• Бабосов Е. М. Основы конфликтологии: Учебное пособие для вузов. - Мн., 1997.
• Бабосов Е. М. Прикладная социология: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 1999; 2000; 2001.
• Бабосов Е. М. Социология: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 1998; 2000; 2001; 2003; 2004 (чл. авт. кол.).
• Бабосов Е. М. Социология. Часть первая. Общая социологическая теория: Учебное пособие для вузов. - Мн., 1998.
• Бабосов Е. М. Конфликтология: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2000; 2001; 2009.
• Бабосов Е. М. Социальное управление: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2000; 2001; 2002; 2004; 2006: 2008.
• Бабосов Е. М. Социология: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2001 (в соавт. с Е. П. Сапёлкиным).
• Бабосов Е. М. Общая социология: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2002; 2004; 2006.
• Бабосов Е. М. Политология: Учебное пособие для студентов и преподавателей вузов. - Мн., 2002 (под ред. и в соавт. с Л. В. Гребенниковой-Воробьёвой, В. А. Гребень-Грущенковой, А. Н. Даниловым).
• Бабосов Е. М. Культурология: Учебное пособие. - Мн., 2002 (в соавт. с С. В. Лапиной, А. А. Жариковой и др.).
• Бабосов Е. М. Социология в текстах. Хрестоматия: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Практикум по социологии: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Культурология: Учебное пособие для вузов: Курс лекций. Хрестоматия. Практикум. - Мн., 2003; 2004; 2006 (в соавт. с С. В. Лапиной, А. А. Жариковой, И. М. Клецковой).
• Бабосов Е. М. Экономическая социология: Учебное пособие для студентов вузов экономических и социологических специальностей. - Мн., 2004.
• Бабосов Е. М. Основы идеологии современного государства: Учебное пособие. - Мн., 2004; 2007.
• Бабосов Е. М. Религиоведение: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2008 (чл. авт. кол.).

Статьи

• Бабосов Е. М. Переход к рынку в зеркале общественного мнения // Социологические исследования. - 1991. - № 4. - С. 25-34.
• Бабосов Е. М. Боль Чернобыля // Социологические исследования, 1992, № 6.С. 14-21
• Бабосов Е. М. Человек на пороге рынка: Социологические ожидания населения. - Мн., 1992.
• Бабосов Е. М. Трансформация цивилизационно-культурного пространства в постсоциалистическом обществе // Восточная Европа: политический и социокультурный выбор. - Мн., 1994.
• Бабосов Е. М. Катастрофа как объект социологического анализа // Социологические исследования, 1998, № 9.
• Бабосов Е. М. Катастрофа как объект социологического анализа // Социологические исследования. - 1998. - № 9. - С. 19-25.
• Бабосов Е. М. Угасание демографической активности населения в посткатастрофном социуме // Общество и экономика, 1999, № 3-4.
• Бабосов Е. М. Деконструкция панорамы и критериев стратификации в постсоветском обществе // Динамика социальных процессов в условиях государственной независимости Беларуси: социологической анализ. - Мн., 1999.
• Бабосов Е. М. Без амортизатора никак // Белорусы и рынок. - 2002. - № 35.
• Девиантное поведение среди молодежи и меры противодействия / Бобков В. А., Бабосов Е. М., Елсуков А. Н. и др. - Мн.: МНИИСЭПП, 2005.
• Молодёжь города Минска: социальный портрет / Бобков В. А., Бабосов Е. М., Рубанов А. В. и др. - Мн.: МНИИСЭПП, 2005.
• Бабосов Е. М. Социальный институт аспирантуры и его роль в формировании мотивационных установок молодёжи на науку как профессию // Социология, 2009, № 1.
• Бабосов Е. М. Теократия как неоднозначная реальность // Социология, 2008, № 1.
• Бабосов Е. М. Основные тренды развития национальных культур в условиях глобализации // Человек, культура, общество в контексте глобализации современного мира. - М., 2005.
• Бабосов Е. М. Без амортизатора никак // Белорусы и рынок, 2002, № 35.
• Бабосов Е. М. Методологические проблемы исследования стратификационной динамики постсоветского общества // Личность. Культура. Общество, 2002, Т. 4, Вып. 3-4.
• Бабосов Е. М. Реформирование доходов и оплаты труда // Проблемы развития экономики Беларуси: теоретический и практический аспекты. - Мн., 2002.

Академик БАБОСОВ Евгений Михайлович

Евгений Михайлович Бабосов (р. 23.02.1931, г. Рязань, Россия), философ, социолог. Академик Национальной академии наук Беларуси (1994; чл.-корр. с 1977), доктор философских наук (1972), профессор (1973). Заслуженный деятель науки Республики Беларусь (1996).

Окончил Белгосуниверситет (1955). С 1959 г. преподаватель философии в Белгосуниверситете и Минском мединституте. В 1960-1962 гг. ученый секретарь Института философии и права АН БССР. В 1962-1977 гг. заместитель заведующего отделом ЦК КПБ, одновременно с 1973 г. профессор кафедры философии Института повышения квалификации преподавателей общественных наук при Белгосуниверситете. В 1977-1989 гг. директор Института философии и права АН БССР, в 1990-1998 гг. – директор Института социологии НАН Беларуси, с 1998 г. – заведующий отделом этого института, с 2003 г. – руководитель Центра социологии управления, права и политики Института социологии НАН Беларуси. Одновременно заведующий кафедрой Белгосуниверситета. С 2008 года – заведующий отделом социологии политики и информационных технологий Института социологии НАН Беларуси. В настоящее время является главным научным сотрудником Центра политической и экономической социологии и Почетным директором Института социологии НАН Беларуси.

Научные труды посвящены философско-методологическим проблемам научного познания, гносеологическим механизмам научных революций, особенностям взаимодействия научно-технического и социального прогресса. Разработал новые концептуальные подходы к исследованиям социальных аспектов научно-технической революции, духовного мира человека в единстве с социально-экономическими условиями. Исследовал методологические проблемы функционирования духовной культуры в жизни современного общества, ее структуры и функции, особенности развития ее компонентов (науки, мировоззрения, политической, моральной, художественной культуры), их место и роль в развитии общества, социально-психологические механизмы их влияния на формирование и жизнедеятельность личности. Разрабатывает теоретико-методологические проблемы социологии, конфликтологии, экстремальных ситуаций, кризисов и катастроф, особенностей переходного периода. Исследует основные тенденции социально-стратификационного и социально-политического развития Беларуси в конце ХХ - начале ХХI вв. Основные тенденции изменений социальной структуры социального общества, развитие духовной культуры, особенно ее важнейших компонентов – наука, образование нравственность, искусство, религия, а также социодинамика кризисов, конфликтов и катастроф. В последнее время фокусируется на вопросах философии и социологии политики, культуры и личности, динамики социальных систем, их человекоориентированности.

Государственная премия БССР 1984 г. за цикл работ по истории философии и общественной мысли Беларуси. Премия им. П.А.Сорокина 2005 г. за вклад в развитие социологической науки.

Награжден орденом "Знак Почета" (1967), медалями.

Основные труды:
1. Диалектика анализа и синтеза в научном познании . – Минск: Изд-во АН БССР, 1963.
2. Социальные аспекты научно-технической революции . Мн.: Изд-во БГУ, 1976.
3. Человек на пороге рынка . Мн.: Навука і тэхніка, 1992.
4. Катастрофы: социологический анализ . Мн.: Навука і тэхніка, 1995.
5. Чернобыльская трагедия в ее социальных измерениях . Мн.: Право и экономика, 1996.
6. Конфликтология . 2 изд. Мн.: НТООО "ТетраСистемс", 2001.
7. Общая социология . 2 изд. Мн.: НТООО "ТетраСистемс", 2004.
8. Основы идеологии современного государства . 3 изд. Мн.: Амалфея, 2007.
9. Идеология белорусского государства: теоретические и прикладные аспекты . – Минск, «Амалфея» 2008.
10. Социология: энциклопедический словарь. – Москва: URSS: Либроком, 2009.
11. Социология конфликтов. Учебно-методическое пособие для студентов вузов . – Минск: БГУ, 2011.
12. Социология. Учебник для студентов вузов. – Минск: Тетра систем, 2011.
13. Социологические очерки устойчивого развития Беларуси . – Минск: РИВШ, 2011.
14. Современный социум: характер и направленность развития . – Минск: Четыре четверти, 2013. (соавтортство с Ч.С. Кирвелем и В.Н. Романовым).

Основатель Республиканской партии труда и справедливости .

Биография

В 1960-1962 годах - учёный секретарь .

В 1961 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата философских наук по теме «Роль анализа и синтеза в научном познании»

В 1971 году защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора философских наук по теме «Модернизация философско-теологической доктрины католицизма под воздействием научно-технической революции».

Научные труды

Монографии

• «Личность, коллектив, общество» 1975,
• «Тейярдизм: попытки синтеза науки и христианства», 1970
• «Социальные аспекты научно-технической революции», 1976
• «Истина и богословие», 1988
• «Человек на пороге рынка», 1992
• «Катастрофы: социологический анализ», 1995
• «Конфликтология. Учебное пособие», 1997
• «Социология. Часть I. Общая социологическая теория», 1998
• «Прикладная социология», 2000
• «Социальные последствия Чернобыльской катастрофы», 2001
• «Общая социология. Учебное пособие», 2002
• «Социально-стратификационная панорама современной Беларуси», 2002
• «Основы идеологии современного государства», 2003
• «Структурная трансформация образа жизни населения Беларуси в конце XX - начале XXI века», 2005
• «Философия науки и культуры», 2006
• «Социология личности, социальной стратификации и управления», 2006

Его учебник «Общая социология» издавался 3 раза (последний раз - в 2006 году), монографии «Основы идеологии белорусского государства» - 3 раза (последнее издание, переработанное и дополненное - в 2007 г., 22,2 п.л.), «Социология управления» - 6 раз (последнее издание, переработанное и дополненное - в 2007 г., 15,2 п.л.), Им также опубликованы «Конфликтология» 3 раза (последнее издание, переработанное и дополненное (2009, 22, 5.п.л.), «Социология: энциклопедический словарь URSS» (М, 2008, 30 п.л.), «Идеология белорусского государства: теоретические и практические аспекты» (2008, 24,7 п.л.), «Социальное управление» (2008, 22,7п.л.), «Социология] науки» (2009, 224 с.)ич

Бабосов Евгений Михайлович ведет также активную педагогическую деятельность, читая курсы социологии , культурологии , религиоведения в вузах республики. Им подготовлено более кандидатов и более докторов философских и социологических наук. Он является заместителем председателя правления Белорусского республиканского общества «Знание», членом редколлегий ряда научных журналов, издающихся в Москве , Минске , Кракове , Варшаве , Гродно .

Награды

• Государственная премия
• Премия Академии наук Беларуси за высокие достижения в научной деятельности
• Премия Министерства образования Беларуси за лучший учебник
• Международная премия имени П. А. Сорокина.
• Заслуженный деятель науки Республики Беларусь
• Орден М. В. Ломоносова (2007)

Научные труды

Диссертации

• Бабосов Е. М. Роль анализа и синтеза в научном познании: Автореферат диссертации. - Мн., 1961.
• Бабосов Е. М. Модернизация философско-теологической доктрины католицизма под воздействием научно-технической революции: Автореферат диссертации. - Мн., 1971.

Монографии

• Бабосов Е. М. Диалектика анализа и синтеза в научном познании. - Мн., 1963.
• Бабосов Е. М. Современный католицизм и наука. - Мн., 1964.
• Бабосов Е. М. Тейярдизм: Попытка синтеза науки и христианства. - Мн., 1970.
• Бабосов Е. М. Научно-техническая революция и модернизация католицизма. - Мн., 1971.
• Бабосов Е. М. Научно-технический прогресс и религия. - Мн., 1973.
• Бабосов Е. М. Научно-техническая революция, коммунизм, человек. - Мн., 1973.
• Бабосов Е. М. Основы марксистско-ленинской этики. - Мн., 1974 (под ред. с С. Д. Лаптёнком).
• Бабосов Е. М. В. И. Ленин о сущности и роли коммунистической морали в жизни общества. - Мн., 1974.
• Бабосов Е. М. Личность, коллектив, общество. - Мн., 1975.
• Бабосов Е. М. Социальные аспекты научно-технической революции. - Мн., 1976.
• Бабосов Е. М. Образ жизни, рождённый Октябрем. - Мн., 1978.
• Бабосов Е. М. Социалистическая духовная культура и нравственное развитие личности. - Мн., 1979.
• Бабосов Е. М. Социалистический образ жизни и духовное богатство личности. - Мн., 1979.
• Бабосов Е. М. Социальное планирование и построение системы его показателей. - Мн., 1979.
• Бабосов Е. М. Философская наука Советской Белоруссии. - Мн., 1979 (в соавт. с Н. С. Купчиным, А. И. Савастюком).
• Бабосов Е. М. В. И. Ленин о воспитании нового человека как важнейшей задаче коммунистического строительства. - Мн., 1980.
• Бабосов Е. М. Научно-техническая революция и утверждение атеистического мировоззрения. - М., 1982.
• Бабосов Е. М. Политическая культура и её роль в формировании личности. - Мн., 1982.
• Бабосов Е. М. Духовный мир советского человека. - Мн., 1983.
• Бабосов Е. М. Рабочий класс - сердце и разум социализма. - Мн., 1983.
• Бабосов Е. М. Учение К. Маркса о человеке и реальный социализм. - Мн., 1983.
• Бабосов Е. М. Идеология в современном мире. - Мн., 1984.
• Бабосов Е. М. Нравственная культура личности. - Мн., 1985.
• Бабосов Е. М. Роль человеческого фактора в ускорении социально-экономического развития страны. - Мн., 1985.
• Бабосов Е. М. Философско-методологичесике проблемы взаимодействия наук. - Мн., 1985 (в соавт. с Т. И. Адуло, В. А. Героименко В. А. и др.).
• Бабосов Е. М. Программа КПСС - документ творческого марксизма-ленинизма. - Мн., 1986.
• Бабосов Е. М. Выпускник перед выбором пути: социально-нравственный облик. - Мн., 1988 (под ред. и в соавт. с С. А. Шавелем, С. В. Кузьминым).
• Бабосов Е. М. XXVII съезд КПСС о стратегии ускорения социально-экономического развития страны. - Мн., 1987.
• Бабосов Е. М. Истина и богословие: Критика богословских интерпретаций НТП. - Мн., 1988.
• Бабосов Е. М. Выбор молодёжью жизненного пути: опыт межрегионального социологического исследования. - Мн., 1988 (под ред. и в соавт. с Т. И. Адуло, Е. А. Борковской и др.).
• Бабосов Е. М. Научно-технический прогресс: взаимодействие факторов и тенденцииразвития. - Мн., 1989 (под ред.).
• Бабосов Е. М. Самодеятельные общественные движения. Их социально-политические ориентации и характер деятельности. - Мн., 1989.
• Бабосов Е. М. Социология конфликтов. - Мн., 1991.
• Бабосов Е. М. Социальная экология и экстремальные ситуации. - Мн., 1993.
• Бабосов Е. М. Социологический анализ последствий Чернобыльской катастрофы. - Мн., 1993.
• Бабосов Е. М. Влияние цивилизационно-культурной трансформации посттоталитарного общества на противоречивость национальной идентификации. Трансформация цивилизационно-культурного пространства бывшего СССР (тенденции и прогнозы). - Мн., 1994.
• Бабосов Е. М. Динамика религиозности в независимой Беларуси. - Мн., 1995.
• Бабосов Е. М. Катастрофы: социологический анализ. - Мн., 1995.
• Бабосов Е. М. Введение в конфликтологию. - Мн., 1996.
• Бабосов Е. М. Отношение населения к возможности развития атомной энергетики в Республике Беларусь. - Мн., 1996 (под ред. и в соавт. с Ж. М. Грищенко, А. А. Михалевичем, Н. М. Грушой и др.).
• Бабосов Е. М. Чернобыльская трагедия в её социальных измерениях. - Мн., 1996.
• Бабосов Е. М. Трансформация социокультурной идентификации личности и нации в обществе переходного типа: исторический опыт и современные проблемы. - Мн., 1997.
• Бабосов Е. М. Конфликтология. - Мн., 1997.
• Бабосов Е. М. Теоретические и прикладные аспекты кризисной психологии: Сборник научных трудов. - Мн., 2001 (чл. авт. кол.).
• Бабосов Е. М. Беларусь на мяжы тысячагоддзяў. - Мн., 2000 (в соавт.).
• Бабосов Е. М. Динамика доходов и уровня жизни населения в постсоветском обществе. Задачи, противоречия, механизмы. - М., 2001.
• Бабосов Е. М. Социальные последствия Чернобыльской катастрофы, пути их преодоления. - Мн., 2001.
• Бабосов Е. М. Социально-стратификационная панорама современной Беларуси. - Мн., 2002; 2004.
• Бабосов Е. М. Основы идеологии современного государства. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Проблемы городской консолидации. - Мн., 2003 (в соавт. с В. А. Бобковым, М. Я. Павловым и др.).
• Бабосов Е. М. Экономическая социология: Вопросы и ответы. - Мн., 2004.
• Бабосов Е. М. Беларусь: история и современность. - Мн., 2004 (в соавт. с И. Е. Афнагель И. Е., В. И. Бовш В. И. и др.).
• Бабосов Е. М. Структурная трансформация образа жизни населения Беларуси в конце XX - начале XXI века. - Мн., 2005.
• Бабосов Е. М. Девиантное поведение среди молодёжи и меры противодействия. - Мн., 2005 (в соавт. с В. А. Бобковым, А. Н. Елсуковым и др.).
• Бабосов Е. М. Социальное эхо чернобыльской катастрофы: двадцать лет спустя. - Мн., 2005.
• Бабосов Е. М. Молодёжь города Минска: социальный портрет. - Мн., 2005 (в соавт. В. А. Бобковым, А. В. Рубановым и др.).
• Бабосов Е. М. Социология личности, социальной стратификации и управления. - Мн., 2006.
• Бабосов Е. М. Философия науки и культуры. - Мн., 2006.
• Бабосов Е. М. Социология: энциклопедический словарь. - М, 2008.
• Бабосов Е. М. Социальное управление. - Мн., 2008.
• Бабосов Е. М. Социально-стратификационные факторы обеспечения устойчивого социально-экономического развития Республики Беларусь. - Мн., 2008.
• Бабосов Е. М. Социодинамика демографических процессов в современной Беларуси. - Гомель, 2008 (в соавт. с Д. Г. Лиином, С. Д. Предыбайло).
• Бабосов Е. М. Беларусь и Россия: социальная сфера и социокультурная динамика: Сборник научных трудов. - Мн., 2008 (чл. авт. кол.).
• Бабосов Е. М. Идеология белорусского государства: теоретические и практические аспекты. - Мн., 2008; 2009.
• Бабосов Е. М. Карл Густав Юнг. - Мн., 2009.
• Бабосов Е. М. Социология: энциклопедический словарь. - М., 2009.
• Бабосов Е. М. Социология науки. - Мн., 2009.
• Бабосов Е. М. Социология управления: ответы на экзаменационные вопросы. - Мн., 2009.
• Бабосов Е. М. Эрих Фромм. - Мн., 2009.

Учебные пособия

• Бабосов Е. М. Основы конфликтологии: Учебное пособие для вузов. - Мн., 1997.
• Бабосов Е. М. Прикладная социология: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 1999; 2000; 2001.
• Бабосов Е. М. Социология: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 1998; 2000; 2001; 2003; 2004 (чл. авт. кол.).
• Бабосов Е. М. Социология. Часть первая. Общая социологическая теория: Учебное пособие для вузов. - Мн., 1998.
• Бабосов Е. М. Конфликтология: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2000; 2001; 2009.
• Бабосов Е. М. Социальное управление: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2000; 2001; 2002; 2004; 2006: 2008.
• Бабосов Е. М. Социология: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2001 (в соавт. с Е. П. Сапёлкиным).
• Бабосов Е. М. Общая социология: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2002; 2004; 2006.
• Бабосов Е. М. Политология: Учебное пособие для студентов и преподавателей вузов. - Мн., 2002 (под ред. и в соавт. с Л. В. Гребенниковой-Воробьёвой, В. А. Гребень-Грущенковой, А. Н. Даниловым).
• Бабосов Е. М. Культурология: Учебное пособие. - Мн., 2002 (в соавт. с С. В. Лапиной, А. А. Жариковой и др.).
• Бабосов Е. М. Социология в текстах. Хрестоматия: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Практикум по социологии: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Культурология: Учебное пособие для вузов: Курс лекций. Хрестоматия. Практикум. - Мн., 2003; 2004; 2006 (в соавт. с С. В. Лапиной, А. А. Жариковой, И. М. Клецковой).
• Бабосов Е. М. Экономическая социология: Учебное пособие для студентов вузов экономических и социологических специальностей. - Мн., 2004.
• Бабосов Е. М. Основы идеологии современного государства: Учебное пособие. - Мн., 2004; 2007.
• Бабосов Е. М. Религиоведение: Учебное пособие для студентов вузов. - Мн., 2008 (чл. авт. кол.).

Статьи

• Бабосов Е. М. // Социологические исследования. - 1991. - № 4. - С. 25-34.
• Бабосов Е. М. // Социологические исследования, 1992, № 6.С. 14-21
• Бабосов Е. М. Человек на пороге рынка: Социологические ожидания населения. - Мн., 1992.
• Бабосов Е. М. Трансформация цивилизационно-культурного пространства в постсоциалистическом обществе // Восточная Европа: политический и социокультурный выбор. - Мн., 1994.
• Бабосов Е. М. Катастрофа как объект социологического анализа // Социологические исследования, 1998, № 9.
• Бабосов Е. М. // Социологические исследования. - 1998. - № 9. - С. 19-25.
• Бабосов Е. М. Угасание демографической активности населения в посткатастрофном социуме // Общество и экономика, 1999, № 3-4.
• Бабосов Е. М. Деконструкция панорамы и критериев стратификации в постсоветском обществе // Динамика социальных процессов в условиях государственной независимости Беларуси: социологической анализ. - Мн., 1999.
• Бабосов Е. М. // Белорусы и рынок. - 2002. - № 35.
• / Бобков В. А., Бабосов Е. М., Елсуков А. Н. и др. - Мн.: МНИИСЭПП, 2005.
• / Бобков В. А., Бабосов Е. М., Рубанов А. В. и др. - Мн.: МНИИСЭПП, 2005.
• Бабосов Е. М. Социальный институт аспирантуры и его роль в формировании мотивационных установок молодёжи на науку как профессию // Социология, 2009, № 1.
• Бабосов Е. М. Теократия как неоднозначная реальность // Социология, 2008, № 1.
• Бабосов Е. М. Основные тренды развития национальных культур в условиях глобализации // Человек, культура, общество в контексте глобализации современного мира. - М., 2005.
• Бабосов Е. М. Без амортизатора никак // Белорусы и рынок, 2002, № 35.
• Бабосов Е. М. Методологические проблемы исследования стратификационной динамики постсоветского общества // Личность. Культура. Общество , 2002, Т. 4, Вып. 3-4.
• Бабосов Е. М. Реформирование доходов и оплаты труда // Проблемы развития экономики Беларуси: теоретический и практический аспекты. - Мн., 2002.

Доклады

• Бабосов Е. М. Социальное планирование как инструмент осуществления стратегии КПСС: Доклад на республиканской научно-практической конференции «Планирование социального развития на разных уровнях в свете решений XXV съезда КПСС», 1-2 июня 1978 г., г. Минск. - Мн., 1978.
• Бабосов Е. М. Социальные аспекты планирования научно-технического прогресса: Тезисы к конференции «Совершенствование управления научно-техническим прогрессом на разных уровнях», 29-30 окт. 1981 г., г. Брест. - Брест., 1981.

Социология. Энциклопедия

• Бабосов Е. М. Анализ документов // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Арон // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Безопасность // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Белл // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Государство // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Индустриальное общество // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Конкретное социологическое исследование // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Мегамашина // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Мэмфорд // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Наблюдение социологическое // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Поведение социальное // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Политика // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Программированное общество // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. «Самоубийство» (Дюркгейм) // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социальная апатия // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социальная атомизация // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социальная структура // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социальное движение // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социальное управление // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социальный факт // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социология молодёжи // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социология науки // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социология образования // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социология политики // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социология семьи // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Социология управления // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Технологический детерминизм // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Технофобия // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Тоффлер // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Турен // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Цивилизация риска // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Эллюль // Социология. Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов и др. - Мн., 2003.

Новейший философский словарь

• Бабосов Е. М. Арон // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Белл // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Индустриальное общество // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Мегамашина // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Мэмфорд // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Программированное общество // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Технологический детерминизм // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Технофобия // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Тоффлер // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Турен // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Цивилизация риска // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.
• Бабосов Е. М. Эллюль // Новейший философский словарь / Под ред. А. А. Грицанова . - Мн., 2003.

Научная редакция

• Беседы о природе и обществе. - Мн., 1966 (под ред.).
• Из истории свободомыслия и атеизма в Белоруссии. - Мн., 1978 (под ред. с Г. М. Лившицем).
• Социальные гарантии и перспективы развитого социализма: (Социальные очерки о Конституции СССР). - Мн., 1980 (под ред.).
• В союзе нерушимом. - Мн., 1982 (под ред.).
• Беседы о природе, обществе и человеке. - Мн., 1983 (под ред.).
• Развитие марксистско-ленинской философии в БССР (20-70-е годы). - Мн., 1984 (гл. ред.).
• Рабочий класс: показатели политической, трудовой и нравственной активности: Тезисы докладов всесоюзной научной конференции. - Мн., 1984 (под ред.).
• Великий Октябрь и социальная структура советского общества: рабочий класс. - Мн., 1987 (под ред.).
• Актуальные проблемы воспитания молодежи в условиях перестройки: Тезисы доклада на научно-практической конференции, 30 нояб. - 2 дек. 1988 г., г. Минск. - Мн., 1988 (под ред.).
• Великий Октябрь и социальная структура советского общества: интеллигенция. - Мн., 1988 (под ред.).
• Социально-профессиональные ориентации безработных в условиях формирующегося рынка труда. - Мн., 1993 (под ред.).
• Система демократического гражданского образования: сущность, проблемы, механизмы реализации: Материалы республиканской научно-практической конференции, 31 окт. - 1 нояб. 2002 г., г. Минск. - Мн., 2003 (под ред.).
• Духовно-нравственное и физическое оздоровление общества: состояние, проблемы, поиск эффективных форм и методов: Материалы республиканской научно-практической конференции, 23-24 дек. 2003 г., г. Минск. - Мн., 2005 (под ред.).
• Социальные и социокультурные процессы в современной Беларуси: Социологический анализ: Сборник научных трудов. - Мн., 2001 (под ред.).
• Взаимодействие устойчивости и инновационности в развитии белорусского общества: Сборник научных трудов. - Мн., 2009 (под ред.).

Напишите отзыв о статье "Бабосов, Евгений Михайлович"

Примечания

Литература

на русском языке

• Бабосов Евгений Михайлович // Биографический справочник. - Мн. : Белорусская советская энциклопедия имени Петруся Бровки , 1982. - Т. 5. - С. 36. - 737 с.
• Бабосов, Евгений Михайлович // Кто есть кто в Беларуси. Хто ёсць хто ў Беларусі. Who is who in Belarus / Складальнікі В. Голубеў, А. Кіжэ, А. Смольскі, В. Трыгубовіч, Г. Ахметава, В. Чуйко. - М .: Кніжны дом «Университет», 1999. - 176 с. - ISBN 5-8013-0068-6 .
• Бабосов, Евгений Михайлович // Кто есть кто в Республике Беларусь. - Białystok: Podlaski Instytut Wydawniczy, 2000. - С. 24. - 313 с. - ISBN 83-913780-0-4 .
• Бабосов, Евгений Михайлович. Национальная академия наук Беларуси. - 2-е изд.. - Мн. , 1999. - С. 17.

на других языках

• Яўгеній Міхайлавіч Бабосаў (Да 60-годдзя з дня нараджэння) // Весці АН БССР. Серыя грамадскіх навук. - 1991. - № 1 .
• Яўгеній Міхайлавіч Бабосаў // Беларуская энцыклапедыя : У 18 т. - Мн. : Белорусская Энциклопедия имени Петруся Бровки , 1996. - Т. 2. - С. 183. - 480 с. - ISBN 985-11-0061-7 .
• Русецкая В. І., Куноўская Л. П. // Весці НАН Беларусі . Сер. гуманіт. навук. - 2001. - № 1 . - С. 131-133 .
• Русецкая В. І. // Весці НАН Беларусі . Сер. гуманіт. навук. - 2006. - № 1 . - С. 119-120 .
• Яўгеній Міхайлавіч Бабосаў // Культуралогія: Энцыклапедычны даведнік / Уклад. Дубянецкі Э.. - Мн. : БелЭн , 2003. - ISBN 985-11-0277-6 .

Ссылки

• // "Персоналии белорусской социологии". Электронный справочник
• // База данных «История белорусской науки в лицах» Центральной научной библиотеки им. Я.Коласа НАН Беларуси
• // Проблемы управления
• Бабосов Е. М. // Газета "Право на свободу" (издание Церкви саентологии)

Отрывок, характеризующий Бабосов, Евгений Михайлович

– Colonel Michaud, n"oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu"un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J"ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d"ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu"il venait d"entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l"Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.

В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.

Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l"autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.

Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.

академик Национальной академии наук

Уважаемый Александр Григорьевич! Уважаемые товарищи! Я хотел бы начать свое выступление перед этой высококомпетентной аудиторией с двух фактов, которые... рельефно вырисовывают идеологическую ситуацию, сложившуюся на сегодняшний день в Беларуси.

Факт первый. В ходе проведенного в начале этого месяца исследования Институтом социологии Национальной академии наук выяснилось, что почти половина, 48,5%, а в таких городах, как Борисов, Солигорск, Молодечно, Узда, до 57% опрошенных граждан выражают убеждение, что для... общества необходимо проводить целенаправленную идеологическую работу. Если к этому добавить еще 19,5% людей, которые склоняются к такой точке зрения, станет ясно, что подавляющее большинство нашего народа отдает себе отчет в важности, необходимости, целесообразности организованной, продуманной, целенаправленной и эффективной идеологической деятельности.

Факт второй. В процессе названного исследования задавался вопрос, кто оказывает наибольшее влияние на формирование политики белорусского государства? Оказалось, что 79,9%, то есть каждые 8 из 10 опрошенных людей безоговорочно подчеркивают решающую роль Президента Беларуси. И только менее 5%, то есть в 17 раз меньше, признают важную роль в этом политических партий.

Какие же выводы можно сделать из этих фактов?

Вывод первый. 68% обобщенно, то есть 2/3 населения страны, обладают более или менее отчетливо сформированным запросом на проведение целенаправленной идеологической работы. И этот запрос необходимо удовлетворять.

Вывод второй. Большинство населения страны адекватно понимает и оценивает различные социальные институты в формировании политики государства и реальный рейтинг идейно-политического влияния Президента, партий и других социальных институтов.

Опыт истории неопровержимо свидетельствует, что именно политический лидер страны вырабатывает идеологическую доктрину и политическую стратегию государства. Примеры известны - Ленин, Махатма Ганди, Рузвельт. И совершенно естественно, что в наших современных условиях такая роль принадлежит Президенту страны, хотя существенный вклад в разработку и пропаганду идеологии могут и должны вносить ученые-обществоведы, писатели и другие деятели культуры.

Вывод третий. Идеологическая работа неразрывно связана с политической деятельностью. Это удел прежде всего политических партий. Почему же, возникает вопрос, только 20-я часть населения республики признает важное значение деятельности политических партий в разработке идеологии? Низкий идеологический рейтинг политических партий объясняется рядом взаимосвязанных факторов. Во-первых, это неспособность руководства большинства современных партий, действующих на политической арене Беларуси, выразить и четко отстаивать понятную и близкую большинству населения республики политическую программу и сценарий конкретного практического действия по достижению программных целей. Цели объявлены, действий не очень много. Во-вторых, уровень доверия народа к партиям резко снижается из-за свойственных лидерам многих партий, в первую очередь оппозиционных, чрезмерно амбициозных, стремлений реализовать свои личные, а не общественные, не общенародные интересы. Наконец, в-третьих, возникшие в нашем переходном обществе политические партии - это еще, скажем честно, пред-партии. И то, что руководство государством в переходном периоде принимает на себя некоторые функции политичес-

ких партий, в частности функцию идеологическую, - вполне правомерно в нашем обществе.

Общественные трансформации, которые произошли в нашей стране и происходят на протяжении последних 12-ти лет, привели к развалу великой державы, к радикальным изменениям социальной структуры общества. Кто еще 10 лет назад мог подумать, что у нас в стране возникнут новые социальные слои? Предприниматели, фермеры, так называемые лица свободных профессий, мафиозные структуры? Да, были тогда, до развала, спекулянты, захребетники, но они не влияли на экономическую, тем более политическую жизнь. А теперь произошло расслоение общества по имущественному принципу и происходит дальше. Важную роль стал играть масштаб присвоения собственности различными путями, не всегда законными в том числе. Во многом это объективный процесс, но он не должен приобретать уродливые формы.

Благодаря хорошо продуманной, последовательно осуществляемой и осмотрительной политике Главы белорусского государства, руководствующегося коренными интересами народа, в нашей стране не произошло обвальной приватизации и разграбления национальных богатств. К счастью, в Беларуси нет п не может быть такой ситуации, как в России: там, как отмечалось на недавнем Первом съезде народов Беларуси и России, он прошел в Москве, 16 самых богатых семейных кланов владеют 80 % национального богатства.

Но и в нашей стране, как я сказал, углубляется социально-экономическая дифференциация. Она не такая острая, не такая масштабная, как в России, но все-таки она существует. Примерно 1,5 % населения республики составляют богатые люди, которые могут себе позволить почти все: владение крупной недвижимостью, отдых на заморских курортах, счета в зарубежных странах, обучение детей в престижных и дорогостоящих западных вузах и так далее. Главное, чтобы эти деньги были чистыми и честными, что не всегда мы видим.

В то же время более 2 млн. 800 тыс. человек, то есть 28 % населения страны, располагают ресурсами ниже прожиточного минимума.

Вот два полюса, которые мы не можем не учитывать в нашей идеологической деятельности. Сегодня социальные и политические позиции в решающей степени определяются экономическими условиями. Рабочие чаще всего имеют иные политические предпочтения, чем все предприниматели. Почти четверть опрошенных в марте этого года жителей г. Минска наиболее политизирована - (24,4 %). Многие люди в этих условиях замыкаются в узкие рамки повседневных житейских забот. Почти четверть опрошенных не интересуется проблемами политической жизни. Только каждый четвертью минчанин проявляет интерес даже к масштабным политическим событиям, типа теперешних, связанных с Ираком и вокруг него. В тех или иных общественных политических мероприятиях участвует только один из пятнадцати опрошенных. Это малый показатель для такой духовно и социально развитой европейской страны, как Беларусь. И необходимо тщательное отслеживание динамики и направленности политической ориентации граждан в идейно-воспитательной работе.

Социальное расслоение нашего общества обостряет идеологическую дифференциацию различных групп индивидов, способствует созданию мозаичной, очень пестрой и разнородной идеологической панорамы, где соседствуют и резко противоречат друг другу, сталкиваются друг с другом различные представления об идеалах, ценностях, нормах жизни, успехах и благополучии.

В немалой степени такая ситуация объясняется тем, что господствующие прежде большевистские идеологические штампы рухнули. Многие люди затрудняются в выборе своих идеологических предпочтений, а некоторая часть интеллигенции вообще отрицает необходимость существования идеологии в современном обществе. Между тем в таких благополучных в материальном отношении обществах, как на

западе, так и на востоке, - Швеции, Германии, Франции, США, Японии идеологические установки не только функционируют, но и активно привносятся в общественное сознание государством и его структурами.

Это объясняется очень просто: любому 7 обществу необходим единый и целостный свод идей, ценностей, норм, которые объединяют всех его граждан, являются общей платформой согласованных действий во всех областях жизни.

Особенно нарастает значимость объединения сил, способных идейно сплотить граждан, придерживающихся даже различных взглядов в условиях системной трансформации общества, которая происходит ныне в Беларуси. Такую объединяющую и вместе с тем мобилизующую роль в современном белорусском обществе призвана сыграть идеология, оказывающая мощное и разнообразное воздействие на духовный мир человека, его мировоззрение, социальное поведение и деятельность.

Убежден, что очень точное, критически выверенное и практически действенное определение идеологии только что прозвучало в прослушанном нами докладе Главы белорусского государства. Я хотел бы в этом определении обратить особое внимание только на два элемента, которые почти во всех учебниках и словарях отсутствуют. Александр Григорьевич подчеркнул трижды, что без веры нет идеологии - это верование и воля; без твердой воли и убежденности идеология не сможет овладеть массами.

Мы только что беседовали с Леонидом Семеновичем Мальцевым. Он развивал идею о том, что нужна сильная идейная закалка, которая создает веру солдата в победу, без этого нет победы. Это касается не только солдат, это касается всех граждан страны. Вера и убеждение, сформированные идеологией, требуют перевода теоретических положений в конкретные лозунги. Пример из истории известный: «Мир народам!», «Власть Советам!» и так далее.

То, что сказано сегодня в докладе Главы государства, усилиями идеологических работников, в первую очередь обще-

ствоведов, журналистов, должно обрести форму доступных всем лозунгов, призывающих к конкретным действиям во имя достижения лучшего будущего нашего Отечества.

Идеология органично взаимосвязана с миссией вполне определенной социальной системы, будь это государство, партия, религия и так далее. Эти системы выражают смысл их существования, основную цель и способы достижения этой цели. В частности, определение миссии белорусского государства на первую четверть XXI века - обеспечение динамичного, устойчивого социально-экономического развития в условиях суверенитета.

Можно выделить четыре главных аспекта идеологической платформы этой деятельности:

1. Становление развития социально ориентированной рыночной экономики.

2. Обеспечение постепенного перехода к постиндустриальному информационному обществу на основе реализации научных нововведений и новых высокоэффективных технологий.

3. Повышение благосостояния народа до уровня европейских стандартов и формирование целостного социально и духовно развитого, творческого, деятельного, инициативного и предприимчивого человека.

4. Создание эффективного правового и социального государства в органичном единении с формированием и развитием «гражданского общества», где далеко не все политизировано.

Рассмотрение идеологии в едином комплексе с миссией белорусского государства позволяет дать ответ на вопрос: зачем и какая идеология нужна сегодня Беларуси? В ответе на этот вопрос можно идти не от фантазий, не от представлений о заоблачных, абстрактных высях, а от реалий нашей жизни. Учитывая, что в нашем народе очень сильны традиционные для белорусов черты - «добразычлiвасць, памяркоунасць, талеран-тнасць» и, в конце концов, единое для всех нас отношение к Отечеству, к нашей «бацькаушчыне».

Эти традиционные для белорусов ценности не могут остаться за бортом нашей идеологической доктрины. Но самое главное, что всех нас объединяет, - это принадлежность к белорусскому народу. Нам нужна идеология, которая бы не расшатывала страну и народ, а объединяла. Поэтому стержнем, ядром нашей идеологии, по моему мнению, может и должна быть национальная идея.

Впервые отчетливо и ярко она проявилась в опубликованном почти столетие назад Купаловском: «А хто там iдзе», на что обратил внимание Александр Григорьевич. Все помнят эти слова: «А хто там iдзе, а хто там iдзе, у агромнiстай такой грамадзе? - беларусы»... Это и есть краткое, сжатое, конкретное, выраженное в классической форме представление о том, что должно быть в основе нашей идеологии.

И то, что было ясным в начале XX века, становится еще более важным для понимания в начале XXI века. Потому что лишить народ идеологии - значит, лишить его веры в себя, и это то же самое, что обезоружить воина перед боем. Это то же самое, без чего нельзя выйти на определение национальных интересов, а следовательно, целей и задач внутренней и внешней политики страны.

Найти правильное, достойное место Беларуси в современном мире. И такая точка зрения вполне соответствует общественному мнению и настроению большинства населения республики (75 %), что мне представляется чрезвычайно важным. Об этом свидетельствуют итоги недавних социологических опросов. Три четверти населения заявило, что нашему обществу нужна объединяющая национальная идея. Против этого выступает чуть более 5 % опрошенных. Вот соотношение в нашем народе понимания того, что же такое национальная идея и как она важна для создания интенсивно действующей идеологической системы.

Если выразить нашу национальную идею одним словом, то слово это - «беларускасць», а если это понятие чуточку расширить и расшифровать, оно звучит примерно так: «Беларусь

жива, Беларусь живет и будет жить как независимая суверенная страна». Это означает, что национальная идея сливается в единое с идеей белорусской государственности.

Александр Григорьевич задавал вопрос в аудитории, советовался, как лучше сформулировать: «идеология государственная» или «идеология государственности?» Мне думается, что второй вариант лучше. Потому что, когда мы говорим «государственная идеология», практика нашей жизни недавних лет показывает, что государственная идеология во многих случаях приводит к тотальному огосударствлению не только содержания, но и форм идеологической работы. Это чревато микробами доктринерства, догматизма и отрыва от жизни.

Итак, в нашей идеологической системе должны быть объединены, синтезированы национальная идея и идея государственная. Только слияние в единую национальную идею и идею белорусской государственности позволило руководству нашей страны выработать не «особый», но все-таки характерный именно для Беларуси, не похожий ни на российский, ни на польский, ни на литовский путь социально-экономического и духовного развития, который получил уже, по крайней мере в прессе, название «белорусская модель развития». Эту модель изучают внимательно, с интересом, а некоторые с завистью, и не только в странах СНГ, но и в ряде других государств так называемого дальнего зарубежья.

Когда мы утверждаем необходимость белорусской государственности, не следует самообольщаться и не замечать того, что и сегодня в нашей действительности, говоря словами великого сатирика М.Е. Салтыкова-Щедрина, «есть легионы сорванцов, у которых на языке «государство», а в мысли - пирог с казенной начинкой».

Единственно продуктивной идеологией в современной ситуации может быть только идеология высокой социальной и гражданской ответственности. Поэтому всеми средствами идейного влияния на сознание и жизненные позиции людей необходимо утверждать в нашей современной действительно-

сти наряду с реализацией национальной идеи и идеи белорусской государственности, фундаментальное значение идеи гражданственности.

Сегодня наша страна, как никогда ранее, нуждается в человеке-гражданине, готовом и способном эффективно трудиться не только ради собственного благополучия, но и во имя благополучия своей Отчизны. Поэтому все каналы и средства идейного влияния на людей - детский сад, школа, вуз, трудовой коллектив, армия, спортивные движения, молодежные организации, ну и, конечно, печать, радио, телевидение - должны быть ориентированы на воспитание патриотического сознания.

Здесь говорилось о фильме «В августе 44-го». Я думаю, что это действительно редкое явление в нашем кинематографе. Явление знаменательное и очень важное, ибо эту тенденцию необходимо развивать не только в кино и на телевидении, но и в печати, в других средствах идейного, духовного, религиозного воздействия на сознание и жизненные позиции нашего современника. Все это должно быть подчинено одной важной, может быть, единственной мысли: формировать целеустремленного, эффективно работающего гражданина Республики Беларусь.

На всех уровнях и во всех звеньях идейно-воспитательной работы, как мне думается, необходимо пропагандировать чрезвычайно важную мысль: развитие государства определяется духом нации, ее историей и культурой, складывающихся и развивающихся многими поколениями патриотов своего Отечества.

Итак, соответствующая коренным интересам белорусского народа идеология, как я себе это представляю, должна базироваться на трех опорах, на трех «китах»: национальная идея, идея белорусской независимой государственности и идея высокой гражданственности. Она может и должна быть государственно-патриотической идеологией. И поэтому очень важно, что в настоящее время более 60 % наших сограждан испытывают чувство гордости за свою страну. Мы привыкли говорить, что все мы «отсталые», «нищие», «бедные» и так далее. Так вот, 60 %

наших сограждан, рядовых людей, признаются в том, что испытывают чувство гордости за свою страну, за свою родную Беларусь, за свою родную «Айчыну». В этом нельзя не видеть характерного для белорусского народа чувства патриотизма, нашедшего многократные проявления и в трудовых свершениях, и в ратных подвигах.

При всей важности концептуальных основ идеологии и национальной модели социально-экономического и культурного развития все-таки нужно подчеркнуть, что главное - практическая реализация разработанных концепций и моделей. Пока же в этом направлении нерешенных проблем больше, чем решенных. Чаще всего результаты теоретического анализа идеологии, который худо-бедно все-таки у нас проводится, в глазах работников управленческого аппарата предстают достаточно абстрактными, не имеющими практической значимости. Со стороны исследователей-гуманитариев редко возникает стремление оказать своими изысканиями практическую помощь. В результате утрачивается во многих случаях контакт между сферами теоретического анализа идеологии, ее теоретического уровня и практикой повседневной идейно-штатной работы в коллективах, по месту жительства, во всех организациях нашего многогранного социального организма, а этот контакт жизненно необходим, и его надо восстанавливать, развивать и углублять.

Для повышения эффективности идеологической деятельности очень желательно, чтобы все кадры, занимающиеся воспитательной работой, овладевали социальной технологией идейного влияния на массы. Хочу чуть-чуть развернуть этот тезис. Социальная технология идеологической работы - это совокупность умений, навыков, приемов, если хотите, опыта, активного идейного воздействия на отдельных индивидов и социальные группы людей для формирования у них определенных целевых установок, ценных ориентации и волевых побуждений, способствующих мобилизации их потенциальных ресурсов и возможностей для скорейшего и качественного получения желаемого результата.

Это определение позволяет понимать социальную технологию в качестве специфического и важного компонента. С одной стороны, целостного управления, а с другой - как средство перевода управленческих решений на конкретный язык достижения поставленных целей идейно-воспитательными средствами: не приказом, не рублем, а идейным влиянием на человека.

Социальная технология идеологической работы включает в себя ряд персональных и взаимосвязанных действий, важнейшие из которых следующие:

1. Формирование цели развития данного социального объекта. Будь это регион, ведомство, коллектив, вуз и так далее. И грамотное, доступное для понимания всех людей доведение цели до конкретных граждан страны, коллектива, организации и так далее.

2. Целенаправленное и систематическое информирование - это у нас немножко лучше получалось, - как членов своей команды, своего органа, своей организации, так и окружающего населения о важнейших событиях, изменениях, в контексте которых надлежит совершать те или иные действия. Имеются в виду идейно-воспитательные составляющие.

3. Выработка умений и навыков эффективной работы с конкретными людьми, выявление их способностей, потенциальных ресурсов, возможностей, более того, их предрасположенности к тому или иному виду деятельности и, соответственно, выявление оптимальных способов идейного влияния на людей с соответствующими способностями в целях повышения эффективности их работы.

4. Определение отношений людей: позитивного, негативного, безразличного к тем или иным сторонам социальных, экономических, политических процессов, в которые они вовлечены, что позволяет повлиять в нужном направлении на изменение таких отношений.

5. Умение целенаправленно, аргументирование влиять на мотивационную сферу людей, ибо все мы действуем под

влиянием каких-то мотивов; активно участвовать в том или ином действии или, говоря другими словами, умение мобилизовать их на действия или достижение поставленной цели.

Названные компоненты, социальные технологии идеологической работы, думается, следует применять, конкретизируя их в зависимости от сфер деятельности. И в этой связи разрешите высказать несколько предложении рекомендательного плана. В частности, я полагаю, что министерствам и ведомствам, которые занимаются управленческой организационной работой в сфере конкретного сектора экономики, очень важно проводить всю эту работу в тесном взаимодействии с решением хозяйственных задач и тех социально-экономических проблем, которые стоят перед страной и которые определены в известной Программе социально-экономического развития Беларуси до 2010 года.

Без этого идеологическая работа потеряет свой смысл. Вне идеологической работы эти цели не будут достаточно хорошо осознаны и, соответственно, будут возникать трудности на пути их реального достижения.

При этом хочу обратить внимание на то, что современное общество требует грамотного научного подхода ко всем формам идейно-воспитательного влияния на людей. И то, что срабатывало 10-15 лет назад, сегодня уже не воспринимается. Тот, кто идет в трудовой коллектив и тем более на телевидение, должен быть политически убежденным и грамотным человеком, иначе он никого не убедит. И поэтому, я думаю, идеология должна быть не только теоретически обоснованной, не только целенаправленной, но и исключительно честной, соответствующей нашей реальности.

В системе здравоохранения, например, все многообразие информационно-воспитательной деятельности желательно использовать в едином русле с решением проблем, которые вызывают обеспокоенность населения. В частности, рост заболеваний по некоторым болезням увеличился в два раза по сравнению с 1990 годом, резкое увеличение смертности среди

мужчин далеко опережает смертность среди женщин, платность здравоохранения и так далее. Здесь все усилия должны быть сосредоточены на формировании здорового, активного образа жизни, о чем очень подробно говорилось в докладе Александра Григорьевича.

В системе образования идейно-воспитательная работа может дать желаемый результат только в том случае, если она опирается на идейно добротные, объективно отражающие нашу историю и современность, основные тенденции экономического и духовного развития школьные, вузовские учебники по гуманитарным дисциплинам.

Согласен, что многие учебники по истории и другим наукам отстают от запросов жизни, требований к воспитанию молодых людей не только как специалистов, но и как сознательных граждан и патриотов своей страны.

Если иметь в виду необходимость конкретизации общих проблем и задач идейно-воспитательной деятельности применительно к особенностям тех или иных регионов, областным управленческим структурам и их идеологическим кадрам, которые здесь широко представлены, желательно принимать во внимание некоторые особенности идеологической ситуации в тех или иных областях. Они так или иначе складываются на желаниях, стремлениях, надеждах и тревогах наших сограждан. Мне думается, следует иметь в виду, что в Гродненской области твердое намерение изменить место работы имеют 5,5 % работающих, а в соседней Брестской в два раза больше - 12,5 %. В Витебской области 28 % опрошенных (это очень много, больше четверти) обеспокоены постоянными задержками выплаты заработной платы и слишком большим количеством административных отпусков.

В Минске выражают доверие средствам массовой информации только 43 % опрошенных, в 1,5 раза меньше, чем в Могилевской области. Я думаю, что это все надо учитывать в плане конкретной привязки действий по отношению к тем или иным группам населения в идейно-воспитательном плане. Ду-

маю, что предложенная участникам семинара структура идеологической работы в стране позволит практически реализовать основные принципы и элементы идеологической деятельности, сможет повлиять на повышение масштабов эффективности идеологическо-информационной службы управленческой вертикали, призванной каждодневно и профессионально заниматься информированием населения и идейно-воспитательной работой с его различными группами.

Следует учитывать, что идеологическое обеспечение организационно-управленческой и хозяйственной деятельности - это не отдельная отрасль, как многим представляется, состоящая из лекций, бесед, докладов, наглядной агитации и других политико-воспитательных мероприятий. Это комплекс сложный, многогранный, разнообразный, требующий усиленного внимания к себе со стороны всех управленческих структур, комплекс средств и методов идейного влияния, который надлежит тесно увязывать с практикой хозяйствования, решением узловых проблем социально-экономического, политического и духовного развития страны и с идеологическим преломлением социальных ожиданий и нормативно-ценностных интересов, императивов белорусского народа.

В заключение хочу высказать пожелание, чтобы совещания, семинары по идейно-политической работе, пусть не такого грандиозного масштаба, как сегодняшний, стали регулярными. И желательно - с участием Главы государства.

А. Г. Лукашенко: Национальная идея должна быть прежде всего объединяющей. Это основная ее характеристика. Я так понял, что вы и Мясникович эту идею нашли... В одном слове, как вы сказали, «беларускасць». Теперь, представьте, мы эту идею сейчас бросим в народ. Она, эта идея, приживется, за нее схватятся люди? Сможет ли она стать основной национальной идеей и будет ли являться основой нашей государственной идеологии или идеологией нашего государства?

Пойдем дальше. Вы говорили, что идея государственной независимости - основа нашей идеологии. По-моему, это само собой разумеется. Не является же, допустим, для Германии или Франции идея государственной независимости основой идеологии. Почему мы само собой разумеющуюся вещь пытаемся положить в основу нашей идеологии?

Е.М. Бабосов: Уважаемый Александр Григорьевич, Франция - это первое национальное государство в Европе. За триста лет французы привыкли, что у них национальное государство, символика, национальная форма, национальный язык. В нашем народе, который имеет государственность менее столетия, эту идею надо еще до некоторых доводить, чтобы она стала не только идеей, но и жизненной практикой.

А. Г. Лукашенко: Вы хотите сказать, что есть некоторые посылы, что мы можем потерять государственную независимость в силу, допустим, переговорного процесса с Россией о Союзе? Поэтому, мол, надо застолбить это, и народу вбивать в голову идею государственной независимости? Вот мы независимы, должны быть независимы и так далее... Вы хотите положить идею государственной независимости в основу идеологии, поскольку надо опасаться потери независимости?

Е.М. Бабосов: Может быть, не опасаться, а утверждать эту независимость, несмотря на всякие опасения, которые могут возникнуть в силу действий, скажем, Союза правых сил в России. Или тех в нашей стране, которые ориентированы на Запад. Того же самого Шушкевича, Лебедько и прочих.

А. Г. Лукашенко: Будем подстраиваться под Немцовых и Шушкевичей? Они где-то топнули ножкой, а мы уже в государственную идеологию основной идеей будем забивать противодействие этим деструктивным элементам?

Я часто думаю о России, ищу на основе ее опыта идеологию, которая могла бы прижиться. Вот, допустим, превращение России в великую державу. Россия - великая страна. В том плане, что это должно быть высокоэффективное, высокоинтеллектуальное государство, которое сохранит свои позиции в космосе, в обороне и так далее. А мы, представьте, в основу идеологии положим «беларускасць» и бросим этот тезис в народ. Подхватят ли его? Многие говорят, что нет. Я не отвергаю то, о чем вы говорите. Но, по-моему, это несколько надуманно. Что такое «беларускасць»? Мы попытались расшифровать - на три части понятие разделили.Я хотел бы, чтобы этот тезис был обсужден в группах, чтобы мы не схватились за идею, которая может не прижиться, чтобы на формальную сторону не слетели.

Определенные силы использовали этот тезис совершенно в других интересах, и они его заездили, испохабили, - как его выдвинуть в качестве национальной идеи? «Незалежнасць, суверэштэт, за якi трэба змагацца» и так далее. 3 кiм змагацца? Навошта змагацца? Понимаете, вот сразу не ложится этот тезис на сегодняшнюю грешную землю. Нагнетать его, вбивать в мозги можно, но будет ли толк? То есть я обращаю ваше внимание на то, что предложение Евгения Михайловича должно быть проанализировано серьезнейшим образом. Слава Богу, конечно, что он рискнул его высказать. Потому что все вокруг да около ходят и боятся что-то сказать.

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Социология: учебное пособие
Под общей редакцией А.Н. Данилова

Допущено

Министерством образования Республики Беларусь в качестве учебного пособия для студентов учреждений высшего образования

А.Н. Данилов, А.Н. Елсуков, Е.М. Бабосов, В.Л. Абушенко, Д.К. Безнюк, Т.В. Бурак, С.Н. Бурова, Ж.М. Грищенко, Л.А. Гуцаленко, Е.А. Кечина, Н.В. Курилович, Е.Е. Кучко, И.В. Левицкая, А.П, Лимаренко, Е.Г. Павлова, А.В. Рубанов, Г.Н. Соколова, Л.Г. Титаренко, П.П. Украинец, Л.В. Филинская, Ю.Г. Черняк, С.А. Шавель, Е.В. Шкурова

Рецензенты: кафедра философии и методологии университетского образования РИВШ; кафедра экономической социологии БГЭУ; доктор социологических наук, профессор В.А. Клименко

Предисловие

С каждым годом социологическая наука обогащается, наращивая свой теоретический и практический потенциал. Социология сегодня востребована, ибо мир находится в постоянном развитии. На глобальном и национальном уровнях набирают силу новые тенденции, связанные с поиском более справедливой и устойчивой жизни. Но рая на земле ждать не приходится, поскольку то и дело возникают конфликты, вспыхивают революции, идет постоянная борьба за власть, сырьевые ресурсы, территориальное влияние и господство. Информационные агентства, телевизионные каналы, газеты, интернет ежедневно взрываются сенсациями и уже готовы объявить конец света. Человек разумный упорно ищет свой философский камень, пытаясь адаптироваться к условиям глобальной нестабильности, понять и по возможности упредить развитие событий по худшему из возможных сценариев. Нам предстоит преодолеть веками копившиеся противоречия из-за социального неравенства, политического, этнического, религиозного разнообразия и т. п., чтобы наконец перейти от конфронтации к согласию и совместными усилиями начать диалог о спасении жизни на Земле. Возможно ли это в принципе – покажет будущее. Во всяком случае, на разрешение всех этих и многих других проблем нацелена социология – наука, которая помогает обществу устойчиво функционировать, развиваться без конфликтов и потрясений, своевременно упреждать возникающие недоразумения и противоречия.

В постсоветских странах социология как учебный предмет введена совсем недавно. Развитие этой классической науки в Беларуси тоже было непростым. Только в начале XX в. она была институционализирована.

В нашей стране социологическая наука самым естественным образом берет начало в многовековом историческом опыте белорусского народа, его природной мудрости и культуре. Судьба народа, сложные перипетии бытия, духовные поиски и душевные переживания, революции и войны, безверие и обретение веры, мысли о будущем находили свое непосредственное отражение в творчестве таких выдающихся белорусских мыслителей прошлого, как Евфросиния Полоцкая, Франциск Скорина, Симеон Полоцкий и др.

История отечественной социологии несет в себе и элементы подвижничества, которое в прежних обстоятельствах было сродни героизму, когда социология была объявлена «буржуазной лженаукой» и на десятилетия вычеркнута из всех учебных планов. Но разве можно вычеркнуть из истории целую науку? Оказалось – можно. И только спустя долгое время начался непростой процесс возрождения социологического знания, причем исключительно в виде прикладной, вспомогательной дисциплины. Окончательная институционализация социологии как самостоятельной науки и учебной дисциплины произошла в 1989 г., когда ее начали преподавать сначала в ведущих вузах, а затем и во всех учреждениях высшего образования страны.

«Социология – наука живая», – подчеркивал выдающийся русский и американский ученый П.А. Сорокин. Мы живем как раз в такое время, когда Республика Беларусь активно развивается, идет непрерывный процесс государственного строительства, вырабатывается свое видение внутренней и внешней политики, идеологии суверенного белорусского государства. В это время, как никогда ранее, обществу необходимы новые социальные идеи, теории, концепции. И именно в такой период социология становится максимально востребованной, большую актуальность приобретают задачи по совершенствованию процесса подготовки социологов, сохранению и дальнейшему развитию кадрового потенциала социологической науки.

В силу своего особого научно-фундаментального и вместе с тем прикладного характера социология более других социальных дисциплин, не говоря уже о целом спектре гуманитарных, сопряжена с функцией преобразования общества. Курс социологии, не дублируя другие гуманитарные и социальные науки, дает иные, крайне необходимые современному человеку знания: о мире и обществе, природе социальной жизни, малых и больших группах, социальной структуре, социальных институтах, направлениях социального развития. В конечном счете знания по социологии оказывают колоссальное влияние на формирование научного мировоззрения студенчества, помогают молодым людям самостоятельно разобраться в сложностях современной жизни. Преподавание социологических дисциплин в учреждениях высшего образования любого профиля отвечает как потребностям общегражданской подготовки специалистов, так и необходимости формирования их общей культуры мышления.

Белорусский государственный университет стал колыбелью развития социологии в Беларуси. С момента его создания (1921) социология входила в перечень обязательных дисциплин. Социологию активно поддерживал первый ректор университета профессор В.И. Пичета, который занимался вопросами славянской истории и культуры, проблемами социально-экономического и культурного развития белорусской нации. Сразу же была создана кафедра социологии и первобытной культуры, начали издаваться монографии и учебники. Студентам читались лекции по генетической социологии, проо134блемам труда, экономике, праву, истории культуры, социологии семьи и брака. В «Трудах БГУ» за 1923 г. был опубликован первый курс лекций по социологии. Книги «Курс марксистской социологии» и «Марксизм и социология» С.З. Каценбогена, изданные в 1925 г., стали первыми учебниками.

Еще до официального признания новой науки академик А.Г. Александров в 1956/57 учебном году прочитал для студентов 4-го и 5-го курсов исторического и юридического факультетов БГУ курс лекций «История социологических учений», который вышел в 1958 г. отдельным изданием под названием «История социологии как наука». С официальным возрождением социологии появляются первые учебники, написанные профессором Г.П. Давидюком: «Введение в прикладную социологию» (1975), «Прикладная социология» (1979). Книги отражали современные на тот момент представления о функциях социологии, ее основных категориях и стали первой попыткой раскрыть историю становления и развития социологической науки, сформулировать практические предложения по учебному процессу. В этот же период белорусские социологи издают первый в Советском Союзе «Словарь прикладной социологии» (1984), который долгие годы являлся настольной книгой социологов-практиков. Он был переиздан в 1991 г. под названием «Социологический словарь».

После окончательной институционализации социологии (1989) и создания факультетов и отделений в ведущих университетах страны были подготовлены и изданы новые учебники по социологии. В Беларуси под редакцией профессора А.Н. Елсукова вышли первые учебники «История социологии» (1993) и «Социология» (1998). За учебное пособие «Социология» профессора кафедры социологии БГУ А.Н. Елсуков, П.П. Украинец, Л.А. Гуцаленко, Л.Г. Титаренко в 2009 г. были удостоены премии имени В.И. Пичеты в области социальных и гуманитарных наук. За более чем двадцатилетнюю историю работы кафедры социологии БГУ накоплен богатый опыт подготовки социологов, который обобщается сотрудниками кафедры в регулярно публикуемой научной, учебно-методической и учебной литературе. Получили широкое распространение учебники и учебные пособия академика Е.М. Бабосова, профессоров А.Н. Елсукова, П.П. Украинец, Г.Н. Соколовой, Л.Г. Титаренко и др., на которых воспитывается новое поколение высокопрофессиональных социологов.

Каждая новая книга, а особенно учебник, учебное пособие или авторский курс лекций – это всегда обобщение опыта как конкретного ученого, так и кафедры, лаборатории, научного центра, организации в целом. В данном случае речь идет о работе социологов, которых объединяет кафедра социологии Белорусского государственного университета. Авторы надеются, что предлагаемое учебное пособие продолжит лучшие традиции университетской социологической школы.

Данное пособие в полной мере отвечает современному уровню развития социально-гуманитарного знания и основным задачам социологического образования, подготовлено в соответствии с типовой учебной программой, разработанной по стандарту этой дисциплины, утвержденному Министерством образования Республики Беларусь.

Начинается книга предисловием и обязательным в подобном случае разделом «Введение в дисциплину “Социология”». Далее в пособии представлены три самостоятельных раздела. Первая глава «Теория и история социологии» состоит из четырех тем, в которых раскрывается история развития социологии, анализируются общество как социально-экономическая и социокультурная система, культура как система ценностей и норм, личность и процесс ее социализации. Вторая глава «Социальные общности, институты и процессы» состоит из пяти тем, в которых рассматриваются социальная структура и стратификация, социальные общности и социальные группы, социальные институты и социальные организации, социальные конфликты, социальный контроль и социальное управление. И, наконец, третья глава «Специальные социологические теории» включает две большие темы: специальные и отраслевые теории, а также методология и методы социологического исследования.

Темы пособия заканчиваются общими выводами, глоссарием, вопросами и заданиями для самостоятельной работы студентов, перечнем рекомендуемой литературы к ней.

Материал пособия распределен между авторами следующим образом: введение в дисциплину «Социология» написали А.Н. Данилов и С.А. Шавель; § 1.1 – А.Н. Данилов и А.Н. Елсуков; § 1.2 – Г.Н. Соколова и Л.Г. Титаренко; § 1.3 – В.Л. Абушенко; § 1.4 – Л.А. Гуцаленко и Е.Г. Павлова; § 2.1 – Д.К. Безнюк; § 2.2 – Т.В. Бурак и Е.В. Шкурова; § 2.3 – А.П. Лимаренко; § 2.4 – Е.М. Бабосов; § 2.5 – И.В. Левицкая и П.П. Украинец; § 3.1. – А.Н. Данилов, Д.К. Безнюк, С.Н. Бурова, Ж.М. Грищенко, Н.В. Курилович, Е.Е. Кучко, Н.В. Левицкая, А.В. Рубанов, Л.В. Филинская, Ю.Г. Черняк и Е.В. Шкурова; § 3.2 – С.Н. Бурова, Е.А. Кечина, Е.Е. Кучко и Л.В. Филинская.

Авторы выражают искреннюю признательность рецензентам – коллективу кафедры философии и методологии университетского образования РИВШ, кафедры экономической социологии БГЭУ и доктору социологических наук, профессору В.А. Клименко, – замечания и рекомендации которых способствовали улучшению содержания пособия.

А.Н. Данилов

Введение

Общественная потребность в социологическом знании. Сегодня термин «социология» ни у кого не вызывает удивления или смущенного пожимания плечами, что означало бы «никогда не слышал». Ежедневно с экранов телевизоров, по радио, из газет, журналов, в интернете можно узнать результаты социологических опросов на все мыслимые и немыслимые темы. Безусловно, это и хорошо и плохо одновременно. Хорошо, поскольку в обществе присутствует система изучения общественного мнения, позволяющая использовать чужой опыт, а значит, существует некий социальный механизм, который может упреждать, ограждать людей от возможных ошибок, неправильных действий или поступков. Плохо по той причине, что, как показывает опыт, на чужих ошибках никто не учится. Да и массовость не сродни качеству: с годами появляется все больше фирм-однодневок или просто самозванцев от социологии, которые под эгидой социологических исследований готовы выполнить любое пожелание заказчика. И это не просто «болезни роста» для постсоветских стран – это реальность коммерциализации социальных наук во всем мире. Рейтинг ведущих мировых телекомпаний тому яркий пример. Еще более показательна ситуация последних лет, связанная с пониманием природы, источников и причин современного кризиса.

Мировая общественность в недоумении: почему никто не смог предсказать заранее финансовый экономический кризис 2008–2009 гг. – ни мощные аналитические центры, ни СМИ, ни ныне действующие лауреаты Нобелевской премии по экономике, не говоря уже об астрологах, ясновидцах и т. п. Причина в том, что для выявления тенденции развития и создания правильного прогноза у аналитиков не было полной и достоверной социологической информации. Все началось в США еще в 2007 г., когда появились первые сбои в одной из самых отлаженных в мире систем – системе ипотеки (кредит под залог приобретаемой недвижимости). Банки спокойно шли на расторжение договоров ипотеки, иногда даже провоцируя его, так как знали, что уже выплаченные суммы не возвращаются заемщику, а недвижимость можно вновь продать. Не учтено было лишь то, что при достижении критической массы вынужденных невозвратов кредита и расторжений договоров возникает цепная реакция, выливающаяся в панику на рынках недвижимости. Кредитополучатели, видя, что цены на недвижимость (земельные участки, жилье и др.) падают, воспринимают прежние условия кредитования как несправедливые. Соответственно одни из них требуют пересмотра условий, другие отказываются платить, затевая судебные тяжбы, третьи выходят из ипотеки, надеясь на более приемлемое решение своей проблемы. Только социология могла дать адекватную оценку настроений людей, однако такого заказа, судя по всему, не было. Ипотечным банкам подобные исследования казались в то время излишними, а государство осталось в стороне, соблюдая либеральный принцип laissezfaire – невмешательства в частные дела. В результате ипотека рухнула, кредитные учреждения обанкротились, и эти волны прошли по всем отраслям экономики США, распространились по всему мировому финансовому пространству. Приведенный пример, во-первых, указывает на необходимость включения социологических данных в макроэкономическую статистику, оперирующую «безлюдными» показателями – ВВП, розничным товарооборотом и т. д.; во-вторых, показывает, что излишняя коммерциализация даже такой развитой социологии, как американская, способна дезориентировать исследователей, отвлечь их от самых злободневных проблем в угоду заказчику. Сегодня, наоборот, наблюдается избыток предсказаний о второй волне кризиса, но в них также нет серьезных социологических обоснований. Тем самым недооценивается потенциал самоорганизации общества, основанный на согласовании экспектаций (ожиданий) людей и механизмах обратной связи в системе управления.

Зарождение социологии как самостоятельной науки. Вопрос о времени и месте зарождения социологии, ее основоположниках, этапах развития имеет большое значение для дальнейшего изложения всего материала. Считается, что впервые слово «социология», обозначающее область научного знания, было введено в научный оборот французским мыслителем Огюстом Контом в работе «Курс позитивной философии» (1830–1842. Т. 1–6). Как и многие другие философы конца XVIII – первой половины XIX в., О. Конт находился под воздействием крупных успехов в области естественных наук. Поэтому он, рассматривая проблемы общества и социального поведения, во-первых, поднял на щит девиз «Порядок и прогресс», где порядок понимался по аналогии с физикой как симметричность и уравновешенность структурных элементов общества (индивидов и групп), а прогресс – как использование знаний об обществе прежде всего для решения конкретных проблем, направленных на оптимизацию человеческих отношений, в чем, по его мнению, наблюдалось отставание от других наук. Именно этот период традиционно рассматривается как время зарождения социологии, хотя и нуждается сегодня в уточнении.

Вопросы, интересовавшие О. Конта, рассматривались в философии еще задолго до него. Истоки этого интереса прослеживаются уже в античной философии, в частности в трудах Платона и Аристотеля. Элементы социологических идей обнаруживаются в произведениях И. Макиавелли, Ш. Монтескьё, Т. Гоббса, Дж. Локка, И. Канта, Г. Гегеля и многих других представителей философской мысли.

Нельзя не учитывать и тот факт, что О. Конт был не единственным основоположником позитивизма, с которым связывают возникновение социологии. Не меньшая роль здесь принадлежит вдохновителю социальных идей О. Конта, его мэтру, стороннику индустриального общества К.А. де Сен-Симону. Свой вклад в возникновение позитивизма и социологии внесли также А. Кетле, Д. Милль и Г. Спенсер. Известно также, что сам О. Конт не очень охотно пользовался термином «социология» (который уже был распространен в научных кругах до него, в частности его использовал бельгийский статистик А. Кетле) для обозначения новой науки об обществе, предпочитая называть ее социальной физикой. Только после работ Г. Спенсера этот термин все чаще стал применяться для обозначения новой науки об обществе. Но по традиции О. Конт считается если не единственным, то по крайней мере одним из первых философов, стоявших у истоков социологии. Поэтому в целом возникновение социологии можно отнести к первой половине XIX в.

Пионеры социологии о потребности в новой науке и ее предназначении. Каждая наука рождается дважды: в первый раз в форме идеи, во второй – в процессе институционализации. Идея или проект новой науки содержит обоснование общественной потребности в соответствующем знании, его функциональной направленности, методологических основаниях, а также доказательства невозможности получения знания из других источников – уже существующих научных дисциплин, жизненного опыта и пр. Институционализация – это общественное признание и правовое закрепление статуса новой науки, после чего становятся возможными ее преподавание, подготовка кадров, создание научных подразделений, финансирование исследований и т. д.

Социология как проект зародилась во Франции в 1842 г., когда вышел из печати очередной том «Курса позитивной философии» О. Конта, в котором и содержалось оригинальное название новой науки – слово-гибрид «социология» (от лат. societas – общество и греч. logos – учение). Процесс институционализации растянулся на 50 лет. Его завершением можно считать основание в 1892 г. первого в мире социологического факультета в Чикагском университете, создание в Сорбонне кафедры социологии и присуждение Э. Дюркгейму впервые в мире звания профессора социологии. Важно отметить, что великая плеяда пионеров социологии, включая признанных классиков О. Конта, Г. Спенсера, К. Маркса, Г. Зиммеля, М. Вебера и Э. Дюркгейма (в первый период творчества), а также многих последователей и оппонентов социологии во многих странах (в России – П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский, Н.И. Кареев, М.М. Ковалевский и др., в Беларуси – И.В. Канчевский и др.), не могла зарабатывать на жизнь социологической работой. Уже один этот факт позволяет исключить какие-либо вненаучные мотивы, ангажированность и т. п. Эти люди строили здание социологии, так как верили в ее потенциал, считали необходимой и полезной для общества, имея в виду не только свои страны, но и, как правило, судьбы человечества.

Можно, пожалуй, признать аксиоматичным, что новая наука утверждается только тогда, когда отвечает актуальным общественным запросам, соответствует «духу времени» (М. Вебер) как устойчивой форме ценностного сознания социума. Если это так, то не случайно социология возникла именно во Франции, в стране, пережившей на рубеже XVIII–XIX вв. несколько тектонических потрясений: революцию с невиданным до того террором, взлеты и падения наполеоновского правления, реставрацию монархии с новой спиралью революционной ситуации. Уже К.А. де Сен-Симон, участник (на стороне якобинцев) революции, пришел к выводу, что ничего, кроме хаоса и анархии, подобные перевороты не приносят. Для преодоления возникающих кризисов достаточно провести разумные перемены в правительстве и финансах. Но для этого нужны другие люди – не «вольтерьянцы» или «руссоисты», не те, кто готов пойти на подстрекательство и любые жестокости, а те, кто способен поставить во главу угла стабильность, индустриализм, модернизацию. Сен-Симон полагал, что это должны быть промышленники, проникнутые верой в прогресс наук, «новое христианство» и отдающие приоритет общественному благу перед индивидуальным. В «Катехизисе промышленников» утверждалось, что главное – не просто рационализировать производство, а создать разумные и научно выверенные методы распределения. Сен-Симону принадлежит классическая формулировка хозрасчетного принципа распределения по труду: «Каждому по его способностям, каждой способности по ее делам». Развивая эту мысль, О. Конт пришел к выводу, что такими людьми могут стать только социологи, точнее – социологически просвещенные промышленники, политики, управленцы, юристы и другие специалисты. Чтобы такие люди появились, необходимо изменить систему образования, образ мышления и мировоззрение, для чего и нужна социология. Это и есть первая предпосылка осознания востребованности и предназначения новой науки. Ее можно назвать образовательной. Социология нужна для того, чтобы вырастить специалистов, которые смогут грамотно разрешать классовые, трудовые, этнические, конфессиональные конфликты, предохраняя общество от революций, гражданских и религиозных войн, т. е. упреждая разрушение фундаментальных основ и нравственных устоев человеческого общежития. В начале XX в. именно социология спасла капитализм, предложив тейлоризм, фордизм, теорию человеческих отношений, социально ориентированные экономические учения (А. Маршалла, Д. Кейнса и др.) как принципиально новые подходы к пониманию источников классовых и других противоречий и инновационные варианты снижения социальной напряженности.

Вторая предпосылка – гносеологическая. Суть ее состоит в поиске ответа на вопрос: «Насколько при существующей системе наук и организации исследований общество способно к самопознанию, а значит, к грамотному решению возникающих проблем и упреждению социальных взрывов?». Классики социологии, анализируя ситуацию своего времени, давали на него пессимистический ответ. По их оценкам, в XIX в., как и ранее, общественная мысль существовала и развивалась в форме высоких абстракций, в отрыве от повседневности. Наиболее острые проблемы, такие как оплата труда, жилищный вопрос, миграция, девиантное поведение, распределение и потребление и т. д., аналитически не затрагивались, и только в некоторых странах об этих явлениях собиралась статистика. Общественное мнение не изучалось, более того, считалось, что его репрезентантом являются публикации в газетах и журналах. В общественных науках не существовало методов для проникновения в социальную реальность, и в этом они существенно отставали от «наук о природе», успешно осваивающих экспериментальную технику познания. Высоко ценились личные наблюдения опытных людей, хотя объективность полученных таким образом сведений оставалась сомнительной. Как результат в ответ на все новые волны революции, прокатывающейся по Европе, правящие классы лишь усиливали репрессии, разжигая костер противоборства. Учитывая все это, О. Конт сформулировал краткий девиз новой науки: «Знать – чтобы предвидеть, предвидеть – чтобы регулировать». Трудно представить более важную жизненную потребность для любого общества (страны-государства), заботящегося о своем будущем.

Несмотря на то что тезис О. Конта был скорее декларацией о намерениях и до их реализации нужно было еще «доработаться», на что ушли десятилетия, сама эта установка вызвала осуждение и «слева», и «справа». «Левые» осуждали социологию за ее «охранительские предрассудки», т. е. отрицание революционных преобразований в пользу научно обоснованного реформирования, «правые» увидели в ней угрозу либерально-демократическим ценностям: индивидуализму, свободе предпринимательства, правам человека и прочему – со стороны субъекта управления (государства), отстаивающего общие интересы и целостность общества. «Детская болезнь “левизны”» проявилась и в ликвидации социологии как буржуазной науки в СССР, хотя ее «буржуазность» можно усмотреть лишь в оправдании реформистского пути спокойной модернизации перед революционным катастрофизмом. Еще французский социолог А. Токвиль в одной из своих книг писал: «…объективные цели революции могут быть достигнуты реформаторскими методами при условии их осознания верхами, их гибкости и политической воли»1
Токвиль А.Д. Старый порядок и революция. СПб., 2001. С. 157.

Эти же слова применимы ко всем революциям – великим и малым, славным и бесславным, «цветным» и «черно-белым», включая и ту, которая создала Советский Союз, и ту, которая завершила его существование. Одно лишь значимо: под объективными целями должно пониматься не завоевание власти, а благосостояние народа, сохранение целостности общества, новые перспективы развития.

П.А. Сорокин, проанализировав 70 примеров возникновения революционной ситуации, выделил семь основных фрустрирую-щих факторов: голод, жилищную проблему, угрозу безопасности, сегрегацию по полу, конфессии и другим признакам, ущемление рефлекса свободы, личного достоинства и прав собственности. Вместе с тем он подчеркивает: «Как бы ни были тяжелы условия жизни в данном обществе, но, если структура его отношений и ценностей не расшатана, никакие волнения ему не грозят. <…> Революции совершают не голодные люди, а те, кто не пообедал один раз»2
Сорокин П. Социальная и культурная динамика. М., 2006. С. 157.

Осознание тщетности ожиданий перемен к лучшему является внутренним импульсом, формирующим у человека именно революционную установку, а не поиск, например, лучшей работы, путей миграции, возможностей повышения квалификации и переучивания и т. д.

С социологической точки зрения столь же неприемлемы и либералистские преобразования в форме «шоковой терапии» или «цветных революций». Если последние и происходят сегодня, то потому, что нарушается второе условие А. Токвиля: верхи не осознают реформаторские методы, им не хватает гибкости и политической воли.

Третья предпосылка – амелиористская (фр. amelioration – улучшение). Все в обществе – и то, что возникло стихийно (например, половозрастное разделение труда), и то, что создано в результате сознательной целеустремленной деятельности людей (социальные институты, формы общения, учреждения, нормы и т. д.), – со временем устаревает, перестает соответствовать новым условиям и нуждается в улучшении, усовершенствовании, обновлении в целом или в отдельных аспектах. Проблема в том, что «изношенность» общественных форм и структур заметить гораздо труднее, чем деформацию вещественных компонентов. Накапливаясь и иррадиируя, подобные дефекты приводят к нарушению нормального хода социальных процессов, появлению деструктивных явлений в сфере отношений, институтов и общностей, поэтому так важен мониторинг социальных устоев общества.

Этапы становления и развития социологического знания. Возникнув, социология (как и другие науки) начала дифференцироваться по отраслям и уровням исследования. Наряду с теоретическими работами в ней стали выделяться эмпирические (прикладные) исследования, которые получили развитие в американской традиции в конце XIX – начале XX в. Их формирование поставило перед учеными ряд новых методологических проблем, разработка которых дала новый мощный импульс развитию социологии.

Накопление эмпирического материала, необходимость его теоретического и методологического осмысления привели к тому, что в социологии сформировался еще один слой теоретического знания. Его стали называть теориями среднего уровня. В рамках этого слоя специалисты изучали не все общество, а его отдельные институты, структуры и подструктуры. Стали складываться самостоятельные отрасли социологического изучения экономики, политики, семьи, религии, города, деревни и т. д. Социологические теории среднего уровня имеют свои собственные историю, методологию и этапы развития.

Таким образом, социология – сложное научное образование. Она тесно связана с социальной философией и по возрасту сопоставима с самой философией, конституируется как самостоятельная теоретическая наука об обществе начиная с работ О. Конта и Г. Спенсера, труды которых появились в первой половине XIX в., реализует свой потенциал в начале XX в. как сугубо прикладная наука с соответствующей теоретико-методологической проработкой методов эмпирического исследования.

В середине XX в. начинают складываться отраслевые разделы социологического знания (социологические исследования среднего уровня), количество которых постоянно растет. Социальная философия, теоретическая социология, прикладная социология и социологические теории среднего уровня (отраслевая социология), характеризуя определенные этапы становления и развития социологического знания, одновременно выражают и ее структурную организацию. Все эти проявления социологической мысли имеют место в современной социологии.

Социология – наука о жизнеспособности социумов. Контовское определение социологии как науки об обществе представляет собой этимологическую расшифровку термина. Оно указывает на принадлежность социологии к классу общественных наук, но в силу многозначности понятия «общество» (общество как часть материального мира, обособившаяся от природы; модель социальной системы; страна-государство; гражданское общество – олицетворение определенных интересов социальных групп и категорий населения; организация типа общества рыболовов и т. д.) ее предмет понимается или слишком широко – как синоним социальной науки в целом (О. Конт), или слишком узко. Последнее характерно, например, для следующей дефиниции из британского социологического словаря: «Социологию можно определить как исследование основ участия людей в жизни общества»3
Аберкромби Н ., Хилл С ., Тернер Б . Социологический словарь. М., 1997. С. 304.

До сих пор продолжаются дискуссии о предмете социологии, вносятся предложения о его пересмотре, уточнении, дополнении. Не будем анализировать многочисленные варианты понимания предмета социологии, обратим внимание лишь на два момента, которые, как правило, опускаются. Первый – для чего необходимо по возможности более точное указание предмета науки? Сначала может показаться, что исключительно для того, чтобы четко обозначить разделительные линии со смежными дисциплинами, ограничивая и конструируя собственное исследовательское поле. Это существенно, особенно в период бурного роста, дифференциации, появления все новых наук в рамках общего класса, в нашем случае социогуманитарных. Но более важным, на наш взгляд, следует признать стремление выявить и эксплицировать предназначение науки, ее эвристический потенциал и практическую значимость. С этой точки зрения превышение возможностей социологии по своему предмету (например, представление, что она способна создавать проекты «идеального общества», переустраивать общество в масштабах человечества, стать «новой религией», автоматически обеспечивающей солидарность, симпатию, сплоченность, интеграцию и т. д.) не менее опасно, чем недооценка или игнорирование социологического знания.