Известный поэт. Родился в Санкт-Петербурге 14 (26) декабря 1862 года; по отцу еврейского происхождения, мать - из русской дворянской семьи Мамонтовых. Отец - чиновник, человек даровитый и очень музыкальный, умер от психического расстройства, когда Надсону было 2 года. Оставшаяся без всяких средств с двумя детьми вдова его сначала жила экономкой и гувернанткой в Киеве, потом вышла вторично замуж. Этот брак был крайне несчастлив. В памяти поэта осталось неизгладимое впечатление от тяжелых семейных сцен, закончившихся самоубийством отчима, после чего мать Надсона, вместе с детьми, поселилась в Санкт-Петербурге у брата, но вскоре умерла. Оставшийся на попечении дяди, с которым мало ладил, Надсон в 1872 году был отдан пансионером во 2-ю военную гимназию (теперь 2-й кадетский корпус), где окончил курс в 1879 году. Поступив в Павловское военное училище, он простудился на учении. Врачи констатировали начало чахотки, и его за казенный счет отправили в Тифлис, где он провел год. В 1882 году Надсон выпущен подпоручиком в Каспийский полк, расположенный в Кронштадте. Это был лучший период его жизни, когда он впервые почувствовал некоторое довольство и отразил свое светлое настроение в одном из немногих, не отравленных тяжелым раздумьем, стихотворений:

Сбылося все, о чем за школьными стенами Мечтал я юношей, в грядущее смотря. Быстро растущая литературная известность, живой нрав, остроумный разговор, доброе сердце - все это располагало товарищей и знакомых к Надсону; его баловали и окружали всякого рода заботами и попечениями. Военная служба, тем не менее, очень тяготила Надсона, и он при первой возможности вышел в отставку (1884). Несколько месяцев он был секретарем редакции "Недели", но вскоре болезнь груди приняла такой печальный оборот, что друзья поэта при помощи литературного фонда, отправили его сначала в Висбаден, а потом в Ниццу. Ни теплый климат, ни две мучительные операции туберкулезной фистулы ноги, которые ему сделали в Берне, не привели ни к чему, и летом 1885 года друзья решили отвезти его назад в Россию. Медленно угасая, прожил Надсон еще около полутора лет сначала в Подольской губернии, затем под Киевом и, наконец, в Ялте, где умер 19 (31) января 1887 года. Много видел он хорошего за это время: популярность его все росла, вышедшее в 1885 году собрание стихотворений быстро разошлось, потребовалось второе и третье, Академия наук присудила ему Пушкинскую премию, иллюстрированные издания помещали его портреты, он получал множество сочувственных писем. Когда он в Киеве устроил вечер в пользу литературного фонда, его встретили бурной овацией, а после чтения вынесли на руках. Живя под Киевом и ища заработка, чтобы не нуждаться в помощи друзей и литературного фонда, Надсон стал писать литературные фельетоны в киевской газете "Заря". Это вовлекло его в полемику с критиком "Нового Времени" В. П. Бурениным, который в прозрачных намеках обвинил Надсона в том, что болезнь его притворная и служит для него только предлогом вымаливать пособия. Умирающий поэт, глубоко пораженный тяжким, незаслуженным обвинением, собирался ехать в Санкт-Петербург и устроить суд чести, но не был допущен к тому друзьями. Через некоторое время нападки возобновились с новой силой; последний, направленный против Надсона фельетон "Нового Времени", пришел в Ялту уже после его смерти. Его тело было перевезено в Санкт-Петербург и похоронено на Волковом кладбище. Через несколько лет, на собранные по подписке деньги, над могилой Надсона поставлен памятник. Надсон начал писать очень рано; уже в 1878 году одно его стихотворение было напечатано в "Свете" Н. П. Вагнера; затем он помещал стихи в "Слове", "Устоях", "Мысли". В 1882 году с ним пожелал познакомиться А. Н. Плещеев. Надсон считал его своим литературным крестным отцом - и, действительно, Плещеев чрезвычайно тепло отнесся к дебютанту и открыл ему дорогу в "Отечественные Записки". Помещенные здесь три стихотворения Надсона сразу обратили на него всеобщее внимание и возбудили большие надежды. С тех пор успех его стихотворений в публике все возрастал и интерес к ним не ослабевает до сих пор. В течение 10 лет собрание стихотворений Надсона выдержало 14 изданий и разошлось в количестве свыше 50 тысяч экземпляров. Право собственности на них, по завещанию Надсона, принадлежит литературному фонду, которому он, таким образом, сторицей заплатил за поддержку. Образованный путем продажи стихотворений Надсона "надсоновский капитал" фонда составляет в настоящее время около 50 000 рублей. Небывалый успех Надсона, равного которому нет в истории русской поэзии (в таком количестве до истечения срока литературной собственности не расходились ни Пушкин, ни Лермонтов, ни Кольцов, ни Некрасов), многие приписывали сначала сочувствию к несчастной судьбе безвременно погибшего поэта и как бы протесту против клеветы, отравившей ему последние дни жизни. Прошел, однако, ряд лет, невзгоды забыты, а успех стихотворений Надсона остается прежним. Нужно, значит, искать его объяснение в самих стихах Надсона, тем более, что авторитетная критика мало занималась ими, относясь к Надсону, большей частью, как к поэту второстепенному. В Надсоне отразилось то переходное настроение, которым характеризуется и деятельность лучшего представителя литературного поколения конца 1870-х и начала 1880-х годов - Гаршина. Семен Надсон - олицетворение Рябинина в известном рассказе Гаршина "Художники". Подобно Рябинину, он восклицает: "Но молчать, когда вокруг звучат рыданья и когда так жадно рвешься их унять, под грозой борьбы и пред лицом страданья... Брат, я не хочу, я не могу молчать". Было время, когда "поэзия несла с собой неведомые чувства, гармонию небес и преданность мечте, и был закон ее - искусство для искусства и был завет ее - служенье красоте". Но "с первых же шагов с чела ее сорвали и растоптали в прах роскошные цветы - и темным облаком сомнений и печали покрылись девственно-прекрасные черты". Однако, отказавшись от поэзии наслаждения и безмятежного созерцания, Надсон, подобно тому же гаршинскому Рябинину, не нашел своего назначения и в борьбе со злом. Он сам очень хорошо это сознает: "И посреди бойцов я не боец суровый, а только стонущий, усталый инвалид, смотрящий с завистью на их венец терновый". Поэтому далеко не соответствует ансамблю поэтической деятельности Надсона представление о нем как о поэте "гражданском" по преимуществу. "Гражданское" настроение Надсона, как и все вообще его настроения, было глубоко искренно, но оно только часть его творческих порывов и является как бы долгом совести, исполнением того, что он считал нравственной обязанностью каждого любящего родину человека и гражданина. По чисто литературным качествам своего таланта он тяготел к лирическим порывам, чуждым тенденции. Это видно и из многих мест его критических заметок и из преобладающего характера стихотворений, которые он оставлял в своем портфеле и которые напечатаны только после его смерти, и из того, что особенно хороши в художественном отношении те стихотворения, в которых он больше поэт, чем гражданин: "На кладбище", "В глуши", прелестный "Отрывок из письма к М. В. Ватсон", грациозная пьеска "Закралась в угол мой тайком", "Сбылося все", "Снова лунная ночь", "Я пригляделся к ней", "Нет, муза, не зови", "Весной", "Умерла моя муза" (последнее стихотворение - одна из трогательнейших пьес русской поэзии, достойная стать рядом со стихотворением Никитина "Вырыта заступом яма глубокая"). Уже в одном из ранних своих стихотворений "Поэт", Надсон одновременно поклоняется двум идеалам поэзии - гражданскому и чисто художественному. В позднейших стихотворениях, рядом с призывом к борьбе, в его душе идет "мучительный спор" с сомнением в необходимости борьбы ("Чуть останусь один"); рядом с верой в конечное торжество добра ("Друг мой, брат мой", "Весенняя сказка") слагается горький вывод, "что в борьбе и смуте мирозданья цель одна - покой небытия" ("Грядущее"), царит "мгла безнадежности в измученной груди" ("Завеса сброшена") и крепнет сознание ничтожества усилий "пред льющейся века страдальческою кровью, пред вечным злом людским и вечною враждой" ("Я не щадил себя"). Наконец, иногда в душе поэта возникает коллизия с стремлением к личному счастью. В одном из популярнейших своих стихотворений Надсон с удивительной искренностью рассказал, как он "вчера еще рад был отречься от счастья" - но "сегодня весна, вся в цветах, и в его заглянула окно" и "безумно, мучительно хочется счастья, женской ласки, и слез, и любви без конца". Однако в этом отсутствии у Надсона прямолинейности нет ничего общего с неустойчивостью; его колебания, как и у Гаршина, объединены общим гуманным настроением, не холодным и надуманным, а глубоко органическим. Идеал Надсона - Христос: "Мой Бог - Бог страждущих, Бог, обагренный кровью, Бог-человек и брат с небесною душой, и пред страданием и чистою любовью склоняюсь я с моей горячею мольбою". Определение своей поэзии сам Надсон дал в стихотворении "Грезы": "Я плачу с плачущим, со страждущим страдаю и утомленному я руку подаю". В этих словах заключается и определение места, занимаемого Надсоном в истории русской поэзии. Родная дочь музы Некрасова, муза Надсона, имеет свои индивидуальные черты, которые и дороги нервному, надломленному поколению последних лет. Она более склонна к жалобам, чем к протесту, но зато и менее сурова. Не принадлежа к сильным и ярким художникам, Надсон обладает, тем не менее, серьезными поэтическими достоинствами. У него очень музыкальный, иногда образный стих, замечательно задушевный тон, а главное - он владеет большой сжатостью. Любимым изречением его было правило: "Чтобы словам было тесно, мыслям просторно". Ему удалось создать несколько очень метких поэтических формул, врезавшихся в память. Стихи - "Как мало прожито, как много пережито", "Пусть арфа сломана - аккорд еще рыдает", "Облетели цветы, догорели огни" - стали крылатыми и вошли в обиход речи. К сильным сторонам Надсона следует также причислить полное отсутствие искусственной приподнятости и риторичности. Поэзия Надсона ясна и доступна каждому среднему читателю - и может быть в этом даже главная тайна ее успеха. Критические опыты Надсона, собранные в книжке "Литературные очерки" (СПб., 1888), не представляют ничего выдающегося.
С. Венгеров.
Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. "Энциклопедический словарь"

Стихотворения поэта

Надсон Семён Яковлевич родился 14(26).XII.1862 г. в Петербурге в семье мелкого чиновника - поэт.

В 2-летнем возрасте потерял отца.

В 1872 И. С. Мамонтов (дядя Семёна) определил его пансионером в Петербургскую военную гимназию, а через год от чахотки умерла его мать. По окончании гимназии Семен Яковлевич был отдан опекуном в Павловское военное училище.

В 1882 он вышел подпоручиком в Каспийский полк, расквартированный в Кронштадте.

Военная служба тяготила поэта, и в 1884, уже безнадежно больной туберкулезом, он с трудом добился отставки.

Некоторое время был секретарем редакции «Недели». Однако здоровье его быстро ухудшалось. Надсон выехал лечиться за границу. Но лечение в Германии, Швейцарии, Франции не дало результатов.

Последние годы поэт жил на Украине, сотрудничая в киевской газете «Заря».

Надсон Семен Яковлевич начал писать стихи с девяти лег.

В 1878 появилось первое стихотворение - «На заре» в журнале «Свет». Затем он стал часто печататься в «толстых» журналах «Мысль», «Слово», «Устои», «Дело» и других.

В 1882 самым важным событием в его жизни и литературной судьбе было знакомство с известным поэтом-петрашевцем А.Н. Плещеевым, который ввел его в журнал «Отечественные записки». В своей автобиографии поэт писал о Плещееве: «Его я считаю, своим литературным крестным отцом и бесконечно обязан его теплоте, вкусу и образованию, воспитавшим мою музу». Сближается поэт с литераторами демократического лагеря - Салтыковым-Щедриным, В. Шелгуновым, Гаршиным и другими.

На юношеской лирике Семена Яковлевича сказалось влияние Плещеева и Некрасова . Особенно проявились некрасовские мотивы в раскрытии крестьянской темы в произведениях:

«Мать» (1878),

«Похороны» (1879),

«Святитель» (1880-82). В них отражена любовь поэта к родному народу, к «страдающим братьям» и ненависть к угнетателям.

В стихотворениях:

«Вперед!» (1878),

«Слово» (1879),

«Призыв» (1878),

«Идеал» (1878) заметно влияние плещеевского стихотворения «Вперед! без страха и сомненья». В них поэт призывает борцов на подвиг во имя светлых идеалов. Два стихотворения - «Призыв» и «Ты уймись, кручинушка» (1878) - были запрещены цензурой и при жизни поэта так и не появились в печати. Особенно большой популярностью у современников пользовалось стихотворение Семена Яковлевича «Друг мой, брат мой, усталых!, страдающих! брат» (1880), полное веры в то, что настанет пора, когда не будет на свете «ни слез, ни вражды».

Расцвет поэтической деятельности Надсона С.Я. приходится на 80-е гг.

В 1885 вышла первая книга его стихотворений.

В 1886 появилось ее второе издание, переработанное и дополненное. За нее поэту была присуждена Академией наук Пушкинская премия. Либерально-буржуазные критики (Голенищев-Кутузов, Грот, Арсеньев и другие) оценили книгу в целом положительно, но не признавали в Надсоне поэта-гражданина, а считали его певцом уныния, покоя и примирения. В действительности же поэзия Семена Яковлевича имела гражданский характер: она затрагивала темы общественного долга поэта, родины, революционного подвига, обличения буржуазной действительности. Поэт защищал творческие принципы Некрасова. В своих критических статьях («Литературные очерки», 1883; «Заметки по теории поэзии») и поэтической практике он решительно отвергал теорию «чистого искусства», отстаивал «тенденциозную», то есть социально активную, поэзию. Идея общественного долга поэта перед народом выражена в лучших стихотворениях о поэте и поэзии:

«Певец» (1881),

«Милый друг, я знаю, я глубоко знаю» (1882),

«Грезы» (1883),

«Певец, восстань!., мы ждем тебя, восстань» (1884),

«В ответ» (1886) и другие.

Поэт не должен молчать, когда вокруг «звучат рыданья», его долг - петь о страданиях забытого брата. Лучшим в этом цикле является напечатанное в «Отечественных записках» стихотворение «Грезы», очень высоко оцененное Салтыковым-Щедриным и Плещеевым. Мотивы революционного подвига и верности гражданскому долгу, борьбы и протеста, обличения буржуазной действительности повторяются во многих стихах:

«Полдороги» (1880-81),

«Ни звука в угрюмой тиши каземата» (1882),

«По смутным признакам, доступным для немногих» (1885),

«Из песен о невольниках» (1884),

«Не хотел он идти, затерявшись в толпе» (1885),

«На могиле Герцена» (1885-86) и другие Надсон ярко показывает страдания за народ революционеров-одиночек. В раскрытии образов борцов Семен Яковлевич имеет много общего с поэтами-народовольцами - Якубович, Фигнер, Морозовым , Омулевским.

Поэзия Надсона С.Я. в «те годы дальние, глухие» вдохновляла демократическую молодежь на борьбу и укрепляла ее веру в будущее. Горячим патриотизмом проникнуты его стихотворения о родине:

«Снова лунная ночь, только лунная ночь на чужбине» (1885),

«Нет, муза, не зови, не увлекай мечтами» (1884),

«На могиле Герцена» (1885-86).

Позицией поэта интересовался В. И. Ленин. В ссылке он, по воспоминаниям Н. К. Крупской, «чуть не наизусть выучил его» и Некрасова.

Поэтическая деятельность Семёна Яковлевича проходила в крайне реакционную эпоху 80-х гг., и это определило ее особенный колорит. Крушение надежд демократической интеллигенции привело к господству пессимизма, неверия в будущее. Мотивы сомнения и растерянности проходят сквозь всю сложную и противоречивую лирику Надсона. Противоречивость эта заключается в том, что рядом с верой в идеал звучит неверие в него, рядом с призывом к борьбе встречаются сомнения в ее необходимости, ноты примирения. Жалобы лирического героя на свое бессилие, разочарование в прежних идеалах, растерянность выражаются во многих произведениях:

«Томясь и страдая во мраке ненастья» (1880),

«Муза, погибаю!.. Глупо и безбожно» (1881),

«Завеса сброшена: ни новых увлечений...» (1881),

«Как белым саваном, покрытая снегами» (1881),

«Грядущее» (1884) и других.

Для него «надежды светлые, и юность, и любовь... все осмеяно... оплакано., забыто, погребено и не воскреснет вновь».

В последние годы поэт все чаще обращается к теме трагической гибели человека:

«Гаснет жизнь, разрушается заживо тело»,

«Червяк, раздавленный судьбою» (1883),

«Умерла моя муза» (1885),

«Да, молодость прошла» (1885) и другие.

Эти произведения наиболее мрачны и безнадежны по своему настроению. Однако в них поэт с потрясающей силой рисует жизнь той эпохи, которая губит в человеке все прекрасное и благородное, уничтожает его физически. В этом глубокий смысл романтического образа гибнущего человека в лирике Надсона. Пессимизм поэта был вызван не столько личными слабостями поэта, сколько историческими условиями, т. е. явился выражением общей болезни «поколенья, проклятого богом», болезни, охватившей значительную часть русской интеллигенции после поражения «Народной воли». Недаром лирический герой поэта оправдывается: «Не вини меня, друг мой, я сын наших дней, сын раздумья, тревог и сомнений». Мотивами грусти окрашена любовная и пейзажная лирика:

«Из песен любви», 1883;

«Весна, весна идет!..», 1886.

Поэтическая форма стихотворений Семёна Яковлевича, несмотря на их известную романтическую абстрактность и однообразие языка и образов, отличается искренностью и драматизмом. Большинство его стихотворений строится по принципу чередования частей, симметрии и четких антитез. Гражданским стихотворениям присуща ораторская интонация, любовным и пейзажным - напевность и музыкальность. Благодаря этому многие видные композиторы (Кюи, Рахманинов, Балабанов, Спендиаров и др.) на основе стихов Надсона создали ряд песен и романсов:

«В тени задумчивого сада» (1879),

«В роще зеленой, над тихой рекой» (1880),

«Грезы» («Мне снилось вечернее небо», 1881) и другие.

Старая либерально-буржуазная и вульгарно-социологическая критика (Н. Котляревский, В. Шулятиков, М. Неведомский и другие) считала Надсона С.Я. певцом безнадежного пессимизма, сторонником «чистого искусства» и предтечей русского символизма. Критики демократического лагеря (Н. Михайловский , В. Шелгунов, П. Якубович), наоборот, относили его к «тенденциозным» поэтам, подчеркивая в его наследии гражданские мотивы. Советские литературоведы справедливо сближают Семёна Яковлевича с поэтами некрасовской школы.

Биография

Семён Яковлевич Надсон родился в Петербурге 26 декабря 1862 года в семье надворного советника еврейского происхождения Якова Семёновича Надсона и Антонины Степановны Мамонтовой (Мамантовой), происходившей из русской дворянской семьи Мамонтовых . Год спустя семья переехала в Киев .

Детство Надсона, по его собственным словам - «история грустная и тёмная». Отец Надсона, по рассказам знавших его, весьма даровитый человек и хороший музыкант, умер от психического расстройства, когда Надсону было 2 года. А. С. Мамонтова после смерти мужа осталась в Киеве, где жила экономкой и учительницей дочери некоего Фурсова и содержала собственными трудами себя и двух своих детей (у Надсона была сестра Анна, младше его на полтора года). Когда Надсону было приблизительно лет семь, мать его рассорилась с Фурсовым и уехала в Петербург, где поселилась у своего брата Диодора Степановича Мамонтова. В Петербурге Надсон поступил в приготовительный класс 1-й классической гимназии .

Пушкинская премия

Смерть

31 января 1887 года Надсон умер. Тело его было перевезено из Ялты в Петербург. В Одессу гроб прибыл на пароходе «Пушкин» и был встречен толпою молодежи; тут были также и сотрудники газет. В Петербурге, на вокзале, толпа состояла также преимущественно из молодежи, но здесь было много и литераторов. На следующий день молодежь несла гроб Надсона на руках до Волкова кладбища . Могила Надсона - в нескольких шагах от могил Добролюбова и Белинского.

Творчество

Творчество Надсона относится к так называемой эпохе «безвременья» конца 19-го века. Современники поэта, а также и позднейшие исследователи его творчества отмечали, что лирика Надсона испытала заметное влияние М. Ю. Лермонтова и Н. А. Некрасова . Этих поэтов сам Надсон очень ценил. «Что ни говорите, а лучше Лермонтова нет у нас поэта на Руси. Впрочем, я, может быть, думаю и говорю так оттого, что сам сочувствую ему всей душой, что сам переживаю то, что он пережил и великими стихами передал в своих творениях», - записал Надсон в своём дневнике в 1878 году. С Лермонтовым Надсона роднит мотив романтического страдания личности, которая пришлась не ко времени и чужда обществу. С Некрасовым - гражданское направление, лишенное, однако, признаков какой-либо конкретной доктрины и слишком отвлеченное. В своих стихах Надсон скорее оправдывал разочарованность и унылое бессилие современников. По словам В. В. Чуйко, «он просто „воспевал“ себя и свое поколение». Это отчетливо проявилось в стихотворениях «Не вини меня, друг мой, - я сын наших дней…»(1883), «С тех пор, как я прозрел, разбуженный грозою…»(1883), «Наше поколение юности не знает…» (1884), «В ответ» (1886). Некрасовские традиции, ощутимые уже в ранней лирике Н., особенно чувствуются в стихотворениях «Похороны» (1879), «Старая сказка» (1881), «Святитель» (1882), «Как каторжник влачит оковы за собой…» (1884) и др.

Характерной чертой поэзии Надсона была интонация личного, дружеского, приятельского обращения к современнику. Свои взаимоотношения с читателем поэт строил на полном доверии. Жизнь Надсона была известна из его же исповедальных и преимущественно автобиографических стихов. Реально-исторический читатель для Надсона был тесно связан с воображаемым читателем-другом. Уже в первых стихотворениях Н. обращается к тому, «в чьем сердце живы желанья лучших, светлых дней» («Во мгле», 1878). Не случайны частые обращения к читателю: «о, милый брат», «дорогие друзья», «братья», «милый друг» и т. п. В конце жизни поэт пишет строки (стихотворение осталось незавершенным), в которых очень четко выразил свое отношение к читателю: «Он мне не брат - он больше брата: / Всю силу, всю любовь мою. / Все, чем душа моя богата. / Ему я пылко отдаю». Критик К. К. Арсеньев подчеркивал, что в поэзии Надсона «чувствуется „тоска желаний“, многим знакомых, слышится крик душевной пытки, многими пережитой <…>. В одних он пробуждал полузабытые чувства, другие узнавали в нём самих себя, третьих он ставил лицом к лицу с вопросами, существование которых они до тех пор только смутно подозревали».

Первостепенной в творчестве Надсона является тема назначения поэта и поэзии. В стихотворениях «Не презирай толпы: пускай она порою…» (1881), «В толпе» (1881), «Певец»(1881), «Милый друг, я знаю, я глубоко знаю…» (1882), «Из дневника» (1882), «Грезы» (1883), «Певец, восстань!.. мы ждем тебя, восстань…» (1884), «Я рос тебе чужим, отверженный народ…»(1885) и ряде других выражена идея гражданского долга поэта перед отечеством и народом. Нередки в произведениях Надсона мотивы борьбы и протеста против существующего строя: «Ни звука в угрюмой тиши каземата…» (1882), «По смутным признакам, доступным для немногих…»(1885), «Не хотел он идти, затерявшись в толпе…» (1885), «На могиле А. И. Герцена» (1886) и др. Но одно из ключевых слов в поэтическом лексиконе Надсона, «борьба», находится в одном ряду с «сомнением», «тоской», «мглой», оно неизменно и красноречиво сопровождается определениями: «тяжкая», «напрасная», «трудная», «роковая», «жестокая», «неравная», «безумная», «непосильная», «долгая», «суровая». Борьба для Надсона тесно связана со страданием. «Мой стих я посвятил страданью и борьбе», - писал поэт («С тех пор как я прозрел, разбуженный грозою…»). Отсюда - мятежное, святое, чистое, прекрасное страданье; это и «страдальческий образ отчизны далекой», и мотив сострадания к ближнему.

Появившийся в печати в 1885 году сборник стихотворений принёс Надсону огромный успех. При жизни поэта книга выдержала 5 изданий, а до 1917 года её успели переиздать 29 раз. После смерти Надсона его творчество получило ещё большую известность. О Надсоне появляется обильная критическая литература (Н. К. Михайловский, А. М. Скабичевский, Л. Е. Оболенский, М. А. Протопопов и др.), публикуются различные мемуарные свидетельства. Многие поэты посвящают его памяти стихотворения (Я. П. Полонский, Л. И. Пальмин, К. М. Фофанов). А с публикацией посмертных произведений Надсона слава его достигает своего апогея. Молодежь заучивала его стихотворения наизусть. Произведения Надсона постоянно включались в альбомы и рукописные журналы учащихся, долгие годы их часто декламировали со сцены, почетное место отводилось им в различных хрестоматиях и сборниках. Под влиянием Н. начинался творческий путь Д. С. Мережковского и В. Я. Брюсова , но впоследствии именно поэты-символисты в наибольшей степени способствовали дискредитации Надсона как лирика.

В начале 20 века отношение к творчеству Надсона стало неоднозначным. В Надсоне видели типичного «нытика». Критики всё более обращали внимание на мотивы «разочарования», на пессимистические настроения его поэзии. «Невыработанный и пестрый язык, шаблонные эпитеты, скудный выбор образов, вялость и растянутость речи - вот характерные черты надсоновской поэзии, делающие ее безнадежно отжившей»,- заявлял в 1908 г. Брюсов. Игорь Северянин в своей «Поэзе вне абонемента» писал:

Я сам себе боюсь признаться,
Что я живу в такой стране,
Где четверть века центрит Надсон,
А я и Мирра - в стороне.

Издания

• Надсон С.Я. Полное собрание стихотворений / Вступ. ст. Г. Бялого. - Л.: Сов. писатель, 1962. - 505 с. Тираж 30 000 экз. (Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.)
• Надсон С.Я.

1862 - 1887

Страна: Россия

Надсон, Семен Яковлевич - известный поэт. Родился в Петербурге 14 декабря 1862 года. Мать его происходила из русской дворянской семьи Мамонтовых; отец, еврейского происхождения, был чиновником; человек даровитый и очень музыкальный, он умер, когда Н. было 2 года. Оставшаяся без всяких средств с двумя детьми вдова его сначала жила гувернанткой в Киеве, потом вышла вторично замуж. Этот брак был крайне несчастлив. В памяти поэта осталось неизгладимое впечатление от тяжелых семейных сцен, закончившихся самоубийством отчима, после чего мать Н., вместе с детьми, поселилась в Петербурге у брата, но вскоре умерла. Оставшись на попечении дяди, с которым мало ладил, Н. в 1872 году отдан пансионером во 2-ю военную гимназию (теперь 2 кадетский корпус), где и окончил курс. Поступив в Павловское военное училище, он простудился на ученье. Врачи констатировали начало чахотки, и его на казенный счет отправили в Тифлис, где он провел год. В 1882 году Н. выпущен подпоручиком в Каспийский полк, расположенный в Кронштадте. Это был лучший период его жизни; светлое его настроение отразилось в одном из немногих, не отравленных тяжелым раздумьем стихотворении:
Быстро растущая литературная известность, живой нрав, остроумие, доброе сердце - все это располагало товарищей и знакомых к Н.; его окружали заботами и попечениями. Военная служба тем не менее очень тяготила Н., и он при первой возможности вышел в отставку (1884). Несколько месяцев он был секретарем редакции «Недели", но вскоре болезнь груди приняла такой оборот, что друзья поэта, при помощи Литературного фонда, отправили его сначала в Висбаден, потом в Ниццу. Ни теплый климат, ни две мучительные операции туберкулезной фистулы ноги, которые ему сделали в Берне, не привели ни к чему, и летом 1885 года друзья решили отвезти его назад в Россию. Медленно угасая, он прожил еще около 1 1/2 лет, сначала в Подольской губернии, затем под Киевом и, наконец, в Ялте, где умер 19 января 1887 года. За это время популярность его все росла, вышедшее в 1885 году собрание стихотворений быстро разошлось, потребовалось второе и третье, Академия Наук присудила ему Пушкинскую премию, иллюстрированные издания помещали его портрет, он получал множество сочувственных писем. Когда он в Киеве устроил вечер в пользу литературного фонда, его встретили бурной овацией, а после чтения вынесли на руках. Живя под Киевом и ища заработка, чтобы не нуждаться в помощи друзей и Литературного фонда, Н. стал писать литературные фельетоны в киевской газете «Заря". Это вовлекло его в полемику с критиком «Нового Времени", В.П. Бурениным, который в прозрачных намеках взвел на Н. обвинение в том, что болезнь его притворная и служит предлогом для вымаливания пособий. Умирающий поэт, глубоко пораженный этим обвинением, собирался ехать в Петербург и устроить суд чести, но не был допущен к тому друзьями. Через несколько времени нападки возобновились с новой силой; последний направленный против Н. фельетон «Нового Времени» пришел в Ялту уже после его смерти. Тело поэта было перевезено в Петербург и похоронено на Волковом кладбище. Через несколько лет, на собранные по подписке деньги, над могилой Н. поставлен памятник. - Н. начал писать очень рано; уже в 1878 году одно его стихотворение было напечатано в «Свете» Н.П. Вагнера; затем он помещал стихи в «Слове", «Устоях", «Мысли". В 1882 году с ним познакомился А.Н. Плещеев, чрезвычайно тепло отнесшийся к дебютанту и открывший ему дорогу в «Отечественные Записки". Помещенные здесь стихотворения Н. обратили на него всеобщее внимание. Интерес к поэзии Н. не ослабел до сих пор. Право собственности на сочинения Н., по его завещанию, принадлежит Литературному фонду, которому он, таким образом, сторицею заплатил за поддержку. Образованный путем продажи стихотворений Н. «надсоновский капитал» фонда составляет в настоящее время около 200 тысяч рублей. В течение 28 лет со времени его смерти стихотворения его выдержали 28 изданий (по 6000 экземпляров, а последние годы по 12000 экземпляров). Этот небывалый успех многие приписывали сначала сочувствию к несчастной судьбе безвременно погибшего поэта и как бы протесту против клеветы, отравившей ему последние дни жизни. Прошло, однако, много лет, невзгоды забыты, а успех стихотворений Н. остается прежний. Нужно, значит, искать его объяснения в самых стихах Н. В Н. отразилось то переходное настроение, которым характеризуется и деятельность лучшего представителя литературного поколения конца 1870-х и начала 80-х годов - Гаршина. Н. - олицетворение Рябинина в известном рассказе Гаршина: «Художники". Подобно Рябинину, он восклицает: «Но молчать, когда вокруг звучат рыданья и когда так жадно рвешься их унять, под грозой борьбы и пред лицом страданья... Брат, я не хочу, я не могу молчать". Было время, когда «поэзия несла с собою неведомые чувства, гармонию небес и преданность мечте, и был закон ее - искусство для искусства и был завет ее - служенье красоте". Но «с первых же шагов с чела ее сорвали и растоптали в прах роскошные цветы - и темным облаком сомнений и печали покрылись девственно прекрасные черты". Отказавшись от поэзии наслаждения и безмятежного созерцания, Н., подобно гаршинскому Рябинину, не нашел своего назначения и в борьбе со злом. Он сам очень хорошо это сознает: «и посреди бойцов я не боец суровый, а только стонущий, усталый инвалид, смотрящий с завистью на их венец терновый". Далеко не соответствует поэтому общему характеру поэтической деятельности Н. представление о нем, как о поэте «гражданском» по преимуществу. «Гражданское» настроение Н., как и все вообще его настроения, было глубоко искреннее, но оно - только часть его творческих порывов и является как бы исполнением того, что он считал нравственной обязанностью каждого любящего родину человека и гражданина. По чисто литературным качествам своего таланта, он тяготел к лирическим порывам, чуждым тенденции. Это видно и из многих мест его критических заметок, и из преобладающего тона стихотворений, которые он оставлял в своем портфеле и которые напечатаны только после его смерти. Особенно хороши в художественном отношении именно те стихотворения, в которых он больше поэт, чем гражданин: «На кладбище", «В глуши", прелестный «Отрывок из письма к М.В. Ватсон", грациозная пьеска «Закралась в угол мой тайком", «Сбылося все", «Снова лунная ночь", «Я пригляделся к ней", «Нет, муза, не зови", «Весной", «Умерла моя муза» (последнее стихотворение - одна из трогательнейших пьес русской поэзии, могущая стать рядом с стихотворением Никитина: «Вырыта заступом яма глубокая"). Уже в одном из ранних своих стихотворений «Поэт» Н. одновременно поклоняется двум идеалам поэзии - гражданскому и чисто художественному. В позднейших стихотворениях, рядом с призывом к борьбе, в его душе идет «мучительный спор» с сомнением в необходимости борьбы ("Чуть останусь один"); рядом с верою в конечное торжество добра ("Друг мой, брат мой", «Весенняя сказка") слагается горький вывод, «что в борьбе и смуте мирозданья цель одна - покой небытия» ("Грядущее"), царит «мгла безнадежности в измученной груди» ("Завеса сброшена") и крепнет сознание ничтожества усилий «пред льющейся века страдальческого кровью, пред вечным злом людским и вечною враждой» ("Я не щадил себя"). Иногда в душе поэта возникает коллизия с стремлением к личному счастью. В одном из популярнейших своих стихотворений Н. говорит о том, что он «вчера еще рад был отречься от счастья» - но «сегодня весна, вся в цветах, и в его заглянула окно", и «безумно, мучительно хочется счастья, женской ласки, и слез, и любви без конца". В отсутствии у Н. прямолинейности нет, однако, ничего общего с неустойчивостью; его колебания, как и у Гаршина, объединены общим гуманным настроением, не надуманным, а глубоким. Идеал Н. - Христос: «мой Бог - Бог страждущих, Бог, обагренный кровью, Бог - человек и брат с небесною душой, и пред страданием и чистою любовью склоняюсь я с моей горячею мольбой". Определение своей поэзии сам Н. дал в стихотворении «Грезы": «я плачу с плачущим, со страждущим страдаю и утомленному я руку подаю". В этих словах заключается и определение места, занимаемого Н. в истории русской поэзии. Родная дочь музы Некрасова, муза Н. имеет свои индивидуальные черты. Она более склонна к жалобам, чем к протесту, но зато и менее сурова. Не принадлежа к сильным и ярким художникам, Н. обладает тем не менее большими поэтическими достоинствами. У него очень музыкальный, иногда образный стих, задушевный тон, а главное - он владеет большою сжатостью. Любимым изречением его было правило: «чтобы словам было тесно, мыслям просторно". Ему удалось создать несколько очень метких поэтических формул, врезывающихся в память. Стихи: «как мало прожито, как много пережито", «пусть арфа сломана - аккорд еще рыдает", «облетели цветы, догорели огни» - стали крылатыми и вошли в обиход речи. Сильной стороной Н. является также полное отсутствие искусственной приподнятости и риторичности. Критические опыты Н., собранные в книжке «Литературные очерки» (Санкт-Петербург, 1888), не представляют ничего выдающегося. В 1912 году издан Литературным фондом сборник: «Проза, дневники, письма» Н. (с биографическими указаниями, Н.К. Пиксанова). - Ср. биографию Н., при стихотворениях (составлена М.В. Ватсон); Арсеньев «Критические этюды"; Н.К. Михайловский «Сочинения". т. VI; Ор. Миллер, в «Русской Старине» (1888); «Сборник статей, посвященных памяти Н.» (Санкт-Петербург, 1887); Н.А. Котляревский «Поэзия гнева и скорби» (М., 1890); А. Царевский «Н. и его поэзия мысли и печали» (Казань, 1890); П. Гриневич (П.Ф. Якубович) «Очерки русской поэзии» (Санкт-Петербург, 1904); М. Протопопов «Критические статьи» (М., 1902); М. Меньшиков «Критические очерки» (Санкт-Петербург, 1899). С. Венгеров.

Семён Яковлевич Надсон родился в Петербурге 26 декабря 1862 года в семье надворного советника еврейского происхождения Якова Семёновича Надсона и Антонины Степановны Мамонтовой (Мамантовой), происходившей из русской дворянской семьи Мамонтовых. Год спустя семья переехала в Киев.

Детство Надсона, по его собственным словам - «история грустная и тёмная». Отец Надсона, по рассказам знавших его, весьма даровитый человек и хороший музыкант, умер от психического расстройства в приюте для душевнобольных, когда Надсону было 2 года. А. С. Мамонтова после смерти мужа осталась в Киеве, где жила экономкой и учительницей дочери некоего Фурсова и содержала собственными трудами себя и двух своих детей (у Надсона была сестра Анна, младше его на полтора года). Когда Надсону было приблизительно лет семь, мать его рассорилась с Фурсовым и уехала в Петербург, где поселилась у своего брата Диодора Степановича Мамонтова. В Петербурге Надсон поступил в приготовительный класс 1-й классической гимназии.

Вскоре, будучи уже больной чахоткой, А. С. Мамонтова вышла замуж за Николая Гавриловича Фомина, управляющего Киевским отделением Российского общества страхования и транспортирования кладей, и уехала с ним в Киев. Брак был несчастливым. После одной из многочисленных семейных сцен Фомин в припадке умопомешательства повесился. Оставшись без средств к существованию, А. С. Мамонтова испытала весь ужас нужды, пока другой её брат Илья Степанович Мамонтов не вызвал её снова в Петербург. В 1872 году Надсона отдают пансионером во 2-ю военную гимназию, а его сестру - в Николаевский институт. Весной 1873 года мать Надсона умерла от чахотки в возрасте 31 года. Надсона взял под свое попечение И. С. Мамонтов, а его сестру - Д. С. Мамонтов. Таким образом, брат и сестра росли врознь и виделись весьма редко.

Отношения с родственниками складывались у впечатлительного и легко ранимого Надсона не слишком благополучно, то же самое можно сказать и об его отношениях с товарищами по военной гимназии. «С одной стороны, меня не любили в корпусе, так как я чувствовал себя развитее товарищей, чего не мог им не показать из болезненно-развитого самолюбия, с другой - мне тоже жилось неважно и у дяди, хотя он и тетка по-своему меня очень любили и только из врожденной сдержанности не хотели обнаруживать своих чувств, а я привык ко всеобщему поклонению», - писал Надсон в своей автобиографии. Впрочем, постепенно товарищи оценили искренность и детски-рыцарское великодушие Надсона, оказывавшего им немалые услуги - например, то, что он писал большинству из них сочинения, - и научились любить его. Первое время пребывания в гимназии Надсон учился очень хорошо и был вторым учеником; но в последних классах он, по собственному признанию, стал ужаснейшим лентяем: целые дни сидел за стихами, а уроки готовил только для «больших оказий». «Жить одними гимназическими интересами - для меня немыслимо, они слишком вялы, скучны и однообразны, чтобы могли удовлетворить всем потребностям моей натуры», - записал Надсон в своём дневнике в 1877 году. Единственным ярким впечатлением в гимназический период жизни Надсона была его горячая любовь к Наталье Михайловне Дешевовой, сестре товарища по гимназии. Внезапная смерть Дешевовой в марте 1879 года стала ещё одним тяжким ударом для юноши. Память о Дешевовой Надсон сохранил до конца своей жизни, ей он посвятил многие свои стихотворения. , .

В гимназические годы проявился и литературный дар Надсона . В первом классе он уже мечтал о писательстве и писал прозой рассказы, героем которых был некий благородный Ваня. Стихи он начал писать во втором классе гимназии - в подражание стихам старшего двоюродного брата, Ф. Медникова. В пятом классе решился в первый раз показать свое стихотворение учителю. Рецензия учителя на «Сон Иоанна Грозного» юного поэта была таковой: «Язык образный, есть вымысел и мысль, только некоторые стихи неудобны в стилистическом отношении». В 1878 году Надсон отнёс свое стихотворение «На заре» в журнал Н. П. Вагнера «Свет», и оно было принято.

На следующий год в «Санкт-Петербургских ведомостях» появилась первая рецензия на творчество Надсона, в которой хвалили в частности стихотворение . В следующем, 1879 году, Надсон испытал первое литературное торжество, читая на концерте в гимназии свое стихотворение . Стихотворение имело большой успех и его впоследствии напечатали в «Мысли» Оболенского. Затем Надсон стал печататься в «Слове».

В 1879 году Надсон окончил курс и по настоянию своего опекуна И. С. Мамонтова поступил в Павловское военное училище. Вскоре он простудился на ученье, и врачи констатировали начало чахотки. Надсона на казённый счет отправили в Тифлис, где он провел год. За это время поэт написал довольно много стихотворений. Осенью 1880 года Надсон вернулся в училище. Пребывание в училище его тяготило. Запись в дневнике того же года гласит: «Военная служба противна, офицером хорошим я никогда не буду, моя горячность и неумение себя сдержать приведут меня под суд, заниматься хорошо я тоже не могу: стоит ли тратить время и силы на изучение науки убивать людей! А ведь эти силы и способности могли бы развиться и принести пользу! Собственно, мечты мои - университет или консерватория. Способностей у меня хватит, в охоте тоже нет недостатка. Но в университет нужно готовиться, а на это опять-таки необходимы деньги, а в консерваторию я могу поступить и так. С удовольствием пошел бы даже на музыкальное отделение театрального училища, тем более, что туда можно попасть на казённый счет. Одним словом, куда угодно - но не в военную службу! Она мне невыносимо противна и идет совершенно в разлад с моим характером и способностями».

1882 год ознаменовался самым важным событием в литературной судьбе Надсона - поэт А. Н. Плещеев пригласил его в лучший демократический журнал того времени «Отечественные записки», где Надсон дебютировал «Тремя стихотворениями». Плещеев помог молодому поэту своим участием, расположением и литературными советами. «Его я считаю своим литературным крёстным отцом и бесконечно обязан его теплоте, вкусу и образованию, воспитавшим мою музу», - писал Надсон в своей автобиографии. Стихи Надсона, напечатанные в «Отечественных записках» в январе 1882 года, привлекли к себе внимание любителей поэзии, имя молодого поэта приобретает известность, и лучшие журналы («Дело», «Устои», «Русская мысль») наперебой печатают его стихотворения.

В этом же году Надсон окончил училище и был выпущен подпоручиком в Каспийский полк, стоявший в Кронштадте. Один из приятелей Надсона описывает пребывание поэта в Кронштадте так: «Поэт жил с товарищем по полку в двух комнатах в Козельском переулке довольно бедно и разбросанно, жизнью богемы, причем вечно у него кто-нибудь сидел, шли шумные разговоры, споры, раздавались звон гитары и звуки скрипки. С. Я. одарен был замечательными музыкальными способностями. В Кронштадте, как и всюду, куда забрасывала С. Я. судьба, он сейчас же становился центром кружка, собирал начинающих поэтов, пробующих писателей, любителей драматического и всяких других искусств. И кронштадтские непризнанные таланты находили у С. Я. самый тёплый привет, образовалось даже из местных элементов несколько юмористическое „Общество редьки“. Здесь, вокруг стола, установленного нехитрыми питиями и закусками, с редькой во главе, кронштадтская богема развлекалась поэзией и музыкой, горячими разговорами и просто шалостями, свойственными подпоручичьему возрасту».

Летом 1883 года Надсон слег в постель: у него открылась на ноге туберкулёзная фистула - явление, весьма часто и предшествующее и сопровождающее туберкулёз лёгких. Всё лето он пролежал в Петербурге, в маленькой комнатке, выходившей на пыльный и душный двор. Такие неблагоприятные условия, конечно, пагубно отразились на общем состоянии его здоровья. Зиму 1883-1884 года поэт еще провел в Кронштадте и по-прежнему наезжал в Петербург. Состояние его ухудшалось. В то же время Надсон продолжал печататься в журналах. В 1883-1884 годах в «Отечественных записках» появились его рецензии на поэтические сборники И. В. Фёдорова-Омулевского, . В январе 1884 года в «Еженедельном обозрении» была напечатана его статья «Поэты и критика».

Всю зиму С. Я. добивался освобождения от военной службы. Он подыскивал себе подходящее занятие, которое дало бы ему возможность существовать. Решив стать народным учителем, он подготовился к экзамену и сдал его удовлетворительно. Но тут П. А. Тайдебуров предложил ему место секретаря в редакции «Недели», и Надсон с радостью согласился, так как его заветною мечтою было - стать поближе к литературе и полностью посвятить себя литературной деятельности.

Первую половину лета 1884 года он провел в Сиверской на даче в семье А. Н. Плещеева. Здоровье его, однако, только ухудшалось. Тем не менее, в июле он переехал в Петербург и стал работать в редакции «Недели». Но через несколько месяцев болезнь груди приняла такой оборот, что по совету докторов друзья Надсона решили отправить его за границу, сначала в Висбаден, а потом в Ниццу. Литературный фонд дал для этой цели 500 рублей (возвращенные поэтом Фонду летом 1885 года пожертвованием всей чистой прибыли с первого издания его стихотворений). Переводчица и историк литературы Мария Валентиновна Ватсон, вызвавшаяся сопровождать Надсона, вспоминала: «Несколько недель перед его отъездом за границу комнатка больного буквально осаждалась многочисленными посетителями, желавшими выразить ему свое участие и симпатию. Кроме литературной молодежи и дам, здесь можно было встретить и самых почтенных деятелей печати».

В Ницце Надсону была сделана операция, оказавшаяся не особенно удачной, так что недели через две пришлось повторить её. В Ницце Надсон пролежал два месяца в постели и был так плох, что лечившие его доктора считали, что зиму он не переживёт. Однако в конце января 1885 года, Надсон пошёл на поправку, и этот промежуток времени до весны был самым цветущим периодом его пребывания за границей. Он воспользовался первой появившейся возможностью, чтобы приняться за работу. К этому времени и относится большинство стихотворений, написанных им за границей.

В марте 1885 года вышел первый и единственный прижизненный сборник стихотворений поэта, принесший ему шумную славу. По поводу этого важного для него события Надсон писал в Петербург: «С одной стороны, то обстоятельство, что выкинут „Герострат“, с другой - масса невозможно слабых вещей, которые пришлось включить, ужасно меня огорчают. Не сомневаюсь, что выход моей книжки разочарует моих друзей и обрадует тех, кто окончательно не признает за мной дарования… Страшно боюсь, что мои друзья не захотят мне высылать рецензий о моей книге или если вышлют, то одни положительные, буде таковые будут. А для меня это так важно! Да и вообще лично для меня книга, несомненно, оказалась полезной: сведя в одно все свои вирши, я ясно увидел, чего мне не хватает. Удастся ли наверстать все это - не знаю… Мне бывает очень тяжело, когда говорят, что я подаю надежды. А вдруг я их не оправдаю? Точно дал слово и не сдержал его!»

Весной здоровье Надсона вновь стало хуже. В июне 1885 года поэт приехал в Берн. Ни тёплый климат, ни две мучительные операции туберкулезной фистулы ноги, которые ему сделали в Берне, ни к чему не привели, и летом 1885 года друзья решили отвезти его назад в Россию.

На родине Надсон проживал сначала в Петербурге, затем в деревне в Подольской губернии.

В апреле 1886 года, как только открылся проезд из деревни, Надсон поехал в Киев, имея при этом две цели: обратиться за работой к издателю «Зари» М. И. Кулишеру и устроить вечер в пользу Литературного Фонда, чтобы вернуть взятые им оттуда летом 1885 года 600 рублей. М. И. Кулишер с радостью принял его в свою газету, где поэт стал писать критические фельетоны по поводу текущей литературы и журналистики, в которых неизменно отстаивал произведения с ярко выраженной социальной направленностью, обличал безыдейную и реакционную беллетристику и публицистику. Литературно-критические работы Надсона вместе с оставшимися в рукописи «Заметками по теории поэзии» составили книгу «Литературные очерки. 1883-1886», вышедшую в 1887 году уже после его смерти, дающую довольно полное представление об общественно-литературных взглядах писателя. Вторая цель также была достигнута. Вечер в пользу Фонда имел небывалый успех. Надсон сам читал несколько своих стихотворений. Рукоплесканиям не было конца. Молодёжь устроила своему кумиру овацию и с триумфом вынесла его на руках на эстраду.

Поездка в Киев ещё более подорвала здоровье Надсона. Некоторое время Надсон снова провёл в деревне. Болезнь продолжала развиваться. Созванный консилиум решил, что ему следует ехать в Грис (Южный Тироль; ныне - квартал города Больцано). Но Надсон объявил близким ему лицам, что ни за что не поедет за границу, потому что умереть хочет в России. Тогда остановились на Ялте.

31 января 1887 года Надсон умер. Тело его было перевезено из Ялты в Петербург. В Одессу гроб прибыл на пароходе «Пушкин» и был встречен толпою молодежи; тут были также и сотрудники газет. В Петербурге, на вокзале, толпа состояла также преимущественно из молодежи, но здесь было много и литераторов. На следующий день молодежь несла гроб Надсона на руках до Волкова кладбища. Могила Надсона - в нескольких шагах от могил и Белинского.

Творчество Надсона относится к так называемой эпохе «безвременья» конца 19-го века. Современники поэта, а также и позднейшие исследователи его творчества отмечали, что лирика Надсона испытала заметное влияние и . Этих поэтов сам Надсон очень ценил. «Что ни говорите, а лучше Лермонтова нет у нас поэта на Руси. Впрочем, я, может быть, думаю и говорю так оттого, что сам сочувствую ему всей душой, что сам переживаю то, что он пережил и великими стихами передал в своих творениях», - записал Надсон в своём дневнике в 1878 году. С Лермонтовым Надсона роднит мотив романтического страдания личности, которая пришлась не ко времени и чужда обществу. С Некрасовым - гражданское направление, лишенное, однако, признаков какой-либо конкретной доктрины и слишком отвлеченное. В своих стихах Надсон скорее оправдывал разочарованность и унылое бессилие современников. По словам В. В. Чуйко, «он просто „воспевал“ себя и свое поколение». Это отчетливо проявилось в стихотворениях (1883), «С тех пор, как я прозрел, разбуженный грозою…»(1883), (1884), «В ответ» (1886). Некрасовские традиции, ощутимые уже в ранней лирике Надсона, особенно чувствуются в стихотворениях «Похороны» (1879), «Старая сказка» (1881), «Святитель» (1882), (1884) и др.

Характерной чертой поэзии Надсона была интонация личного, дружеского, приятельского обращения к современнику. Свои взаимоотношения с читателем поэт строил на полном доверии. Жизнь Надсона была известна из его же исповедальных и преимущественно автобиографических стихов. Реально-исторический читатель для Надсона был тесно связан с воображаемым читателем-другом. Уже в первых стихотворениях Надсон обращается к тому, «в чьем сердце живы желанья лучших, светлых дней» («Во мгле», 1878). Не случайны частые обращения к читателю: «о, милый брат», «дорогие друзья», «братья», «милый друг» и т. п. В конце жизни поэт пишет строки (стихотворение осталось незавершенным), в которых очень четко выразил свое отношение к читателю: «Он мне не брат - он больше брата: / Всю силу, всю любовь мою. / Все, чем душа моя богата. / Ему я пылко отдаю». Критик К. К. Арсеньев подчеркивал, что в поэзии Надсона «чувствуется „тоска желаний“, многим знакомых, слышится крик душевной пытки, многими пережитой. В одних он пробуждал полузабытые чувства, другие узнавали в нем самих себя, третьих он ставил лицом к лицу с вопросами, существование которых они до тех пор только смутно подозревали».

Первостепенной в творчестве Надсона является тема назначения поэта и поэзии. В стихотворениях «Не презирай толпы: пускай она порою…» (1881), (1881), «Певец»(1881), (1882), (1882), «Грезы» (1883), «Певец, восстань!.. мы ждем тебя, восстань…» (1884), «Я рос тебе чужим, отверженный народ…»(1885) и ряде других выражена идея гражданского долга поэта перед отечеством и народом. Нередки в произведениях Надсона мотивы борьбы и протеста против существующего строя: «Ни звука в угрюмой тиши каземата…» (1882), «По смутным признакам, доступным для немногих…»(1885), «Не хотел он идти, затерявшись в толпе…» (1885), «На могиле А. И. Герцена» (1886) и др. Но одно из ключевых слов в поэтическом лексиконе Надсона, «борьба», находится в одном ряду с «сомнением», «тоской», «мглой», оно неизменно и красноречиво сопровождается определениями: «тяжкая», «напрасная», «трудная», «роковая», «жестокая», «неравная», «безумная», «непосильная», «долгая», «суровая». Борьба для Надсона тесно связана со страданием. «Мой стих я посвятил страданью и борьбе», - писал поэт («С тех пор как я прозрел, разбуженный грозою…»). Отсюда - мятежное, святое, чистое, прекрасное страданье; это и «страдальческий образ отчизны далекой», и мотив сострадания к ближнему.

Появившийся в печати в 1885 году сборник стихотворений принёс Надсону огромный успех. При жизни поэта книга выдержала 5 изданий, а до 1917 года её успели переиздать 29 раз. После смерти Надсона его творчество получило еще большую известность. О Надсоне появляется обильная критическая литература (Н. К. Михайловский, А. М. Скабичевский, Л. Е. Оболенский, М. А. Протопопов и др.), публикуются различные мемуарные свидетельства. Многие поэты посвящают его памяти стихотворения ( , Л. И. Пальмин, К. М. Фофанов). А с публикацией посмертных произведений Надсона слава его достигает своего апогея. Молодежь заучивала его стихотворения наизусть. Произведения Надсона постоянно включались в альбомы и рукописные журналы учащихся, долгие годы их часто декламировали со сцены, почетное место отводилось им в различных хрестоматиях и сборниках. Под влиянием Н. начинался творческий путь и , но впоследствии именно поэты-символисты в наибольшей степени способствовали дискредитации Надсона как лирика.

В начале 20 века отношение к творчеству Надсона стало неоднозначным. В Надсоне видели типичного «нытика». Критики всё более обращали внимание на мотивы «разочарования», на пессимистические настроения его поэзии. «Невыработанный и пестрый язык, шаблонные эпитеты, скудный выбор образов, вялость и растянутость речи - вот характерные черты надсоновской поэзии, делающие ее безнадежно отжившей»,- заявлял в 1908 г. Брюсов. в своей «Поэзе вне абонемента» писал:

Я сам себе боюсь признаться,
Что я живу в такой стране,
Где четверть века центрит Надсон,
А я и Мирра - в стороне.