливо около Нижнего.

16) Закраиною называется лед, примерзший к берегу, а не расселина между льдом и берегом, как выразился сочинитель на стр. 85: перепрыгнув через закраину .

17) На стр. 89. Юродивый играет на песчаной косе с ребятишками; это невозможно: тогда все было еще покрыто льдом, снегом и прибывшею, полою водою.

18) Милославский провел большую часть ночи, размышляя о своем положении, которое казалось ему вовсе незавидным (стр. 108). Последние слова похожи на шутку, а Юрий был в ужасном состоянии.

19) Побасенка Минина об утопающем отце и сыновьях его (стр. 133) рассказана неясно, и применение ее к положению Милославского неверно.

Должно заметить, что выражение меж тем чрезмерно часто и иногда некстати употребляется в целом романе, А всего досаднее оно после прекрасного, исполненного чувства обращения автора на стр. 121:

О, как недостаточен, как бессилен язык человеческий для выражения высоких чувств души, пробудившейся от своего земного усыпления. Сколько жизней можно отдать за одно мгновение небесного чистого восторга, который наполнял в сию торжественную минуту сердца всех русских! Нет, любовь к отечеству не земное чувство! Она слабый, но верный отголосок непреодолимой любви к тому безвестному отечеству, о котором, не постигая сами тоски своей, мы скорбим и тоскуем почти со дня рожденья нашего.

Меж тем все спешили по домам и пр.

1) Запорожец, столько преданный Юрью, узнав о мнимой его смерти, вскрикивает: ах боже мой, боже мой… и велит казакам подать кису с водкой и пирогом (стр. 8). Это не в характере Кирши: он слишком горячо привязан к Милославскому.

2) Лошади шарахнулись и стали (стр. 16). Шарахнулись не значит испугались, а бросились от испуга.

3) Что же прибыли, что Юрий и жив (стр. 21); и правильнее по смыслу речи, и лучше сказать: если Юрий и жив .

4) Сочинитель говорит на одной и той же 58 стр.: и в наше время многие воображают Муромские леса

Жилищем ведьм, волков,

Разбойников и злых духов.

А несколько строк пониже: о ведьмах не говорят уже и в самом Киеве; злые духи остались в одних операх, и пр.

5) Автор прекрасно выдержал характер запорожца Кирши, который не согласился вытащить утопающего в болоте земского ярыжку (стр. 96), но, кажется, в оправдание Кирши надобно бы сказать, что, вытаскивая разбойника, подвергались опасности утонуть честные его товарищи. Притом не худо объяснить, что дорога по таким непроходимым топям делается из гати, которая, перегнив, превращается в чернозем, а по оному растут не одни уже болотные травы и корнями связывают зыбкую трясину. Этого не все знают. Стая волков, бегущая к утопшему, хотя производит эффект на читателя, но это несправедливо. Никакое чутье не могло слышать запаха от человека, затянутого глубоко в тину, тем более по прошествии одной минуты.

6) В течение сего разговора (стр. 98). Нехорошо. Лучше: в продолжение .

7) Опять искажение пословицы: Не спросясь броду, не бросайся в воду . Надо сказать: не суйся в воду . При некотором размышлении всякий почувствует, что бросаться и соваться не синонимы.

8) На стр. 112 сочинитель говорит, что Троицкая лавра отстоит от Москвы не далее шестидесяти четырех верст . Тут надобно сказать положительно: во стольких-то верстах.

9) Я едва смею надеяться, что ты не отринешь и пр., нехороша фраза.

10) Хлебы пересидели (стр. 142); говорится: пересиделись .

11) (стр. 175) невероятно, чтоб у Анастасии, бывшей в руках грабителей-шишей, нашлись, как нарочно, на пальцах два золотых перстня для обрученья.

12) Он приподнял раненого, в котором читатели, вероятно, узнали уже боярина Кручину . Никак нельзя узнать; сочинитель описал местоположение, не известное читателям.

13) Анастасия, обвенчавшись с Юрием, через несколько минут прижимает руку его к своему сердцу и говорит: чувствуешь ли, как бьется мое сердце? Оно живет тобою и пр. …И действие и слова не в характере того времени. Анастасия могла взять руку Юрия и поцеловать. Также, прощаясь с ним у ворот Хотьковского монастыря, по нашему мнению, следовало бы ей поклониться в ноги своему спасителю, супругу и господину .

Искренно признаемся, что большая часть наших замечаний маловажны; это послужит доказательством автору внимания, с которым мы читали его сочинение, и желания видеть труд его в совершеннейшем виде. Хотели было мы выписать несколько страниц из лучших мест, но поистине затруднились в выборе: весь роман есть одна из приятнейших и замечательных страниц в летописях нашей словесности.

К сожалению, должно прибавить, что, несмотря на хорошую бумагу и буквы, печать нехороша и что бесчисленное множество знаков восклицаний, двоеточий и тире, часто неверно поставленных, досаждают читателю. Правописание также несколько капризно. Виньеты гравированы недурно, но нарисованы очень плохо. Мы уверены, что скоро понадобится второе издание, в котором, конечно, постараются избегнуть этих мелочных недостатков.

Из книги Письма 1891-1897 автора Чехов Антон Павлович

1612. Д. В. ГАРИНУ-ВИНДИНГУ 14 ноября 1895 г. Мелихово.14 ноябрь.Многоуважаемый Дмитрий Викторович! Ваше письмо, как не вполне оплаченное, пошло в Серпухов; оттуда мне прислали повестку, которая долго провалялась у меня на столе. Затем дана была сотскому доверенность, сотский

Из книги Том 18. Избранные письма 1842-1881 автора Толстой Лев Николаевич

1612 См. письмо 345.

Из книги Переводы польских форумов за 2007 г. автора Автор неизвестен

29 октября 2007 года Форум к трейлеру «1612» (поскольку половина постов была на английском, а я перевела только польскую половину; то этот перевод нельзя считать ни корректным, ни репрезентативным)http://www.youtube.com/comment_servlet?all…v%3D1VKkc1CVSAcStrielnikow- Ну, и начинается. Друзья москали

Из книги Переводы польских форумов за 2008 г. автора Автор неизвестен

13 сентября 2008 года Доктор Юзеф Шанявский «Год 1612» - кто допустил распространение в Польше антипольского российского фильма? Месть за «Катынь»? http://www.naszdziennik.pl/index.php?typ=p…amp;id=po01.txtDr J?zef Szaniawski“ Rok 1612" - kto dopu?ci? do rozpowszechnienia w Polsce antypolskiego filmu rosyjskiego?Zemsta za "Katy?"?Пусть будет сказано

Из книги Газета День Литературы # 151 (2009 3) автора День Литературы Газета

24 сентября 2008 года «1612» - нечаянный подарок http://knut.salon24.pl/94464,index.htmlJ?drek_Byrcyn_dziewecka"1612" - niezamierzony podarunekЯ фильма не видел, но выскажусь.Дорогой читатель, ты, скорей всего, не знал, что самыми большими поклонниками американских вестернов в американском видеопрокате являются …

Из книги Газета День Литературы # 137 (2008 1) автора День Литературы Газета

Юрий МИЛОСЛАВСКИЙ ПУШКИН – ГОГОЛЬ – ХЛЕСТАКОВ Взаимоотношения Пушкина и Гоголя, применительно к истории русской культуры, уже к середине XIX в. породили глобальное противостояние "пушкинского" и "гоголевского", – противостояние, которое завершилось

Из книги Газета День Литературы # 125 (2007 1) автора День Литературы Газета

Юрий Милославский "ШЕСТИДЕСЯТНИК" К 85-летию Бориса Чичибабина (1923-1994) В силу известных особенностей новейшей отечественной истории, – и по обстоятельствам биографическим, – Борис Алексеевич Чичибабин, один из самых значительных русских поэтов середины XX

Из книги Газета День Литературы # 116 (2006 4) автора День Литературы Газета

Юрий Милославский РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО ЕЖЕ ПО ПЛОТИ РОЖДЕСТВО ГОСПОДА БОГА И СПАСА НАШЕГО ИИСУСА ХРИСТА – І – "...Хотя бы грех унизил тебя до скотоподобных страстей и похотей, хотя бы ты совестью принужден был сам на себя обратить

Из книги 10 мифов о 1941 годе автора Кремлев Сергей

Из книги Газета Завтра 343 (26 2000) автора Завтра Газета

Миф десятый, в этой книге - последний «штатный» ЛИШЬ КРОВЬЮ МИЛЛИОНОВ И ТЕРРОРОМ ЧК СТАЛИН СУМЕЛ ИЗБЕЖАТЬ КРАХА СВОЕГО РЕЖИМА В 1941 ГОДУ. ПРИ ЭТОМ ЕСЛИ БЫ НЕМЦЫ ПРИШЛИ В РОССИЮ КАК СОЮЗНИКИ РОССИЙСКИХ АНТИБОЛЬШЕВИСТСКИХ СИЛ И В 1941 ГОДУ НАЧАЛИ БЫ ПРОВОДИТЬ ПОЛИТИКУ,

Из книги Газета Завтра 390 (21 2001) автора Завтра Газета

Василий Ертаулов БЕЗОПАСНОСТЬ КАК ЯСАК (“Русские, уходите!” Или “русские, защитите!”?..) Посетивший недавно Москву казахстанский глава Назарбаев заговорил вдруг о том, как он любит, оказывается, и русских людей, и русский язык - создает даже некий фонд в

Из книги Альманах - февраль 2014 - март 2014 автора Журнал «Однако»

Из книги Альманах - декабрь 2013 - январь 2014 автора Журнал «Однако»

Из книги Альманах - апрель 2014 - май 2014 автора Журнал «Однако»

Семён Уралов Шеф-редактор «Однако. Евразия» Шеф-редактор проекта "Однако. Евразия". Родился в 1979 году в Новосибирске. Учился во Львовском университете на русском отделении филологического факультета, который закончил в 2001 году. С 1998 года участвует в политических,

Из книги Литературная Газета 6470 (№ 27 2014) автора Литературная Газета

Из книги автора

Русские в 2014 году Ф.Я. Алексеев. «Площадь перед Успенским собором в Московском Кремле» Михаил Николаевич Загоскин не забыт читателями: его романы время от времени переиздаются, и уж точно не из академического интереса. В классики современник Пушкина и Гоголя не