Возвышенные чувства. Возвышенное

Другим свойством чувства является его возвышенность. Предположим, что у вас где-то что-то сильно зачесалось. Вы тут же начинаете остервенело скрести это место, ощущая при этом некоторое удовольствие, которое, однако, смешано с неприятным чувством зуда. В данном случае, хотя сила чувства может быть и велика, но удовольствие здесь смешано с неудовольствием. Вам и приятно, и неприятно в одно время.

Все физиологические ощущения в основном связаны со снятием напряжения. Вы чувствуете некоторое напряжение (голод, жажду или наоборот), и вам нужно это напряжение снять. При попытке усилить испытываемое напряжение (например, подольше не ходить в туалет) вы получите одновременно и некоторое повышение удовольствия, и некоторое повышение неприятных чувств. Возникает рассогласование чувств. Такие чувства мы будем называть низменными .

В то же время во время прослушивания прекрасной музыки вы можете настолько слиться с ней, что полностью забудете об окружающем мире, и ваша душа оторвется от земли и полетит все выше и выше.

В этом чувстве уже участвует весь мозг. Если в этот момент снять энцефалограмму вашего мозга, то будет видно, что все отделы вашего мозга работают в едином ритме, в единой гармонии. Отделы вашего мозга согласованы. Именно на этом основаны магические свойства музыки.

Если ваш мозг целиком испытывает некоторое чувство, то это возвышенное чувство. Именно возвышенные чувства и составляют основу счастья.

Для выстраивания возвышенных чувств вы должны следить за тем, чтобы ни одна мелочь не вызывала у вас раздражения или злости. Например, если вы узнаете о какой-либо удаче человека и испытываете к нему зависть, то у вас одновременно запускаются мечты (приятные) о таком же успехе и осознание (неприятное) того, что у вас этого успеха нет. Налицо рассогласование, то есть низменность чувств. Далее к этому добавляется злоба на этого человека (черная зависть), а заодно и злоба на себя (чувство неполноценности). В этом случае вас можно только пожалеть. Низменные чувства делают счастье в вашей жизни невозможным. Поэтому лучше всего сразу вырывать с корнем малейшие ростки рассогласованных чувств.

Другим следствием частого переживания низменных чувств является появление множества болезней. Рассогласованный мозг посылает рассогласованные сигналы своему организму, иммунной системе, эндокринной системе. Пытаясь одновременно следовать двум противоположным командам, внутренние органы прекращают нормальное функционирование. В результате к вам подбираются настолько страшные болезни, что ваша жизнь может стать адом.

Чтобы проще запомнить эти определения, повторяйте про себя: «Возвышенное чувство – когда душа поет, низменное чувство – когда пятка чешется».

ВОЗВЫШЕННОЕ – одна из главных категорий классической эстетики, характеризующая комплекс неутилитарных взаимоотношений субъекта и объекта, как правило, созерцательного характера, в результате которых субъект испытывает сложное чувство восхищения, восторга, благоговения и одновременно страха, ужаса, священного трепета перед объектом, превосходящим возможности его восприятия и понимания. При этом субъект переживает свою глубинную онтологическую и энергетическую сопричастность или самому «высокому» объекту, свое родство с ним, или трансцендентному архетипу, духовным силам, стоящим за ним; ощущает отсутствие угрозы реальной опасности для себя, т.е. свою внутреннюю свободу и духовное равноправие в системе взаимодействия несоизмеримых величин, где он предстает бесконечно малой величиной.

В имплицитной эстетике (см. Эстетика ) понятие возвышенного появилось в греческой античности в связи с понятием энтузиазма (божественного воодушевления, которое приписывалось провидцам, поэтам, живописцам, или восхождения к божественной идее прекрасного – у платоников), а также в риториках, где оно означало один из стилей речи – высокий, величественный, строгий. Эти идеи подытожил в сер. 1 в. анонимный автор, вошедший в науку под именем Псевдо-Лонгина, в трактате «О возвышенном». Псевдо-Лонгин, характеризуя возвышенное (τò ὓψος) как один из главных приемов художественно организованной речи, делает акцент на его внесознательно-эмоциональном воздействии на слушателя, когда речь приводит его в состояние восторга, изумления и «подобно удару грома, ниспровергает все прочие доводы». Оратор для достижения возвышенного должен не только искусно владеть всеми техническими правилами составления фигур и оборотов речи, но и субъективно быть предрасположенным к возвышенным мыслям, суждениям, страстным переживаниям, патетическому настрою.

В христианской средневековой эстетике проблема возвышенного не ставилась на теоретическом уровне, но дух возвышенного имплицитно пронизывал основные составляющие культуры, достигая апогея в византийском и древнерусском столичном искусстве (в живописи, архитектуре, церковном пении), в храмовом богослужении, в мистической практике монахов – в «эстетике аскетизма». В текстах отцов Церкви, в церковной поэзии, агиографии, в византийской и древнерусской иконописи трансцендентно-имманентный Бог предстает в качестве антиномического, непостигаемо-постигаемого, неописуемо-описуемого («сверхсветлой тьмы» – Псевдо-Ареопагит) объекта духовного созерцания, вызывающего у верующего переживание возвышенного (ужаса и восторга, трепета и неописуемой радости, «экстаза безмыслия» и т.п. состояний). Эстетическое сознание в византийско-православном ареале было как бы промодулировано феноменом возвышенного, поэтому на первый план в эстетике выдвинулись такие категории, как образ , икона , символ , знак , выполняющие прежде всего анагогическую (возводительную), т.е. духовно-возвышающую функцию, а прекрасное было осмыслено как символ божественной Красоты и путь к Богу. Искусство и эстетическая сфера в Византии и средневековых православных странах фактически функционировали в модусе возвышенного. Восходящая к «Ареопагитикам» анагогическая функция искусства была близка и многим мыслителям западного средневековья. Так, аббат Сен-Дени Суггерий (12 в.) прямо писал о том, что церковное искусство способствовало его восхождению к Богу. Под знаком возвышенного, сопряженного с причудливым, находилась художественная культура и эстетика барокко, высоко ценившая в художнике «божественное вдохновение» (furor divinus). Во Франции нач. 18 в. возвышенное (le sublime) понималось как высшая ступень красоты и означало величие и изысканность.

В эксплицитной эстетике систематическое осмысление возвышенного начинается с трактата Э.Бёрка «Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного» (1757), в котором проводится сравнительный анализ двух главных категорий эстетики на основе изучения эмоционально-аффективного воздействия соответствующих эстетических объектов. Бёрк утверждал, что прекрасное и возвышенное имеют противоположные природы. Если прекрасное основывается на чувстве удовольствия, то возвышенное – на чувстве неудовольствия. Объекты, их вызывающие, также во всем противоположны. Возвышенные предметы «огромны по своим размерам», шероховаты и небрежно отделаны, угловаты, темны, мрачны и массивны, могут быть даже зловонными. Поэтому возвышенное близко стоит к категории безобразного («безобразие вполне совместимо с идеей возвышенного», особенно если оно вызывает сильный страх). Все, что возбуждает ужас в человеке, может, по Бёрку, быть источником возвышенного.

Идеи английского мыслителя были активно восприняты немецкими философами. М.Мендельсон в трактате «О возвышенном и наивном в изящных искусствах» (1761) в контексте своей теории восприятия определяет возвышенное как нечто, вызывающее в созерцающем восторг, восхищение, «сладкий трепет» и тем самым приводящее его к постижению внезапно открывшегося совершенства. В искусстве он различал два вида возвышенного: восхищение изображенным предметом и восхищение самим изображением предмета, даже достаточно заурядного, не вызывающего удивления. С возвышенным первого вида он связывал понятие наивного в искусстве, которое определял как безыскусное выражение идеи или изображение предметов, достойных восхищения. Непосредственность и наивность изображения только усиливают, по мнению Мендельсона, величие изображенного предмета.

На трактат Бёрка активно опирался и Кант в раннем сочинении «Наблюдения над чувством прекрасного и возвышенного» (1766) и в «Критике способности суждения» (1790). Если в первом трактате он во многом следует за Бёрком, то в «Критике» идет значительно дальше его. Рассуждения о возвышенном Кант строит, постоянно отталкиваясь от своей концепции прекрасного . Если понятие прекрасного в природе связано прежде всего с формой предмета, его упорядоченной ограниченностью, т.е. касается его качества, то чувство возвышенного возбуждают, как правило, предметы бесформенные, безграничные, несоизмеримые с человеком, т.е. главный акцент переносится на количество. Прекрасное «берется для изображения неопределенного понятия рассудка, а возвышенное – для изображения неопределенного понятия разума» (Критика способности суждения, § 23). И то и другое доставляет удовольствие субъекту, хотя и различное по характеру; удовольствие от возвышенного – это особое антиномическое удовольствие-неудовольствие, «негативное удовольствие». Возвышенное нравится «в силу своего противодействия интересу (внешних) чувств», в то время как прекрасное нравится «без всякого интереса». Возвышенное «есть предмет (природы), представление о котором побуждает душу мыслить недосягаемость природы в качестве изображения идей» (там же, § 29). Чувство возвышенного основывается, т.о., на некой негативности, принципиальной неадекватности и невозможности, т.е. приводит к ощущению трансцендентальности идей, стоящих за объектом эстетического восприятия. Возвышенное возникает как моментальное схватывание или шок от непосредственного узрения невозможности чувственного представления этих идей при максимальной иррациональной приближенности к ним в самом акте восприятия; и оно есть то, «одна возможность мысли о чем уже доказывает способность души, превышающую всякий масштаб [внешних] чувств» (там же, § 25). Одно из главных отличий основных категорий эстетики Кант видит в том, что красота природа «заключает в своей форме целесообразность», т.е. имеет онтологический характер и «сама по себе составляет предмет удовольствия»; объект же, вызывающий в нас чувство возвышенного, по форме «может казаться нашей способности суждения нецелесообразным, несоразмерным с нашей способностью изображения», как бы насильственно навязанным воображению (там же, § 23). Он не может быть назван в отличие от прекрасного возвышенным в собственном смысле слова; возвышенное «касается только идей разума», т.е. его центр тяжести находится в субъекте, а не в объекте, как в случае с прекрасным. «Основание для прекрасного в природе мы должны искать вне нас, для возвышенного же – только в нас и в образе мыслей, который вносит возвышенное в представление о природе» (там же). Возвышенное возникает при конфронтации опыта природы с опытом свободы; это не эмпирически-индивидуальное, но субъективно-всеобщее чувство. Кант различал два вида возвышенного: математически возвышенное и динамически возвышенное. Первый вид связан с идеей величины объекта, увлекающей человеческое воображение в бесконечность. Второй – с угрожающими силами природы (бушующий океан, гроза с громом и молниями, действующий вулкан и т.п.), когда человек созерцает их из безопасного места, ощущает увеличение своей душевной силы в процессе созерцания и получает удовольствие от осознания в себе «способности сопротивления» им. Душа воспринимающего начинает «ощущать возвышенность своего назначения по сравнению с природой» (там же, § 28).

Идеи Канта конкретизировал, сместив некоторые акценты, Шиллер в двух статьях «О возвышенном» (1793; 1801). Возвышенное трактуется им как объект, «при представлении которого наша чувственная природа ощущает свою ограниченность, разумная же природа – свое превосходство, свою свободу от всяких ограничений; объект, перед лицом которого мы, т. о:, оказываемся в невыгодном физическом положении, но морально, т.е. через посредство идей, над ним возвышаемся» (цит. по: Шиллер Ф. Статьи по эстетике. М.–Л., 1935, с. 138). Чувство возвышенного «сочетает в себе страдание, достигающее иногда степени ужаса, и радость, восходящую до восторга; не будучи в собственном смысле наслаждением, оно чуткими душами предпочитается простому наслаждению прекрасным. Возвышенное путем внезапного потрясения предоставляет нашему духу выход из чувственного мира, в то время как красота приковывает к нему». Шиллер различал «созерцательно-возвышенные силы» и «патетически-возвышенные».

На идеи Шиллера опирался в своих лекциях «Философия искусства» (1802–03; опубликованы в 1859) Шеллинг. Он различал возвышенное в природе, в искусстве и в «душевном строе» и определял его как облечение бесконечного в конечное. Для возвышенного, полагал он, недостаточны просто физическая или силовая несоизмеримости с человеческими масштабами. Эстетическое «созерцание возвышенного» имеет место только тогда, когда «чувственно-бесконечное» (напр., реальный разгул стихий) выступает символом «истинно бесконечного» (абсолютной идеальной бесконечности). Бесконечное как таковое уничтожает форму чувственно-бесконечного, т.е. символа. Поэтому абсолютная бесформенность как «высшая абсолютная форма, в которой бесконечное выражается конечным» и является символом бесконечного как такового, т.е. воспринимается как возвышенное. А тождество абсолютной формы и бесформенности – изначальный хаос как потенция всех форм. Поэтому через «созецание хаоса разум доходит до всеобщего познания аабсолютного, будь то в искусстве или в науке». Отсюда «хаос – основное созерцание возвышенного», согласно Шеллингу («Философия искусства», 65). Между возвышенным и прекрасным нет сущностной противоположности, но только количественная. Это понимание возвышенного вдохновляло не одно поколение немецких романтиков; оно близко и теоретикам, и практикам ряда направлений искусства 20 в.

Гегель в «Лекциях по эстетике» (1818–29; опубликованы в 1835–42), опираясь на Канта, но полемизируя с его акцентированием субъективной природы возвышенного, связывает его со сферой выражения «субстанциального единого», бесконечного непостигаемого разумом духа, или Бога, в конечном, в единичных явлениях, в частности в произведениях искусства. «Возвышенное вообще есть попытка выразить бесконечное, не находя в царстве явлений предмета, который бы оказался годным для этой цели»; стремление показать, явить «абсолютное выше всякого непосредственного существования», что неизбежно ведет к диалектическому снятию конкретной формы выражения принципиально невместимым в нее содержанием – субстанциальным смыслом. «Это формирование, которое само уничтожается посредством того, что оно истолковывает, так что истолкование содержания обнаруживается как снятие самого истолкования, – это формирование есть возвышенное». По Гегелю, возвышенное онтологично – это некое укорененное в единой абсолютной субстанции, или в Боге, содержание, подлежащее воплощению и снимающее в процессе этого воплощения любую конкретную форму воплощения. Возвышенное в искусстве проявляется в абсолютном стремлении искусства к выражению божественной субстанции, а так как она значительно превосходит любые формы внешнего выражения, то это и должно стать предметом выражения – несоизмеримость смысла и образа его выражения; «существование внутреннего за пределами внешнего». Такое «искусство возвышенного» Гегель называет «святым искусством как таковым, святым искусством по преимуществу, потому что оно воздает честь лишь одному Богу» (Эстетика, т. 2. М., 1969, с. 73). Этот род возвышенного он усматривал преимущественно в иудейской священной поэзии. Изобразительные искусства, по его мнению, не в состоянии выразить возвышенное, хотя это частично удалось сделать Рафаэлю в изображении Христа-младенца в «Сикстинской мадонне». В архитектуре наиболее глубоко возвышенное выражается в готике. Эти идеи Гегеля оказали существенное влияние на основные принципы эстетик романтизма и символизма . Романтики и символисты предприняли небезуспешные попытки создать возвышенные произведения в поэзии, музыке, живописи. В России теоретики неоправославной эстетики первой трети 20 в. (П.А.Флоренский , С.Н.Булгаков ), не употребляя термина «возвышенное», фактически показали, что возвышенное в гегелевском понимании наиболее оптимально было выражено в феномене иконы. Представители немецкой классической философии дали практически исчерпывающее понимание возвышенного.

В материалистической эстетике 19–20 вв. во многом утрачивается изначальный эстетический смысл возвышенного. Многие эстетики просто исключают его из своего категориального арсенала, другие трактуют крайне односторонне. Н.Г.Чернышевский практически сводил возвышенное к природной величине и силе. Психологическая эстетика (Липпс, Фолькельт) понимали его как «вчувствование», как проекцию возвышенных чувств на предмет эстетического восприятия; при этом Фолькельт различал 5 типов возвышенного. Марксистско-ленинская эстетика связывала его с понятиями патетического и героического, проявляющихся в социально или идеологически ангажированной личности – бескорыстном борце за те или иные прогрессивные с точки зрения конкретного класса (или партии) идеалы. С середины 20 в. в эстетике опять возрастает интерес к этой категории. Предпринимаются попытки модернизировать опыт понимания возвышенного немецкой классической философией, в первую очередь Кантом. Греческий эстетик П.А.Михелис предлагает распространить эстетический подход на историю искусства и, в частности, рассматривает ее в свете категорий возвышенного и прекрасного. В искусстве античности и Ренессанса он усматривает господство принципа прекрасного, в то время как византийское искусство видится ему в модусе исключительно категории возвышенного. Адорно , возвращаясь на новом уровне к идеям Канта (в частности, о «негативности» возвышенного) и Шиллера, понимает возвышенное как торжество человеческого духа (не поддающегося внешним манипуляциям) над превосходящими возможности человека феноменами природы, социального бытия, даже художественного выражения (напр., в авангардной музыке). Лиотар в «Лекциях по аналитике возвышенного» (Leçons sur l’analytique du sublime, 1991) и других работах стремится переосмыслить теорию возвышенного Канта в постструктуралистско-постмодернистском духе, декларируя эстетический критерий в постнеклассическом знании.

Возвышенное, в его интерпретации, возникает как событие неожиданного перехода, конфликта (différend) между двумя типами дискурса, не имеющими общих правил организации или суждения, несоизмеримыми в одной плоскости рассмотрения. Возвышенное – эмоциональное выражение (переживание) этого конфликта, свидетельство «невыговариваемости», абсолютного молчания. В сфере искусства возвышенное наиболее ярко проявляется в авангардном искусстве (см. Авангард ) – в абстрактной живописи, абстрактном экспрессионизме, у Клее, Малевича, в современном театре и др. произведениях постмодернизма, где потоки и пульсации либидозной энергии находят наиболее адекватное и концентрированное выражение, нуминозно-абсолютное достигает предела своей интенсивности. Во 2-й пол. 20 в. начинает проявляться интерес к понятию возвышенного и в связи с общественной борьбой (в т.ч. в сфере постмодернистских арт-практик и арт-действий) за предупреждение экологических и ядерных катастроф. Определенную роль здесь играет и такой вид современного искусства, как лэнд-арт.

Литература:

1. О возвышенном. Трактат Псевдо-Лонгина. М., 1966;

2. Бёрк Э. Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного. М., 1979;

3. Шестаков В.П. Эстетические категории. Опыт систематического и исторического исследования. М., 1983;

4. Rossaint J. Das Erhabene und die neuere Ästhetik. Köln, 1926;

5. Michelis P.A. An aesthetic Approach to Byzantine Art. L., 1955;

6. Weiskel Th. The Romantic Sublime: Studies in the Structure and Psychology of Transcendence. Balt., 1976;

7. Hertz N. The End of the Line: Essays on Psychoanalysis and the Sublime. N.Y., 1985;

8. Mendelssohn M. Ästhetische Schriften in Auswahl. Darmstadt, 1986;

9. Das Erhabene: Zwischen Grenzerfahrung und Größenwahn, hg. Chr. Pries. Weinheim, 1989;

10. Growther P. The Kantian Sublime: From Morality to Art. Oxf., 1989;

11. Žižek S. The Sublime Object of Ideology. L.– N.Y, 1989;

12. de Bolla P. The Discourse of the Sublime: Readings in History, Aesthetics and the Subject. Oxf.– N.Y., 1989;

13. Guerlac S. The Impersonal Sublime: Hugo, Baudelaire, Lautréamont. Stanford (Calif.), 1990;

14. Ferguson F. Solitude and the Sublime: Romanticism and the Aesthetics of Individuation. N.Y. –L., 1992;

15. Freeman В.С. The Feminine Sublime: Gender and Excess in Woman’s Fiction. Berk., 1995.

Возвышенность чувства

Счастливая любовь

Теперь вы можете не просто произнести такие приятные слова, как «счастливая любовь», но и понять, как именно ее достичь.

Счастливая любовь – это переживание сильных и возвышенных любовных чувств.

Чем чаще вы эти чувства испытываете, тем больше в вашей жизни счастья.

Для того чтобы ваша любовь была счастливой, нужно постоянно хранить ее в себе и заботливо растить, как цветовод заботливо ухаживает за своими цветами. Но цветоводу нужны определенные знания, иначе его цветы засохнут и заболеют. Как ухаживать за своей любовью, вы и узнаете из этой книги.

Еще раз самое важное

Повторим те моменты, которые следует запомнить:

1. Источниками чувств являются:

– потребности организма

– социальный статус

– отношение к себе

2. Чувства характеризуются силой и возвышенностью. Сила чувства рождается от величины трудностей, которые человеку приходится преодолевать. Возвышенность чувств рождается от согласованности работы отделов мозга.

3. Счастье – это переживание сильных и возвышенных чувств.

Попробуем применить эти знания на практике. В начале этой главы мы задали два вопроса. Почему на одном свидании все было как в тумане, а на другом не обрадовал даже поцелуй. Теперь мы уже можем ответить на эти вопросы.

На одном свидании – очевидно, первом – результат был непредсказуемым, и каждый шаг навстречу требовал определенного мужества, поэтому и чувства от удачи были весьма сильными.

Во втором случае, видимо, до начала свидания партнеры были чем-то озабочены, а их отношения стали рутиной, поэтому чувства и отсутствовали.

Когда мы анализируем других людей и пытаемся понять их поведение на основе своего, то обычно попадаем в тупик. Люди ведут себя так, как мы бы на их месте никогда бы не поступили. На первый взгляд все люди очень разные и понять, что они думают и чувствуют, не представляется возможным. Даже ты сам, уж на что известный и понятный, тем не менее, испытываешь постоянно самые непредсказуемые чувства.

Почему вчера эта девушка казалось самой красивой на свете, а сегодня не хочется на нее смотреть? Почему одно свидание проходило как в тумане, и прикосновение к ее руке казалось вершиной счастья, а другое хотя и закончилось поцелуем, но не вызвало особого восторга, а сам поцелуй вызвал те же чувства, что и целование собственной руки?

Попробуем разобраться, откуда же берутся чувства, как они переживаются и чем определяется их сила.

Откуда берутся чувства

Когда человек только что родился, то он особенно не разбирается в тонкостях окружающего мира. Если он хочет есть, то кричит, если пугается, то плачет. Ощущение некоторой неудовлетворенной потребности, неудобства приводит к эмоциональной реакции.

Если в ботинке оказался гвоздь, то он так достанет, что на все остальное человек уже не будет обращать внимание. И наоборот, если как следует подкрепиться, то можно спокойно улыбаться и радоваться жизни. Запомним, первый источник чувств – это потребность организма.

В дальнейшем ребенок проходит следующий этап взросления. Он начинает играть со своими сверстниками и понимает, что вместе интересно и весело, а одному одиноко и скучно. Если тебя любят, то тебе уделяют постоянное внимание, дарят красивые игрушки и вкусные конфетки. Если тебя считают плохим, то с тобой не играют, а могут и отлупить. Поэтому лучше всего быть милым, обаятельным и всем нравится. Таким образом, второй источник чувств – это социальный статус.

И, наконец, в подростковом возрасте человек начинает замечать, что есть нечто, что отделяет его от других, которое называется «Я», и это странное нечто и есть он сам. Причем отношения с этим нечто приводят к весьма странным последствиям. Достаточно про себя сказать «я мерзавец, я никуда негодный человек, я полное ничтожество», и сразу жизнь становится отвратительной, и сознание наполняется исключительно гадкими чувствами. Вот мы и узнали третий источник чувств – отношение к себе.

Поэтому лучший способ провести день – хорошо поесть, выступить перед восхищенной аудиторией (говорить с собакой, держа в руках сосиску), и сказать себе: «Ну какая же я прелесть, ну сил нет!».

Смешивание чувств

Жизнь человек всегда насыщена разнообразными чувствами. Ведь человек непрерывно дышит, непрерывно что-то переваривает, треплется со знакомыми и незнакомыми, ощущает себя самым умным и самым замечательным, и все это одновременно. Поэтому чувства, возникающие то тут, то там непрерывно смешиваются и борются между собой.

Вот тут необходимо запомнить важный принцип смешивания чувств – принцип доминанты: если смешиваются два чувства, то более сильное чувство усиливается за счет более слабого. Поясним.

Допустим, младенец лежит в кроватке и особых чувств не испытывает. Если теперь хлопнуть в ладоши, то он вздрогнет, то есть испугается. Если же теперь возьмем малыша, который деловито сосет материнскую грудь, и опять хлопнем в ладоши, то он не вздрогнет, как это следовало бы ожидать, а начнет сосать энергичнее. Его можно напугать и сейчас, но звук уже должен быть гораздо сильнее, чтобы чувство испуга пересилило аппетит.

Принцип доминанты всегда следует иметь в виду, так как он оказывает колоссальное внимание на взаимоотношения людей.

Самый простой пример. Мы видим прекрасную девушку, у которой на щеке маленькая родинка. По принципу доминанты родинка только подчеркнет красоту девушки.

Другой пример. Человек страшно раздражен. В этом случае попытки сказать ему что-либо приятное могут окончательно вывести его из себя.

Таким образом, при смешивании чувств более слабое чувство передает свою энергию более сильному.

Но чтобы правильно реализовать эти самые , оказалась нужна лестница. Добычей материала для неё я и занялся когда восстал с одра немощи, которым закончил прошлый пост и расправившись с очищенными-таки яблоками, побрёл бить селом соседкам, у которых этот материал водился и назывался дровами. Где-то разжились они ошмётками от разбираемого дома, сухими и видимо дешёвыми (молодцы ) а среди них попадались и весьма приличные.
Челобитная была принята благосклонно и на огород были притащены две длинные доски и несколько коротких реек. Всё утро я ваял из них конструкцию, памятуя что мне самому по ней и с нею ползать. Хотелось чтобы она была и полегче и попрочнее. А вот как соединить эти два качества???
Ваяю. Сначала тщательно разметил короткие рейки чтобы отрезков хватило на всю длину лестницы, потом начал и пилить и колотить. Колотил внутренне содрогаясь. Представлял что я ползу по этой конструкции, она естественно сваливается, и ползающий по ней я разумеется сваливаюсь тоже. Помните в «Белом солнце пустыни» каскадёр вылетал из окна (…да гранаты у него не той системы )… Ведь высота полёта была метра три, если приглядеться. И ничего ведь себе не сломал…
Я бы так наверняка не смог, да и к тому же лететь мне метра три только по крыше. А ещё и от крыши до земли те же три метра. Итого шесть. Тем более я не каскадёр а вообще инвалид. Страшно уже заранее. А вот как у меня всё это происходило — это я медиакамеру на штатив нацепил, включил и под её прицелом полез работать. Что получилось — вот перед Вами…

Ну как? Да, длинноват, конечно, получился ролик, зато всё целиком. Ну в смысле всё посвященное укладке первой части рулона. Всего уложить пришлось шесть…
Нормальному мужику на пол-дня работы. А ненормальному? Который с группой по рассеянному склерозу?
Я этот ролик своей неврологине отослал, которая меня в центре РС курирует. И которая реально и томограммы мои видела и как специалист знает что не придуриваюсь. Действительно РСник.
Врачу всегда приятно когда его пациент держится на ногах. И чтоб других РСников, особенно начинающих, чем-то взбодрить, мол ребята, всё может оказаться совсем не так тускло как казалось вначале.
Но это как бы и всё на что меня хватило в тот день. На пол-крыши. Больше я на неё залезть не смог. Да и темнеть потихоньку начало
Прибрался по огороду и замусорился в доме, вытащив букридер и погрузившись в истории судьи Ди, Роберта ван-Гулика. Надолго завис.

И был вечер и было утро. Крыша ждала…
****
Но ждала не только крыша. Мрачно ждал кот Мурзя, которому я конечно купил рыбёхи, но рыбеха была вчера. Сегодня её не было. Пришлось первым делом садиться на лисапед и крутить педали в сторону продмага. Оставлять Мурзю в разочаровании не хотелось в принципе. А то ещё забудет где надо правильно присутствовать, мышам на радость. Нетушки, пущай лучше тусуется где-то рядом, огород целее будет. Тем более он и кротов любит.
Сырых.
Но пока я мотался к магазину… Вдруг пошёл дождь. Честно говоря я впал в уныние. Ну, мол, вот, опять не успел. Но дождик оросил пространство и к середине дня вышедшее солнце более-менее досушило крышу до кондиции. Тут уж я ждать не стал, а сцепив остатки зубов, рванул ввысь. И доделал-таки эту крышу аккурат к началу следующего дождя, что и показано в конце ролика.
Фотографировать я в тот день ничего не фотографировал, не до того было. Просто забил последние гвозди по краю крыши, внутренне дрожа от мысли что вот сейчас качнёт и я, аки Карлсон без штанов с пропеллером, окажусь внизу куда быстрее чем хотелось бы. Но в конечном итоге…
*************************************************
И был вечер и было утро. Крыша больше не текла…
*************************************************
Свершилось. Конечно положить три рулончика за день это смешно. Тут работы на пару часов. Но это для нормальных на пару. А мне копошиться в одиночку да с отмирающими мозгами на этой крыше было совсем не в кайф. Зато какой кайф настиг потом, при мысли что рубероид (кстати ничего себе, даже со сланцевой обсыпкой ) положен и несколько лет на эту крышу можно не соваться вообще (ну разве что за яблоками или снега скинуть )…
Да. Вот ради этого кайфа попахать ст0ило. Ну а на следующий после крыши день, можно было и по огороду пробежаться и в город собраться.

Огурцов я всё-таки набрал, и больших чисто салатных переростков и маленьких, на консервирование. Переростков, увы, было слишком много. Давно не собирал. А потом побродил по огороду в ожидании электрички.
Ехать есть смысл где-то на 14-15 часов, тогда в транспорте меньше всего народа. Пощёлкал наливающуюся антоновку и традиционные для российских палисадников Золотые шары. Они всегда расцветают в преддверие осени. Как пявились, так всё… Лету конец.
Ну а потом загрузился, нагрузился и попёрся, таща рюкзак и тележку с кабачками. Есть у нас рецепт на эти кабачки, всю зиму жевать будем…
Как ехалось — не помню. В мозгах толкалась только одна мысль: ДОЕХАТЬ. И ведь доехал-таки… И привёз и разгрузил и снова выпал в осадок. И всё мои выпали вместе со мной. Но главное — крыша больше не тревожит. А это на сейчас — самое главное.
Удачи.

Счастливая любовь

Счастливая любовь – это переживание сильных и возвышенных любовных чувств.

Чем чаще вы эти чувства испытываете, тем больше в вашей жизни счастья.

Еще раз самое важное

Повторим те моменты, которые следует запомнить:

1. Источниками чувств являются:

– потребности организма

– социальный статус

– отношение к себе

3. Счастье – это переживание сильных и возвышенных чувств.

Чужая душа – потемки?

Девушка идет на день рождения к подруге и знакомится с молодым человеком. Он просто идеал во плоти и мечта ее девичьих грез. Они танцуют весь вечер, и он приглашает ее на свидание. Чего ждать от него и от этого свидания?

Эта ситуация достаточно типична. Как понять, что представляет собой человек, чем он живет, как себя с ним вести. В этой главе мы рассмотрим, как анализировать своего партнера и каких чувств ждать от него.

Понимание человека

Люди очень мало обращают внимания друг на друга. Поэтому все время сталкиваются с непониманием.

Мир же любовных переживаний является самой интимной стороной человеческой жизни, поэтому чаще всего люди испытывают разочарование оттого, что, столкнувшись с человеком поближе, не находят в нем того, что сами же ему и приписали.

Разочарование далеко не самое приятное чувство, поэтому лучше хорошо узнать партнера до того, как переходить к более интимному общению. Нас интересует самый общий анализ, касающийся того, как поведет себя человек в любовных отношениях.

Анализ состоит из двух этапов. Сначала мы должны научиться понимать, что из себя человек представляет в целом, а затем мы должны проанализировать, как он может себя повести в конкретной ситуации.

Начнем мы со второго, то есть с конкретной ситуации, так как первое знакомство всегда протекает в обстановке отсутствия информации. Затем, если человек понравился, уже можно знакомиться с ним детальнее, но это мы рассмотрим позже.

Если вы видите человека первый раз, и он вам нравится или вы ему понравились, и он начинает оказывать знаки внимания, то сначала определите, что за чувство вы к нему испытываете. Это очень важно, потому что если вы неправильно определите какое это чувство, то неправильно себя поведете, и неприятные переживания вам гарантированы.

Признаки страсти

Проще всего определить, что человек испытывает страсть. Природа устроила тело человека так, что каждый орган несет несколько функций, например, мышцы при сокращении не только выполняют физическую работу, но и помогают сердцу качать кровь. Почки не только выводят из организма вредные вещества, но и поддерживают требуемый солевой баланс в крови и так далее. Для управления целостными реакциями организма, существуют гормоны. Гормоны заведуют всей жизнью организма. Если человек испытывает злость и агрессию, то в кровь выбрасываются множество гормонов, которые повышают давление, увеличивают свертываемость крови, повышают силу мышц, увеличивают частоту дыхания.

Все эти процессы необходимы для того, чтобы повысить силы организма в предстоящей схватке.

Если же гормонов в крови мало, то человек испытывает вялость, сонливость, лень и полное нежелание напрягаться.

Так как для продолжения рода необходим секс, то наиболее сильный выброс гормонов происходит именно в момент сексуального возбуждения. Те животные, которые вяло реагировали на сексуальные стимулы, уже вымерли, а мы на каждый сексуальный стимул просто взрываем маленькую гормональную бомбочку. А большой сексуальный стимул мы так и называем: «секс-бомба».

В результате каждый человек при сильном сексуальном возбуждении одновременно получает возбуждение всех систем организма. У него напрягаются мышцы, учащается пульс, усиливается дыхание. Он оживляется, плечи расправляются, тело для него становится невесомым, он готов прыгать и визжать от радости.