Книга лучших рассказов выдающегося американского писателя-фантаста.

УЛЫБКА. Перевод Л.Жданова

И ГРЯНУЛ ГРОМ

Может быть, мы уже уходим . Перевод Р.Рыбкина

И грянул гром . Перевод Л.Жданова

Ветер Геттисберга . Перевод Т.Шинкарь

Чепушинка . Перевод Р.Рыбкина

Tyrannosaurus Rex . Перевод Р.Рыбкина

Убийца . Перевод Н.Галь

Наказание без преступления . Перевод Я.Берлина

Кошки-мышки . Перевод Н.Галь

Лучезарный феникс . Перевод Н.Галь

Идеальное убийство . Перевод Р.Рыбкина

Жила-была старушка . Перевод Р.Облонской

Превращение . Перевод Н.Галь

Ракета . Перевод Н.Галь

Космонавт . Перевод Л.Жданова

ЗОЛОТЫЕ ЯБЛОКИ СОЛНЦА

Золотые яблоки солнца . Перевод Л.Жданова

Нескончаемый дождь . Перевод Л.Жданова

Все лето в один день . Перевод Н.Галь

Бетономешалка . Перевод Н.Галь

Синяя бутылка . Перевод Р.Рыбкина

Разговор оплачен заранее . Перевод О.Битова

Земляничное окошко . Перевод Н.Галь

Калейдоскоп . Перевод Н.Галь

МАЛЬЧИК-НЕВИДИМКА

Морская раковина . Перевод Р.Рыбкина

В дни вечной весны . Перевод Р.Рыбкина

Апрельское колдовство . Перевод Л.Жданова

И все-таки наш… Перевод Н.Галь

Детская площадка . Перевод Р.Рыбкина

Час привидений . Перевод Р.Рыбкина

Мальчик-невидимка . Перевод Л.Жданова

Чертово колесо . Перевод Р.Рыбкина

Песочный человек . Перевод Р.Рыбкина

Вельд . Перевод Л.Жданова

Здравствуй и прощай . Перевод Н.Галь

Берег на закате . Перевод Н.Галь

Каникулы . Перевод Л.Жданова

МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ Перевод Л.Жданова

ЗЕЛЕНОЕ УТРО. Перевод Л.Жданова

Составитель: Лазарчук Е.А.

Художник: Цветков Ю.А.

Рэй Брэдбери

Улыбка

УЛЫБКА

На главной площади очередь установилась еще в пять часов, когда за выбеленными инеем полями пели далекие петухи и нигде не было огней. Тогда вокруг, среди разбитых зданий, клочьями висел туман, но теперь, в семь утра, рассвело и он начал таять. Вдоль дороги по двое, по трое подстраивались к очереди еще люди, которых приманил в город праздник и базарный день.

Мальчишка стоял сразу за двумя мужчинами, которые громко разговаривали между собой, и в чистом холодном воздухе звук голосов казался вдвое громче. Мальчишка притоптывал на месте и дул на свои красные, в цыпках руки, поглядывая то на грязную, из грубой мешковины, одежду соседей, то на длинный ряд мужчин и женщин впереди.

Слышь, парень, ты-то что здесь делаешь в такую рань? - сказал человек за его спиной.

Это мое место, я тут очередь занял, - ответил мальчик.

Бежал бы ты, мальчик, отсюда, уступил бы свое место тому, кто знает в этом толк!

Оставь в покое парня, - вмешался, резко обернувшись, один из мужчин, стоящих впереди.

Я же пошутил. - Задний положил руку на голову мальчишки. Мальчик угрюмо стряхнул ее. - Просто подумал, чудно это - ребенок, такая рань, а он не спит.

Этот парень знает толк в искусстве, ясно? - сказал заступник, его фамилия была Григсби. - Тебя как звать-то, малец?

Наш Том, уж он плюнет что надо, в самую точку - верно, Том?

Смех покатился по шеренге людей.

Впереди кто-то продавал горячий кофе в треснувших чашках. Поглядев туда, Том увидел маленький костер и бурлящее варево в ржавой кастрюле. Это был не настоящий кофе. Его заварили из каких-то ягод, собранных на лугах за городом, и продавали по пенни чашка, согреть желудок, но мало кто покупал, мало кому это было по карману.

Том устремил взгляд туда, где очередь пропадала за разваленной взрывом каменной стеной. - Говорят, она улыбается, - сказал мальчик.

Ага, улыбается, - ответил Григсби.

Говорят, она сделана из краски и холста.

Точно. Потому-то и сдается мне, что она не подлинная. Та, настоящая, - я слышал - была на доске нарисована, в незапамятные времена.

Говорят, ей четыреста лет.

Если не больше. Коли уж на то пошло, никому не известно, какой сейчас год.

Две тысячи шестьдесят первый!

Верно, так говорят, парень, говорят. Брешут. А может, трехтысячный! Или пятитысячный! Почем мы можем знать? Сколько времени одна сплошная катавасия была… И достались нам только рожки да ножки.

Они шаркали ногами, медленно продвигаясь по холодным камням мостовой.

Скоро мы ее увидим? - уныло протянул Том.

Еще несколько минут, не больше. Они огородили ее, повесили на четырех латунных столбиках бархатную веревку, все честь по чести, чтобы люди не подходили слишком близко. И учти, Том, никаких камней, они запретили бросать в нее камни.

Ладно, сэр.

Солнце поднималось все выше по небосводу, неся тепло, и мужчины сбросили с себя измазанные дерюги и грязные шляпы.

А зачем мы все тут собрались? - спросил, подумав, Том. - Почему мы должны плевать?

Григсби и не взглянул на него, он смотрел на солнце, соображая, который час.

Э, Том, причин уйма. - Он рассеянно протянул руку к карману, которого уже давно не было, за несуществующей сигаретой. Том видел это движение миллион раз. - Тут все дело в ненависти, ненависти ко всему, что связано с Прошлым. Ответь-ка ты мне, как мы дошли до такого состояния? Города - груды развалин, дороги от бомбежек - словно пила, вверх-вниз, поля по ночам светятся, радиоактивные… Вот и скажи, Том, что это, если не последняя подлость?

На главной площади очередь появилась еще в пять часов, когда за выбеленными инеем полями пели далекие петухи и нигде не было огней. Тогда вокруг, среди разбитых зданий, прядями висел туман, но теперь, в семь утра, рассвело, и он начал таять. Вдоль дороги по двое, по трое пидшиковувалися в очередь еще люди, которых привлекло в город праздник и базарный день.

Мальчишка стоял сразу за двумя мужчинами, которые громко разговаривали между собой, но в чистом холодном воздухе звук голосов казался вдвое громче. Мальчишка притупцьовував на месте и дул на свои красные, в ссадинах, руки, глядя то на грязную, из грубой мешковины, одежду соседей, то на длинный ряд мужчин и женщин впереди.

Слышь, парень, а ты что здесь делаешь так рано? - Сказал человек за его спиной.

Это мое место, я тут очередь занял, - ответил мальчик.

Бежал бы ты, парень, отсюда и уступил свое место тому, кто знает об этом;

Оставь парня, - вмешался, резко обернувшись, один из мужчин, стоявших впереди.

Я шучу, - задний положил руку на голову мальчишки. Мальчик мрачно сбросил ее. - Просто взвесил: странно это - ребенок, так рано, а он не спит.

Этот парень знает искусстве, понятно? - Сказал защитник, его фамилия была Григсби. - А как тебя зовут, мальчик?

Наш Том, уж он плюнет следовательно, попадет, правда, Том?

Конечно!

Смех покатился человеческой шеренгой.

Впереди кто-то продавал горячий кофе в треснувших чашках. Взглянув туда, Том увидел маленький жаркий костер и уху, что бурлила в ржавой кастрюли. Это была не настоящий кофе. ее заварили по каким-то ягод, собранных на полях за городом, и продавали по пенни за чашку согреть желудок, но мало кто покупал - мало кому позволяла карман.

Том бросил взгляд туда, где очередь пропадала за разрушенной взрывом каменной стеной.

Говорят, она улыбается, - сказал мальчик.

Да, улыбается, - ответил Григсби.

Говорят, она сделана из краски и холста.

Правильно. Именно поэтому и кажется мне, что она не настоящая. Но, настоящая, я слышал, была на доске нарисована, в далекое прошлое.

Говорят, ей четыреста лет.

Если не больше. Если уж так говорить, никому не известно, какой сейчас год.

Две тысячи шестьдесят первый!

Правильно, так говорят, парень, говорят. Врут. А может, трехтысячный. Или пятитысячный. Откуда нам знать! Столько времени одинешенька потеха была... И остались нам только обломки...

Они шаркали ногами, медленно продвигаясь вперед по холодном камне мостовой.

Скоро мы ее увидим? - Грустно протянул Том.

Еще несколько минут, не больше. Они огородили ее, повесили на четырех латунных столбцах бархатную веревку, все как следует, чтобы люди никак подходили слишком близко. И запомни, Том ни камни, они запретили бросать в нее камнями.

Хорошо, сэр.

Солнце поднималось все выше по небосводу, неся тепло, и мужчины сбросили с себя измазанные ткани и грязные шляпы.

А зачем мы все здесь собрались? - Спросил, подумав, Том. - Почему мы должны плевать?

Григсби и не взглянул на него, он смотрел на солнце, размышляя, который час.

Ну, Том, причин множество. - Он растерянно протянул руку в карман, которой уже давно не было, за несуществующей сигаретой. Том видел это движение миллион раз. - Здесь все дело в ненависти, ненависти ко всему, что связано с прошлым. Дай ответ мне, как мы дошли до такого состояния? Города - груды развалин, дороги от бомбежек - как пила, вверх-вниз, поля по ночам светятся, радиоактивные... Вот и скажи, Том, что это, если не последняя подлость?

Да, сэр, конечно.

В том-то и дело... Человек ненавидит то, что ее погубило, что ей жизнь поломало. Уже так она устроена. Глупо, возможно, но такова человеческая природа.

А есть ли хоть кто-нибудь или что-нибудь, чего мы не ненавидели? - Сказал Том.

Вот вот! А все эта стая идиотов, которая орудовала миром в прошлом! Вот и стоим здесь с самого утра, кишки сводит, стуки от холода зубами - новые троглодиты, ни покурить, ни выпить, ничей тебе удовольствия, кроме этих наших праздников, Том. Наших праздников...

Том мысленно перебрал праздники, в которых принимал участие в последние годы. Вспомнил, как рвали и жгли книги на площади и все хохотали, как пьяные. А праздник науки месяц назад, когда притащили в город последнего автомобиля, затем бросили жребий, и счастливчики могли по одному разу долбануть машину кувалдой!

Помню я, Том? Помню? И я разбил переднее стекло - стекло, слышишь? Господи, звук который был, роскошь! Тррахх!

Том действительно как услышал, как стекло рассыпается, сверкая осколками.

А Биллу Гендерсону выпало двигатель раздолбать. Хех, и упорно он это сработал, просто мастерски. Бамм! Но лучше, - продолжал вспоминать Григсби, - было в тот раз, когда громили завод, который еще пытался производить самолеты. Ну и порадовали мы душу! А потом нашли типографию и склад боеприпасов - и взорвали их в воздух вместе! Представляешь себе, Том?

Том подумал.

Полдень. Аромат разрушенного города отравляли жаркий воздух, то порпалося среди обломков зданий.

Сэр, это больше никогда не вернется?

Что - цивилизация? А кому она нужна? Любому, не мне!

А я готов ее терпеть, - сказал один из очереди. - Не все, конечно, но были и в ней свои хорошие стороны...

Зачем марнословиты! - Крикнул Григсби. - Во что бессмысленно.

Э, - настаивал один из очереди, - не торопитесь. Вот увидите: еще появится башковитый человек, который ее подлатает. Запомните мои слова. Человек с душой.

Не будет этого, - сказал Григсби.

А я говорю, появится. Человек, у которого душа тянется к хорошему. Он вернет нам - нет, не старую, а, так сказать, органическую цивилизацию, такую, чтобы мы могли жить мирно.

Не успеешь опомниться, как снова война!

Почему же? Может, на этот раз все будет иначе.

Наконец и они ступили на главную площадь. В то же время в город въехал всадник, держа в руке лист бумаги. Том, Григсби и все остальные, накапливая слюну, продвигались вперед - шли, приготовившись, засмаковуючы, с расширенными зрачками. Сердце Тома билось часто-часто, и земля жгла его босые пятки.

Ну, Том, сейчас наша очередь, не медли!

По углам огороженной площадки стало четверо полицейских, четверо мужчин с желтым шнурком на запястьях - признаком их власти над другими. Они должны были следить за тем, чтобы не бросали камни.

Это для того, - в последний раз объяснил Григсби, - чтобы каждому выпало плюнуть разок, понял, Том? Давайте!

Том замер перед картиной, глядя на нее. В мальчишки пересохло во рту.

Том, давай! Шустрее!

Но, - медленно сказал Том, - она ​​же красивая!

Ладно, я плюну за тебя!

Плевок Григсби блеснул в солнечном свете. Женщина на картине улыбалась таинственно-печально, и Том, отвечая на ее взгляд, чувствовал, как калатаеться его сердце, а в ушах будто звучала музыка.

Она красивая, - повторил он.

Иди уже, пока полиция...

Внимание!

Очередь притихла. Только что они ругали Тома - стал как пень! - А теперь все вернулись к всадника.

Как ее зовут, сэр? - Тихо спросил Том.

Картину? Кажется, «Мона Лиза» ... Точно «Мона Лиза».

Слушайте объявление, - сказал всадник. - Власти постановили, что сегодня в полдень портрет на площади будет отдано в руки местных жителей, чтобы они могли принять участие в уничтожении...

Том и опомниться не успел, как толпа, крича, толкаясь, барахтаясь, понес его к картине. Резкий звук полотна, рвется... Полицейские бросились наутек. Толпа выл, и руки клевали портрет, словно голодные птицы. Том почувствовал, как его буквально бросили через разбитую раму. Слепо подражая другим, он протянул руку, схватил кусок лисниючого полотна, дернул и упал, а толчки и пинки вышибли его из толпы на землю. Весь в ссадинах, одежда разорвана, он смотрел, как старческая жевала куски полотна, как мужчины разрисовывали раму, разбросали ногами жесткие лоскуты, рвали их в мелкое лохмотья.

Только Том стоял притихший в стороне от этой свистопляски. Он посмотрел на свою руку. Она лихорадочно прижала к груди кусок полотна, пряча его.

Эй, Том, чего же ты? - Крикнул Григсби.

Не говоря ни слова, всхлипывая, Том побежал прочь. За город, на раненую воронками дорогу, через поле, через мелкую речушку он бежал, не оборачиваясь, и сжатая в кулак рука была спрятана под куртку.

Уже на закате солнца, он достался маленькой деревушки и пробежал сквозь него. В девять часов он был у разбитой фермы. За ней, в том, что осталось от силосной башни, под навесом, его встретили звуки, которые сказали ему, что семья спит - спит мать, отец, брат. Тихонечко, молча, он скользнул к узкой двери и лег, часто дыша.

Где ты шлялся? - Рявкнул отец. - Погоди-ка, вот я тебе утром всыплю...

Кто-то толкнул его ногой. Его родной брат, которому пришлось сегодня же хозяйничать на их огороде.

Ложись! - Тихо шикнула ему мать. Еще пинка.

Том дышал уже ровнее. Вокруг царила тишина. Рука его была плотно-плотно прижата к груди. Полчаса лежал он так, закрыв глаза. Затем почувствовал что-то: холодный белый свет. Высоко в небе плыл месяц, и маленький квадратик света проползал телом Тома. Только теперь его рука ослабила хватку. Тихо, осторожно, прислушиваясь к движениям спящих, Том поднял ее, он поторопился, глубоко вздохнул, потом, весь охваченный ожиданием, разжал пальцы и рассматривал клочок окрашенного полотна.

Мир спал, освещенный луной.

А на его ладони лежала Улыбка. Он смотрел на нее в белом свете, который падал с полуночного неба, и тихо повторял про себя, снова и снова: «Улыбка, очаровательная улыбка...»

Через час он все еще видел ее, даже после того, как осторожно составил и спрятал. Он закрыл глаза, и снова в темноте перед ним - Улыбка. Ласковая, искренняя, она была там и тогда, когда он уснул, а мир охватила немая тишина, и луна плыла в холодном небе сначала вверх, потом вниз, навстречу утру.

Перевод с английского Ярослава Веприняка

Прочитав этот рассказ, так и хочется воскликнуть: «Уважаемые писатели-фантасты, поучитесь, как из небольшого рассказа создавать большой шедевр постапокалиптики!». Один ключевой момент рассказа, диалог 3 персонажей, минимум «воды» и какой смысловой подтекст!!! В этом рассказе нет ни орд уродливых мутантов, ни набившей оскомину квестовой формы сюжета, ни высокогуманных целей по спасению остатков человечества (которое, как правило, этого не заслуживает), ни раздутого описания «красот» обезображенного мира (порой напоминающего глумление над усопшим), ни глубокомысленных псевдофилософских рассуждений автора о смысле жизни. Здесь нет ничего, что мы называем (порой свысока и незаслуженно) противным словом «штамп». Однако, если ничего этого нет (а мы согласимся, что всё вышеперечисленное является неотъемлемой частью постапокалиптики), то из чего тогда состоит этот рассказ и на каком основании ваш покорный слуга отнёс его к данному жанру. Ответ на эти два вопроса придет к вам как только вы сами прочтёте «Улыбку» Рэя Бредбери, но позицию свою, я тем не менее, постараюсь пояснить.

Итак, настоящий рассказ, как положено отличному настоящему рассказу (прошу прощения за тавтологию) заключает в малой форме глубокий смысл. И проявляется это в самых мелких деталях. Взять хотя бы упоминания заражённых радиацией полей, изрытых воронками от бомб дорог, полуразрушенных домов и всего прочего. Но это всего лишь мимолетные упоминания, но герои рассказа говорят об этом так спокойно и буднично, что воспринимается это не более как фон, как изображение второго плана, создающее необходимую атмосферу и одновременно характеризующее отношение персонажей к новому миру. Далее, мы видим элементы государственных структур в виде полиции, в лице которой государство всячески потакает самым низким желаниям толпы и, по сути, направляет её гнев и раздражение от себя на символы довоенной жизни. Мы постепенно знакомимся с героями рассказа и понимаем, что отец хочет гордиться свои сыном

Спойлер (раскрытие сюжета)

(вспомните его фразу: «Наш Том, уж он то плюнет что надо, в самую точку… »)

Что сын не совсем понимает смыл своего участия в странном мероприятии и с недоумением спрашивает у отца, по-видимому, азбучные истины, которые ему уже давно пора было бы знать. Ещё дальше мы вдруг понимаем, что герои стоят в очереди, но не за пропитанием (что было бы вполне логично, учитывая постапокалиптический антураж), а намерены участвовать в каком-то праздничном действе. Символическое значение «праздника» (а, по сути, короткой массовой истерии толпы, выплеска её негодования) подкрепляет (и в полной мере иллюстрирует) тезис автора о полном падении культуры и о превращении общества в толпу. Но в этой толпе есть тот, кто робко стремиться следовать своим курсом и этот кто-то – ребёнок, мальчик с незамысловатым именем Том.

И здесь позвольте добавить немного критики. Рэй Бредбери вновь и вновь берётся за образ ребёнка. Ребёнок в творчестве Брэдбери занимает особое положение, то он выступает как исчадие ада, как несмышленый источник зла, а то, как последняя надежда человечества. Честно говоря, после 8-10 подобных рассказов этот приём автора начинает постепенно раздражать и вызывать недоумение: «Неужели нельзя обойтись без детей???» – спрашиваю я себя в который раз. Но по-видимому – нельзя. И тогда встаёт другой, более справедливый вопрос: «Насколько обосновано использование подобного приёма в том или ином рассказе Брэдбери?». И я вынужден признать, что если бы Брэдбери обошёлся бы в данном рассказе без образа Тома, то и весь рассказ, весь заложенный в него смысл полностью утратил бы свою глубину и ценность. Поскольку только наивный ребёнок с не искалеченной душой и сердцем (в образе которого Брэдбери дарит читателю надежду на возрождение) способен на глубокое понимание чистой и вечной красоты – обычной человеческой доброй улыбки, то чего нет в его озлобленном и изувеченном мире.

Оценка: 9

Самое ужасное, что таких людей, как описываемая толпа, и сегодня полно. Бессмысленные недоучки, отличающиеся от животных только умением выключать свой мобильник, потому что они терпеть не могут тех людей, которые им звонят. И вообще всех людей. И вообще всё на свете. Они готовы хоть сегодня разорвать в клочья всё, что угодно, просто им не позволяют. А такие как Том - они же тоже есть. Просто они менее крикливые и требовательные. Они, как ни странно, более умные. Именно они спасут мир от уничтожительной войны, потому что хотят жить, и хотят, чтобы жили и другие люди. И улыбка Джоконды - лично мне она не нравится, но поднять на неё руку? Это невозможно. И я всей душой за таких, как Том - в любой стране. В любые века. Именно из таких появляются творцы, благодаря которым и остальные люди могут жить лучше, и становиться лучше.

Оценка: 10

Джоконда всегда считалась самой знаменитой картиной мира, но после выхода книги «Код да Винчи» она стала просто культом. И всё же я больше верю не в Джоконду Брауна,скрывающую древние тайны,а в Джоконду Брэдбери,в улыбке которой сохранилась одна,но самая великая из всех тайн-тайна творчества, его хрупкости и его удивительной силы.

Отчаявшийся,озлобленный человек часто уничтожает самое ценное,самое дорогое для себя.Неудивительно,что люди, разочарованные в своей цивилизации и в самих себе,разрушали самые святые символы красоты.

Оценка: 10

Произведения Брэдбери удивительны тем, что их можно спроецировать на нашу реальную жизнь. Ведь, если вдуматься, то человечество здесь, измученное войной и ненавидящее абсолютно всё прошлое и абсолютно всю цивилизацию, разучилось отделять войну от искусства, а достижения цивилизации – от её язв. Для него неважно, что

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

«Мона Лиза»

– это величайшее произведение культуры („культ ура“ - культ света), для него она – атрибут проклятого прошлого.

Так и мы упорно из поколения в поколение охаиваем наше прошлое – плюёмся, оскорбляем, принижаем значимость собственных достижений. Простите за политизацию момента, я не говорю исключительно о советском прошлом, ведь и советская идеология неоднократно отрекалась от собственного прошлого.

Конечно, Брэдбери писал не совсем об этом, но тем и удивительны его произведения, что со временем в них открываются какие-то новые грани...

Когда озверевшее, жестокое и жалкое, ненавидящее и ненавидимое человечество с одинаковой жёсткостью рушит склады боеприпасов и музеи, бордели и храмы, базары и театры, не делая между ними никаких различий, то остаётся надежда на вот таких Томов, которые, может быть, смогут сохранить в себе обрывки того светлого, что было раньше и передать эти хрупкие лучики будущим поколениям.

P.S. Простите за некоторую пафосность – я писал этот отзыв для другого сайта, где толпа школьников (очевидно, этот рассказ часто задают по литературе) начала охаивать мастера Рэя и его творчество, либо же просто искренне _не понимать_, о чём писал РБ. В приступе лютой ярости я и накатал сей опус. Да и вообще, это мой первый отзыв на литературное произведение.

Оценка: 9

«Улыбка» - рассказ, с которого для меня началось знакомство с поистине великим мастером слова Рэем Брэдбери.

Автор со свойственной ему аккуратностью повествует о зыбкости нашего, казалось бы, хоть немного стабильного мира. О том, что будущее может преподнести вместо процветания культуры её упадок. О том, что даже самые прекрасные произведения искусства могут пасть смертью храбрых пред лицом разъяренной толпы.

Но даже в таком обществе найдутся люди с чистой душой, которые не утратили чувство прекрасного и «смогут вернуть, так сказать, ограниченную цивилизацию, такую, чтобы мы могли жить мирно».

Оценка: 10

Постапокалиптика имеет множество лиц. Одно из них – лицо по-брэдберински – мы уже видели в «451 по Фаренгейту», и кусочек этого лица проскочил в маленький рассказик «Улыбка». Подобных кусочков в рассказе много, они рисуют отрывистую картину Прошлого: гибель цивилизации, сожжение книг, уничтожение машин и типографий, ядерная война. На фоне лежащего в руинах мира – мёрзнущая ранним утром толпа. И картина с улыбающейся женщиной, когда-то приковывающая к себе благоговейные взоры, а теперь отданная на растерзание жалкой горсточки людей, хранящих обиду на Прошлое. И маленький мальчик, который впервые видит эту картину и не понимает, почему Прошлое так сильно.

Прочти, и ты узнаешь, что останется ценным, когда всё ценное умрёт.

Оценка: 9

Читала в школе, классе в седьмом, и тогда очень понравился рассказ, но я не запомнила автора и названия.. и вот сейчас совершенно случайно нашла его снова, и была безумно рада, потому что рассказ действительно очень сильный, интересный и без излишков. Я даже не удивилась, когда узнала, что это написал Рэй Брэдбери..это так в его стиле!

10, 10 и только 10!!! :)

Оценка: 10

Он первый... Он заглавный рассказ издания 1993 года. Книга воспоминание, книга детства, которая по неизвестной мне причине тогда вызвала у меня отвращение к Рэю, и которая сейчас открывается для меня новыми гранями. Возможно он просто не попал в настроение, или я не была готова пойти на ту глубину, в которой расположились короткие, но такие невероятные по силе рассказы.

«Улыбка» скорее предостережение, сигнал нам сегодняшним задуматься: что о нас скажут те, кто придет за нами и станет расхлебывать всю ту кашу, что мы варим сейчас. Но это и знак того, что толпа не умеет разделять один пласт от другого: отрицание - так всего, уничтожение - так до самого основания. А ведь по-отдельности мы все очень хорошие и ценные для общества. Так почему же, когда мы вместе, мы не можем сохранить этот светлый прорыв к красоте?

Оценка: 9

Этот рассказ я уже читал. Давно. И он мне запомнился очень чётко. Запомнился и происходящим и своим ощущением. Вот только ощущение это было – наивность. Да, наивность. Не могу объяснить, почему, но наивность. Сейчас же после тонкого, сложного «Были они смуглые и золотоглазые» это ощущение только усилилось. Плюс рассказ прост, и люди в этой толпе всё объяснили сразу о мире и даже сказали про «человека с душой» – всё жирно намекало на то, что будет дальше. Нет, он запомнился, он остался в памяти, но ощущение какой-то наивности всего подтачивало. Да, язык как всегда хорош. И есть как всегда мораль, но… возможно он просто устарел, не для этого времени, ни для этих идей современности? Не знаю. Для меня этот рассказ – средний по уровню самого Брэдбери. Но даже «средний Брэдбери» выше многих иных авторов.

Оценка: 5

автор не зря написал этот рассказ. Он как бы говорит: «Остановись, задумайся!!» И правда: человек должен задумываться над тем, про что он думает и как поступает. А то в очень скором будущем мы можем попасть в такую же ситуацию, как и в этом рассказе.

Очень применимо к нашему миру.

Читайте и делайте выводы!

Оценка: 9

Очень большая сила таится в этом крохотном рассказе. Автор смог донести до читателя свою идею. Очень непривлекательное будущее, когда смыслом жизни людей стала ненависть, месть, негатив. Но есть еще души, в которых сохранился свет, которые способны рассмотреть что-то красивое в окружающем мире, как знак того, что есть надежда на возрождение цивилизации.

Когда одно из уважаемых нью-йоркских изданий задало этому писателю-фантасту вопрос о том, почему человечество до сих пор не вышло на контакт с другими мирами, ответ был резок и неожиданен.

"Да потому, что мы - идиоты!", - ответил оторопевшему журналисту Рэй Брэдбери. Что же вывело из терпения человека, которого можно по праву назвать первым антиглобалистом еще до появления в мире этого политического движения? Причина, по мнению классика, - в ущербности вектора современной научно-технической революции. Писатель всеми своими произведениями обращается к человечеству, доказывая их сюжетами, что бездушное технократическое общество не имеет будущего.

Отчасти, правда, иносказательно на этот вопрос отвечает рассказ "Улыбка" Брэдбери. Краткое содержание произведения, написанного в стиле символизма, является предметом рассмотрения в этой статье.

Рассказ, характеризующий все творчество великого американца

Ему было что сказать людям. Не исключение - и рассказ "Улыбка" Брэдбери. Краткое содержание этого произведения нельзя выразить в одной - двух фразах, поскольку писал его классик высокохудожественно. Этот рассказ заставляет читателей задуматься...

Автор произведения, глубине мыслей которого поражались многие политики, чрезвычайно внимательно изучал и прислушивался ко всем порождениям НТР и давал такую глубокую характеристику их целесообразности, что удивлялись даже ученые...

Некоторые ценители его таланта утверждают, что Рэй Брэдбери - не случайный гость в этом мире. Его интуиция была необыкновенной. Ему было от кого унаследовать дар. По семейным преданиям, его прародительницу Мэри Брэдбери когда-то сожгли на костре.

Возможно, ему дано было охватить умом многое, и он нес с собой особой миссии предупреждения человечества. Не исключением является рассказ "Улыбка" (Бредбери). Краткое содержание погружает читателя в постинформационную, поствоенную эру.

Лаконичность - черта творческого стиля Брэдбери

Настоящий мастер пера, Брэдбери одной лишь фразой, коротким фрагментом акцентированно доносит до читателя то, что можно излагать абзацами и страницами. Весь его рассказ помещается лишь на трех страницах печатного текста (сокращать-то нечего), и при этом он несет такую смысловую нагрузку, которая была бы впору целой повести. В крайне неудобное положение ставит эта творческая манера тех, кто составляет его сочинениям краткое содержание.

Рей Брэдбери, "Улыбка"... Стоит услышать это любителям его творчества, и они представят себе полностью разрушенную городскую и промышленную инфраструктуру, людей, живущих по законам первобытнообщинного строя, натуральное хозяйство. Немного странно смотрится в таком городе трусливая полиция.

Безысходность человеческого существования

Людям, добровольно выбравшим животную жизнь, все равно, в каком году они живут: в 2061 или 3000. Каждый их новый день как близнец похож на предыдущий и на последующий. Тяжелым крестьянским трудом они добывают О них, добровольно оказавшихся вне времени, ощущающих себя в пустоте, в безысходности, повествует читателям "Улыбка" (Брэдбери). важную авторскую мысль: они ненавидят разрушенную войной цивилизацию, принесшую им лишь беды.

В этом емком тезисе спрятан ключ к пояснению всего ужасного быта. Их одежды сшиты из мешковины, их руки покрыты цыпками, они тяжело работают, выращивая себе пропитание на огородах.

Однако это лишь антураж рассказа, констатация постапокалиптической реальности. Удивляет другое: цивилизация принципиально ими не восстанавливается. Наоборот, мы узнаем из рассказа, что жители сами, по собственной воле обнаружив завод, который "пытался выпускать самолеты", разгромили его. Та же судьба постигла типографию и обнаруженный склад боеприпасов.

Атакуют осатаневшие горожане и уцелевшие автомобили, круша и ломая их.

Деградация людей

Об этом феномене, порожденном их травмированным разрушенной цивилизацией сознанием, рассказывает Рэй Брэдбери ("Улыбка").

Живут они словно по инерции, впрочем, некоторое оживление в их существование вносят базарные дни и "праздники". Их они ждут.

Скудные базарные дни

О базарных днях в рассказе практически ничего не пишет Брэдбери ("Улыбка"). Анализ рассказа, впрочем, дает основание полагать, что рыночная торговля в нищем городе также весьма жалкая. Читатель приходит к такому выводу, исходя из описания уличной продажи кофе. Это примитивный эрзац, изготовленный из каких-то ягод. Его готовят на костре в ржавой кастрюле, кипящее варево имеет отвратный вид. Однако и этот напиток, судя по замечанию автора, "мало кому по карману". Это дает нам возможность рассуждать о том, что жители достаточно бедны, чтобы торговля была полноценной.

Дикие праздники

Рассмотрев базарные дни, перейдем к "праздникам", действо которых более предметно описывает Р. Брэдбери ("Улыбка"). Краткое содержание рассказа повествует, что для выживших после войны людей это слово не обозначает привычный, восстанавливающий силы отдых.

"Праздники" в разрушенном городе организовывают, чтобы всколыхнуть все самое плохое, что есть в них. Люди "веселятся", сжигая книги, разбивают оставшиеся автомобили, крушат и ломают все вокруг. Картина этого шабаша кажется еще более рельефной, еще более безобразной от того, что бесстрастной, повседневной речью пользуется для ее описания Рэй Брэдбери ("Улыбка"). Краткое содержание рассказа содержит описания деморализованных, люмпенизированных людей, разучившихся любить окружающий их мир, свой город. Изначальная ненависть, объектом которой были обстоятельства, сломавшие их жизнь, распространилась на все окружающее.

Искра надежды

Большинство из них просто живут сегодняшним днем. Однако в разговоре прохожего Григсби со своим приятелем вдруг ощущается проблеск надежды. Без нее, нашедшей впоследствии субъекта ее осуществления, возможно, и не стал бы мировой классикой рассказ "Улыбка" Брэдбери. Краткое содержание произведения, презентующее дотоле разбитые войной здания, изуродованную бомбами мостовую, приобретает другой смысл от фразы, оброненной безымянным собеседником упомянутого выше Григсби.

Под защитной маской безразличия (чтобы не выделяться) и вульгарности ощущается движение души этого человека. Он действительно не потерял надежду. Мужчина верит в грядущее появление гениального человека, который сможет "подлатать" все то, что разрушено. Но новая цивилизация, по его убеждению, не должна повторять ошибок цивилизации предыдущей. Носитель ее должен обладать чувством прекрасного, чтобы впоследствии гармонично развивать общество.

И этого человека, будущего создателя новой цивилизации, нам действительно презентует "Улыбка", рассказ Рэя Брэдбери. Краткое содержание произведения показывает, что этим долгожданным светочем является, в сущности, ребенок. Но поначалу еще это неизвестно даже ему самому.

Спасенная улыбка - начало новой цивилизации

Оборванный мальчишка Том проснулся поутру, чтобы успеть занять очередь на праздник. "Веселье", дарованное толпе, заключалось в экзекуции над картиной. Жертвой варварства должна была стать Мона Лиза великого Леонардо да Винчи. Чтобы распалить толпу, предварительно пустили слух, что картина - фальшивая.

Шедевр был огорожен веревкой, протянутой на четырех латунных столбах. Вначале очередь проходила мимо, и каждый плевал в полотно. Однако когда пришла очередь Тома, он остановился перед полотном как вкопаный. "Она ведь красивая!", - только и смог промолвить мальчишка. Но его оттолкнули, и очередь пошла своим чередом. Затем конный полицейский объявил, что картина будет предана уничтожению.

О бесноватости обрадованной таким известием толпы повествует Рэй Дуглас Брэдбери (“Улыбка”). Краткое содержание рассказа содержит жуткую сцену расправы над полотном. Даже полицейские сбежали, испуганные выпущенной на волю волной ненависти. Том ощутил, что толпа его толкает прямо на раму, и успел ухватить клочок холста, пока пинки и толчки не отшвырнули его прочь.

Вместо заключения

Уже вечерело. Крепко зажав в руке клочок побежал домой. Жил он в пригородной деревне, в разрушенном здании фермы близ В темноте он юркнул в разрушенное здание фермы, где обосновалась жить его семья, протиснулся сквозь узкую дверь и прилег возле брата. Тот в шутку пнул его, поскольку накануне сам весь день проработал на огороде. Отец и мать что-то проворчали и уснули. Когда взошла луна и ее свет упал на одеяло, Том разжал кулак, который дотоле держал прижатым к груди, и внимательно рассмотрел клочок полотна. На нем виднелась улыбка Джоконды...

Мальчик улыбнулся в ответ и спрятал ее. Теперь его новую жизнь озаряла добрая, ласковая, вечная и неповторимая улыбка. И весь мир, казалось, умолк вокруг него... На этой умиротворенной сцене заканчивается рассказ Брэдбери "Улыбка". Анализ его читателем и выводы действительно гуманистичны и глубоки. Это настоящая литература.

Стремление крушить и уничтожать прочно засело в человеке. Особенно, если дать ему волю. Особенно, если в прошлом было несладко и нужно во что бы то ни стало отомстить тому, что причиняло боль. В рассказе Рэя Бредбери «Улыбка» объектом для такого безумного мщения является цивилизация. Ненависть к ней у людей, живущих в две тысячи шестьдесят первом году, проявляется и в дикой радости, когда представилась возможность разбить последний автомобиль кувалдой (они даже бросали из-за этого жребий), и в безумном смехе, когда рвали и жгли книги на площади… Никто не видит доброго в цивилизации и не помнит её без войны. Люди присутствуют на своеобразном празднике безумия и ненависти – ко всему прекрасному, к культуре вообще. Внимание жителей города приковано к картине. Еще с пяти часов утра образовалась длинная очередь. За чем? Чтобы полюбоваться на произведение искусства? Отнюдь нет! Чтобы… плюнуть в неё! В очередь стал маленький мальчик по имени Том. Он единственный, кто видит в картине хорошее: «Говорят, она улыбается…», «Говорят, она сделана из краски и холста».

Кто-то в толпе выразил мнение, что найдется человек, у которого душа лежит к красивому… Подошла очередь Тома. Он колебался. Не было желания плевать и осквернять картину (как мальчик узнал позже, её звали «Мона Лиза»). И вдруг верховой объявил, что каждый желающий может поучаствовать в уничтожении холста. Толпа ринулась на картину с диким воем, увлекая за собою и мальчика. Еще немного – и кусок холста оказался у Тома в руках. Он видел неиствовавших безумцев, пинающих и разрывающих картину в мелкие клочья.

Мальчик бежал через весь город, пока снова не очутился дома. Здесь все то же: недовольство отца, брата, которому пришлось одному работать на огороде, матери. Серая обыденность. Но Том держит настоящую драгоценность. Это улыбка, лежащая на его ладони и согревающая своей добротой и лаской. И это – надежда, что все еще может измениться к лучшему.

Знакомы ли вы с произведением , написанном в стиле крутого детектива, и заставляющего читателя задуматься о бренности бытия и драгоценности жизни?

В нашей мы расскажем вам о взаимосвязи казалось-бы мелочных событий и о необратимости последствий описанных в сюжете рассказа Рэя Брэдбери “И грянул гром”.

Оригинальность сюжета

Почему именно такой, на первый взгляд, непонятный сюжет придумал Рэй Брэдбери для своего рассказа? Ответить на этот вопрос несложно, если вдуматься в смысл произведения и хотя бы немного быть знакомым с особенностями натуры писателя, который усматривал вред в техническом прогрессе. Брэдбери ясно видел, как люди, окружая себя новинками техники, забывают о доброте, любви и уже не могут общаться с природой, удивляться мелочам. Мальчик Том – это образ невинного и неиспорченного ребенка с душой, созданный писателем для надежды, что еще не все потеряно. Даже для города, зараженного радиацией, изрытого воронками бомб, с разрушенными домами. Даже для тех, которые считают, что война начнется снова (не успеешь и глазом моргнуть). Потому что есть на свете маленький человечек, способный искренне радоваться улыбке. Который, несмотря на воздействие политических, социальных или идеологических причин, сумел сохранить доброе и светлое в своей душе, оставшись чутким к прекрасному.

Моральная сторона
В рассказе Брэдбери «Улыбка» Том испытал потрясение при встрече с произведением искусства, и это потрясение вызывает у него хорошие чувства, а не ненависть, которой были заражены все окружающие.