Необычный порядок слов. При инверсии возможно иное расположение частей

Инверсия

Это тот термин, который нуждается в корректировке, который очень часто трактуется произвольно и неправильно.
Начнем с того, что в словарях дается в общем правильное определение, с которым можно согласиться. Приведем для примера цитаты:

"ИНВЕРСИЯ - нарушение принятого в разговорной речи порядка слов" (Литературная энциклопедия в 11 т.1929-1939)
Инверсия "- нарушение общепринятого в данном языке порядка слов.". (Словарь литературоведческих терминов. С.П.Белокурова 2005).
итд....
.
Это никаких возражений не вызывает. Особенно если уточнить: "инверсией" следует называть речь ощущаемую, как недопустимую или неестественную В ДАННОМ ЯЗЫКЕ.
Но путаница возникает с самого начала ПРАКТИЧЕСКОЙ интерпретации этого положения. Из-за странного забвения уточнения: "В ДАННОМ ЯЗЫКЕ"
.
Возьмем для пример английский язык.
Там во многих конструкциях порядок слов жестко определен потому что он имеет смысловое значение.
blue day - грустный день
day blue - дневная грусть
(blue - грусть, day - день).
Здесь перестановка приводит к серьезному изменения смысла конструкции.
Так же как перестановка глагола и существительного меняет смысл конструкции. "I do..."- утвердительное, "Do I..." - вопросительное.
В русском языке в конструкциях "дневная грусть" и "грусть дневная" отношение слов ("день", "грусть") выражается грамматическими окончаниями а не порядком слов.
.
В русском языке порядок слов НЕ ПРЕДПИСАН законами языка, поэтому изменение порядка слов СТРОГО ГОВОРЯ нельзя назвать "инверсией". Его природа и последствия здесь другие.
.
Разумеется, "грусть дневная" и "дневная грусть" несколько различаются (по акцентировке), но и та и другая конструкция законов языка не нарушают, и по базовому смыслу - одинаковы.
"сбирается вещий Олег" и "вещий Олег сбирается" с точки зрения семантики воспринимаются вообще как эквиваленты, различаясь только ритмикой и акцентировкой.
.
Гораздо большая свобода размещения слов - особенность русского языка. И потому применять к русским конструкциям термин "инверсия" - скользкое занятие. Ибо содержание этого явления в русском языке иное. Перестановка слов может почти ничего не менять, может менять акцентировку, но может и приводить к конструкциям, ощущаемым носителями языка как "неправильные", "корявые", "неграмотные".
И строго говоря, "инверсия" в определенном выше смысле следует применять именно к последним конструкциям.
.
Если перейти от лингвистики к художественности, то термин "инверсия" становится еще менее удачным.
Хотя определения словари дают вполне адекватные - НЕОБЫЧНЫЙ порядок слов, при рассмотрении легко происходит соскальзывание в грамматику, а в грамматике - к языкам с жестко предписанными позициями слов.
Возможно потому, что в них легко определить "обычный" порядок. То есть ищем не там где потеряли, а там, где легче видать.
.
Главная ошибка - именно в этом. При ПРАКТИЧЕСКОМ определении понятия "инверсия" люди забывают, что речь идет о русском языке
и за основу берут языки с жестко фиксированным порядком слов.
То есть совершают банальную подмену понятий.
В русском языке "обычный" порядок слов не предписан законами языка, поскольку грамматические соотношения слов в гораздо большей мере задаются развитой системой суффиксов и окончаний, чем в английском, например. А не их порядком.
Поэтому обычность-необычность порядка слов не может быть решена на основе одного какого-то чисто формального признака.
К тому же - ЗАИМСТВОВАННОГО ИЗ ЧУЖОГО ЯЗЫКА.
.
Оценка "инверсии" требует наличия знания языка, языкового чутья, чувства языка. Проверки не какого-то простого формального правила, а естественности/неестественности конструкции для реального языкового бытия. (включая в обязательном порядке и разговорную речь, ибо стихи - речь звучащая).
Разумеется - это дело более сложное и менее определенное. Поэтому и возникают соблазны "простых решений".
Решения-то получаются простые - но логически ложные, и нередко бессмысленные с литературно-художественной точки зрения.
В использовании понятия "инверсия" применительно к русскому языку закладывается концептуальный порок только потому, что так удобнее.
.
Если бы все дело было в терминологии - да ладно бы с ней.
Дело в том, что "инверсия" начинает трактоваться как речевая ОШИБКА, то, с чем надо бороться. К чему нужно относиться негативно и искоренять. Особенно таким подходом страдают "учительницы" (не обязательно в кавычках).
И эти люди не понимают, что фактически занимаются обкрадыванием и кастрацией родного, русского, языка. Пытаясь загнать его в чуждые рамки и оценивать с точки зрения стандартов чуждого языка. Идеалом, видимо, считая безвариантный канцелярит.
.
Любопытно, что, например, конструкция "идет дождь" в реальном языке употребляется ЧАЩЕ чем "дождь идет". И с точки зрения обычности словоупотребления следовало бы назвать "инверсией" конструкцию "дождь идет"!
А конструкция "идут дожди" несравнимо чаще (примерно в 6 и более раз), чем "дожди идут".
А в среднем в художественной литературе "прямой порядок" слов наблюдается в 59% случаев. А "инверсия" - 41%
.
Мне кажется, термин "инверсия" применительно к художественным выразительным средствам лучше бы вообще заменить, поскольку он обессмыслен методически неверным подходом. И испорчен НЕГАТИВНОЙ оценочной окраской.
Лучше говорить просто "порядок слов". Или даже что-то вроде "перестановка".
Не пытаясь при этом брать за стандарт ЧУЖИЕ языки и придавать какие-то оценочные оттенки отклонению порядка слов в тексте от иноязычных стандартов.
.
Отдельного обсуждения заслуживает "инверсия", то есть необычный порядок слов, понимаемый как художественный прием.
Здесь на мой взгляд вообще стоит использовать отдельный термин, например, "художественная перестановка" (ХП).
Ведь очевидно, что расхожие конструкции, широко используемые в письменной и устной речи, и даже в канцелярите, не воспринимаемые носителями языка, как что-то необычное, неестественное - не могут быть отнесены к специфическим поэтическим выразительным средствам. К специальному инструментарию поэта.
Как художественный прием воспринимаются только конструкции, заметно отличающиеся от общераспространенных.
.
Например, если взять известную строку Бродского:
"мира и горя мимо..."
То здесь явно имеет место ХП, поскольку такие конструкции в обычной речи не используются.
А вот:
"как я люблю тебя"
"как я тебя люблю"
"как люблю я тебя"
"как тебя я люблю"
- ни в одной из этих фраз ХП нет.
Они разнятся акцентировкой и в этом плане могут быть в стихе более или менее удачными, но не выпадают за рамки обычных речевых конструкций.
Не создают ощущения нарушения, отклонения от допустимых стандартов языковых конструкций в русском языке.
А вот "люблю тебя я как" - уже будет ХП (другой вопрос - насколько удачной и оправданной в стихе).
Либо просто ошибкой, если это сделано не с целью необычно выразиться, а из-за технического неумения. ("антихудожественная перестановка" :-))
.
И если говорить об удачности/неудачности ХП - то разумеется не о строках, речевые конструкции в которых не выходят за обычные языковые рамки. (Они могут быть удачными или нет. Но такими же могут быть и "прямые" конструкции.)
А об использовании явно нестандартных построений, которые автор сумел сделать художественно оправданными и убедительными.
И чем больше это отклонение - тем выразительнее и ценнее будет находка автора, сумевшего сделать это художественно.
Но такого рода "инверсии", разумеется, если и встречаются в стихах, то не очень часто.
.
Гораздо чаще в стихах встречаются перестановки ("инверсии") не выходящие за пределы допустимых в языке.
Оценивать которые просто по факту отличия от иноязычных стандартов - нелепость.
Оценивать их следует, помимо естественности в языке вообще, по естественности их в данном контексте.
Является ли акцентировка, вызываемая данным порядком слов, работающей в плюс стиху, нейтральной, или в минус.
.
Ну и разумеется, в стихах начинающих авторов часто встречаются перестановки, вызванные чисто техническими причинами - неумением, а иногда, возможно, и просто языковой неграмотностью.
Причем перестановки эти либо явно неестественны для живой речи, либо задают нелепые акцентировки.
Такие вещи следует считать ошибками и огрехами. Но не потому что это "перестановки", а потому что это "неудачные перестановки". Нарушающие либо языковые, либо художественные законы.
.
"ИНВЕРСИИ" В СТИХОСЛОЖЕНИИ
.
Перестановки слов в предложении и сами по себе вызывают изменение акцентировки. Но особенно важным это становится в стихах. В них стихотворная ритмика накладывается на фразу, акцентируя отдельные слоги и слова, и тем самым меняя семантическую акцентировку фразы.
Поэтому перестановки слов, нейтральные или даже не очень удачные в прозе - в стихах будут звучать по-другому.
Возьмем для примера строку в стихе написанном анапестом:
1. "Я бы не пожелал оставаться в деревне"
2. "Пожелал бы я не оставаться в деревне"
3. "Оставаться в деревне я не пожелал бы"
Здесь во всех случаях ритмический акцент падает на "не". Что никак нельзя признать удачным. Но наиболее неудачным является 2, за ним 1, и наименее корявым 3.
А с точки зрения любителей иноязычных стандартов, "лучшей" была бы строка 1.
Разумеется, эти строки различаются не только удачностью/неудачностью нажима на "не".
И не меняя слов, простой перестановкой тут совсем выправить, убрать акцент с "не" не получается. Но изменить в определенных пределах можно
.
Рассмотрим часто приводимый пример "инверсии" из Пушкина.
(но, увы, приводимый без всяких пояснений)
"покорный Перуну старик одному"
Зачем она здесь нужна?
.
Дело в том, что слово, стоящее под рифмой - особо выделяется в стихе.
Маяковский говорил, что он стремится ставить под рифму самое важное. Чуковский писал о том же.
Здесь Пушкин выделил слово "одному" - то есть подчеркнул непокорство.
Но в стихотворной строке выделяется не только конец.
Начало тоже несколько выделяется.(с)Штирлиц:-)
У Пушкина в начале строки "покорный".
Получается "покорный...одному" - фактически передает весь смысл фразы. А что старик и Перуну а не аллаху - разве тут так важно?
.
И я лично вижу особый смысл перестановок в стихе (в отличие от прозы) - помочь правильно использовать акценты, задаваемые стихотворным ритмом. Перестановки, не грубо нарушающие привычное сочетание слов, позволяют переместить нужное слово в нужное место.
Под рифму.
Или в начало.
Под сильный акцент.
Или наоборот, переместить в менее акцентируемую позицию то, что неохота подчеркивать.
.
У Пушкина в цитированной строке имеется все же ощутимое отклонение от обычного построения фраз.
Но здесь хорошо видно, РАДИ ЧЕГО это делается.
Как и у Бродского - поставленное под рифму слово "мимо".
Поставлено не просто за ради рифмы, как это бывает с "инверсиями" у неумех, а с целью акцентировки на этом слове.
.
"Инверсии" у грамотных авторов используются именно С УЧЕТОМ ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С РИТМИКОЙ СТИХА. А не для утаптывания в размер и только для рифмы.
.
Следует иметь в виду, что звучание "инверсии" в стихе будет отличаться от звучания "инверсии" самой по себе, в прозе.
Поэтому оценка перестановки, сложная и требующая хорошего "чувства языка" даже в прозе, становится вдвойне сложнее при оценке ее в стихе. Как из-за взаимодействия с ритмическим каркасом, так и из-за семантических моментов.
Так, например, конструкция Бродского
"мира и горя мимо...", вполне уместная в стихе "пилигримы", подчеркивающая это "мимо", являющееся важным пунктом изложения,
будет откровенной корягой в стихе, где надо всего лишь сказать, что ЛГ прошел мимо холма. Где подчеркивание "мимо" по контексту нелепо и неуместно.
"Я прошел холма мимо..."
.
И наконец, еще раз хотелось бы подчеркнуть - в живом русском языке не выдерживаются строгие правила порядка слов.
Можно, конечно говорить о сравнительной частотности употребления тех или иных конструкций. Но даже наиболее частое вовсе не означает, что наиболее правильное, и тем более, что более редкие варианты являются речевой ошибкой.
.
К сожалению, есть люди, которым невыносима многовариантность правильности, и которым хочется свести все к простому набору правил, не знающих исключений. Им хочется простых рецептов.
Отсюда и появляются борцуны с "инверсиями" даже в стихах, воображающие, что воюют за "чистоту" русского языка.
А на деле - за его примитивизацию и обеднение.

При стилистическом изучении порядка слов в предложении возникают разные аспекты - использование порядка слов для правильного и стилистически оправданного выражения мысли, усиление действенности речи с помощью инверсии, особенности словорасположения в разных функционально-смысловых типах речи. При этом важнейшее значение имеет изучение порядка слов как средства смысловой организации предложения.

Употребление предложения в речи обязательно требует приспособления его грамматической структуры к выражению той или иной информации. В этом и выражается актуальное членение высказывания, под которым следует понимать смысловое членение для данного контекста или ситуации.

Порядок слов нельзя рассматривать в отрыве от актуального членения высказывания, «понятия «прямой» и «обратный» порядок слов означает не последовательность расположения грамматических членов предложения (подлежащего, сказуемого, определения и обстоятельства), а последовательность расположения темы и ремы и их компонентов.

Таким образом, изменяется традиционные понятия прямого и обратного порядка слов: к прямому порядку слов относятся все случаи перехода от темы к реме. Подлежащее чаще всего является темой: Николай / взял два письма. Одно / было от матери, другое / - от Сони (Л. Т.)

В то же время следует иметь в виду, что в русском языке немало конструкций с прямым порядком слов, в которых подлежащее и постпозитивно. К ним относятся прежде всего те, в которых сказуемое относится темой: Есть / другое средство: вы можете отыграться(П.);

Препозитивное сказуемое вместе с подлежащим может образовать рему, неделимую в смысловом отношении, а темой в этих случаях явится стоящее впереди имя в косвенном падеже: Яковом, / видимо, овладевало упоение (Т.)

Определяя место второстепенных членов предложения, следует иметь в виду, что предложение обычно строится из словосочетаний, которые используются с их привычным словорасположением: согласуемые слова предшествуют стержневому слову, а управляемые следуют за ним. При таком порядке компонентов «словосочетание представляет собой единую номинацию, обозначает одно понятие.

Порядок слов в словосочетаниях

1. В сочетаниях имен существительных с прилагательными последние обычно препозитивны: хороший человек, веселая прогулка

При этом важно заметить: если словосочетание с постпозитивным прилагательным входит в состав темы, то это не влияет на актуальное членение высказывания: Улица пустая вообще производит ужасное впечатление, а тут еще где-то под ложечкой томило и сосало предчувствие (Булг.)

Но прилагательное может в постпозиции нести и основную смысловую нагрузку, и тогда оно становится ремой: Белинский был человек сильный и решительный.

2. В словосочетаниях из двух существительных зависимая словоформа, как правило, постпозитивна: любовь матери, прогулка при луне, путь к победе. Однако зависимая форма существительного в родительном падеже, указывающая на внешний вид, размер, цвет и другие свойства предмета, может быть и препозитивной, выступая всегда в обязательном сочетании с прилагательным.

3. В словосочетаниях со стержневым словом-прилагательным на первом месте обычно стоит наречие: очень добрый. Такое же положение занимает и существительное, указывающее на качественный признак прилагательного: на редкость терпеливый, в корне неправильный. Однако существительные с иными значениями в косвенных падежах обычно препозитивны: Старик с черной с проседью бородой… неподвижно стоял, держа чашку с медом (Л. Т.)

4. В глагольных словосочетаниях с зависимой падежной формой существительного оно, как правило, на втором месте: люблю грозу, пишу карандашом, подошел к окну. Однако возможна и препозиция существительного, если оно указывает на качество или способ действия: Быстрыми шагами она шла к дому (Г. Ник.)

В сочетаниях глаголов с наречиями порядок слов зависит от смыслового членения высказывания: наречия постпозитивны, если на них приходится основная смысловая нагрузка и, следовательно, логическое ударение: Работал он артистически.

Особый стилистический интерес представляет употребление нескольких определений, занимающих в предложении одинаковые синтаксические позиции: По широкой большой бесшоссейной дороге шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. Ближе к существительным ставятся прилагательные, называющие более важный признак.

Если в ряду однородных определений оказывается местоимение, оно выдвигается вперед: На голове у него был картуз.

При употреблении инфинитива. Зависимый инфинитив всегда постпозитивен: Саша… покраснела, готовая заплакать.

Препозитивное употребление инфинитива придает речи разговорную окраску: Куплю, куплю, только ты плакать-то перестань.

Наблюдения над вариантами словорасположения в предложении и словосочетании неоднократно обращали нас к инверсии –(стилистическому приему, состоящему в намеренном изменении обычного порядка слов с целью эмоционального, смыслового выделения какой-либо части высказывания): Славная бекеша у Ивана Ивановича.

Если прямой порядок слов, как правило, не имеет стилистического значения, то инверсионный - всегда стилистически значим.

Этот стилистический прием ценят не только писатели, но и публицисты.

В научном и официально-деловом стилях, как правило, порядок слов не используется в экспрессивной функции и потому инверсия не может быть оправдана.

В русском языке порядок слов (точнее, порядок членов предложения) считается свободным. Это значит, что в предложении нет строго закрепленного места за тем или иным его членом. Например, предложение, состоящее из пяти знаменательных слов: Редактор вчера внимательно прочитал рукопись – допускает 120 вариантов в зависимости от перестановки членов предложения.

Различаются п р я м о й п о р я д о к слов, определяемый типом и структурой предложения, способом синтаксического выражения данного члена предложения, его местом среди других слов, которые непосредственно с ним связаны, а также стилем речи и контекстом, и о б р а т н ы й
п о р я д о к, являющийся отступлением от обычного порядка и выполняющий чаще всего функцию
и н в е р с и и, т. е. стилистического приема выделения отдельных членов предложения путем их перестановки. Прямой порядок характерен для научной и деловой речи, обратный широко используется в произведениях публицистических и литературно-художественных; особую роль обратный порядок играет в разговорной речи, имеющей свои типы построения предложений.

Определяющим фактором расположения слов в предложении является целенаправленность высказывания, его коммуникативное задание. С ним связано так называемое а к т у а л ь н о е ч л е н е н и е высказывания, которое предполагает движение мысли от известного, знакомого к неизвестному, новому: первое (основа высказывания) обычно заключено в начальной части предложения, второе (ядро высказывания) – в его конечной части. Ср.:

1) 12 апреля 1961 года состоялся полёт Ю . А . Гагарина в космос, первый в истории человечества (исходной точкой, основой высказывания является указание на дату, т. е. сочетание 12 апреля 1961 года , а ядром высказывания – остальная часть предложения, которая логически подчеркивается);

2) Полёт Ю . А . Гагарина в космос, первый в истории человечества, состоялся 12 апреля 1961 года (основой высказывания является сообщение об историческом полете Ю. А. Гагарина, а ядром высказывания – указание на дату, которое логически подчеркивается).

§ 178. Место подлежащего и сказуемого

В п о в е с т в о в а т е л ь н ы х предложениях подлежащее обычно предшествует сказуемому, например: Провода тянулись от дерева к дереву… (Ажаев); Кое-кто уходил из деревни на заработки… (Гладков); Земля вращается вокруг Солнца .
Взаимное расположение подлежащего и сказуемого может зависеть от того, обозначает ли подлежащее определенный, известный предмет или, наоборот, предмет неопределенный, неизвестный. Ср.: Поезд пришёл (определенный). – Пришёл поезд (неопределенный, какой-то).

Обратный порядок главных членов предложения (сначала сказуемое, потом подлежащее) является обычным в следующих случаях:

Постановка подлежащего впереди сказуемого в подобных случаях встречалась в старых текстах, например: – Скажи мне, кумушка, что у тебя за страсть кур красть? – крестьянин говорил лисице, встретясь с нею (Крылов); – Дедушку знаешь, мамаша? – матери сын говорит (Некрасов); учитывается и ритм стиха;

3) в предложениях, в которых подлежащее обозначает отрезок времени или явление природы, а сказуемое выражено глаголом со значением бытия, становления, протекания действия и т. д., например: Прошло сто лет… (Пушкин); Пришла весна (Л. Толстой); Была лунная ночь (Чехов);

4) в описаниях, в рассказе, например: Поёт море, гудит город, ярко сверкает солнце, творя сказки (Горький);

5) в качестве стилистически заданного приема и н в е р с и и, с целью логического выделения одного из главных членов предложения, например: Опасна охота на медведя, страшен раненый зверь, да смела душа охотника, привычного к опасностям с детства (А. Коптяева).

При постановке обстоятельственных слов в начале предложения подлежащее часто стоит после сказуемого, например: С улицы доносился шум… (Чехов). Однако встречается в этих условиях и прямой порядок главных членов предложения, например: К базе Уваров и Анна подъехали в самое жаркое время дня (А. Коптяева).
В в о п р о с и т е л ь н ы х предложениях сказуемое часто предшествует подлежащему, например: Не заступятся ли за меня дедушка али тётушка? (Пушкин); Так отдам ли я тебе эту волюшку, дорогую, короткую? (А. Н. Островский).
В п о б у д и т е л ь н ы х предложениях местоимения-подлежащие, предшествующие глаголу-сказуемому, усиливают категоричность приказания, совета, побуждения, а следуя за сказуемым, они смягчают тон приказания. Ср.: Ты у меня пикни только (А. Н. Островский). – Не сокрушай ты меня, старуху (Тургенев).
В разговорной речи связка часто ставится на первое место, например: Был я молодым, горячим, искренним, неглупым… (Чехов).
Постановка именной части сказуемого впереди подлежащего служит целям инверсии, например: Загадочны и потому прекрасны тёмные чащи лесов, глубины морей; загадочен крик птицы и треск лопнувшей от теплоты древесной почки (Паустовский).
Средством выделения сказуемого служит также постановка именной части перед связкой, например: …Оба голодные остались (Л. Толстой); Бор глухим, сумрачным стал (Сейфуллина). То же в составном глагольном сказуемом при постановке инфинитива перед вспомогательным глаголом, например: Так ты, что же, и сеять не думал? (Шолохов).

§ 179. Место определения в предложении

С о г л а с о в а н н о е определение обычно ставится впереди определяемого имени существительного, например: интересный сюжет, контрольная вычитка, проверенные цитаты, третье издание, наше издательство .
Постановка согласованного определения после определяемого существительного служит целям инверсии, например: Со всех сторон горы неприступные (Лермонтов).

Постпозитивное определение (т. е. определение, стоящее после определяемого слова) часто встречалось в произведениях писателей и поэтов XIX в., например: На меня она имела влияние сильное (Тургенев); Участие и любовь непритворные видны были на лице Анны (Л. Толстой); Белеет парус одинокий в тумане моря голубом (Лермонтов); Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора… (Тютчев).

Обычны постпозитивные определения, относящиеся к имени существительному, повторяющемуся в данном предложении, например: Это представление о рефлексе, конечно, представление старое… (акад. И. П. Павлов); Воропаев вспомнил свою первую встречу с Горевой – встречу удивительную и редкую по своеобразной фронтовой красоте (Павленко). Ср. в публицистической и деловой речи: Такие планы, планы смелые и оригинальные, могли возникнуть только в наших условиях; Это решение, безусловно, решение неправильное, и подлежит отмене .

В речи стилизованной постпозитивные определения придают рассказу характер народного повествования; ср. у Неверова: Вышел месяц ночью тёмной, одиноко глядит из чёрного облака на поля пустынные, на деревни дальние, на деревни ближние .

Определения, выраженные притяжательными местоимениями, находясь в положении после определяемого существительного, могут придавать высказыванию экспрессивную окраску, например: Я помню руки твои с того мгновения, как я стал сознавать себя на свете .

В нейтральных стилях нередки постпозитивные определения, выраженные указательными местоимениями, например: Полустанок этот… был обнесён двойным валом из толстых сосновых брёвен (Казакевич).

Средством смыслового выделения определения служит:

а) его обособление, например: Люди же, изумлённые, стали как камни (Горький);

б) отрыв определения от определяемого существительного, например: Редкие в пепельном рассветном небе зыбились звёзды (Шолохов).

Обособленное определение обычно постпозитивно, например: публикация писем, поступивших в редакцию; выставка картин, выдвинутых на соискание премии . Постановка таких распространенных определений (без их обособления) впереди определяемого слова воспринимается как своего рода инверсия; ср.: публикация поступивших в редакцию писем; выставка выдвинутых на соискание премии картин .
При наличии нескольких согласованных определений порядок их расположения зависит от морфологического их выражения:
1) определения, выраженные местоимениями, ставятся впереди определений, выраженных другими частями речи, например: в этот торжественный день, наши дальнейшие планы, все замеченные опечатки, каждый четвёртый вторник . Постановка определений-местоимений после определений-прилагательных является инверсией, например: В утренний этот серебристо-опаловый час спал весь дом (Федин); Танкист боролся с медленной своей и долгой болью (Л. Соболев);

2) определительные местоимения предшествуют другим местоимениям, например: все эти поправки, каждое ваше замечание . Но местоимение самый ставится после указательного местоимения, например: эти же самые возможности, тот же самый случай ;

3) определения, выраженные качественными прилагательными, ставятся впереди определений, выраженных относительными прилагательными, например: новый исторический роман, тёплое шерстяное бельё, светлый кожаный переплёт, поздняя осенняя пора ;

4) если неоднородные определения выражены одними качественными прилагательными, то ближе к определяемому существительному ставится то из них, которое обозначает более устойчивый признак, например: огромные чёрные глаза, приятный лёгкий ветерок, интересная новая повесть ;

5) если неоднородные определения выражены одними относительными прилагательными, то, как правило, они располагаются в порядке восходящей смысловой градации (от более узкого понятия к более широкому), например: ежедневные метеорологические сводки, антикварные бронзовые изделия, специализированный книжный магазин .
Н е с о г л а с о в а н н о е определение ставится после определяемого существительного, например: заключение специалиста, книга в кожаном переплёте, роман с продолжением . Но определения, выраженные личными местоимениями в роли притяжательных, стоят впереди определяемого слова, например: его возражения, их заявления .
Постановка несогласованного определения, выраженного существительным, впереди определяемого слова является инверсией, например: средней величины медведь (Гоголь); генерала Жукова дворовый (Чехов).

Препозитивные несогласованные определения, т. е. стоящие впереди определяемого слова, закрепились в некоторых устойчивых оборотах, например: часовых дел мастер, гвардии старший лейтенант, добрейшей души человек .

Согласованные определения обычно предшествуют несогласованным, например: высокая красного дерева кровать (Л. Толстой); старые табачного цвета глаза (Сергеев-Ценский). Но несогласованное определение, выраженное личным местоимением с притяжательным значением, обычно предшествует согласованному определению, например: его последнее выступление, их возросшие запросы .

§ 180. Место дополнения в предложении

Дополнение обычно следует за управляющим словом, например: вычитать рукопись, исправление опечаток, готовы к набору .
Дополнение (чаще всего прямое), выраженное местоимением (личным, неопределенным), может предшествовать управляющему слову, не создавая инверсии, например: Книга мне понравилась; Это зрелище его поразило; Мать что-то заметила в выражении лица дочери; Я вам рад .

Постановка дополнения впереди управляющего слова обычно имеет характер инверсии, например: Аптекаршу, быть может, увидим (Чехов); Душа к высокому тянется (В. Панова). Ср. в живой разговорной речи: Вас кто-то спрашивает; Всех своих друзей позабыли; А телевизор вы можете починить?

Обычна препозиция дополнения со значением лица в безличных предложениях, например: Ему нужно поговорить с вами; Сестре нездоровится; Всем хотелось отдохнуть .
При наличии нескольких дополнений, относящихся к одному управляющему слову, возможен различный порядок слов:
1) обычно прямое дополнение предшествует другим дополнениям, например: Возьмите рукопись у корректора; Обсудите вопрос со своими сотрудниками; Вошедший подал руку всем присутствующим ;

2) косвенное дополнение л и ц а, стоящее в дательном падеже, обычно предшествует прямому дополнению п р е д м е т а, например: Сообщите нам свой адрес; Мать подарила ребёнку красивую игрушку; Эта женщина спасла Бекишеву жизнь… (В. Панова).

Точно так же родительный падеж со значением действующего лица (несогласованное определение) предшествует другому падежу (в роли дополнения), например: приезд сына к родителям, памятная записка автора для редактора .
Прямое дополнение, совпадающее по форме с подлежащим, ставится, как правило, после сказуемого, например: Мать любит дочь; Весло задело платье; Лень порождает беспечность; Суды защищают законы . При перестановке подлежащего и дополнения меняется смысл предложения (Дочь любит мать; Платье задело весло ) или возникает двусмысленность (Беспечность порождает лень; Законы защищают суды ). Иногда в подобных случаях инверсии сохраняется нужный смысл, вытекающий из лексического значения названных членов предложения (Велосипед разбил трамвай; Солнце закрыло облако ), но правильное понимание таких предложений несколько затрудняется, поэтому рекомендуется или сохранять прямой порядок слов, или действительный оборот заменять страдательным (Велосипед разбит трамваем; Солнце закрыто облаком ).

§ 181. Место обстоятельств в предложении

Обстоятельства о б р а з а д е й с т в и я, выраженные наречиями на -о, -е , обычно ставятся впереди глагола-сказуемого, например: Перевод точно отражает содержание оригинала; Мальчик вызывающе смотрел на нас; Гаврюшка густо покраснел и бурно запротестовал… (Гладков); Вокзал быстрее и быстрее уплывал назад… (Г. Николаева); Мостовая гладко белела (Антонов).
Некоторые наречия, сочетающиеся с немногими глаголами, ставятся после них, например: идти шагом, лежать ничком, пройтись босиком, упасть навзничь, ходить пешком .

Обычно постпозитивны обстоятельства образа действия, выраженные именем существительным в наречном значении, например: разбегаться волнами, расходиться кругами .

Место обстоятельства образа действия может зависеть от наличия или отсутствия в предложении других второстепенных членов; ср.: Альпинисты шли медленно . – Альпинисты медленно шли по крутой тропинке .

Средством смыслового выделения обстоятельства образа действия или меры и степени является постановка их в начале предложения или отрыв от слов, к которым они примыкают, например: Тщетно Григорий старался увидеть на горизонте казачью лаву (Шолохов); Дважды пережил такое чувство Никита (Федин); Да, мы дружны были очень (Л. Толстой).
Препозитивны обстоятельства м е р ы и с т е п е н и, например: Диктор дважды повторил приведённые в тексте цифры; Директор очень занят; Рукопись вполне подготовлена к набору .
Обстоятельство в р е м е н и обычно предшествует глаголу-сказуемому, например: За ужином разговаривали мало (Тургенев); Через месяц Беликов умер (Чехов); По вечерам доктор оставался один (В. Панова).
Нередко, однако, обстоятельство времени бывает постпозитивно, что способствует его смысловому выделению, например: Сестра поднялась рано; Я пришёл до рассвета .
Обстоятельство м е с т а обычно препозитивно, причем часто стоит в начале предложения, например: На фабрике было неспокойно… (Горький); С запада шла туча (Шолохов).
Если обстоятельство места стоит в начале предложения, то часто непосредственно за ним следует сказуемое, а потом уже подлежащее, например: Справа подымалось белое здание больницы… (Гаршин); Отовсюду неслись незнакомые запахи трав и цветов… (Серафимович). Однако в этих условиях возможен и прямой порядок главных членов предложения, например: Над седой равниной моря ветер тучи собирает (Горький).

Постановка обстоятельства места после сказуемого является нормой в тех сочетаниях, в которых наличие обстоятельства необходимо для полноты высказывания, например: Дом находится на окраине города; Родители его постоянно живут на юге .

Если в предложении имеются обстоятельство времени и обстоятельство места, то обычно они ставятся в начале предложения, причем на первом месте стоит обстоятельство времени, а на втором – обстоятельство места, например: Завтра в нашем городе ожидается тёплая погода без осадков; К вечеру в доме всё успокоилось . Постановка рядом двух обстоятельств подчеркивает их смысловую роль в предложении. Возможно и другое их размещение: на первом месте ставится обстоятельство времени, затем подлежащее, за ним сказуемое и, наконец, обстоятельство места и другие члены предложения, например: В начале апреля река вскрылась на всём своём протяжении; Вчера я встретил на улице своего старого друга .
Обстоятельства п р и ч и н ы и ц е л и чаще стоят впереди сказуемого, например: По случаю волнения на море пароход пришел поздно (Чехов); Две девушки от страха плакали (В. Панова); Мужик с сумою на спине… для смеху подтолкнул другого плечом (Малышкин).
Постановка названных обстоятельств после глагола-сказуемого обычно приводит к их смысловому выделению, например: Она проснулась от страха; Он не ходит на работу якобы из-за болезни; Электричка отправлена в депо на годовой ремонт .

§ 182. Местоположение вводных слов, обращений, частиц, предлогов

Не являясь членами предложения, вводные слова свободно располагаются в нем, если относятся к предложению в целом; ср.: Казалось, он уснул . – Он, казалось, уснул . – Он уснул, казалось .
Вместе с тем следует отметить, что смысловая нагрузка вводного слова в приведенных вариантах неодинакова: в большей степени она отмечается в первом из них, где в начале предложения слово казалось по значению приближается к простому предложению в составе бессоюзного сложного предложения; последние два варианта равноценны.

Если вводное слово по смыслу связано с отдельным членом предложения, то оно ставится рядом с ним, например: Стала появляться настоящая птица, дичь, по выражению охотников (Аксаков); Наше ветхое судёнышко наклонилось, зачерпнулось и торжественно пошло ко дну, к счастью, на неглубоком месте (Тургенев).

Не следует ставить вводное слово между предлогом и тем словом, которым предлог управляет, например: «Дело находилось в, казалось бы, верных руках» (вместо: Дело находилось, казалось бы, в верных руках ).
Обращения также свободно располагаются в предложении, однако для смыслового и интонационного их выделения не безразлично место, занимаемое ими в предложении: обращение, стоящее в начале или в конце предложения, логически подчеркивается. Ср.: Доктор, скажите, что с моим ребёнком . – Скажите, доктор, что с моим ребёнком . – Скажите, что с моим ребёнком, доктор .
В призывах, лозунгах, воззваниях, приказах, ораторских выступлениях, официальных и личных письмах обращение, как правило, ставится в начале предложения.

То же в поэтической речи, причем обращение нередко выделяется в самостоятельное предложение, например: Юноша бледный со взором горящим! Ныне даю я тебе три завета (Брюсов); Мать-земля моя родная, сторона моя лесная, край, страдающий в плену! Я приду – лишь дня не знаю, но приду, тебя верну (Твардовский). Ср. разорванное обращение с основной частью в конце предложения: За кровь и слёзы жаждавший расплаты, тебя мы видим, сорок первый год (Щипачёв).
Частицы, как правило, стоят перед словом, к которому они по смыслу относятся. Ср.:
а) Эта книга трудна даже для него (речь идет о трудности для квалифицированного человека);

б) Эта книга даже трудна для него (подчеркивается неожиданность трудности);

в) Даже эта книга трудна для него (речь идет о неподготовленном читателе).

Частица -таки постпозитивна (довольно-таки, настоял-таки ), но для подчеркивания смысла иногда в разговорной речи ее ставят перед глаголом, например: Статский советник хоть и сам пропал, но таки упёк своего товарища (Гоголь); Елена промолчала, и я таки запер её и в этот раз (Достоевский).
Неудачен отрыв предлога от управляемого существительного в конструкциях типа: «Я приду с ещё несколькими товарищами» (вместо: Я приду ещё с несколькими товарищами ); «Объем экспорта сократился с примерно…; увеличился до примерно…» (вместо: …сократился примерно с…; увеличился примерно до… ).
Не следует ставить подряд два предлога, например: «В одном из от вас полученных писем…» (вместо: В одном из полученных от вас писем… ); «Обратить внимание на во всех отношениях выдающуюся работу» (вместо: Обратить внимание на выдающуюся во всех отношениях работу ).

В сочетаниях имени существительного с именем числительным, обозначающих приблизительное количество, предлог ставится между названными частями речи (минут через десять, шагах в двадцати ), а не перед всем сочетанием («через минут десять», «в шагах двадцати»).

Нарушение обычного порядка слов именуется инверсией. Следует различать два случая инверсии:

1) Два смежных слова меняются местами. Например, определяемое ставится впереди прилагательного – определения.*

* Что касается этого рода инверсии, то следует учитывать, что в церковнославянском языке определение обычно следует за определяемым: «Самъ же Iоаннъ имяше ризу свою оть власъ велблюджь и поясъ усмень о чреслƀхъ своихь: снƀдь же его бƀ пружiе и медъ див i й». Пользование этом инверсией в «высоком стиле» поэзии отчасти объясняется архаической традицией и должно быть отнесено к области синтаксического церковнославянизма.

Все думу тайную в душе моей питает:

Леса пустынные, где сумрак обитает,

И грот таинственный, откуда струйка вод

Меж камней падает, звенит и брызги бьет...

Постановка родительного определительного перед определением:

Азартной ночи сыновья,

Кронштадтских дней наводчики

Держали поле по краям

И, штурма свежестью легки,

Их балагурили штыки.

(Н. Тихонов.)

Постановка прямого дополнения перед глаголом: «сад я разбил» и т.п. конструкции.

В инверсированных конструкциях совершается перераспределение логического ударения и интонационное обособление слов, вообще в произношении примыкающих к главным словам синтаксической группы.

В сочетании «тайная дума» эпитет слабо обособлен от существительного, и «дума» несет на себе логическое ударение. В сочетании «дума тайная» логическое ударение передвигается на слово «тайная», и оба слова менее тесно связаны. Таким образом, в инверсированных конструкциях слова звучат более выразительно, более веско.

2) Слово переставляется так, что разбивает смежность согласованных между собою слов, например:

Богини мира, вновь явились музымне.

В свое погибельное счастье

Ты дерзкой веровал душой...

Я стихов вызваниваю сеть... и т.п.

Приложение «богини мира» отделено от слова «музы».

В этих конструкциях обособление слов еще сильнее. Кроме того, при таком разделении получается неожиданное сближение слов, дающее новые связи значений: «ты дерзкой веровал душой». Столкновение «дерзкой» и «веровал» заставляет видеть связь между дерзостью души и «верованием»: «веровал, потому что душа была дерзкая».

К инверсиям же следует отнести и случаи постановки членов предложения в необычном месте предложения, например:

«Соня с криком из комнаты выбежала... Кондратий покосился на мягкий пух и осторожно обошел его. Большой, громоздкий, а двигался легко. В излюбленном своем углу в крепком кресле успокоился».

(С е й ф у л л и н а.)

Здесь постановка сказуемого-глагола в конце предложения нарушает обычную норму расположения слов в предложении.

Пестреют шапки. Копья блещут.

(Сказуемое – подлежащее, подлежащее – сказуемое.)

Она свежа, как вешний цвет,

Взлелеянный в тени дубравной,

Как тополь киевских высот

Она стройна...

Хиазм есть результат одновременного применения двух синтаксических приемов – инверсии и параллелизма. Эффект хиазма – в сопоставлении двух аналогичных и в то же время различно расположенных предложений. Здесь функция инверсии – вносить разнообразие в параллельную синтаксическую конструкцию и тем сообщать построению движение на основе неполного параллелизма.

Нарушение обычного порядка слов именуется инверсией. Следует различать два случая инверсии:

* Что касается этого рода инверсии, то следует учитывать, что в церковнославянском языке определение обычно следует за определяемым: «Самъ же I оаннъ имяше ризу свою оть власъ велблюджь и поясъ усмень о чреслƀхъ своихь: снƀдь же его бƀ пружiе и медъ див i й». Пользование этом инверсией в «высоком стиле» поэзии отчасти объясняется архаической традицией и должно быть отнесено к области синтаксического церковнославянизма. Все думу тайную в душе моей питает:

Леса пустынные, где сумрак обитает,

И грот таинственный, откуда струйка вод

Меж камней падает, звенит и брызги бьет...

(Майков.)Постановка родительного определительного перед определением:Азартной ночи сыновья,

Кронштадтских дней наводчики

Держали поле по краям

И, штурма свежестью легки,

Их балагурили штыки.

(Н. Тихонов.)Постановка прямого дополнения перед глаголом: «сад я разбил» и т.п. конструкции.

2) Слово переставляется так, что разбивает смежность согласованных между собою слов, например:Богини мира, вновь явились музымне.

В свое погибельное счастье

Ты дерзкой веровал душой...

Я стихов вызваниваю сеть... и т.п.Приложение «богини мира» отделено от слова «музы».

К инверсиям же следует отнести и случаи постановки членов предложения в необычном месте предложения, например:«Соня с криком из комнаты выбежала... Кондратий покосился на мягкий пух и осторожно обошел его. Большой, громоздкий, а двигался легко. В излюбленном своем углу в крепком кресле успокоился».

(С е й ф у л л и н а.)Здесь постановка сказуемого-глагола в конце предложения нарушает обычную норму расположения слов в предложении.

Если инверсированная конструкция сопоставлена с прямой так, что аналогичные слова располагаются симметрично (АБ + БА), то такое расположение именуется хиазмом. Например:Пестреют шапки. Копья блещут.(Сказуемое – подлежащее, подлежащее – сказуемое.)Она свежа, как вешний цвет,

Взлелеянный в тени дубравной,

Как тополь киевских высот

Она стройна...Хиазм есть результат одновременного применения двух синтаксических приемов – инверсии и параллелизма. Эффект хиазма – в сопоставлении двух аналогичных и в то же время различно расположенных предложений. Здесь функция инверсии – вносить разнообразие в параллельную синтаксическую конструкцию и тем сообщать построению движение на основе неполного параллелизма.

ИЗМЕНЕНИЕ УЗУАЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ СИНТАКСИЧЕСКОЙ КОНСТРУКЦИИ

В поэтической речи очень часто синтаксические конструкции, имеющие вполне определенное узуальное значение, употребляются не в собственном своем значении. Так, весьма употребителен риторический вопрос, в котором заключается собственно утверждение, и вопросительная интонация использована только для того, чтобы повысить эмоциональное внимание восприятия.

Например:Что ты клонишь над водами,

Ива, макушку свою

И дрожащими листами,

Словно жадными устами,

Ловишь беглую струю?

(Тютчев.)«Риторичность» вопроса подчеркивается обращением к объекту («ива»), к которому ни с какими вопросами обращаться вообще нельзя.Нам

Дело какое?

Со святыми своих упокоим.

Что ж не поете?

Души задушены Сибирей саваном?

Мы победили!

Слава нам!

(Маяковский.)Здесь риторические вопросы имитируют фиктивный диалог. К тому же типу принадлежит и риторическое обращение, т.е. обращение к объекту, который не может участвовать в диалоге:Тебя замучивали, примеряя

Как рукавицу на ладонь,

Земля Московская, земля сырая,

Тебя топтал татарский конь.

(В. И н б е р.)Смотри, как роща зеленеет,

Палящим солнцем облита.

И в ней какою негой веет

От каждой ветки и листа!

(Тютчев.)И кто, в избытке ощущений,

Когда кипит и стынет кровь,

Не ведал ваших искушений,

Самоубийство и любовь.

(Тютчев.)Такова же и природа риторического восклицания, в котором под видом непроизвольного эмоционального отзыва на внешнее явление автор делает объективное сообщение об этом явлении, обостряя лишь формой словесной конструкции эмоциональное внимание слушателя.Какая ночь! Как воздух чист,

Как серебристый дремлет лист,

Как тень черна прибрежных ив,

Как безмятежно спит залив,

Как не вздохнет нигде волна,

Как тишиною грудь полна!..

(Ф е т.)К тому же порядку явлений относится и так называемая сентенция, когда в форме изречения, построенного как формулировка некоего общезначимого положения, утверждается частная мысль, нужная только в данном месте и в данной связи, например:Есть в осени первоначальной

Короткая, но дивная пора:

Весь день стоит как бы хрустальный,

И лучезарны вечера...

(Тютчев.)Все эти конструкции (так называемые фигуры) имеют двойную функцию. Помимо непосредственного своего эмоционального воздействия, они обладают еще длительной литературной традицией. Учение о фигурах разработано было в античных поэтиках , и классические ораторы, равно как и поэты классической школы, усиленно применяли их в своей речи. Вследствие этого на всех этих приемах есть налет совершенно явной литературной традиционности. Именно этими «фигуральными» выражениями отличался язык высоких поэтических жанров от практического языка. Употребление этих фигур может производить впечатление сознательной имитации классического стиля своеобразной «стилизацией» под то, что именовали «языком богов»: в зависимости от отношения автора к этому высокому стилю мы получим или действительно высокий стиль, или пародию. Пародирование высокого стиля имеет длинную многовековую историю, и мы очень часто прибегаем к нему в разговорной речи, в которой «фигуральные» выражения являются комическим приемом.

Учение традиционных поэтик и риторик о фигурах представляет собой собрание частных и разнородных словесных приемов, применяемых в эмоционально-повышенной речи. Приемы эти коренятся в приемах разговорной речи, и если нет особой установки внимания на «фигуральность» выражений и их литературность не подчеркивается специальной «высокой» лексикой , то они воспринимаются как нормальная форма эмоционально-повышенной речи. Мармонтель в известной «Энциклопедии» XVIII в. в такой сниженной форме излагает учение о фигурах:«Дюмарсэ заметил, что риторические фигуры всего обычнее в спорах рыночных торговок. Попробуем соединить их в речи простолюдина и, чтобы оживить его, предположим, что он ругает свою жену:

«Скажу я да, она говорит нет: утром и вечером, ночью и днем она ворчит (антитеза: сопоставление противоположных по значению слов). Никогда, никогда с ней нет покоя (повторение или усугубление). Это ведьма, это сатана (гипербола: преувеличение)*. Но, несчастная, ты скажи-ка мне (обращение), что я тебе сделал? (вопрошение). Что за глупость была жениться на тебе! (восклицание). Лучше бы утопиться! (пожелание). Не буду упрекать тебя за все твои расходы, за все мои труды, чтобы добыть тебе средства (оставление). Но прошу тебя, заклинаю тебя, дай мне спокойно работать... (моление). Или пусть я умру, коли... Берегись меня довести до крайности (угроза и удержание). Она плачет, ах, бедняжка; вот увидите: виноватым окажусь я же (ирония). Ну, ладно, пусть так. Да, я раздражителен, невоздержан (уступление). Сто раз я желал, чтобы ты была уродом. Я проклинал, ненавидел эти коварные глазки, это обманчивое лицо (астеизм, или похвала в форме упрека). Но скажи мне, неужели со мной нельзя поступать по-хорошему? (сообщение). Дети, соседи, друзья, все знают про наши нелады (перечисление). Они слышат твои крики, жалобы, ругательства (нарастание). Они видели, как ты с блуждающими глазами, распустив волосы, преследовала меня, угрожая мне (описание). Они об этом говорят; приходит соседка, они ей рассказывают; прохожий слушает и бежит пересказывать другим (гипотипозис, или представление: фигура, в которой событие изображается как происходящее перед говорящим). Они подумают, что я зол, что я жесток, что я тебя бросил, что я тебя бью, что я тебя калечу (градация, или климакс). Но ведь нет, они знают, что я тебя люблю, что я добрый человек и что мне бы только видеть тебя спокойной и довольной (коррекция). Да, есть правда на земле: кто виноват, за тем и останется... (сентенция). Что бы сказала твоя покойная мать? Что она скажет? Да, я вижу, как она меня слушает и говорит: «бедный мой зять, ты заслужил лучшей судьбы» (прозопопея, или олицетворение)».

* Обратная фигура, преуменьшение, именуется литотес. Она состоит из отрицания обратного свойства; например, если вместо формы: «он глуп» говорят: «он не блещет умом».Вот вся теория риторов о фигурах, осуществленная без всякого искусства, и ни Аристотель, ни Карнеад, ни Квинтилиан, ни сам Цицерон не знали ничего больше».Схоластическая номенклатура фигур, разъясненная таким образом, не является сколько-нибудь ценным орудием для анализа художественного стиля, так как она не исчерпывает всех приемов уклонения словесных конструкций от нормыи, кроме того, объединяет под одним названием «фигура» явления языка самые разнообразные.

Все эти явления деформации синтаксиса сопровождаются и соответственным изменением и построением интонации. Пользование интонацией как средством эмоционального окрашивания речи типично для поэтического языка (на этом построены риторические вопросы и восклицания). Но не только для эмоционального подчеркивания пользуются резкими интонационными формами, но и для общей организации речи, путем установления интонационных соответствий в произведении.

При анализе художественного стиля поэтому необходимо наблюдать лексические и синтаксические параллелизмы, которые обычно соответствуют и интонационным параллелям.

Интонация – совершенно не безразличный элемент в произведении, и некоторые писатели, учитывая этот момент в творческом процессе, произносят свои произведения вслух, прежде чем записать их, чтобы не ошибиться в выборе интонационной формы (так свидетельствовал о своем творчестве Островский, у которого подобная система творчества объяснялась и избранным им драматическим, т.е. предназначенным для произнесения, жанром).

Весьма характерным для стиля художественного произведения является большее или меньшее синтаксическое однообразие стиля. Так, обилие коротких и разделенных предложений придает своеобразие стилю и является особой манерой, которой противостоит стиль «периодический», состоящий из развитых , длинных предложений. В приемах этих развитых предложений следует особо выделить предложения слитные (открытые конструкции), на которых построено несколько фигур античной риторики. Вот пример такой конструкции из миниатюры И. Бабеля «Пан Аполек»:«Святые пана Аполека, весь этот несравненный набор ликующих и простоватых старцев, седобородых, плечистых, краснолицых, был втиснут в потоки шелка и могучих вечеров».Сравни:«В сугробах лес, в сугробах поля, в сугробах болота. Вечер близок. В полянах, за сугробами, село тонет снегом, туманом, пургой; сквозь леса, поля и болота метет буран. Галки прячутся в мельницу. Галочьи гнезда смело бураном. Ветер рвет, борет, подымает и хлопьями, пеленой несет, вьется смерчем, поет голосами, поет в лесах, в полях, болотах».

(Н и к. Н и к и т и н.)«Завод стал мощный, один из великанов в России, вырос сталью, железом и камнем, огородился на сотню десятин заборами, математическими формулами, трубы подперли небо, задымили в небо, динамо-машины кинули свет в ночи светлее солнца, сталь заскрежетала железом, завыли гудки, – завод стал сталелитейный, машиностроительный, – там, за заводской стеной – дым, копоть, огонь, – шум, лязг, визг и скрип железа, – полумрак, электричество вместо солнца, – машина, допуски, калибры, вагранки, мартены, кузницы, гидравлические прессы, тяжестью в тонны, – горячие цеха, – токарные станки, фрезеры, аяксы, где стружки из стали как от фуганка, – и при машине, за машиной, под машиной – рабочий, – машина в масле, машина – сталь, машина неумолима, – дым, копоть, огонь, – лязг, визг, вой и скрип железа»... («Материалы к роману»).

(Б. П и л ь н я к.)Если такими слитными членами являются распространенные члены предложения, приведенные в психологическую последовательность, то мы получим «климакс», или «градацию»; если они построены так, что каждое из слитных слов усиливает значение предыдущего, мы имеем «нарастание»; если слова более или менее синонимичны – «перечисление».

Ср. нарастание у Достоевского, построенное на пародической «фигуральности» речей комического героя Фомы Опискина:«При одном предположении подобного случая вы бы должны были вырвать с корнем волосы из головы своей и испустить ручьи... что я говорю! реки, озера, моря, океаны слез!..»

(«Село Степанчиково».)Наконец, если аналогичные распространенные члены предложения или даже аналогичные независимые предложения построены так, что начинаются с одного слова, мы имеем характерную для лирических жанров фигуру, именуемую анафорой (единоначатие), например:Я пришел к тебе с приветом

Рассказать, что солнце встало,

Что оно горячим светом

По листам затрепетало.

Рассказать, что лес проснулся,

Весь проснулся, веткой каждой,

Каждой птицей встрепенулся

И весенней полон жаждой.

Рассказать, что с той же страстью

Как вчера, пришел я снова,

Что душа все так же счастью

И тебе служить готова.

Рассказать, что отовсюду

На меня весельем веет,

Что не знаю сам, что буду

Петь, – но только песня зреет!

(Ф е т.)При изучении анафорических построений следует обращать внимание на то, насколько повторяемое слово сохраняет свое значение, поскольку развит каждый член анафоры, насколько аналогична синтаксическая структура во всех членах, как мотивируется применение анафоры и какое отношение она имеет к общей композиции произведения.

К этим вопросам придется вернутьсяв отделе, посвященномлирическим жанрам.